Возвращение в Ляды

Дома грибы нанизали на нитки. Они висели в кухне на гвоздях и аппетитно пахли. Иногда я съедала подсохшую сладкую шляпку. Лакомствами нас не баловали. Хотя еды хватало, времена продразвёрстки прошли.

 Хозяйство натуральное – огород, корова, куры, утки. Одна белая уточка была моя, я её кормила. Во дворе чёрная собака Жучка, в доме большой полосатый рыжий кот Леопард. Я считала, это настоящий Леопард. На картинке похож, и очень большой.

Осенью солили огурцы, квасили капусту, жарили на зиму гусиные шкварки с луком, сушили яблоки.

Отцеженный творожный шар, прямо в холщовом мешке, клали между деревянными кругами, сверху камень, покрывали чистой тряпкой. От плоского желтоватого круга отрезали, как сыр, толстые ломти.

В кухне у нас были две редкие вещи: бадья для стирки, овальная, клёпаная, как бочка, низкая, на высоких ножках, с затычкой от стока в ведро; и большая оцинкованная ванна, с колонкой-самоваром на ножках, труба выходит в печной дымоход, через вьюшку. Топили дровами.

Летом детей укладывали спать в сумерках. Моя кроватка стояла у окна, отгороженная от родителей деревянными спинками их кроватей. В окно видно было небо. Звёздные и лунные ночи завораживали. Луна волновала – приходила, уходила, как живая светящаяся голова, ходила за людьми, меняла форму и размеры.

Я долго не спала, ждала, когда все уснут и можно будет лететь. Окна летом не закрывали. Я вставала, расправляла руки, и – вылетала в окно. Высоко, легко парила над домами, влетала обратно и засыпала. Верила, что летаю, и никому не рассказывала, чтоб не запретили. Много лет спустя, на выставке Шагала, меня поразило, как похожи его полеты на мои детские сны.

Как-то вечером, сидя на крыльце, женщины обсуждали, что волки опять загрызли овцу из стада.

– Кто такие волки? – поразилась я.

Мне объяснили, что волки похожи на больших серо-бурых собак, но злые, дикие, глаза по ночам светятся красным.

В этот вечер я не летала. Все проходы кишели волками, их бурая шерсть искрилась и шевелилась, красные глаза злобно сверкали. Я закричала, вошла мама. Она шла, волки пропадали. Когда подошла ко мне, все волки исчезли.

Жалко, что я об этом не вспомнила, когда своих детей оставляла спать в темноте, как советовали книжки. Фантазии детей непредсказуемы.

Когда фантазировал мой брат, я всё принимала за правду. Мама возила Абу в Москву, лечить от рахита. Вернувшись, он делился впечатлениями. Беседовали в длинном темном коридоре, сидя рядом на горшках.

– Москва, – поведал он, – это много очень больших домов. В середине – Красная площадь. На ней всё красное – земля, дома, заборы, домики на колёсах, трамваи называются. Он гулял там, и провалился под землю. А внизу – точно такая площадь, только маленькая, игрушечная. И сам он стал маленьким. Потом вылез, и снова стал большим.

 Как мне захотелось эту площадь увидеть, особенно маленькую!

Зимой мы с Юлей гуляли. Дошли до площадки, огороженной красным штакетником. Вот она, Красная площадь! А красная земля под снегом.

 Но Юля растолковала, что Москва очень далеко, а Аба сочинил сказку. Я обиделась за обман.