Если бы бабушка вела дневник

Рубрика Россия многонациональная
Чукотский АО, Билибино – Москва, школа № 14, 10-й класс
Конкурс 1999/2000 года, первое место

Большую часть своей жизни я провел на Чукотке. Мама и папа работали медиками в передвижном медицинском отряде, оказывали необходимую помощь коренным жителям и с трехмесячного возраста возили нас, меня и брата, с собой. Потом мама поступила в аспирантуру и мы все временно поселились в Москве.

Мне очень повезло, что я родился, когда все мои бабушки и дедушки были живы. О ком же написать? Пожалуй, о моей бабушке по маминой линии. Совсем не потому, что она – экзотический персонаж, а из-за того, что в ее жизни уместились и смешались разные эпохи, хотя она и самая молодая из бабушек. Она родилась на Чукотке в семье потомственных оленеводов, так что уже изначально была пастухом-оленеводом. Я решил, что лучшей формой будут «отрывки из дневника», написанного бабушкой. Но поскольку она не умела и не умеет писать и даже не знает о том, что такое дневник, то я решил взять на себя смелость написать дневник за нее, взяв за основу ее устные воспоминания, которые я запомнил или записал.

1945 год. Начинаю вести дневник по совету нашего разъездного русского учителя Лободы. Лобода вместе с женой ездят по тундре и учат нас грамоте. Они очень добрые. Они живут, как мы: ездят на оленях, спят в кукулях [1], едят строганину [2] и кислую кровь [3]. Они даже выучили чукотский язык. Они уважают нас и говорят, что чукотским детям надо учиться грамоте… Для начала, как сказал мой учитель, мне надо написать о себе. Меня зовут Вынтэнэ (по- чукотски – рассвет), но мама меня называет ласково – Коо. Не знаю, в каком году я родилась, так как у нас этого не запоминают, а запоминают то особенное, чем год рождения отличается от всех остальных. Например, моя сестра Тынэрультэнэ родилась в год, когда было очень много комаров, а я – в год, когда было наводнение.

Я знаю, что мы живем посредине Чукотки. Далеко от моря. Рядом текут реки: Олойчан, Уляган, Олой. Они впадают в большую реку Омолон. Недалеко от нас кочуют другие чукчи, а еще ламуты, коряки. Мой родственник Кергитагин говорит, что мы из племени чукчей-лучников, а есть еще племя копиистов, что мы – оленные чукчи, а есть еще береговые, но я в этом не разбираюсь.

Цитата. «Авторы первых известий о чукчах делят их на оленных, «сидячих» и «пеших». Нетрудно понять, что «чукчи оленные» – это те, кто имел оленей, вел кочевой образ жизни. «Сидячими» называли группу оседлых чукчей, которые жили на побережье моря, охотились на диких оленей и на морских млекопитающих». [4]

Я знаю, что мой папа – Коравге. Знаю, что он был сильным оленеводом. Папа умер, когда я была маленькой. Маму зовут – Тэркитваль. У папы была и вторая жена – Келянэ. Так раньше женились, чтобы стада объединить, а то маленькие стада трудно пасти. Нужно было еще много детей, для того, чтобы они пасли оленей. У меня было много братьев и сестер. Некоторые умерли еще в детстве.

Цитата. «Распространено было и многоженство, обычно у богатых оленеводов, морских охотников. Обычай многоженства долго сохранялся и в советское время. Сравнительно легко было преодолено многоженство, имевшее социальную основу, когда богатый стадовладелец брал жену как хозяйку на каждое стадо или из необходимости иметь детей». [5]

Теперь я напишу о том, что я помню. Начну с детства.

1. Это случилось, когда я была очень маленькой. Я в то утро еще спала, лежа в пологе яранги. Меня разбудили крики на улице и шаги в нашей яранге. Сквозь сон я поняла, что к нам в стойбище приехал чужой – лечить моего старшего брата. Он говорил, что нам надо убить больную собаку, содрать с нее шкуру, и этой шкурой натереть больного брата, а потом уехать навсегда с проклятого места. Вскоре я услышала удары по ярару. [6]

Я открыла глаза и увидела возле костра старика в маске. Он бил мохнатой колотушкой по огромному ярару и прыгал вокруг брата, на котором была шерсть собаки. Сначала шаман сам бил в ярар, а потом встал посредине яранги, прижал к груди ярар с колотушкой и выкрикнул непонятные мне слова. Затем произошло невероятное: он опустил руки, а ярар сам собой держался на груди шамана, и колотушка сама била по ярару. Так продолжалось, пока шаман не окончил петь свою песню. Как только он кончил петь, все упало на землю…

Через некоторое время мой брат выздоровел, а мы перекочевали и никогда назад не возвращались.

Цитата. По убеждению чукчей и по определению их шаманов, причиной всех внутренних заболеваний являлось проникновение в организм человека злокозненных существ, которые подстерегали людей повсюду. В повседневной жизни люди самостоятельно применяли всякие снадобья и приемы предосторожности для защиты от духов. Но иногда случалось худшее, и злой дух, изловчившись, похищал душу человека. В таких случаях мог помочь только шаман, которому предстояло отыскать похитителя, вызволить душу и водворить ее на место, т. е. в тело больного человека. [7].

Цитата. Роль шамана подчас была столь велика, что его смерть в некоторых общинах приводила к эпидемии психических расстройств. Полное выздоровление происходило только после появления нового шамана (обычно из числа заболевших) — тогда мироздание вновь восстанавливалось. [8]

2. В тот день мой старший брат только что выздоровел после тяжкой болезни и пошел в стадо – пасти оленей. Все было как обычно, но очень скоро брат примчался обратно на упряжке оленей. Брат рассказал, что видел чужие следы на снегу неподалеку от пастбища. Все сильно заволновались и насторожились. С того дня пастухи перегнали оленей подальше от этого злополучного места и стали ходить на дежурства по несколько человек. Вскоре пошли слухи и из других стойбищ. Что там видели необычные следы, вроде бы похожие на следы чудища. Все чукчи готовились к схватке с чудищами, как вдруг поползли новости о том, что это вовсе не чудища, а таннет (с чукотского – бледные, русские). Все успокоились, а потом появился и сам русский. Мама потом мне рассказывала, что он заявил, будто его прислали большие начальники отобрать у нас оленей, чтобы отдать бедным в других местах.

Все взрослые говорили о том, что если заберут немного оленей и отдадут их бедным, это будет хорошо, тогда бедные не будут воровать оленей, а так нам приходилось принимать их к себе на работу, но толку от них не было… Но этот русский передумал и решил не забирать оленей, потому что понял, что чукчи только от оленей живут и без них умрут. Он уехал без оленей, и все успокоились.

Так я впервые узнала о русских. Сейчас сижу и пишу свой дневник и удивляюсь тому, что мы так боялись этих русских, ведь они такие же, как и мы, только больные на вид и бледные, и даже глаза у них светлые, как у дохлых оленей. Но примерно через год к нам в стойбище прибежал пастух из соседнего стойбища. Он сказал, что сюда едут другие русские, которые отбирают оленей и отдают их орочам, ламутам и беднякам. Он сказал еще, что многие убегают со своими стадами за перевал, надеются, что их там не найдут.

После этого все в нашем стойбище начали спешно собираться кочевать за перевал. Нам очень не хотелось уезжать потому, что моя старшая сестра Тынерультынэ была беременной. Путь был нелегким, но самое ужасное случилось, когда мы начали подъем. Перевал был крутым, и сами олени не могли преодолеть его, поэтому нам всем пришлось толкать нарты. Пришлось толкать и моей сестре. И от такого напряжения она родила мертвого ребенка прямо в керкер. [9]

Все наспех поставили ярангу, даже не разгребая снег, и развели костер. В этом костре нагрели камень и поместили его в кукуль, чтобы согреть его и положить в него сестру – ведь было очень холодно: стояла середина зимы, а на перевале дул сильный ветер. Нам всем повезло: Тынерультынэ выжила, правда, стала инвалидом. А вот малыш умер. В тот вечер мы все остались ночевать на перевале. На следующее утро мы увидели, что по нашему следу едут упряжки орочей. Мы не успели собраться и откочевать, как нас уже достигли русские с орочами. Среди русских был Пыльвынтэ (от чукотского – железная нога). Так мы его назвали, потому что он был на костыле. Он был очень злой из-за того, что им пришлось догонять нас. Он рассказал нам, что того, доброго русского, после того, как он ушел от нас, расстреляли. И сказал еще, что если кто-нибудь будет сопротивляться, то их тоже расстреляют. Они забрали почти всех наших оленей и погнали их назад. После этого мы остались только с пряговыми, которые паслись в лесу, и их не заметили. Так мы стали бедняками, а мне пришлось идти батрачить у родственников.

Цитата. Часть чукотского населения была охвачена колымским кооперативным объединением «Север», так как в это время Колымский район включал в себя западную часть Чукотки: Чаун, Омолон, Анюй. [10]

Цитата. Научные материалы свидетельствуют о непонимании инородцами сути классовой борьбы и коллективизации и о массе нарушений и перегибов при проведении коллективизации. Например, на Таймыре приняли решение о ликвидации кулачества и сплошной коллективизации уже к 1933 году. [11] Среди коряков на Камчатке в этот период были созданы коммуны, производилась принудительная скупка, фактически реквизиция оленей. [12] Насаждался перевод на оседлость без учета специфики производства. [13]

Комментарий. Если бы в то время направили личный труд чукчей-оленеводов на всеобщую пользу без коренных изменений духовной и материальной культуры и без насильственного навязывания другой культуры, то это было бы лучше не только для чукчей, но и для всей страны. Известно, что на Чукотке были восстания, но они были подавлены, а шаманов просто уничтожали.

3. А вот еще. Мне было лет двенадцать. Я в стаде, ночь. Вечером вокруг стада ходил медведь, и я очень боялась. Я забралась в глубь стада, потому что там теплее и безопаснее. Утро наступило туманное. Я проснулась от утреннего холода. Одета я была очень плохо: у меня уже совсем протерлись торбаза, [14] а летний керкер порвался. Потом я иду по сопкам и отковыриваю палкой норки мышей и сусликов. Если повезет, нахожу гнездо куропатки и тогда съедаю одно яйцо, а другие – оставляю. Если удается, поймаю мышь или суслика, обжариваю их на костре и ем. Лучше всего пасти вдоль речки – тогда можно поймать хариуса или конька. А так ем в основном коренья разные, ягоды, грызу шишки. Все это я могу делать, когда стадо спокойно. К маме я не могла ходить, так как постоянно должна была находиться в стаде. Приходится батрачить у наших родственников, у которых тоже забрали оленей. Правда, от людей из других стойбищ я слышала, что мы теперь вроде бы все вместе – хозяева оленей, потому что так приказали русские. Теперь это называется, кажется, артель или колхоз. Вообще, я в этом не разбираюсь. Об этом говорят только взрослые мужики.

Цитата. «Сильные» оленеводы использовали в качестве рабочей силы бедных родственников (“прокормка иждивенца”, “воспитание родственника” и т. п.), что, по своей внешней форме было продолжением традиций, а по сути уже являлось скрытой формой эксплуатации. [15]

Цитата. Активно шло кооперирование населения в Анадырском и Марковском районах (в основном было закончено к 1934 г.), тогда как в Восточно-Тундровском и Чаунском районах оно началось лишь с образованием Чукотского национального округа.

Кооперация положила начало социалистическому переустройству промыслового и оленеводческого хозяйства чукчей. С созданием временных и сезонных бригад и артелей обозначилось коренное изменение функций кооперации. [16]

Комментарий. Это была первая болезненная ломка, о которой в научных работах пишут очень поверхностно. А сколько жизней было погублено в результате необдуманных решений и усердия исполнителей? В это время семейные оленеводческие коллективы стали превращаться в производственные бригады. В них включались люди другой национальности из других мест и даже освободившиеся заключенные. Бабушка говорила, что таких было много и что они сильно повлияли на местных жителей.

4. 1942 год. Приходилось много работать. Нам говорили, что идет война. Надо было шить торбаза, рукавицы, кукули и другую меховую одежду, чтобы помогать солдатам. Мама очень часто болела и кашляла, но даже больная работала. Шить было очень тяжело. Все время приходилось работать в темноте. Поэтому всегда сильно уставала, болели глаза… Мама умерла.

Цитата. В годы Великой Отечественной войны трудящиеся Чукотки проявили подлинный трудовой героизм. Сельское и промысловое хозяйство Чукотки не только обеспечивало нужды населения округа, но и поставляло продукцию в другие районы страны. Так, в первые два года войны продукции морского зверя было вывезено почти на 1,5 млн руб. В валютный фонд государства за годы войны поступило пушнины почти на 4 млн руб. [17]

Комментарий. В годы Великой Отечественной войны, действительно, так и было. Многие чукчи не только помогали сдачей мяса, пушнины и своим трудом, но и сдавали деньги на оружие, приобретение танков и самолетов. Кроме того, многие сами воевали. Я знаю, что был чукча Тымнетагин, который был летчиком на войне и получил орден Красной Звезды. Некоторые фронтовики дошли до Германии, Берлина. Это было очень хорошо, потому что на помощь стране должен был прийти каждый от мала до велика. Перед отправкой на войну чукчи были должны пройти тщательную подготовку. Их меткость в стрельбе и умение приспосабливаться к самым суровым условиям делали их незаменимыми снайперами и разведчиками.

Продолжу свой дневник и дальше.

Конец 1945 года. Сегодня я вернулась из поселка. Вчера за нами приехали русские и сказали, что нам надо ехать в поселок и получать важные бумаги. Раньше я была в этом поселке всего один раз, но когда мы въехали в него, я не поверила своим глазам. Везде стоят деревянные дома. Пахнет свежими срубленными деревьями и дымом. Нам сказали, что есть печки, которые дровами греют дом, и он все время теплый, даже ночью. Я никак не могу в это поверить. Мне понравилось, но как-то тревожно, страшно. Мама, помню, всегда говорила, что дома из дерева хуже, чем яранги. В одной огромной палатке стоит сразу много печек, а над ними подвешены и сохнут большие деревья для строительства новых домов. Трубы постоянно дымят. Всюду ходят чужие люди, говорят по-русски, показывают на нас пальцами и смеются. А там, где раньше олени топтали землю, сейчас стоит самолет, который летал на войне. И я сама увидела, как он зарычал, а потом и взлетел.

Нас повели в дом. Когда мы в него зашли, нас подвели к человеку, который спросил меня, как меня зовут. «Вынтэнэ», – ответила я ему. Но он сказал, что это только фамилия и надо иметь еще имя и отчество. Он сказал, чтобы я выбрала имя и отчество из тех, которые он мне перечислит. Я выбрала, он дал мне бумагу и поздравил с тем, что у меня теперь есть паспорт, я теперь Вынтэна Мария Васильевна.

Цитата. Резко сокращается употребление традиционных имен в 40-е годы. Среди чукчей, родившихся в эти годы, число лиц только с именем в сравнении с предыдущим десятилетием сокращается в шесть раз. В пять раз становится больше лиц с фамилией, именем и отчеством. Обычай давать ребенку при рождении только имя, по-видимому, окончательно исчезает лишь в 50-е годы. У чукчей также стало принято называть человека по фамилии, имени и отчеству.

Комментарий. Я считаю, что это было неправильным – навязывание чукчам иной культуры, даже на уровне имен.

1946 год. Это произошло полгода назад. Все бригады съехались в Омолон сдавать мясо оленей. Было очень много людей и все куда-то спешили. Тогда я увидела его первый раз. Он меня сильно удивил – светлые волосы и голубые глаза. Он ко мне подошел и говорит, что хочет меня забрать. Все начали его прогонять и орать, что он не чукча и оленей пасти не может, что он сидел в тюрьме. И даже говорили, что если он попытается меня забрать, то они его убьют… Назавтра я была одна и разделывала оленя, когда он ко мне подошел и сказал, что его зовут Иваном, и спросил, хочу ли я с ним уехать в его бригаду. Я ответила, что не знаю. Он сказал, что если я решусь поехать с ним, то я должна буду прийти завтра к нему, когда он будет уезжать из поселка. Утром я пришла к нему, но сказала, что если родственники узнают о том, что я уехала с ним, то могут убить нас обоих. Правда, он не умел говорить по-нашему, а я по-русски, но все равно поняли друга.

Иван смеялся и показал, как он спрячет меня. Он положил меня на нарту, накрыл шкурами, а сверху привязал перевернутую нарту. Я была как ребенок. Мы ехали быстро, потом Иван погнал галопом и что-то кричал по-русски, вскоре я услышала и чукотские крики и даже узнала голоса – это были мои родственники: мужчины. Я поняла, что они, увидев, что я пропала, поехали напрямик, чтобы перехватить нас в узкой долине. Вскоре нарта остановилась — нас догнали. Мои родственники были очень злы, Иван украл меня, но еще больше разозлились, узнав, что я не хочу возвращаться к ним и снова батрачить. Они стали бить Ивана, а другие стали резать на мне одежду. Порезали ремни упряжи, отобрали у меня паспорт. Я осталась почти голой – этого они и хотели: «Лучше подохни в тундре от холода», – сказали и уехали.

Иван отдал мне свою одежду и сказал, чтобы я не расстраивалась. Мы продолжили путь. Через несколько дней мы приехали в его бригаду, где я и начала работать. А еще через некоторое время мы поехали в поселок и там мне выдали новый паспорт, где я была уже Процкой Марией Васильевной…В бригаде Ивана работал якут Ноговицын, который знал много языков и он стал нас учить: меня русскому, а Ивана чукотскому.

Цитата. 18,5% всех этнически смешанных чукотских семей в поселках – семьи с участием русских, однако имеются также украинско-чукотские и молдавско-чукотские семьи. [18]

Комментарий. Этот факт раньше преподносили как положительный. Об этом говорили, как о становлении единого советского народа. Сейчас об этом говорят, как об ассимиляции насильственной или естественной. Одни говорят, что это плохо, другие – хорошо. Я считаю, что если ассимиляцию делать насильно, то это, конечно, плохо. А если же ассимиляция естественна, то это нормально и не страшно. Но главное, чтобы люди разных культур и национальностей были равны и не навязывали друг другу свои ценности, уважали друг друга, были толерантны не на словах, а на деле.

Март 1949 года. У меня родилась девочка. Мне помогала старуха Энмытагина. Иван решил, что дочку нужно назвать Валентиной.

1950 год. Сегодня к нам приехало очень много людей из соседних стойбищ. Большие начальники говорили нам, что мы должны создать советское хозяйство и войти в него со своими оленями… Если мы сделаем оленей государственными, то они будут нам привозить еду и курево. Многие не хотели отдавать оленей государству, так как тогда они останутся ни с чем. Но начальники говорят, что нам не надо бояться – ведь нам надо просто записать оленей государственными, а они останутся с нами, и мы будем сами их пасти. Все мужики согласились создать совхоз и записать оленей государственными… Я тоже не против сделать совхоз, если все будет так. Вечером мы сидели в одной яранге и говорили об этом с женщинами. Возле костра сидела древняя старуха из далекого стойбища. Она все время молчала, а потом вдруг тихо заговорила. «Все у вас будет хорошо, – сказала она. – И оленей будет у вас много и еды, и курева, и аккимэль [19] вам привезут. Но это будет сначала. А потом все пропадет: и олени, и дети, и счастье. И вас самих не станет!» Воцарилось молчание, и вдруг в костре с сильным звоном взорвался уголек. Все вздрогнули, ибо знали, что это верная примета, которая подтверждает сказанное.

Цитата. 1950–1967 гг. явились периодом дальнейшего организационно-хозяйственного укрепления колхозов. Крупные хозяйства становились многоотраслевыми, рентабельными. Общее количество колхозов в результате укрупнения в эти годы сократилось почти в два раза. В начале 1968г. произошла крупная реорганизация колхозов в совхозы и к 1970 г. на Чукотке оставалось лишь три колхоза. В 1975 они также были реорганизованы в совхозы. [20]

Комментарий. Несмотря на оптимистичный тон этой цитаты, преобразование колхозов в совхозы было одним из поворотных пунктов в судьбе чукчей. С одной стороны, укрепилась экономическая структура, а с другой – начала рушиться духовная культура.

Фото автора

1953 год. Сегодня к нам в совхоз пришло письмо Ивану. Иван открыл письмо, прочитал, сказал мне, что Сталин умер. С него, с Ивана, сняли судимость, и он может вернуться на материк. Недолго думая, мы начали собираться на «материк», в деревню.

Вот уже полгода, как я последний раз писала в дневнике. Очень была занята. Надо было собрать вещи, передать кому-то оленей на время, спешная поездка на поезде в Москву, сама Москва – так много впечатлений! К нам в деревне относятся очень хорошо, но иногда посмеиваются надо мной. Произошло очень много случаев и даже смешных. Опишу один из них. Однажды все пошли в поле собирать картошку, но раз я этого делать совсем не умела, то меня оставили дома, чтобы убрала и приготовила на обед мясо. Я везде убрала и начала готовить обед, но нигде мяса я не нашла. Я решила пойти и зарезать теленка. Я забила теленка, как оленя, ножом, разделала и растянула шкуру. Потом развела костер в огороде, поставила треногу с котлом и начала варить теленка. Когда все вернулись, то одни стали смеяться, не знаю почему, а другие хлопали Ивана по плечу и говорили: «Ну, и баба же у тебя! За это время с такой работой только три мужика справились бы, а твоя баба одна и без чужой помощи».

Мне часто хотелось развести костер, особенно вечером, и перенестись на родину в тундру. Ныло сердце. Я всегда молчала, а как плакала – никто не видел. Ивана не хотела расстраивать, но он, наверное, чувствовал и понимал, что я не смогу жить в деревне. Здесь я родила девочку, которую назвали Раей. Потом мы уехали на Чукотку.

1955 год. Родилась дочь Лариса, 1959-й – Света, в 1961 году долгожданный сын Володя: для Ивана было счастьем иметь сына.

1963 год. В этот год у нас произошло много событий. Первое – это рождение Кати. В день, когда я родила, к нам в стойбище приехал культотряд и показывал в палатке кино. Я лежала с малышкой на свежих стланиковых ветках в своей палатке и услышала звуки кино. И мне стало очень интересно, что происходит на экране. Я оделась, вышла и подкралась к киношной палатке. Там я нашла дырку в брезенте, села на колени на снегу и стала смотреть фильм. Вдруг в самый интересный момент кто-то схватил меня сзади за одежду и громко окрикнул – я чуть не умерла от страха. Это Иван вернулся от стада и, не найдя меня в палатке, бросился искать повсюду. А через неделю после этого надо было кочевать. Путь лежал по склону сопки. Мы двинулись в путь. По пути вторые нарты с Катей перевернулись, и она выпала. Ее бэбэ [21] начала кувыркаться вниз. Нам повезло, что внизу склона ехал Гырголькав на легковой нарте. Он сразу же бросился спасать бэбэ. И спас.

В этом же году в тундре была вспышка дизентерии и брюшного тифа. Болела вся тундра, многие умирали. После этого летом к нам приезжали русские и говорили, что нужно отдать своих детей в школы и в детские сады, чтобы в стойбище ни один ребенок не остался. Все мужики соглашались отдать детей, но я не хотела этого, так как в прошлом году Лариска чуть не утонула, когда по дороге из школы домой переправлялись на плоту через Олой. А ведь за ней должны были следить учителя!.. Поэтому, когда детей у меня отобрали и повезли в Омолон, я по первому снегу покочевала налегке за ними. Приехала и сразу же направилась в детский сад. Там меня встретила воспитательница и спросила: «Что вам здесь надо?». Я ответила, что мне надо срочно повидаться с детьми. «Ну ладно, – согласилась она, но приказала: Только не заберите их с собой!» Я уверила ее, что так не поступлю, и встретилась с детьми. Быстро усадила в мешки Володю и Свету и сказала им, чтобы сидели тихо. Положила мешки на нарты и повезла к вертолету. Так мы вместе и улетели из Омолона, так я стала воровкой и «выкрала» своих детей.

Цитата. Школы-интернаты, в которых дети должны находиться не только в учебное время, но и жить во внеучебное время, могут лучше, чем любая семья, обеспечить всестороннее воспитание детей, соединение обучения с трудом, медицинское обслуживание, необходимое питание. Вот почему необходимо в ближайшие годы поместить всех детей народностей Севера в интернаты при школах или в специальные школы-интернаты. [22]

Цитата. Осуществление этого замысла неизбежно привело к лишению и недостаточному удовлетворению многих важных потребностей. «Речь идет не о физических лишениях, а исключительно о недостаточном удовлетворении основных психических потребностей», – то есть о том, что в специальной литературе обозначается термином «психическая депривация. [23]

Комментарий. По моему мнению, роль школ-интернатов была бы положительной, если бы не опять-таки насильственное привитие другой культуры и длительный отрыв от родителей. Кроме того, в школе совсем не учитывали индивидуальные особенности детей: зрение, подвижность, мышление. Школы-интернаты превратили доброе намерение во зло. Нивхский писатель В. Санги, говорил, что есть два способа приручить диких птиц. Первый – это поймать взрослых, а второй – забрать в гнездах яйца и подложить их домашним птицам. Очень жаль, что у нас выбрали второй путь, только без счастливого, как в сказке Х.Андерсена, конца.

1967 год. Особенный был год. Пришло письмо с Брянщины. Родители Ивана звали к себе: перед смертью хотели увидеть всех нас. И мы решили уехать на материк насовсем. Думали, что там нам всем будет хорошо. Там тепло, фрукты, овощи, да и старикам надо помочь. Иван думал, что там ему будет лучше: у него сильно болели ноги и спина, особенно после дежурства в стаде.

Путь был долгим и сложным, ведь детей было много. Я очень волновалась, как меня примут родственники Ивана, как я буду менять тундровую жизнь на деревенскую. В совхозе не хотели, чтобы Иван уезжал. Его ценили, он был хорошим оленеводом, он был наш, как чукча – льыгораветлан[24], только глаза светлые. До Хабаровска мы летели на самолете, а из Хабаровска до Москвы – поездом. Запомнилось, как Иван нам с детьми показывал Москву на такси. Водитель с удовольствием возил нас по важным местам, были даже на Красной площади. Такой красоты я не видела.

В деревне нас уже давно ждали. Но жизнь тут оказалась для нас тяжелее, чем в тундре. Семья большая и прокормить ее в деревне сложно. Дети пошли в деревенскую школу, а я работала по хозяйству, помогала свекрови. С трудом научилась доить корову. Но когда забивали корову или свинью, то меня всегда звали на разделку туши. Ведь в тундре на забое оленей я за день голов двадцать, а то и больше разделывала на снегу при сильном морозе. Иногда руки так мерзли, пока шкуру снимаешь, поэтому я старалась быстрей разрезать живот, чтобы в горячей крови погреть руки. А как спина болела… Так что разделать тушу в деревне мне было легко.

В деревне я впервые увидела иконы – их в хате было несколько. Иван мне про все церковные праздники рассказывал, подробно объяснял, что когда надо делать и что надо готовить. Помню, как на пасху красила яйца и пекла куличи.

Однажды Иван сказал, что пусть Лариска идет с подругой в церковь, отнесет яйца и куличи освятит. Он сказал: «Может, нам детей и тебя нужно покрестить, может после этого жизнь наша наладится». Потом Лариска рассказывала, как было хорошо в церкви, как батюшку видела и как святой водой все освящал. Но потом был скандал, и в школе учительница наказала Лариску, а нас с Иваном ругала.

Так прошло два года. Нам было трудно, не хватало денег, Иван работал конюхом, в совхозе зарплата была совсем маленькой. И мы решили вернуться в Омолон. Иван дал телеграмму в совхоз, что хочет вернуться. Так в 1969 году мы вернулись на Чукотку. Я была счастлива: я опять на родине. Иван тоже доволен – Чукотка для него теперь тоже родина. Но как работать в стаде с больными ногами? Иван говорит, что одна надежда на лошадей, которых он хочет завести в тундре.

1970 год. Вот уже неделя, как мы в селе. Нам пришло письмо, что мы получаем квартиру в Омолоне. Я была довольна. Тем более, я была беременна. Но когда мы приехали в поселок и пошли получать квартиру, то нам сказали, что ту квартиру отдали каким-то приезжим людям. Нам некуда было идти. Мы пошли по поселку, но не нашли знакомых тундровиков. Тогда мы решили переночевать на стройке. Хорошо, что у нас были с собой все необходимые вещи: шкуры, меходежда, чайник и продукты. Мы положили шкуры и кукули и развели костер. Все было хорошо. Но ночью у меня начались неожиданные схватки. Мне пришлось рожать. Родилась девчонка. На следующее утро меня отвезли в больницу. Девчонку назвали Людмилой или Милой. Нам сказали, что через неделю меня выпишут, и мы получим комнату в коммунальной квартире. Вскоре мы там и поселились.

1971 год. Этот год очень хороший. У нас много оленей. Я счастлива! Наша бригада лучшая! Наш совхоз самый знаменитый, в нем 15 бригад и больше 30 тысяч оленей. Нам даже дали за это орден. Иван самый передовой бригадир и все хотят у нас работать. Я тоже стала известной и даже получила медаль «Мать-героиня», так как родила восьмерых детей. Я счастлива!

Правда, очень плохо, что в тундру стали привозить водку, спирт, ром. Сначала люди боялись этого, пробовали только на вкус и плевались. Но постепенно русские научили, как надо пить. И пить стали так много, что даже умирали. Бывает, что вся бригада так напьется, что выручают только дети, которые сутками держат стадо.

Цитата. Особенности биологической организации у народов Севера проявляются и в быстром формировании алкогольной зависимости и особой картины развития алкоголизма. Например, на Чукотке, по официальной статистике, даже при низкой выявляемости этого заболевания, за последние три года заболеваемость алкоголизмом возросла на 24%. «Смертность от хронического алкоголизма за это время у мужского населения возросла в 6,5 раз, а у женского – в 19 раз». [25].

Комментарий. Ученые доказывают, что у чукчей есть предрасположенность к алкоголизму. Может быть, это и так, но мне кажется, что чукчи могли бы и не пить, если бы им не порушили жизнь. Алкоголь для чукчей – это способ облегчения страданий, наркоз от чувства своей ненужности. И если бы не привили им алкоголь, то они бы нашли, может, даже еще более ужасное средство.

1978 год. С этого года Иван оформил себе пенсию. Теперь он может не работать в тундре и переехать в поселок. Но он решил, что мы будем оставаться в тундре, пока я не получу пенсию. А там видно будет – ведь директор совхоза просит, чтобы мы продолжали работать в стаде, потому что мало хороших работников среди молодежи. Мы согласны, но Ивану очень трудно с больными ногами пасти оленей. Он последнее время пешком по тундре уже не ходит – только на оленях или на лошадях. Теперь от него многие научились ездить верхом на лошади и почти все бригады летом держат у себя лошадей.

Цитата. Это обстоятельство (перемещение населения в поселки с комплексом современных условий жизни) дало толчок к возникновению новых социально-психологических установок у молодежи, призванной работать в оленеводстве. Произошло падение престижности профессии оленевода. [26].

Комментарий. По-моему, эта цитата все отражает правильно. Если хотели сохранить оленеводство и приобщить к благам цивилизации, то нужно было не чукчей притягивать к этим благам, а блага притягивать к чукчам, то есть обеспечить им хорошую жизнь в стойбищах, и не запрещать кочевание, а, наоборот, воспевать его.

1982 год. Сегодня хороший день. Мне пришло письмо, где было написано, что я уже могу получать пенсию. И мы решили переселяться в поселок. Больше в тундре Иван не может находиться. Нужно ему быть поближе к больнице. Будем, наверное, работать в поселке сторожами на складе горючего.

Фото автора

1990 год. Это очень плохой год. Иван все чаще болеет. Все время жалуется на сердце. Суставы совсем распухли, и он почти не ходит. Уже не помогает ему ванна со стлаником и моняла. [27] Несколько раз уже ложился в больницу, где его еле выходили, но у него опять все болит. Я все время нахожусь с ним рядом. Он уже прикован к постели. Все время бредит. Меня поразило, что он не вспоминает свою деревню на материке, а бредит о давно умерших оленеводах, об оленях, о нашей совместной жизни. Сегодня Ивану очень плохо. Он весь горит, в поту, бредит. Бредил он о том, где лучше в этом году поставить летнюю базу, а в следующем провести отел. Он сказал: «Мария, пригони сегодня пряговых – будем кочевать на новое место», – а потом вдруг очнулся и тихим ясным голосом сказал мне, что умирает. И попросил, чтобы его похоронили в землю, как у русских, а потом сделали все обряды по-чукотски. После этого его не стало. Укочевал мой Иван один, впервые без меня.

Мы сделали все, как он просил.

1991 год. Сегодня плохой день, очень плохой. Ко многим русским в поселке в почтовые ящики кто-то подбросил плохие записки. В них было написано: «Убирайтесь, русские, с нашей земли!». Кто это мог только написать?! Какой дурак? Ведь русские нам так помогали и помогают! Они просто всю душу вкладывают! Сегодня по этому поводу собрались все местные, возмущались, пытались узнать, кто это все сделал, но так и не узнали. Одно могу сказать – плохо дело…

1992 год. Я на Кайэттэннэ в гостях у Кати. Хожу на рыбалку, ловлю рыбу, правда, ее в этом году очень мало. Сегодня к нам прилетели на вертолетах большие начальники из Омолона и Билибино. Еще приехало очень много пастухов. Объявили, что будет важное собрание. Только придя на собрание, я поняла тему. Оказывается, решили закрывать совхозы. На этом собрании выступали люди. Сначала выступил большой начальник: «Совхозы создали коммунисты. Мы теперь живем в другой стране по другим правилам и должны уничтожить все плохое, что осталось после этого времени. Конечно, было и хорошее в совхозах, но все-таки были большие недостатки: многие оленеводы и коренные жители стали иждивенцами, многие получали не по заслугам. Потому что государство слишком много взяло на себя. А теперь если мы сделаем вас частниками, то вы сможете делать с оленями все, что угодно. Пора уже встать на ноги и обеспечивать себя самим! Пора уже учить своих детей их родному занятию!» Потом выступала Нелтык. Она была очень обижена на выступление начальника и сказала: «Почему вы нас назвали иждивенцами? Вы когда-нибудь пробовали пасти оленей? Побегали бы вы по сопкам в пургу за оленями! Вот тогда бы поняли, какие мы иждивенцы! Вы говорите – надо учить своих детей пасти оленей? Как их теперь этому научить, если вы их сами испортили своими интернатами? Вы нас довели до того, что теперь мы должны снова научиться охотиться с луками и с копьями, ведь у нас нет ни ружей, ни патронов, ни палаток. Одежда вся истерлась, есть нечего. А охотиться на кого? Ведь ваши браконьеры и старатели все повыбили. Получается, что забрали у нас все, что можно было забрать, а теперь предоставляете нам свободу. Это вы – иждивенцы! Вот если бы вы знали, как трудно пасти оленей, тогда бы вы поняли, какие мы иждивенцы!» Нелтык заплакала и села.

После этого выступил Мулкан. «Сорок лет назад вы пришли к нам и заставили нас войти в совхозы. Под страхом винтовок и тюрем мы вошли в совхозы и отдали государству оленей. Мы все, начиная с малых лет, работали. У нас в совхозе около двухсот оленеводов, которые все время были в тундре, а вы построили большой поселок, в котором живут приезжие люди. Только для того, чтобы показать, как вы о нас заботитесь. Вы все это время получали хорошую зарплату, получали себе квартиры на материке и обеспечили пенсии. А теперь, когда видите, что все развалилось, вы хотите еще поделить оленей на паи? Зачем? Чтобы мы у вас их потом выкупали? Вы говорите, что олени наши? Но где их тогда пасти, если вы везде понаставили свои рудники и приватизировали? Если вы хотите все исправить, то поделите оленей только между пастухами и отдайте нам земли – и мы сами разберемся, как нам устроить свою жизнь. И не надо нам вашей Чукотской республики. Все равно это обман — ею управляют чужие люди. Я знаю, что мы на самом деле вам не нужны – вам нужны только наши земли и теплые места начальников, от нашего имени управляющих Чукоткой, а мы вам нужны только, чтоб по телевизору показывать нас наряженными и анекдоты про нас рассказывать».

Все это мне очень не понравилось, и я ушла с собрания домой. Кто прав и что будет дальше, я не знаю, но чувствую, что будет беда. Именно тогда я вспомнила предсказание Ивана, который говорил, что если закрыть совхоз и отдать оленей частникам, как было раньше, то молодые все погубят, все пропадет, и мы останемся ни с чем. Уеду я, наверное, жить в Билибино к моей дочке Миле.

1998 год. В этом году я ездила из Билибино в Омолон проведать родственников да посмотреть на моих оленей. Когда я приехала с Сашкой, я удивилась. Некогда стоявшие красивые деревянные дома покорежились и постарели, а возле них были замерзшие коричневые куски льда – из воды, которая вытекла из лопнувших труб. Многие дома разобраны на дрова. На улицах было пустынно, словно все умерли уже десяток лет назад. Все пастухи из нашего, да, пожалуй, и из каждого, совхоза уже давно спились. А молодежь только драки устраивает или ходит на свои дискотеки. В стаде работать не хотят. И старые и молодые вешаются! Я вспомнила предсказания женщины в яранге, которая говорила, что все станем бедными, голодными, без оленей и без детей. И я поняла, что мне еще повезло. Я сыта. У меня много детей и каждый при деле. Рая на «материке» работает, Мила работает дежурной в профилактории для оленеводов, который Лариска создала; Сашка, муж Милы, художник, его все ценят, Лариска работает врачом и учится в академии, Света работает воспитателем, Володя и Катя работают на перевалбазе Кайэттэннэ, Валя работает в ЖКХ, а Витя – рабочий в Омолоне.

Когда мы зашли к моим родственникам, я увидела, что у них нет даже света, потому что отключили электричество. На вопрос, где же мои олени, они с усмешкой сказали, что оленей уже давно почти ни у кого нет: их либо растеряли, либо пропили. Это вызвало у меня чувство горечи. На следующее утро я попросила Сашку съездить туда, где была наша бригада, и проверить – вдруг все-таки олени остались. Он уехал на «Буране» и вернулся только вечером следующего дня. «Пропили все твои оленеводы. Нет теперь ничего. Так что бери теперь свои шкуры оленьи и шей одежду не для людей, а для кукол, которых я сделал: на память о светлых временах».

Цитата. На Чукотке смертность народов Севера от самоубийств за период с 1993 по 1997 год в среднем равнялась 83,3 (а в 1995 г. – 144,5) на 100 тыс. населения (по России этот показатель в среднем равен 30 на 100 тыс.). [28]

Цитата. Согласно официальным данным, на начало 1998 г. во всех категориях хозяйств северных регионов России поголовье оленей составило 1415 тыс. голов, что почти на 40% меньше поголовья 1992 г. и ниже предвоенного уровня. [29] На треть уменьшилась добыча рыбы, пушнины, морского зверя, почти прекращен сбор дикоросов.

Цитата. В Билибинском районе за годы «новой» жизни производство мяса оленя снизилось почти в 10 раз: с 2000 тонн – до 204 тонн в прошлом году. Создается впечатление, что отрасль может окончательно рухнуть в бездну. Получается парадокс: о том, что происходит в стране, мы узнаем ежечасно, а о том, что делается в районе – с большим опозданием. Рации молчат. Отсутствует транспорт. [30]

Комментарий. Все эти цитаты можно прокомментировать одной пословицей: «Оленей потерял – ничего не потерял, здоровье потерял – половину потерял, веру потерял – все потерял».

19 декабря 1999 года. Сегодня выборы. Мила сказала, чтобы я шла голосовать. «Интересно, а я могу голосовать за Лариску?» – спросила я. Мила ответила, что Лариса не смогла записаться в кандидаты, и я не могу за нее голосовать. «Тогда за кого голосовать? А я знаю! Я проголосую за нашего чукчу – Етылина», – сказала я. Мила мне сразу возразила: «Он все равно не пройдет, и твой голос не поможет ему ничем». «Тогда зачем идти на выборы? И я боюсь: вдруг меня начнут спрашивать, зачем я пришла, за кого буду голосовать, а я не знаю, и меня начнут ругать». «Не бойся, – сказала Мила – ты там никому не нужна, голосуй за кого угодно, а победит Абрамович из Москвы. Он друг начальника Чукотки и обещает много хорошего. О нем много говорят и он обязательно победит». После таких слов мне совсем расхотелось идти на выборы. Если мой голос ничего не решит, то зачем вообще идти на выборы? Выходит, я ничего не значу и ничего не решаю? Смотрю каждый день в окно и вижу атомку. Говорят, что ее скоро закроют. И после этого весь город опустеет…

Цитата. Крупнейшей электростанцией Чукотки является Билибинская АЭС (50 Мвт) — самая экономичная, но и самая капиталоемкая. БАЭС по нормативам подлежит реконструкции, с одновременным повышением ядерной безопасности. Трудности БАЭС усугубляются ростом экологических требований и факторами удорожания. Самое же главное – неясны перспективы всего Билибинского района. [31]

Комментарий. Раньше, когда строили АЭС, все говорили об этом как о счастье. И, действительно, ее построили, создали целый город. А теперь АЭС на грани закрытия. По-моему, мало думают о будущем Чукотки и ее коренных жителей.

Наверное, мне лучше быть в тундре. Там вся моя жизнь, там все знакомо. Вот речка, в ней можно поймать рыбу и набрать в чайник воды. Вот сухие ветки, можно развести костер – все просто, радостно. Ни от кого не зависишь. Не думаешь: дадут пенсию или не дадут, привезут сегодня продукты или не привезут. Не надо ходить с протянутой рукой и ждать чьей-то милости.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Вот такую жизнь и прожила моя бабушка Мария. Может быть, кому-нибудь покажется, что жизнь моей бабушки не отражает главных событий страны, таких, как война, приход к власти Брежнева и т.п., которые описаны в каждом учебнике истории России. Может, даже ее воспоминания не совпадают с официальным описанием событий. Это понятно: она была «маленьким» человеком далекой тундры и не всегда знала даже о событиях в своем колхозе, совхозе, не то, что о событиях большой политики.

«Отрывки из дневника» отражают скорее историю повседневности, которая, наверное, не имела никакого значения для государства. Но для бабушки и многих других людей эти повседневные события имели важное значение, именно они формировали ее жизнь. И эту сторону истории, как мне кажется, тоже нужно знать. Тем, кто читал «Отрывки из дневника», может показаться, что некоторые свои мысли я приписал бабушке. Но на самом деле это не так: это ее мысли, и я старался только их передать.

Моя бабушка, как многие чукчи-оленеводы старшего поколения, большая оптимистка. Я сам не раз допытывался у нее – считает ли она себя счастливой? И она всегда убежденно и горячо отвечала, что она не просто счастливая, а очень счастливая. И поясняла: «Потому что у меня была напряженная и тяжелая жизнь, но вместе с радостями, и я хотела бы, чтобы мои внуки смогли прожить так же свою жизнь: трудно и счастливо».

В конце прошлого века Джон Мьюр, путешествуя по Чукотке, записал в своем дневнике: «…чукчи кажутся добродушными, живыми, говорливыми, смелыми и тактичными людьми, любящими шутку и, насколько я видел, справедливыми в общении и сделках с любыми народами – дикими или цивилизованными. Сами они, однако, совсем не дикари, а уравновешенные и прилежные работники, внимательно относящиеся к своему будущему, умеющие его предсказывать и делать своим трудом и благодаря этому… способные выживать в любых условиях, даже когда болезни или другие бедствия настигают их стада либо в исключительно голодные и суровые времена». [32].

Более того, этот один из самых малых народов Севера, который Великая Держава России не смогла подчинить военной силой и получать с него ясак. Вот к какому сильному народу принадлежит моя бабушка. Этим и объясняется оптимизм бабушки, ведь она принадлежит к старому поколению чукчей, сильному, крепкому, работящему и жизнелюбивому.

[1] Кукуль – спальный мешок, сшитый из шкуры оленя.
[2] Строганина – замерзшая рыба, которую едят, нарезая ломтиками.
[3] Кислая кровь – кровь оленя, которую перед употреблением заливают в желудок оленя, добавляют в него коренья и разные травы, завязывают и выдерживают, пока она не станет квашеной.
[4] История и культура чукчей / Под ред. А. И. Крушанова. Л.: Наука, 1987. С.54.
[5] Там же. С. 202.
[6] Ярар – чукотский бубен.
[7] Вдовин И.С. Чукотские шаманы и их социальные функции // Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири. Л., 1981. С. 192–193.
[8] Сидоров П.А., Давыдов А.Н. Основные направления этнопсихиатрических исследований у народностей Севера // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева. СПб., 1991.
[9] Керкер – женская чукотская одежда в виде мехового комбинезона.
[10] Гарусов И. С. Социалистическое преобразование сельского и промыслового хозяйства Чукотки.(1917 – 1955 гг.). Магадан, 1981. С.61.
[11] Бычкова Р.А. Руководство партийных организаций Таймырского национального округа культурным строительством (1930–1959) // Из истории партийных организаций Восточной Сибири: СПб. / Иркутский государственный университет. Т. 30. Вып. 3. Иркутск, 1963. С. 79.
[12] Сергеев М. А. Корякский национальный округ. Л., 1934. С. 109–115.
[13] Кантор Е.Д. Проблема оседания малых народов Севера // Советский Север. 1934. № 5. С. 6.
[14] Торбаза – обувь из шкуры ног оленя, лося или из шкур морского зверя.
[15] Сергеев М. А. Народы Севера // БСЭ. 2-е изд. М., 1939. Т. 41. С. 235.
[16] История и культура чукчей / Под ред. А. И. Крушанова. Л.: Наука, 1987. С. 164.
[17] Очерки Истории Чукотки с древнейших времен до наших дней. Новосибирск, 1974. С. 252.
[18] История и культура чукчей/ Под ред. А.И. Крушанова. Л.: Наука, 1987. С. 204.
[19] Аккимэль или аккэмимэль в переводе с чукотского – плохая вода, так еще называют водку.
[20] Леонтьев В.В. Хозяйство и культура народов Чукотки (1958–1970 гг.). Новосибирск, 1973. С. 43.
[21] Бэбэ – детская люлька.
[22] Севильгаев Г.Ф. О некоторых особенностях учебно-воспитательной работы в национальных школах Камчатской области. – Петропавловск-Камчатский, 1959. С. 37.
[23] Лангмайер Й., Матейчек З. Психическая депривация в детском возрасте. Прага: Авиценум, 1984. С. 17.
[24] С чукотского – настоящий человек.
[25] Сулейманов С.Ш. Здоровье аборигенов Чукотки. Хабаровск: Дальневосточный пограничник, 1996. 103 с.
[26] Задорин В.И. Социальные процессы в оленеводческих бригадах // Магаданский оленевод, 1980. Вып. 32. С. 29.
[27] Моняла – средство эвенской народной медицины.
[28] Статистический сборник Чукотского окружного отдела здравоохранения. Анадырь, 1997.
[29] Абдулатипов Р.Г. // Независимая газ. 1999. № 83.
[30] Глазунова Л. Оленеводство: На краю бездны?.. // Крайний Север. Вып.29. 1999.
[31] Чукотка : Природно-экономический очерк. М.: Арт-Литэкс, 1995. С. 260.
[32] Цит. по: Беликович А.В. Арктика : земля и люди. Магадан: СВНЦ ДВО РАН, 1995. С.77.