Урановые лагеря Кодара
Вступление
Борский исправительно-трудовой лагерь на хребте Кодар в Читинской области был создан 24 января 1949 года и подчинялся непосредственно Главному управлению лагерей в Москве. Основная его задача заключалась в добыче урановой руды, имевший в то время стратегическое значение для разработки советского атомного оружия. Даже по меркам ГУЛАГа Борский лагерь, через который прошло порядка 4000 заключенных, был крайне удалённым – на момент его основания БАМ до этих мест ещё не довели. Вскоре после начала работ оказалось, что запасы урана здесь гораздо меньше, чем предполагалось, поэтому 3 октября 1951 года лагерь быстро свернули. Благодаря тому, что лагерь оставляли второпях, а также благодаря удалённости от цивилизации и сухому холодному климату высоко в горах, остатки лагеря сохранились до нынешних дней в довольно хорошем состоянии. В августе 2016 мы отправились в экспедицию в эти места, чтобы описать остатки сохранившихся лагпунтков.
В горы!
Прилет в Чару
В поселок Чара мы летим на стареньком АН. Салон полупустой, пассажиры — в основном местные, возвращающиеся с покупками из крупных городов. Вот внизу показались Чарские пески, и самолет заходит на посадку. Когда мы с облегчением выходим из самолета, перед нами открывается по-своему потрясающее зрелище – деревянный аэропорт, вокруг теснятся деревянные домишки, некоторые, кажется, того и гляди рассыпятся, все запущенное, дороги пыльные… А на горизонте высится хребет Кодар с остатками снега на склонах, и это наоборот настоящая красота.
Мы отказываемся от такси и ищем администрацию, где, как нам сказали, нужно зарегистрироваться в горной службе спасения. Наивно было полагать, что названия улиц будут написаны на домах, так что от аэропорта мы просто идем наугад. Радека уже дважды грубо отшивали, когда он пытался спросить дорогу в Москве и Чите (позже мы выяснили, что из-за бороды его принимают за кавказца), и на этот раз я беру общение с местными на себя. Собрав весь свой шарм и скудное знание русского языка в кулак, я пытаюсь изобразить игривый тон. Видимо, это подействовало, поскольку случайно проходившая мимо девушка охотно провожает нас до самой администрации.
В здании администрации мы наугад входим в какой-то кабинет. Там сидит девушка, к счастью, она говорит по-английски. Она очень веселится, когда узнает, что Радек младше меня, а мне, парню в кепке без бороды и усов, на самом деле, 31 год. У местных в этом возрасте уже по нескольку золотых зубов. Она помогает нам заполнить длинную и сложную анкету – среди прочего, в ней мы должны отчитаться о своем опыте горных походов и подтвердить, что знаем, как действовать в чрезвычайных ситуациях. От нас также требуется указать дату предполагаемого возвращения. Не очень понятно только, как нам это поможет, если с нами что-то случится в горах в самом начале экспедиции.
Девушка договаривается с неким Николаем, что на следующий день он забросит нас к подножью хребта – это должно сэкономить нам несколько дней пути. Она также сообщает нам расписание автобуса в Новую Чару, где у нас зарезервирована гостиница. До автобуса еще остается время, и мы выходим на улицу. Девушка выходит с нами, и мы пытаемся выяснить какие-нибудь сведения об этой области, погоду, например. Она радуется, что в этом году зима была мягкая: всего-то -30°, начальные школы тут закрывают при -42°, остальные открыты в любую погоду. Еще говорит, что здесь самым страшным врагом для нас будут комары. Про медведей мы даже спрашивать не хотим.
Минут через 5 мы приходим на остановку на главной улице – тоже грунтовке. Вскоре подходит старенький микроавтобус. Мы не знаем, как купить билет, направляемся к водителю, но пассажиры нам показывают, чтобы мы просто куда-нибудь сели. Вскоре к нам подходит кондуктор – женщина средних лет с сумкой на поясе, и вручает нам билеты на четырёх человек, видимо, считая рюкзаки. Автобус довозит нас до Новой Чары, мы выходим прямо у гостиницы.
Снаружи гостиница выглядит не слишком привлекательно. Мы ищем главный вход, вскоре Радек выясняет, что нам нужна не та дверь, что украшена фиолетовыми воздушными шариками (это ресторан, где как раз справляют свадьбу), а другая – тяжелая железная, без всяких обозначений. На ресепшене знают, что у нас зарезервирован номер, мы предъявляем наши паспорта и надеемся, что нам сделают временную регистрацию в местном отделении полиции (для этого, собственно, мы здесь и поселились). Внутри, кстати, нас ожидал сюрприз: новая мебель, горячая вода и даже wi-fi.
Немного передохнув, мы выходим на улицу и пытаемся найти магазин, чтобы пополнить запасы еды. В городе в основном старые облезлые панельные дома с заросшими палисадниками, иногда попадаются небольшие садики, где в основном сажают картошку – очень странно выглядят такие огороды у подъездов панельных домов. Дороги по большей части – пыльные грунтовки или просто тропинки в траве. Посреди широкой пустой площадки из утоптанной глины почему-то торчит огромный надувной замок. По всей видимости, это городская площадь.
Ни одного супермаркета мы не нашли, и закупаемся в мелких магазинчиках. Из-за языкового барьера то и дело за нами выстраивается очередь, остальные покупатели включаются в разговор и помогают объяснять продавщицам, чего мы хотим. В гостиничном ресторане празднуется свадьба, так что мы отправляемся на поиски другого кафе на вечер. Женщина на ресепшене сказала, что оно тут должно быть и даже показала, в какую сторону идти. Но мы ничего не находим, местные тоже ничего не знают (некоторые не знают и про гостиничный ресторан) – у них, мол, и дома есть еда, зачем еще куда-то идти? Так что нам приходится доставать свои запасы – мы пробуем сушеную рыбу и «Žatecký Gus».
Радек знакомится на улице с геологами, которые тоже поселились в гостинице, они рассказывают нам об окрестных горах и Чарских песках. К нам присоединяются несколько мужчин навеселе, видимо, со свадьбы. Узнав, что мы собираемся в горы, нас начинают пугать медведями и другими опасностями Мраморного ущелья. Один из мужчин оказывается потомком заключенного немца из этого лагеря, который погиб под завалом в штольне. Любопытнее всего звучат их рассказы о радиации и привидениях, которые являются там по ночам – тоже своего рода память о ГУЛАГе. Местное население со страхом и уважением относятся к этим местам. Мы предпочитаем умолчать о настоящей цели нашей поездки. Видно, что эта тема для них очень тонкая, и нам хочется избежать лишних сложностей. Поэтому мы говорим, что приехали просто фотографировать природу, отчасти это правда.
Отъезд к хребту Кодар
Утром женщина на ресепшене вызывает нам такси обратно в Старую Чару, где нас ждёт Николай, чтобы отвезти в горы. Поездка на такси вне полос и со сломанным спидометром уже воспринимается как лёгкий экстрим, тем более, что Лада, в которой мы едем, явно давно пережила свои лучшие годы. В общем, водят тут несколько по-другому, чем у нас.
Мы с небольшими приключениями добираемся до Николая, чей ЗИЛ уже ожидает нас перед домом. Пока мы складываем рюкзаки в салон, жена Николая опять пугает нас медведями. Начинается дождь. Мы садимся в грузовик и отправляемся в путь по бескрайним болотам к долине реки Средний Сакукан. Такой дороги мы никогда еще не видели – в колее можно уложить взрослого человека, некоторые участки полностью затоплены из-за разлива рек, так что вода доходит до самых дверей, резкие спуски и подъемы. Но Николай – настоящий боец, и грузовик преодолевает все препятствия. Он всю дорогу нахваливает советскую технику в целом и свой кустарно отремонтированный ЗИЛ в частности. Вскоре ЗИЛ начинаем нахваливать и мы. Иногда машина застревает, и мы выезжаем только с третьего раза, иногда лобовое стекло смотрит прямо в небо, а потом отвесно в землю. По дороге мы с Николаем шутим про ралли в Дакаре. Неплохо бы устроить такие гонки в Сибири. У Николая от непрерывного кручения баранки болят запястья, и мы временами останавливаемся на передышку. Тогда же происходит первое знакомство с нашими новыми попутчиками, которые с той минуты уже никогда нас не покинут– вокруг тучами вьются комары и гнус, по миллиону жал на человека.
Мы въезжаем в долину. В лесу Николай окликает через окно группку туристов – они промокшие насквозь, младший выглядит так, будто ночью ему пришлось пережить нечто ужасное – пялится в пустоту с открытым ртом. Несмотря ни на что наша поездка вскоре все-таки подходит к концу. Мы останавливаемся у широкого притока Сакукана: из-за непрекращающегося дождя камни скользкие, и машина там уже не проедет. Мы достаем из кузова насквозь промокшие рюкзаки и прощаемся с Николаем. Дождь все еще идет, и окрестные вершины тонут в облаках – гостеприимно нас встречает Кодар.
Дальше придется идти на своих двоих. Река и для нас серьезное препятствие, мы долго не можем найти брод. Течение очень сильное, воды много, и поскольку там сплошные камни, негде перепрыгивать. Нас догоняет группка туристов из Москвы, которых мы недавно видели из грузовика. Они без колебаний и промедлений переходят реку прямо в ботинках, будто ее и вовсе нет. Мы на всякий случай все-таки снимаем ботинки и тоже перебираемся на другой берег. Вскоре мы догоняем туристов – они обедают у деревянного полуразвалившегося моста, который остался от заброшенной дороги, что вела в Мраморное ущелье.
По дороге мы встречаем не один такой реликт. Мужчина разводит костер среди деревьев и приносит котелок. Его жена немного говорит по-английски, и мы обмениваемся кое-какой информацией. Поразительно – они планируют провести в местных горах недели три. Николай сказал, что мы находимся в паре километров от моста через реку Сакукан, которую нам надо перейти и двигаться дальше вверх к Мраморному ущелью. Теперь чувствуется, что мы на самом деле в Сибири, хотя все еще сложно до конца осознать, насколько мы далеко от дома. С нашего вылета из Праги не прошло и двух суток.
Через несколько часов ходьбы дождь наконец-то прекратился, и выглянуло солнышко. Мы заметили на берегу реки еще нерастаявшие глыбы снега и льда. Мы сбрасываем рюкзаки и бросаемся к ним: залезаем как можно выше и скатываемся с них на животе по-пингвиньи. Штепан [руководитель проекта Штепан Черноушек – УИ] говорил нам ещё в аэропорту в Праге: «Ребята, главное без глупостей!». Мы выдержали целых два дня, считай, перевыполнили план.
Вскоре мы продолжаем путь и видим первые объекты, связанные с ГУЛАГом – лесопилку, платформу и обогатительную фабрику (видимо, дробилку и сортировочный цех), делаем первые фотографии и чертежи, проводим панорамную съемку. Мы еще не представляем себе, сколько времени у нас уйдёт на документацию каждого объекта, и, главное, что нас ждет дальше: пока мы просто пытаемся успеть при дневном свете как можно больше.
Под конец дня от голода и усталости уже темнеет в глазах. Подавив волнение от первых открытий, мы встаём лагерем на дороге прямо возле развалин. Откуда ни возьмись появляется какой-то мужчина – скорее всего охотник (как мы выяснили на следующий день, он расставил лагерь вместе с местным пастухом где-то в километре от нас). Мы очень удивились этой встрече, но позже выяснилось, что в последнее время на Кодар люди захаживают нередко. Охотник говорит, что неподалёку есть хорошее место для стоянки у реки. Мы перемещаемся туда и видим, что на стоянке даже есть стол. В качестве столешницы – дверь с одного из строений лагеря.
Репелленты и сигаретный дым помогают от гнуса лишь ненадолго, зато дым от костра снижает их плотность до терпимого предела. После ужина мы достаем водку и впервые применяем противомедвежьи меры – относим рюкзак с едой подальше от стоянки, где Радек подвешивает его высоко на дерево. Наша первая ночь в горах, мы потихоньку привыкаем к немолчному журчанию реки, напоминающему шум товарняка, который будет нас сопровождать ближайшие дни.
