1 июня 2009
Надежда Ерёмина «Моя семья: судьба российских немцев»
Рубрика Россия многонациональная
Алтайский край, г.Рубцовск, школа № 6, 9-й класс
Руководитель О.А.Михалина
Третье место
Алтайский край, г.Рубцовск, школа № 6, 9-й класс
Руководитель О.А.Михалина
Третье место
Писать историю своей семьи – задача нелегкая. Для этого необходимо изучение самых разных источников: семейных документов, архивных материалов, прессы, воспоминаний и т.д. Удаленность провинциального городка от краевого центра, тем более от тех мест, с которыми связан длительный период в истории моей семьи, осложнил мою задачу. После детального изучения моей родословной, оказалось, что история моей семьи (по линии мамы) тесно связана с историей российских немцев. Интерес к этой теме возник и после прочтения книги Якова Дитца «История поволжских немцев-колонистов»[1]. Автор – и юрист, и историк. Его задача – «правдиво изложить историю своего народа <…> не преувеличивая его заслуг и не замалчивая его грехов»[2].
Для изучения своей «немецкой ветви» мне необходимо было найти свидетелей и взять у них интервью, послать запросы в Саратовский областной и Алтайский краевой архивы, ознакомиться с личными письмами, фотографиями, семейными реликвиями. Хранителем воспоминаний, семейных документов и традиций является мой дедушка Гельмут Давидович Дизендорф, который направлял меня в этой работе.
Затем был поиск материалов, связанных с историей и судьбой российских немцев. Здесь неоценимую пользу принесла работа с периодикой, так как в 90-е годы появилось много публикаций о депортации народов СССР. Хотелось бы выразить признательность и Центру немецкой культуры г. Рубцовска, и всем тем, кто не остался равнодушным к моей работе.
Из истории возникновения немецких поселений в России
По свидетельству Н.М.Карамзина, немцы появились в России в конце первого тысячелетия нашей эры. Много немцев прибыло в Россию в конце XV – начале XVI века. Знанием военного искусства, ремесел, медицины они помогали русскому народу в борьбе с татаро-монголами. При Иване Грозном в Москве возникла Немецкая слобода. Петр I приветствовал появление немцев в России.
Значительный приток немцев в Россию произошел во времена Екатерины II (идея организовать земледельческие колонии впервые возникла в конце царствования Елизаветы). Екатерина решила вызвать колонистов для заселения земель, «до сего еще праздно оставшихся». 4 декабря 1762 г. она издала манифест о вызове колонистов. Затем при непосредственном участии самой Екатерины II были выработаны и 22 июля 1763 года обнародованы два законодательных акта, послуживших фундаментом колонизации в России, а именно: 1) манифест о даруемых иностранным переселенцам авантажах и привилегиях и 2) указ об учреждении Канцелярии опекунства иностранных подданных.
Иностранным переселенцам были обещаны значительные привилегии и денежные пособия. Вызов, заселение и обустройство происходило с 1763 по 1772 год. Колонисты распределялись в местностях, представлявших некоторое сходство с их родиной. Поселялись там, где нужны были хлебопашцы, а также в местностях удобных для занятия скотоводством, садоводством и огородничеством. Благодаря их трудолюбию и бережливости места заселения превращались в цветущие нивы. Как и планировалось, колонисты окультурили южные границы Российской империи, создали образцовые хозяйства фермерского типа. На их долю приходилась значительная часть сельскохозяйственного экспорта России.
Культурный уровень немецкого населения был очень высок. Уровень грамотности у немцев-колонистов, например, в Самарском уезде достигал 74% при среднем по уезду – 7%.
С марта 1764 года началось заселение первых колоний Саратовской губернии, в луговой стороне Волги – в Николаевском и Новоузенском уездах, а также в нагорной стороне Волги.
Основным занятием колонистов стало земледелие. Поначалу оно велось примитивным способом: пахали сохой, жали серпом, молотили цепами. Колонисты впервые начали разводить табак, лен, коноплю, производили уксус из молочной сыворотки. К концу XVIII века окончательно установилось разведение колонистами луговой стороны пшеницы и табака, а колонистами нагорной – пшеницы, ржи, овса, ячменя, картофеля, а всеми колонистами – овощей. Главный источник благосостояния колонистов в это время – пшеница, производство которой доходит до 10 млн пудов.
Бурное развитие земледелия вызвало подъем мукомольного производства. В исследовании Якова Дитца, основанном на архивных материалах, указано, что с начала 1850 года известными предпринимателями мукомольного производства стали колонисты: Якоби, Фаренбрух, Дизендорф, Бауер, Ротермель, Гува, Борель[3]. Среди вышеупомянутых фамилий был Христиан Дизендорф – основатель рода Дизендорфов. Отсюда и повел начало род по линии мамы Ереминой (Дизендорф). Родители Христиана Дизендорфа были в числе первых колонистов, переселенных Екатериной II в 1764 году в колонию Катериненлен (переименованную впоследствии в Екатериненштадтскую), и именно отсюда идут мои корни.
Прошлое России в истории моей семьи
Мои предки были родом из Екатериненштадта, что в Саратовской области на берегу реки Волги. До 1920 года название этого города было Баронск (видимо, связанное с титулом одного из основателей немецкой колонии бароном Кано де Борегардом). В советские времена у города появилось вполне советское название Марксштадт (ныне Маркс).
Марксштадт до 1918 года был большим селом. Количество жителей в 1926 году составляло 12,5 тысяч человек. Подобные населенные пункты часто встречались в Поволжье. В то время, когда в Марксштадте жила семья моего предка Адама Дизендорфа, немецкие поселения в Поволжье выглядели следующим образом: «…Строились большие села, часто напоминавшие города. Вдоль длинных улиц в ряд стояли дома <…> Вдоль одной или нескольких длинных (1–3 км) и широких (30–80 м) улиц, как по линейке, тянулись чистые дома. По обеим сторонам от проезжей части пролегали пешеходные дорожки, окаймленные рядом акаций. Уже при первичном замере наделов в центре села выделялся большой участок под будущую церковь и школу. Все усадьбы были одинаковыми по величине: 40 м в ширину и 120 м в длину, так что план селения был равномерно расчерченным и напоминал шахматную доску. Поскольку все дома были одноэтажными, высокая колокольня церкви доминировала над селением. Еще при закладке сел немецким колонистам вменялось в обязанность высаживать деревья. Благодаря этому немецкие села стали выделяться в безлесой степи подобно оазисам»[4].
Сын Христиана Дизендорфа, Адам родился 20 марта 1861 года в Екатериненштадте. Будучи двадцатипятилетним юношей он встретил Анну-Лизу Лоос, рожденную в 1866 году Адам, желая продолжить дело отца, занялся земледелием и мукомольным производством и стал купцом. Имея большой земельный надел, он выращивал (кроме овощей) пшеницу. Основной доход был от торговли пшеницей. От полученного урожая оставлял себе необходимое количество для потребностей семьи и на посев в следующем году. Все остальное засыпалось в огромный сарай-амбар, который он выстроил на берегу Волги (у пристани). Это зерно он продавал только тогда, поднималась цена на пшеницу. Кроме земледелия Адам занимался еще и скотоводством, привлекая к этому всех членов семьи. У Адама было одиннадцать детей.
Моим прадедом был второй сын Адама – Давид, который родился 4 июня 1886 года. Когда Давиду исполнилось тринадцать лет, он начал работать у владельца гостиницы, которая была единственной в Екатериненштадте. За добросовестную и усердную работу хозяин назначил его официантом. Через несколько лет он предложил Давиду стать владельцем гостиницы с условием последующей выплаты ее стоимости (у хозяина не было наследников).
Когда Давид стал хозяином гостиницы, ему было двадцать лет. Он привлек к работе всю свою семью (братьев и сестер, а также родителей). Прадед за короткий срок рассчитался с бывшим хозяином. Очень скоро он создал первоклассную гостиницу с большим заезжим двором. Все продукты поставлялись из собственного хозяйства: зерно, мясо, овощи, молочные продукты. Давид изобрел собственный рецепт винного напитка – пунша, а также и лимонада, которые пользовались успехом у гостей. Чудом уцелели, оставив память о гостинице, щипцы для колки сахара, выполненные в виде птицы, и бронзовая ступка.
В конце 1918 года Давид Дизендорф женился на дочери бывшего купца, церковного старосты, Эмилии Юстусовне Фишер. Будучи купцом, Юстус Фишер имел на пристани Волги два больших амбара, где хранилось зерно. В семье было пятеро детей. В сентябре 1909 года Эмилия Фишер в четырнадцать лет успешно окончила курс в Екатериненштадтской лютеранской церковно-приходской школе. Эмилия была лютеранской веры, о чем свидетельствует документ «Erinnerung an die Konfirmation» (память, воспоминание о конфирмации). Согласно этому документу, «Эмилия Фишер, урожденная 9 июля 1895 г., окрещенная 15 июля 1895 г., есть принята в слове Бога сегодня, была конфирмована и отныне при ясном причастии 31 октября 1910 г.». Обряд конфирмации проводился в торжественной обстановке. Девочки надевали белые платья. В руках у них были цветы. На память выдавался документ с напутствиями на дальнейшую жизнь. Кроме того, семья дарила посвящаемой праздничные открытки с пожеланиями. Семья Эмилии была набожной и строго соблюдала каноны. В Марксштадте в то время была и русская церковь, и церковь немецкая «Культур Палас». Эмилия, по словам Э.А.Циляевой – соседки, жившей в Марксштадте (теперь она проживает в Рубцовске), – играла на фортепиано, обучалась мастерству кройки и шитья. Вскоре прабабушка стала первоклассной портнихой. В Марксштадте она шила одежду богатым людям на заказ. Позже сама обучала этому мастерству других. Эмилия набирала учениц, за плату преподавала им уроки кройки и шитья. Она прививала эти умения и своим дочерям.
В 1917 году гостиница была конфискована. После конфискации гостиницы прадед работал лесничим в отделении Энгельсского лесхоза при городе Марксштадт, а позже – счетным работником. Затем Давид служил счетоводом Марксштадтской малярийной станции, а потом на заводе «Коммунист» экономистом. У него было четверо детей.
В октябре 1918 года была создана Трудовая коммуна Нижнего Поволжья, преобразованная в 1924 году в автономную Республику Нижнего Поволжья с центром в г.Энгельсе (бывший Покровск).
Новые испытания пришли с началом коллективизации. Своим трудом немцы создали высокорентабельные хозяйства фермерского типа, жили гораздо богаче местного населения. После конфискации гостиницы Давид имел возможность построить рубленый деревянный дом в Марксштадте, где семья дедушки жила до выселения. В доме было четыре комнаты: две детские, спальня для родителей и кухня с голландской печью. Обстановка в доме была довольно скромной. Почти вся мебель была самодельная. Некоторые вещи чудом сохранились до сегодняшнего времени.
С конца 20-х годов власти почти все немецкое население объявляют кулаческим. Преследование по классовому и религиозному признакам переросло в притеснения по национальному признаку.
5 ноября 1934 года вошло черным днем в историю российских немцев: ЦК ВКП(б) принял постановление «О работе среди немецкого населения»: «В ЦК ВКП(б) поступили сведения о том, что в районах, населенных немцами, за последнее время антисоветские элементы активизировались и открыто ведут контрреволюционную работу. Между тем местные парторганизации и органы НКВД крайне слабо реагируют на эти факты, по сути делают попустительство, совершенно неправильно считая, будто наша международная политика требует этих послаблений немцам или другим национальностям, проживающим в СССР и нарушающим элементарную лояльность к советской власти»[5]. Предлагалось принять по отношению к активным контрреволюционным и антисоветски настроенным элементам репрессивные меры, произвести аресты, высылку, а злостных руководителей приговорить к расстрелу. По сути дела, этим решением немцы официально объявлялись врагами задолго до июня 1941 года.
Распространенным явлением стало лишение избирательных прав, что ставило людей вне закона и делало их абсолютно беззащитными. Также в эти годы проводится вторичное раскулачивание среди немецкого населения. И Давида раскулачивают вторично, все имущество продается с молотка, кроме дома и детских кроваток. Помимо конфискации имущества, Давида Дизендорфа лишили избирательных прав. Он подал жалобу. Однако в восстановлении прав ему было отказано ввиду того, что он до революции был владельцем гостиницы и в дальнейшем не проявил лояльности к советской власти. Дедушка Гельмут родился в 1935 году без отца – Давид был в тюрьме в Саратове.
Трудности переселения
Началась война. В 1941 году согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 августа 1941 года признавалось необходимым переселить все немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы. Для расселения были выделены районы Новосибирской и Омской областей и Алтайского края, Казахстана и др. Так одним ударом были уничтожены все достижения советского периода, все культурные ценности: газеты, школы, библиотеки, театры, музеи, вузы и техникумы и т.д. Насильственное переселение человека и даже целых народов – кровавая и до сих пор не зажившая рана нашей истории. Многие переселенцы погибли.
Дедушкина семья выселялась из г.Марксштадт и направлялась на спецпоселение в Сибирь – село Новичиха Алтайского края. Из воспоминаний Дизендорфа Гельмута Давидовича: «Предупредили о выселении меньше, чем за сутки.
Забирали с собой все, что попадалось под руку. Не разрешали брать громоздкие вещи, но Давид, мой отец, уговорил конвоира, и тот разрешил взять с собой большой сундук. В него и накидали всю мелочь: белье, одежду, тарелки, ложки, вилки, два одеяла и т.п. Старались брать все необходимое, чтобы одеться и поесть. Среди попавших в ящик вещей оказались вроде бы ненужные тогда, а теперь уже и редкие, ставшие семейными реликвиями. О том, что будут выселять, стало известно по слухам за несколько дней. Мой отец был очень находчивым. В тот день, когда стало известно, что будут переселять, он увел корову на скотобойню, где взял справку о том, что у семьи была корова».
Вторым важным моментом было то, что Давид смог уволиться с завода «Коммунист», где он работал экономистом планового отдела. Благодаря этому сохранился его трудовой стаж. Об этом говорит запись за № 9 в трудовой книжке прадеда. Таким образом, удалось установить точную дату выселения дедушкиной семьи из Марксштадта – 1 сентября 1941 года. Все основное имущество семьи было конфисковано: дом деревянный 8х11 м, дом летний 6х4 м, хозяйственные постройки, сарай, баня и т.д., корова-телка двух лет, индюки – десять штук, куры –двенадцать штук и две козы. Конфискованный дом сохранился до настоящего времени на улице Красноармейской в г.Марксштадт Саратовской области.
Немцы не знали, куда их будут переселять, но многие догадывались, что в Сибирь. В европейской части России климат не такой суровый, как в Сибири, и в основном у всех были легкие демисезонные пальто. «Моя мама Эмилия Дизендорф плакала при переезде из Марксштадта. Ехали в вагоне-скотовозе. Никаких полок для сна не было. Всех нас выручил сундук, на котором спали по очереди. Кормить стали только на четвертые сутки. Кормили пустой баландой. Ехали более двух недель. Ехали со страхом…» – вспоминает дедушка. Из сводки НКВД СССР от 12 сентября 1941 года по Красноярскому краю: «В пути следования эшелонов с немцами-переселенцами умерло 437 человек, родилось – 143, были сняты с поезда по болезни – 77»[6]. Можно предположить, какое это было переселение. Только в Алтайский край в сентябре 1941 года прибыло 95 тысяч немцев. Зачастую людей высаживали в голой степи, бросали на произвол судьбы. С теплотой и слезами на глазах мой дедушка вспоминает ту женщину с детьми, которая приютила их семью.
Переселение немцев и обживание в новых местах проходило в крайне тяжелых условиях. По свидетельству историка В.И. Бруля, «средств, выделенных правительством для этих целей (3,5 млн. рублей, 1680 т муки, 60 т сахара, 3500 пар обуви и т.п.), явно не хватало»[7]. Нетрудно представить, что фонды, которые выделялись, могли разворовываться и не доходить по назначению. Тогда же на восток страны эвакуировались заводы с людьми и оборудованием. В частности, в г.Рубцовск были эвакуированы в то время Харьковский и Сталинградский тракторные заводы. В таких условиях рассчитывать на сносное обеспечение продуктами и жильем не приходилось. 3 сентября 1941 года Алтайский краевой комитет ВКП(б) и крайисполком приняли постановление «О приеме и расселении в Алтайском крае эвакуированного населения». В.И.Бруль отмечает, что «депортированные немцы в документах 1941 года часто показывались как эвакуированное население. На самом деле это было не так. Видимо, это делалось из соображений секретности»[8].
Жизнь спецпоселенцев
В Новчихе расселили кого куда. Семья Давида была поселена в дом, состоящий из маленькой комнаты и кухни, где они жили вместе с хозяйкой. Та была недовольна их проживанием, но ее принудили потесниться через органы НКВД. Больше недели жить там не могли, так как в этой комнате жила еще огромная собака. Соседка Солодовникова пожалела их и взяла к себе. Она жила с детьми, муж был на фронте. Дизендорфы жили вчетвером: Давид, Эмилия, Гельмут, Эрика. Переселение производилось осенью, и впереди была зима, не хватало продуктов, денег, теплой одежды. Переселенцы погибали от голода и холода. Чтобы прокормиться, продавали последнее из одежды. Вещами, которые привезли с собой, также платили за жилье. В доме Солодовниковой жили с 1941 по 1945 год, пока не вернулся с войны муж хозяйки. После войны жили в школе. «В первую зиму особенно было трудно с продуктами. Весной, как только сошел снег, в поле собирали оставшийся с осени мерзлый картофель, свеклу. Летом рвали лебеду, добавляя ее в пищу. От лебеды опухали. Дров не давали, приходилось уходить в бор и собирать сухостой», – вспоминает дедушка.
К великому счастью, прадеда взяли на работу в Новичихинский райпотребкомбинат старшим бухгалтером. В сельской местности всегда в цене были счетные работники. Зарплата была 450 рублей. Но на нее мало что можно было купить в деревне. Вместо зарплаты Давид получал глиняные горшки и кринки, которые производил комбинат. Эти изделия мой дедушка с матерью и отцом возили по близлежащим деревням и меняли на картофель, яйца и другие продукты.
В то время, когда переселяли семью, сын Давида Эвальд учился на третьем курсе Саратовского мединститута, а дочка Эльза – на втором. Но учебу пришлось прервать… В начале 1942 года Эвальд и Эльза были призваны Новичихинским райвоенкоматом в трудовую армию[9].
Эльза вернулась из трудармии в село Новичиха Алтайского края. Давид выхлопотал разрешение на переезд в город для продолжения учебы дочери. Рядом находился Рубцовск, где открылось медицинское училище. В начале 1948 года прадед Давид с дочерью Эльзой переезжают в Рубцовск. Прадед устраивается на работу в аптекоуправление № 48 бухгалтером, Эльза – в медчасть медсестрой, затем медстатистом поликлиники.
В 1950 году из трудармии вернулся Эвальд. В дальнейшем он работал в Рубцовске врачом «скорой помощи», врачом детской городской больницы.
По окончании войны в положении советских немцев ничего не изменилось. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 ноября 1948 года было объявлено, что немцев переселили навечно, что выезд с мест поселения без разрешения органов МВД карается каторжными работами до 20 лет. Дедушка состоял на спецучете как член семьи поселенца с сентября 1941 года по февраль 1956 года «Два раза в месяц я, как и все члены семьи, обязан был явиться в КГБ. Там расспрашивали: о чем и о ком разговаривали родители, кто приходил домой, что приносили, куда ходили родители и с кем общались. Выезд категорически был запрещен» – так вспоминает об этом дедушка.
С 1945 года вопрос о российских немцах в Советском Союзе замалчивался. О них не писалось ни в газетах, ни в журналах, ни в книгах. Указом Верховного Совета СССР от 13 декабря 1955 года «О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении» был упразднен позорный режим спецпоселения, но запрет на возвращение в родные места оставался в силе. Национальные права немцев в СССР восстановлены не были.
Долгий путь к реабилитации
Мой дедушка Гельмут Давидович Дизендорф после окончания средней школы был принят в инструментальный цех Алтайского тракторного завода учеником токаря третьего разряда. Когда я познакомилась с его трудовой книжкой, то обнаружила расхождение в записях. Дедушка утверждал, что начал трудовую деятельность в 1954 году, а первая запись датирована 1956 годом. Дедушка пояснил, что умышленно скрыл существование первой трудовой книжки. В 1954 году, работая в ночную смену учеником токаря, он днем учился в автошколе. Он мечтал о профессии водителя. Когда он получил права шофера-профессионала, то захотел сменить место работы. Но самовольно уйти было нельзя. Дедушка написал заявление об увольнении, хотя заранее знал, что его не подпишут. Наказанием за самовольный уход с работы могло стать тюремное заключение на шесть месяцев. Если верить документам, то можно предположить, что дедушке не разрешили оставить место работы и перейти на другое, так как он в то время считался спецпоселенцем (до февраля 1956 г.). Этот факт дедушка скрывал все эти годы. С 1960 по 1995 год он работал на Алтайском заводе тракторного электрооборудования (АЗТЭ) в отделе технического контроля контролером-испытателем, мастером, старшим мастером, начальником техбюро, зам. начальником отдела. В настоящее время пенсионер. Бабушка Любовь Илларионовна Дизендорф (Важина) проработала с 1955 по 1994 год на АЗТЭ контролером в отделе технического контроля. Моя мама – Людмила Гельмутовна Еремина по окончании школы получила среднее специальное образование.
До 1972 года сохранялись ограничения, мешавшие немцам возвращаться в те места, из которых они были в свое время выселены. В массовом сознании советские (российские) немцы долго оставались пособниками фашистов, укрывателями диверсантов и шпионов, ибо Указ 1941 года был опубликован во всей советской прессе, а Указ Президиума Верховного Совета СССР от 29 августа 1964 года, признавший обвинения против немцев Поволжья необоснованными, был напечатан только в «Ведомостях Верховного Совета СССР».
Массовая реабилитация началась только в 90-е годы. Были реабилитированы Д.А.Дизендорф (посмертно), Г.Д.Дизендорф и его сестра Эльза (как члены семьи спецпоселенца). В 1994 году вышло Постановление правительства РФ о порядке возврата гражданам незаконно конфискованного, изъятого или вышедшего из владения в связи с политическими репрессиями имущества, возмещения его стоимости или выплаты компенсации. Но эта компенсация не компенсирует трагедии целого поколения, которое утратило свой язык, веру, национальную культуру. Из памяти людей был вытеснен вклад немцев в историю России. Тем не менее я своими предками горжусь.
Из истории немецких обычаев
В настоящее время среди российских немцев идет процесс возрождения языка, культуры, традиций. Интерьер жилища немцев отличает обилие вышитых и вязаных салфеток. Вышивают гладью – цветы, птиц, изречения из Библии. Традиционная пища – куриная лапша (нудль), суп с клецками, гороховый суп, фруктовый суп. На праздники готовят гуся с капустой или свинину, пекут пироги (кухен). Из напитков предпочитается кофе с молоком. Самые почитаемые праздники у немцев – это Рождество, Новый год и Пасха.
Рождество встречают 25 декабря, и под елку кладутся подарки – вещи и игрушки. Их приносит Крискинд. Утром хозяйка дома спешит будить всех со словами: «Скорее, скорее – вставайте, принимайте дары Крискинда». За несколько дней до праздника каждый ребенок и взрослый должен подготовить песню или стихотворение. Роль переодетого Крискинда обычно выполняет кто-либо из соседей, которому хозяйка дома также вручает подарок.
Пасха – на неделю раньше, чем в православии. Вслед за звоном колоколов все, и взрослые, и дети, в Марксштадте шли в церковь. После службы возвращались домой на праздничный обед. За столом перед каждым ставилась большая тарелка с крашеными яйцами, сладостями, выпечкой. К разным праздникам было принято дарить открытки: на День Ангела, к помолвке и свадьбе, на которых можно прочесть: «С наилучшими пожеланиями», «Будь весел в Надежде, терпелив в горе и скорби, верен молитве», «Пусть слово Христа в Вас щедро живет, живите в мудрости».
В 1960 году дедушка женился. Свадьба проходила с учетом немецких традиций. Жених приехал с друзьями за невестой на трех легковых автомобилях и на машине с духовым оркестром. Невесту одевала мама дедушки, которая сама сшила свадебное платье с длинным шлейфом. Родители невесты, провожая дочь, присели на минутку вместе с молодыми и под музыку духового оркестра вышли из дома. Шлейф невесты нес пятилетний племянник дедушки, одетый в специально сшитый для этого костюм. Духовой оркестр повсюду сопровождал молодоженов, исполняя веселую, в том числе национальную, музыку. Столы были накрыты по принципу традиционного праздничного немецкого стола. Много выпечки: торты, пирожные, печенье, булочки со взбитыми сливками. По обычаю, употребление винных напитков было умеренным, необильным.
Похороны имеют тоже свои национальные особенности. Вокруг покойника укладывается зелень и, в обилии, цветы. Над покойным поются песни-молитвы не менее часа, молитву исполняет группа из пяти-шести человек. На памятнике у верующих ставится крест.
История одной вещи
Как оказалось, самой древней вещью в моей семье является бронзовая ступка. В этой ступке еще Адам – отец Давида – растирал кофе и пряности. Она служила «верой и правдой» в гостинице прадеда. Вероятно, ступка дошла до наших дней со времен немецких колонистов. Она весит около 8 кг. Служит для измельчения сухарей, круп, зерна, орехов и других продуктов. Продукт в ступке измельчается бронзовым же пестом, имеющим две утолщенные головки шарообразной формы. Во время депортации лишь по случайности (она стояла на видном месте) ступка вместе с немногими другими вещами была привезена на Алтай. Интересна ее судьба в Новичихе. Когда семья Давида проживала в старой школе, жилое помещение было небольшим. Поэтому часть вещей приходилось хранить в кладовой. Но вскоре случился пожар. Некоторые вещи сгорели, а ступка осталась невредимой. А еще в Новичихе ступка спасла семью от голода. Прадеду нечем было кормить семью, а до очередной заработной платы было далеко. Поскольку ступка была бронзовая, то имела (тем более в сельской местности) некоторую ценность. Давид заложил ее за муку у соседа. Благодаря ей семья продержалась до зарплаты прадеда.
Внукам и сегодня кажется, что кофе, растертый в этой ступке, намного вкуснее, чем тот, который перемалывался в кофемолке. Поэтому ею пользуются и сейчас.
В настоящее время идет процесс возрождения немецкой культуры и языка. Реализуется это через всевозможные центры, общественные организации, языковые центры, радио, телевидение, прессу. Но в то же время стоит проблема массовой эмиграции. Немцы уезжают, увозя с собой русских жен, мужей, детей. Рвутся родственные связи. Заканчивается эксперимент, начатый более двухсот лет тому назад. Нельзя позволить, чтобы немцы в России потеряли свою неповторимость, культуру, язык.
[1] Дитц Я.Е. История поволжских немцев-колонистов. М.: Готика, 1997.
[2] Там же.
[3] Там же.
[4] Немцы в России и СНГ, 1763–1997/Издание землячества немцев в России и Совета по культуре немцев из России совместно с Ассоциацией общественных объединений «Международный союз немецкой культуры». Вып. 6. Москва; Штутгарт, 1998. С.12.
[5] Бруль В.И. Немцы в Западной Сибири. Ч.1. Топчиха, 1995. С.133.
[6] Бруль В.И. Почему русские немцы уезжают из России // Алтайская правда. 1993. 5 октября.
[7] Бруль В.И. Немцы в Западной Сибири. Ч.1. Топчиха, 1995. С.15.
[8] Там же. С.21.
[9] Трудармия – мобилизация через военкоматы дееспособных мужчин и женщин, создание из них военизированных формирований, сочетавших в себе элементы военной службы, производственной деятельности и гулаговского режима содержания. – Примеч. ред.
