Алина Савинова «Две жизни, две судьбы, но одна эпоха»

Рубрика Россия в семейных историях
г.Астрахань,
лицей № 2, 10-й класс
Научный руководитель
Ю.А.Макаренко
Третья премия

С героями моего рассказа меня связывает не только кровное родство, но и неподдельный интерес к их жизни, к радостям и горестям тех, кто в годины величайших испытаний, которые когда-либо за всю историю человечества выпадали на долю одного народа, одного государства, приняли на себя эту тяжелую ношу.

Я никак не могу согласиться с теми, кто называет этих людей «простыми», «рядовыми». Каждый из этих людей – это для меня огромный мир, уходящий корнями в глубину веков.

Блистательный Петербург и хлеборобное село в Нижнем Поволжье; господский дом и мужицкая изба; красавец, обласканный вниманием и славой представитель богемы и скромный крестьянин-хлебопашец… Что может их объединять?

Два совершенно разных человека, две судьбы, но одна эпоха, одна страна, одно Отечество. Речь пойдет о двух моих прадедах по материнской линии – Воронине Валентине Александровиче и Малахаеве Василии Алексеевиче. Ни тот, ни другой не совершали никаких героических поступков, не «творили историю». Они и их дети просто жили в своем Отечестве, они любили его, они созидали и разрушали, воевали и пахали землю, любили и ненавидели, растили детей, т.е. делали то главное, ради чего человек живет на земле. 

Валентин Александрович Воронин 
Истоки 
Примерно в восьми часах езды на поезде, на северо-востоке от Москвы, располагается ее ровесница – Вологда. Вологодчина – древняя земля с ее славной историей, памятниками средневековой архитектуры и иконописи, знаменитыми колокольными звонами. В Вологодской области, в древнем городе Грязовце в 1881 году и родился мой прадед Валентин Александрович Воронин.

Его отец, Александр Васильевич Воронин, был мелкопоместным дворянином в Грязовецком уезде Вологодской губернии. Он занимался сельским хозяйством, имел небольшую лесопилку и маслобойню. После 1861 года его дела пришли в упадок. В эти же годы в одну из эпидемий умирают его жена и два малолетних сына. Все несчастья Александр Васильевич переносит стоически. Крошечное имение и лесопилку пришлось продать и купить небольшой домик в Грязовце. Из всей собственности у него остается только небольшая маслобойня. «Живет Александр Васильевич в те годы уединенно, характер имеет угрюмый и нелюдимый»1. В эти же годы он женится на такой же обедневшей дворяночке Екатерине Алексеевне, девушке красивой, с твердым и решительным характером. Несмотря на разницу характеров и возрастов (она была моложе мужа на двадцать пять лет), брак их оказался счастливым. Екатерина получила обыкновенное образование провинциальной барышни: французский язык, вышивание, фортепиано. Но она обладала удивительно трезвым умом. Екатерина Алексеевна не только занимается домом и хозяйством, но и помогает управлять маслобойней, которая приносит весьма скромный доход.

В 1881 году в семье Ворониных родился сын. Валентин был единственным ребенком в семье, но ребенком не избалованным, не изнеженным. Ему рано привили высокую дисциплину труда и умение довольствоваться скромными бытовыми благами. В то же время всеми силами старались развить духовные запросы и стремления к познаниям. Отец, собравший большую библиотеку, приохотил его к чтению. В пять лет Валентин уже свободно читал. Первые музыкальные впечатления были связаны с редкими домашними музицированиями: мать играла на фортепиано, а отец напевал популярные романсы или арии из опер. Смышленый и старательный мальчик окончил начальную школу, а затем реальное училище. Он всегда был одним из первых учеников в классе. Еще в детстве он обладал хорошим звонким голосом и пел по выходным и праздникам в церковном хоре. У матери Валентин научился неплохо играть на фортепиано.

В 1897 году умер Александр Васильевич. Матушка к тому времени полностью взяла управление маслобойней в свои руки. Доходы семьи все возрастают. На одной из центральных улиц Грязовца был построен каменный двухэтажный дом, первый этаж которого сдавался внаем. Но Валентину в родительском доме становится скучно, он не находит применения своим силам и способностям. Не прельщает его и работа на маслобойне. Через год после смерти отца Валентин уезжает в Петербург поступать в университет.

Музыка – основное содержание его жизни 
В Петербурге Валентин живет у своих дальних родственников Гинецинских. Глава семьи служил в Дирекции императорских театров. Его сын Игорь, ровесник Валентина, учился по классу скрипки в Петербургской консерватории. В их доме постоянно бывают известные певцы, артисты, часто собираются молодые музыканты, сокурсники Игоря. Семья не пропускала ни одной премьеры в Мариинском и других театрах. Понятно, что, окунувшись в этот музыкальный мир, молодой Валентин сам буквально «заболел» музыкой.

В 1899 году, вопреки воле матушки Екатерины Алексеевны, Валентин поступает учиться в Придворную Петербургскую хоровую капеллу в дирижерский (регентский) класс. К тому времени Валентин обладает мягким лирическим тенором.

В те годы капеллу возглавляет Антон Степанович Аренский, известнейший русский композитор, пианист, дирижер и педагог. Видные русские и западные музыканты-современники отмечали «стройность, исключительный ансамбль, виртуозную технику, безупречное владение тончайшими градациями хорового звучания и великолепные голоса»2.

В составе хора Валентин участвует в службах Казанского и Исаакиевского соборов. Когда в 1901 году Аренский отходит от руководства капеллой, Валентин решает перейти в Петербургскую консерваторию, заканчивает ее по классу вокала и хорового дирижирования. Еще будучи студентом, молодой человек работает сначала статистом, а затем и поет в хоре театра.

В эти годы Валентин был уже на вторых и третьих ролях в оперной труппе «Мариинки», занимался концертной деятельностью, с упоением и восторгом разучивал романсы Рахманинова.

Красивый, веселый, талантливый и очень эмоциональный молодой человек был хорошо принят во многих петербургских домах. Вне артистического мира у него было много знакомств среди купечества, в кругу богатых людей. В 1908 году в одном из богатых домов Валентин Александрович встретился со своей будущей женой – моей прабабушкой Надеждой Васильевной Гнединой.

В 1909 году Валентин Александрович и Надежда Васильевна обвенчались. В 1911 году у них родился сын – Феодосий.

К тому времени Екатерина Алексеевна окончательно примирилась с тем, что ее сын стал артистом. Она старалась помогать молодым: присылала продукты с «оказией», часто сама наведывалась в Петербург. Жили Воронины в трехкомнатной квартире в Дегтярном переулке.

Зима 1912/13 года была очень трудной для Валентина Александровича. Он был приглашен участвовать в «вечере современной музыки». Такие «вечера» проводились регулярно (четыре-пять раз в сезон) с 1901 года. Валентин готовил несколько романсов Рахманинова и Мясковского. На оперной сцене он пел партии Боярина Хрущева (Мусоргский, «Борис Годунов»), Гонца (Рубинштейн, «Демон»), Лешего (Римский-Корсаков, «Снегурочка») и другие. Надежда Васильевна уехала на эту зиму к свекрови в Грязовец. Там 27 февраля 1913 года родился мой дедушка – Николай Валентинович Воронин, а в 1915 году в семье Ворониных рождается еще один сын – Венедикт.

Накануне революции Валентин Александрович начал репетировать партию Канио в опере Леонкавалло «Паяцы».

В это время на сцене «Мариинки» сверкали такие звезды, как Л.В.Собинов, И.А.Алчевский, И.В.Тартаков, М.И. и Н.Н.Фигнеры. Часто выступал Ф.И.Шаляпин. Леонид Витальевич Собинов был кумиром Валентина Александровича. Он называл его голос «золотым». Он восхищался и «божественным» голосом Шаляпина, его умением передать голосом тончайшие изгибы человеческих чувств и мыслей, этого старался добиваться и сам. Но впоследствии Валентин Александрович часто рассказывал о непостоянстве натуры великого певца: «То он весел и дружелюбен, а то сойдет на крик, ругань, до безобразия распоясаться может».

Зима конца 1917–начала 1918 года была очень холодной и голодной. Многие тогда покидали Петроград. Ради спасения детей семья Ворониных решает переехать в Грязовец, но в крошечном захолустном городишке Валентину Александровичу стало скучно, тоскливо без активной работы. И семья переезжает в Вологду. В городе в те годы собирается много хороших музыкантов. Переехал туда и Петербургский друг Валентина Александровича – Гинецинский. Собирается сильный камерный оркестр, действует любительская опера. Удивительно, но и в самые тяжелые голодные послереволюционные годы музыка переживает поистине невиданный расцвет. Концерты проводятся и в залах бывших дворцов, и в военных госпиталях, и в помещениях рабочих клубов. В них принимают участие как профессиональные музыканты, так и студенты музыкального техникума, самодеятельные коллективы. В Вологде Воронины покупают большой деревянный дом с мезонином, сюда же переезжает и бабушка Екатерина Алексеевна (ее маслобойню давно отобрали). Валентина Александровича приглашают на преподавательскую работу в открывшийся в начале 20-х годов в Вологде музыкальный техникум. Там он ведет класс хорового дирижирования и вокала. Но, пожалуй, самая интересная работа у него в церкви – он руководит большим церковным хором в главном вологодском соборе – Софийском. В хоре поют многие из студентов техникума, хор становится знаменит на весь город, и горожане собираются не столько на молебен, сколько для того, чтобы послушать знаменитый коллектив.

Живут Воронины дружно. В доме всегда было шумно, бывало множество гостей. Надежда Васильевна дом вела прекрасно, и, невзирая на довольно скромный достаток, семья не знала денежных затруднений и не имела долгов.

Семейный уклад дома определялся авторитарным давлением главы семьи. «Папа приказал» – это означало, что о собственных желаниях нельзя было и заикаться. За провинности отец сурово наказывал детей. Николай Валентинович Воронин вспоминал: «Однажды мне дали денег (тогда это были “керенки”) и послали за хлебом. А я засмотрелся на солдат на плацу. Долго маршировал, глядя на них, а когда прибежал в лавку, оказалось, что деньги-то потерял. Отец зажал мою голову меж колен и отлупил собачьим поводком, а он побольнее ремня бьет».

Надежда Васильевна никогда не наказывала детей, жила их интересами, вникала во все, что их волновало. Гибкость матери, ее преданность детям, которых она воспитывала в ласке и доброте, составляли противоположность прямолинейной требовательности отца.

В 1922 году в Вологде выдалось засушливое лето, и было много пожаров. Сгорел дотла и дом, где жили Воронины. Надежда Васильевна с детьми еле успели выскочить. В огне пропало все, что было нажито трудом. Особенно жаль было бесценных семейных реликвий: фотографий, писем, документов, афиш. Сгорели и огромная библиотека, доставшаяся от отца, и старинный рояль. Но больше всего Валентин Александрович горевал о заветной пластинке. В 1916 году в Петербурге была записана пластинка с арией Князя из «Русалки» Даргомыжского в исполнении В.А.Воронина. Эта пластинка существовала всего в нескольких экземплярах, два из которых и погибли в огне.

Валентин Александрович с расстройства тяжело и надолго заболел. Но музыкальная братия помогала ему и благотворительными концертами, и просто сборами в его пользу.

Теперь семья Ворониных поселяется в небольшой квартире. То были годы нэпа.

В годы нэпа 
Подходящую характеристику этих лет я нашла в воспоминаниях писателя Виктора Розова: «Я даже не знал, что это называется нэп, я просто с детским восторгом наблюдал, как преображалась наша бедная, голодная, ободранная жизнь, как все начинало сверкать и смеяться. Дешевизна установилась неслыханная! Всяких товаров и продуктов – видимо-невидимо! И это сразу же после жестокого голода. И хотя мы жили бедно, но наша бедность нэпа по сравнению с предыдущими годами казалась великолепным пиршеством».

Вологда в те годы процветала; один за другим открывались магазины и рестораны, с гастролями часто наезжали именитые музыканты, кипела театральная и музыкальная жизнь.

Эти годы были, пожалуй, самыми плодотворными для Валентина Александровича. Этот период с 1923 по 1929 год, наверное, можно назвать расцветом его жизни и творчества. Он принимает активное участие в Обществе любителей драматического искусства. О нем часто пишут вологодские газеты. Вот, в частности, выдержка из газеты «Красный Север» за 1925 год: «Воронин – редкий тенор… Ни с чем нельзя сравнить этот нежный, чистый, ласкающий ухо тенор»3.

Дом Ворониных славился своим хлебосольством и гостеприимством. На Пасху в доме принимали Вологодского архиерея и другое высшее духовенство. Н.В.Воронин позднее вспоминал, как часто вечерами отец (редко вместе с матерью), нарядный, веселый, уезжал в театр, на концерты, возвращался поздно, часто привозил с собой гостей. На Масленицу всей семьей катались по всему городу на тройках с колокольцами.

Средний брат, мой дедушка Николай, или, как его звали тогда, Николашка, музыке учиться не желал упорно, за что и был бит отцом неоднократно. Он рос большим проказником. Однажды, когда Валентин Александрович еще руководил церковным хором, Николашку взяли прислуживать священнику во время большого праздника. Сидя за алтарем, он забавлялся тем, что сыпал понемножку порох в кадильницу, наблюдая за вспыхивающими искорками. «А потом сыпнул туда лишку… А священник-то взял кадило, да давай махать, а оттуда-то как искры посыпались, да как все затрещало… Люди врассыпную… А я промеж ног, промеж ног в толпе, да и домой припустился»4.

Младший, Веня, хотя не уступал в проделках Николаю, был все же более покладистым и музыке учился охотнее, но предпочтение отдавал входившему тогда в моду аккордеону.

В 1928 году старший брат, Феодосий, уехал в Ленинград, поступил в Ленинградскую консерваторию. У него началась своя, взрослая жизнь. Дома с тех пор он бывает очень редко. В 1933 году Феодосий женится на Марте (немке по происхождению), и в 1934 году у них рождается дочь Ксения.

Но вернемся в год 1929-й.

В этом году Николай убегает из дома с приятелем в Архангельск, живет там у дальней родственницы, поступает в мореходное училище и становится судовым механиком. С тех пор он редко приезжает в Вологду, только изредка пишет короткие письма и получает очень обстоятельные, со всеми подробностями жития-бытия письма от матери.

В 1929 году, не объявляя официально о конце нэпа, Сталин намекнул, что настало время «отбросить нэп к черту». При этом он разъяснил: «Ленин говорил, что нэп введен всерьез и надолго. Но он никогда не говорил, что нэп введен навсегда». Фактически к этому времени нэп уже полностью прекратил существование. Из богатого, процветающего, шумного торгового города Вологда постепенно превращалась в унылый и заурядный провинциальный городок. Закрываются многочисленные магазины и рестораны, затихает активная концертная и театральная жизнь. Многие из живших в Вологде музыкантов покидали город, уезжая в Москву и Ленинград. Но самое страшное, что один за другим закрывались многочисленные храмы. Из сорока семи православных храмов действующими остаются только три-четыре.

Валентина Александровича вызвали в райком партии и поставили перед выбором: храм или музыкальный техникум. Кроме эстетического наслаждения, работа в церкви приносила еще и хороший заработок. В то же время работа в советском учреждении гарантировала пенсию по старости. К тому же Валентин Александрович боялся бросить тень на младшего сына. Поэтому он выбрал техникум. Валентин Александрович очень переживал, что молодые люди лишались возможности познавать тот огромный пласт так называемой духовной музыки, в жанре которой творили Чайковский, Рахманинов и многие другие русские и западные композиторы. Выросло несколько поколений, не способных воспринимать великие творения искусства прошлого, а такая «эстетическая слепота» пагубно влияет на творческий потенциал не только в искусстве, но и в науке и технике.

На жалованье преподавателя музыкального техникума жить становится труднее.

С родителями в Вологде остался младший сын Венедикт. Он окончил педагогический техникум и начал преподавать в школе. Веселый, обаятельный, большой заводила, активный комсомолец, он сразу становится любимцем детворы. Теперь в доме постоянно бывают не только студенты Валентина Александровича, но и ученики Венедикта Валентиновича. Его увлечение аккордеоном тоже не прошло даром: он организовал первый в городе джаз-банд в подражание Утесову. С друзьями по ансамблю он выступал в клубах, на танцплощадках, за что не раз получал выговоры и нахлобучки от комсомольского руководства. Джаз в те годы находился в опале, джазовая музыка считалась безыдейной, разлагающей вкусы советской молодежи. В конце концов пришлось выбирать между педагогической деятельностью и игрой в оркестре. Но оркестр в конце концов запретили.

Николай, мой дед, возвращается в Вологду в 1939 году, женится на Тамаре и вплоть до начала войны живет в родном городе и работает на одном из деревообрабатывающих комбинатов.

Надежда Васильевна и Валентин Александрович продолжают жить в Вологде. Надежда Васильевна ведет домашнее хозяйство, Валентин Александрович занимается своим любимым делом – учит молодых людей музыке.

Но на пороге уже стояла война.

Война и депортация 
Война… Она неожиданно ворвалась в жизнь страны, в семью моих родных и в другие семьи.

Николая забирают служить механиком в танковые войска. Но их часть не принимала участия в военных действиях, а стояла в боевой готовности на границе с Монголией или Китаем (точно я не знаю).

В первые же дни войны уходит добровольцем в ряды Красной Армии и Венедикт. Родные получили от него только одно письмо, которое было написано еще по пути на фронт. А затем была «похоронка», в которой было написано, что Воронин Венедикт Валентинович погиб смертью храбрых при обороне города Смоленска.

Феодосий с группой артистов Ленинградской филармонии был на гастролях в Одессе.

В ходе наступления немецким войскам удалось полностью отрезать Одессу и Севастополь от остальной советской территории. Оборона Одессы продолжалась 73 дня. Затем, получив приказ оставить город, защитники Одессы были переброшены на защиту Севастополя.

Феодосий с товарищами остались в оккупированном городе. Чтобы выжить, артисты были вынуждены выступать в кинотеатрах перед сеансом, в ресторанах, в концертных залах. Весной 1944 года войска Красной Армии освободили город. Феодосия и его товарищей осудили. Он погиб в ГУЛАГе приблизительно в 1947–1948 годах.

Не успели Воронины опомниться от страшного удара – гибели сына, как их ждал еще один: Марта и ее мать были депортированы в Казахстан. Это было время, когда людей наказывали за принадлежность к определенному, нежелательному для властей народу. Марта и ее мать пробыли в ссылке вплоть до начала 50-х годов. Затем вернулись в Ленинград.

Маленькую Ксению добрые люди привезли к бабушке и дедушке. Всю свою любовь и ласку отдают они этому ребенку. Суровый и требовательный к сыновьям, Валентин Александрович с внучкой терпелив и мягок. Ксения обладает прекрасными музыкальными данными, и вполне естественно, что ее начинают учить музыке. В 1953 году Ксения с отличием заканчивает Вологодское музыкальное училище.

В 1957 году Валентина Александровича не стало. Хоронила его почти вся творческая интеллигенция города Вологды. На его могиле установили маленькую плиту с лаконичными датами жизни и смерти. В музее Вологодского музыкального училища творчеству Валентина Александровича Воронина посвящен большой стенд. Есть материал о нем и в краеведческом музее города Вологды. Последний раз Наталья Николаевна Воронина (моя мама) была там в 1975 году, знакомилась с материалами экспозиции, получила в подарок представленную здесь афишу и несколько фотографий.

Энтузиаст своего дела, прекрасный педагог и методист, Валентин Александрович Воронин сыграл значительную роль в формировании молодых музыкантов.

Василий Алексеевич Малахаев
От крестьянских корней 
А теперь я хочу обратиться к истории еще одной жизни, еще к одной судьбе – судьбе другого моего прадеда, Малахаева Василия Алексеевича.

Он родился в селе Алексеевка Базарно-Карабулакского уезда Саратовской губернии в марте 1891 года в семье крестьянина Малахаева Алексея Ивановича и его жены Алены Дмитриевны. Алексеевка в ту пору была огромным селом. Тогда в селе было три храма, две приходские школы, несколько погостов, что говорит о большом числе жителей.

Крестьяне занимались хлебопашеством, садоводством, разводили скот.

В семье Малахаевых, кроме Василия, было еще трое сыновей и четыре дочери. Жили Малахаевы, как говорили в те годы, «справно», работали всей семьей от зари до зари.

К сожалению, я ничего не знаю о детских и юношеских годах Василия Алексеевича. Знаю только, что он окончил приходскую школу, то есть был на селе человеком по тем временам достаточно грамотным. Был он работящим и безотказным, никогда не принимал участия в кулачных боях (часто по праздникам деревенские ребята сходились в озорных кулачных драках стенка на стенку, улица на улицу).

Когда Василию исполнилось двадцать лет, отец решил его женить. Невесты своей он не видел ни разу, но родителей ослушаться не посмел. Девушку ему нашли в большой (восемь дочерей и один сын) семье Бакулиных, на другом краю села. Все невесты там уродились как на подбор: статные, красивые, веселые, работящие. Матяша (Матрена Ивановна, 1892 г.р.) была предпоследней из них, младше была только Дарьюшка. Старшие сестры все жили своими семьями.

Матрена Ивановна Малахаева рассказывала потом Н.Н.Ворониной (моей маме): «Я уже знала заранее, что сваты приедут… Накануне мыли и украшали избу, стряпали. Вот и приехали гости: сам жених, его отец, сват и сватья, еще кто-то. Сели за стол с моими родителями. Мы с Дарьюшкой в это время были в уголке, который назывался “бабий кут”, и из-за занавески только в щелку выглядывали. Тут я его первый раз и увидела, и очень он мне приглянулся, а как глаза-то вскинул и улыбнулся, так сердце и захолонуло. Но моего согласия и мнения никто и не спрашивал». Родители скоро поладили. За невестой дали хорошее приданое: телку, овец и барана, кур, постель (перину и подушки), платья шерстяные и ситцевые, серьги золотые. Одеяло Матрена сама стегала из лоскутков, сама ткала дорожки для пола, вышивала рубахи и полотенца.

В январе 1912 года Василий Алексеевич и Матрена Ивановна обвенчались.

Сначала они жили вместе с родителями мужа, а затем все сообща построили свой дом через улицу от родительского. Дом был большой (на улицу смотрело пять окон), как будто молодые заранее знали, что семья будет тоже немаленькой. Уже здесь, в новом доме, в конце 1913 года родился их первенец – Александр, а в 1916 году появился еще один сын – Федор.

Октябрьская революция ничего не изменила в жизни семьи, только Матрена Ивановна истово молилась за здравие всех живущих, боясь всего нового, неизведанного. Василий Алексеевич, человек мягкий и незлобивый, только раз закричал и разгневался на свою жену. Дело было в том, что Матрена Ивановна была неграмотна и на молебне в церкви попросила свою соседку внести в бумажку «за здравие», кроме своих чад и домочадцев, и семью бывшего государя Николая. Сам же Василий Алексеевич хоть и был далек от политики, но почувствовал опасность для своей семьи в этом, казалось бы, невинном поступке.

В феврале (12-го числа) 1920 года у Малахаевых родилась дочь Антонина (моя бабушка), в 1925 году – сын Михаил, а в 1926 году – дочь Клавдия.

Старшие дети уже с малолетства помогали отцу в поле, в саду; девочки, подрастая, были помощницами в доме, в огороде. Клавдия Васильевна Малахаева в разговоре со мной вспоминала: «Помню иконы с лампадами. А еще старинную резную мебель (ее хорошо делал брат отца дядя Иван). Спинки стульев были выше плеч стоящего человека. Огромный буфет с множеством дверок, огромный сундук с блестящими уголками. Когда он открывался, звенел колокольчик. Посреди комнаты стоял стол, а на стенах было много фотографий».

За домом был огромный сад. Урожаем из этого сада кормились сами и продавали в Саратове.

В 1997 году я сама была в Алексеевке. Сад моих прадедов сохранился, только теперь в нем пять хозяев. Дом стоял на взгорке, и сад спускался от него вдоль по склону, изредка перемежаясь полосками огорода. Был «верхний» огород, где сажали огурцы, морковь, горох, и «нижний», где сажали капусту и картошку. Посредине сада по-прежнему журчит родник. Возле него обычно на костре, на специальном приспособлении – таганке – варили варенье в медном тазу. «Смородины было так много, что собирать ее выходили всей семьей на целый день: брали с собой хлеб, за водой к роднику посылали ребятишек и с песнями, с разговорами, кто в кружку, кто в ведро собирали ягоду», – вспоминала Н.М.Важенкова. Варили из смородины варенье, сушили, но большую часть везли продавать в город.

Голод 1921 года 
Василий Алексеевич не заставлял детей работать, но делал так, чтобы они сами поняли, что это им всем нужно. Например, он говорил: «Соберем картошку, продадим, купим Саше сапоги».

Сад выручал семью и во время голода 1921 года.

После неурожая 1920 года крестьяне Поволжья остались без хлеба, так как теперь все запасы, сделанные крестьянами на «черный день», изымались продотрядами как «излишки». В 1921 году в стране начался голод, охвативший примерно пятую часть населения. Но особенно тяжело голодали в Поволжье.

Матрена Ивановна пекла хлеб пополам с травою, варила щи из крапивы, но спасали семью различные фруктовые «взвары». Всю живность, что была на дворе, пришлось перебить. М.И.Малахаева рассказывала, как она плакала, когда пришлось прирезать телочку Ночку, которую она выхаживала. Мясо решили отвезти в Карабулак в обмен на муку. Должны были ехать Василий Алексеевич и его старший брат Степан, но Василий Алексеевич накануне отъезда заболел, потому поехал младший брат – Иван. Через неделю трупы Степана и Ивана нашли в лесу недалеко от дороги. Ни лошадей, ни телеги с покупками так и не нашли.

Так судьба или случай уберегли Василия Алексеевича от смерти. Но теперь он взял на себя и заботу о семье Степана, в которой было трое детей.

После отмены продразверстки крестьяне вздохнули немного свободнее. И хотя новый продналог вовсе не был легким, но теперь крестьянин знал, сколько хлеба он должен сдать государству, и мог распоряжаться остатком. Я понимаю, почему войны и другие беды человечества не смогли истребить крестьянство. Деревенские жители обладали мудростью выживания. Даже бедствуя, они не трогали надежно припрятанный семенной запас. И каждую весну засевали поле. Какое бы горе ни пришло в семью, в деревню, в страну, люди понимали, что надо помнить о будущем.

Жизнь в селе и семье постепенно налаживалась. Мальчики уже кончили семь классов. Александр работал подручным в общественной кузнице. Федора отец учил сапожному ремеслу, которым в совершенстве владел сам. Антонина ходила в школу, помогала матери нянчить младших детей. Училась она с удовольствием, принимала активное участие в создании пионерского отряда. Позднее она вспоминала: «Когда впервые я пришла домой в красном галстуке (галстуки делали сами: резали из старых рубах или платьев, красили соком ягод) и отказалась креститься на образа, мать меня выпорола. Била она меня еще несколько раз, но потом как-то примирилась с этим и успокоилась. Скорее всего, отец ее уговорил».

Раскулачивание 
К концу 20-х годов зажиточных крестьян стали облагать все более тяжелыми налогами. Понятие «кулак» расширялось. Попал в разряд кулаков и Василий Алексеевич.

2 июня 1931 года В.А.Малахаева осудили за «несдачу хлебозаготовок», а затем 8 июня 1931 года выслали в Казахстан. Так Матрена Ивановна осталась одна, без кормильца, и с детьми мал мала меньше (самая младшая – Маша – родилась в 1930 году).

Как-то в сумерках прибежал задворками, озираясь, чтобы никто не видел, один из дальних родственников, служащий в правлении писарем: «Тетя Матя! Завтра вас выселять придут».

Об этом рассказывала мне Клавдия Павловна Матросова, бывшая соседка Малахаевых: «Было мне в ту пору двенадцать лет. Помню, как мама с бабушкой вечером пекли хлеба. Прибегает к нам тетя Матя, кланяется в ноги моим маме и бабушке и слезно просит: “Соседи милые, простите Христа ради, когда обидела вас словом или делом. Уходим мы. Простите и прощайте”. Мама спросила ее, куда же они уходят. “Не знаю куда. Господь выведет”, – отвечала та. Мама дала ей две буханки хлеба в дорогу». До Саратова более ста километров они шли пешком, шли окраиной леса в стороне от дороги, неся на руках годовалую девочку. Старшие дети несли в узлах то немногое, самое ценное, что могли унести с собой.

То, что произошло после, напоминает сюжет из приключенческого фильма или романа.

По дороге в Казахстан Василий Алексеевич с другими такими же друзьями по несчастью пропилили пол в железнодорожной теплушке и сбежали на полном ходу поезда, вылезая на шпалы между рельс. Не знаю, сколько человек бежало, как долго они шли, не знаю, каким образом и где встретились Василий Алексеевич и Матрена Ивановна, но могу предполагать, что была у них заранее какая-то договоренность между собой на крайний такой случай, потому что Василий Алексеевич был человек основательный. А может быть, Василий Алексеевич пробрался к каким-либо саратовским родственникам, и те дали знать Матрене Ивановне. Но как бы то ни было, а семья встретилась. Жене Василий Алексеевич, наверное, рассказывал о своих скитаниях. Потому что она до самой старости не могла без слез слышать песню «Славное море – священный Байкал». Есть там такие слова:

Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Шел я и в ночь и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.

Годы вынужденного скитания 
Так начались их скитания по белу свету в поисках лучшей доли. Детям строго-настрого запретили вспоминать, кто они и откуда родом. Они ушли из родных мест и вплоть до 60-х годов не получали весточки от своих родных и близких, оставшихся там.

Потом, когда я была в Алексеевке, уже за околицей села я обратила внимание на странные бугры по обе стороны от дороги. Когда я спросила у сопровождавшей нас Н.И.Матросовой об их происхождении, она ответила, что когда-то здесь стояли дома и было еще несколько улиц. А сейчас село захирело, церковь в нем одна, одна школа, да и кладбища теперь хватает одного. Конечно, такое разорение села результат не только «раскулачивания» и массового переселения в города в конце 20-х годов, но и прошедшей жестокой войны, унесшей миллионы жизней, а также послевоенного оттока молодежи из разоренных, окончательно обнищавших деревень.

Но тем не менее, начало этому обнищанию, этому отлучению крестьян от земли было положено именно в те далекие годы, один из которых Сталин назвал «годом великого перелома». «Перелома» чего? Судеб человеческих?

Но вернемся к семье Малахаевых. Сначала они уехали в Дагестан и поселились на окраине города Кизляра. Им казалось, что на богатом и теплом юге они смогут обрести свой новый дом. Василий Алексеевич устроился работать сцепщиком вагонов на железную дорогу, стал носить аккуратно подстриженную бороду и усы, лицо у него заострилось, обветрело. Душа его волнуется и переживает за каждого из детей, которые в чужой стороне заболевают малярией. Умерла маленькая Маша. «Когда начинался очередной приступ малярии, я забивалась куда-нибудь под амбар, раздирая в кровь лицо и руки», – вспоминает К.В.Малахаева.

Через полгода Малахаевы переезжают в г.Бобров Воронежской области. Василий Алексеевич теперь числится рабочим. Он и сын Александр работают в железнодорожном депо. В этом же году Александра забирают служить в ряды Красной Армии.

Отслужив срочную службу, Александр получает направление в Высшее военное пограничное училище. Не знаю, как сына «кулака» приняли туда, скорее всего, в графе «происхождение» он написал «из рабочих», скрыв правду. Но факт остается фактом: Александр учится в училище.

Осенью 1932 года в стране начался голод, особенно сильный на Украине, Кубани, в Поволжье. По стране был принят явно завышенный план хлебозаготовок, то есть требовали сдать хлеба больше, чем его собрали. Колхозные амбары стали вычищать «под метелку». У крестьян отбирали картофель, птицу и все съестное. Зарплаты Василия Алексеевича и Федора не хватало даже на хлеб. К.В.Малахаева вспоминала: «Танюшка грудная была, у мамы молока от голода совсем не было. Так малышка кричала день и ночь. Я разжевывала черный хлеб, заворачивала его в тряпочку и давала ей сосать». От голода у Матрены Ивановны открылась язва желудка, и она попала в больницу на операцию. С детьми и хозяйством управлялась двенадцатилетняя Антонина. Школу ей пришлось бросить. Отнесли в Торгсин и проели все то немногое, что удалось унести из Алексеевки. Василий Алексеевич принимает решение увезти семью в Астрахань. Много он слышал об этом богатом рыбном крае. И вот, продав последнее обручальное колечко и купив хлеба на дорогу, семья отправляется в Астрахань. Железнодорожные вагоны в те годы брали «штурмом», и во время такого «штурма» у Федора срезали со спины котомку с провизией. «Отец не кричал, не ругался, а сойдя на одной из станций, через некоторое время вернулся без сапог и без ватной тужурки, но зато с хлебом и куском сала»5.

Сначала Малахаевы поселились в селе Чулпан. Василий Алексеевич нигде не мог устроиться на работу, уходил надолго из дома, перебиваясь случайными приработками. Антонина тринадцати лет от роду пошла работать в артель, где заготавливала чакон, плела из него сумки, так называемые зембили.

«В это время пришлось нам лихо. Мать сшила всем котомочки, и мы с ней ходили побираться по окрестным селам»6.

Выручал всех Федор – трудолюбивый, безотказный. Все это, помноженное на сноровку, плюс ухватистость привело к тому, что в отсутствие отца его считают «главным мужиком». «Стоило ему показаться на улице, одинокие бабы наваливались со всех сторон: этой поправь крышу, той подпили дверь. Домой придет – тоже работа изо всех углов глядит, зовет к себе…

Так и выжили: Федору за работу какие-никакие продукты давали, иногда отец что приносил. Узнав, что мы побираемся, строго-настрого приказал, чтобы этого больше не было»7.

Тем временем Александр окончил военное училище и был распределен на пограничную заставу в город Батуми. Так случилось, что начальником заставы был астраханец, уроженец пос.Мумры. Он и посоветовал молодому лейтенанту перевезти туда семью. Так Малахаевы оказались на Мумре и осели там, казалось, навсегда.

Василий Алексеевич начинает работать в сапожной мастерской. Он не только занимается ремонтом, но и шьет красивую обувь8. Василию Алексеевичу выделяют небольшую «мазанку» рядом со школой, в которой Матрена Ивановна начинает работать уборщицей. Трудолюбивая, энергичная и деятельная Матрена Ивановна, где бы ни жила, везде разводила огород и даже в самые тяжелые годы непременно сажала под окнами цветы, особенно ее любимые георгины. За водой приходилось ходить далеко, к Волге, но Матрену Ивановну это не страшило. «Мазанка наша вся так и отливала на солнце белизной, занавески на окнах всегда хрустели от крахмала, а двор матушка вымазывала глиной так, что лучше любого асфальта было»9.

В это время уходит из семьи Федор (на службу в Красную Армию). В 1939 году выходит замуж и уезжает в Баку Антонина. Михаил поступает учиться в Астраханское мореходное училище. С родителями остаются только Клавдия и Татьяна. Но дом Малахаевых не пустеет: там всегда шумно и весело – это одноклассники и друзья девочек. «Когда готовились к экзаменам, в доме было не протолкнуться: раскладывали книжки и тетрадки везде – на полу, на лавках, на столе. Только большая родительская кровать с кружевными накидками и подзорами была неприкосновенна. Отец, бывало, войдет, усмехнется в усы, скажет нам что-нибудь одобряющее и уйдет с газетой на крылечко. За стол сажали всех, не разбирая своих и чужих, хоть и пустые щи, а всех накормят. Только начали немножечко жить получше, а тут война…»10

В годы войны 
Василий Алексеевич очень переживал за сыновей, которые сразу оказались на фронте. Радио в доме никогда не выключалось: черная тарелка репродуктора стала как бы членом семьи, так жадно впитывали в себя все не слишком радостные вести с фронта. Ждали писем от сыновей, которые Василий Алексеевич медленно и обстоятельно всегда читал вслух сам. Уже в начале 40-х годов Василий Алексеевич стал часто прихварывать, но к врачам он ходить не любил, да и не до того было. Вместе с Клавдией его посылали на рытье окопов в степях Калмыкии. Клавдия Васильевна вспоминала, что когда их начали бомбить по нескольку часов в день, то большинство «окопщиков» разбежалось, а Василий Алексеевич был до последнего, и ушли они с дочерью только тогда, когда поняли, что окопы эти никому не нужны и люди, которые их послали и привезли, так больше и не появились: «Неразбериха была страшная». Измученные, отец с дочерью вернулись домой. Мужчин в селе не хватало, и Василий Алексеевич пошел работать на рыболовецкую тоню.

В 1943 году пришла страшная весть: в Краснодарском крае у станицы Крымская погиб Александр.

После трагической вести Василий Алексеевич окончательно слег. В октябре 1943 года Василия Алексеевича не стало.

Несколько слов об остальных детях Василия Алексеевича.

Михаил воевал с первого дня войны, был участником Сталинградской битвы, дошел в составе Волжской флотилии до Австрии. Имеет множество орденов и медалей. Материал о нем размещен на одном из стендов Астраханского музея боевой славы. После войны он – капитан малых судов на Волге.

Федор с первого дня войны служил в пехоте, попал в плен под Харьковом, бежал, опять вернулся в армию, дошел до Берлина. Умер в 1989 году.

Антонина – моя бабушка – всю жизнь работала парикмахером. Вышла замуж за Воронина Николая Валентиновича. Умерла в 1986 году. Имела дочь Наталью (мою маму).

Матрена Ивановна Малахаева пережила мужа на двадцать восемь лет. Мудрая, сильная русская женщина. Ей ли не увянуть было, не ожесточиться от немыслимых тягот и утрат долгого пути? Но и на склоне лет она оставалась впечатляющим примером внутренней духовной красоты. К сожалению, она не дожила до того момента, когда ее мужа реабилитировали.

«Все пережить и все-таки жить» (Тютчев). Эти слова, я думаю, можно отнести к обоим моим прадедам: и к Валентину Александровичу Воронину, и к Василию Алексеевичу Малахаеву.

Счастье и радость жизни, тяготы и лишения, выпавшие на их долю, не что иное, как частица общенародной ноши.