Иван Никифоров «Горчичное зернышко»
Рубрика Россия религиозная
Иркутская область,
Качугский район,
село Верхоленск,
средняя школа, 8-й класс
Научный руководитель
А.Г.Никифоров
Третья премия
…которое, хотя меньше всех семян,
но, когда вырастет, бывает больше всех злаков
и становится деревом…
Евангелие от Матфея: 13-32
Первая ласточка
21 ноября 2000 года в школе на классной линейке учитель истории Наталья Ивановна Белоусова объявила о проведении конкурса «Человек в истории. Россия – ХХ век», к чему я отнесся равнодушно – мало ли проводится конкурсов!
После уроков, как обычно, я пошел взять книгу для чтения в сельской библиотеке, расположенной в соборе Воскресения Господня. Заведующая библиотекой, Марина Юрьевна Шелковникова предложила мне посмотреть небольшую брошюрку о проведении того же самого конкурса, на этот раз я заинтересовался и решил основательно ознакомиться с брошюрой, а прочитав, подумал: «А не попытать ли мне счастья?» Когда я принес домой это любопытное известие, то все домашние поддержали мою идею.
Зачин
Александра Константиновна Сокольникова, наша соседка по улице, раньше, до выхода на пенсию, работала преподавателем французского языка в Верхоленской средней школе. Тетя Шура, как мы ее называем, женщина очень своеобразная и интересная. Иногда мы подолгу беседуем с ней о том, о сем (она носит нам молоко по договоренности, потому что мы не имеем возможности держать скотину и вынуждены его покупать). 21 ноября, после получения информации о проведении конкурса, в котором я решил принять участие, я поделился своим замыслом с ней. Она, на мою радость и удивление, сходила к себе домой и принесла из своего семейного архива старую фотографию. На обратной стороне стоит печать мастерской, а на ней – дата съемки: 1911 год.
Людей, изображенных на фотографии, не знает ни она, ни ее муж, Валентин Андреевич Сокольников. Правда, когда я зашел к нему на консультацию по поводу этой фотографии, он сказал, что фотография досталась ему в наследство от тетушки, которая давно умерла. При жизни она была глубоко верующей христианкой. Когда я попросил Сокольниковых подарить этот фотодокумент для подготовки конкурс-ной работы, они согласились передать фотографию нам в дар.
Первое интервью
Данные об интервьюируемом:
Тюменцев Виктор Алексеевич, коренной житель с.Верхоленск, 1937 года рождения, пенсионер, бывший пономарь Воскресенской церкви в с.Верхоленск, в настоящее время староста православной общины села.
До этого интервью нам не раз приходилось встречаться с Виктором Алексеевичем на богослужениях в соборе Воскресения, а кроме того, и по чисто житейским делам, так как мы живем неподалеку друг от друга.
– Виктор Алексеевич, скажите, пожалуйста, в каком году был построен собор Воскресения Господня?
– Дату точно я указать не могу, но, по крайней мере, знаю, что работать он начал в конце 90-х годов XIX века. Первый раз запретили службы и закрыли наш храм в 30-м году. Семнадцать лет мы молились втихаря. А после войны, в 1947 году, собор освятили частично и только через два года открыли полностью. Дело в том, что все здание церкви было еще не пригодно для проведения служб. Поэтому использовали только часть придела Святителя Николая Чудотворца, алтарную. Затем привели в порядок все остальные приделы храма и так далее, пока не навели порядок во всех помещениях. В последние годы работы храма (а закрыли его снова в 1963 году по указу Никиты Хрущева) я служил пономарем.
Первым батюшкой был Олперов – о. Леонид. Вторым – о. Александр, мирское его имя я не знаю. Третьим настоятелем – Селезнев, о. Дмитрий. И последним – Шергунов Владимир Иванович, о. Владимир, при котором мне довелось пономарить.
Второй подарок судьбы
29 декабря, как обычно, под вечер, к нам пришла Александра Константиновна. Она поинтересовалась, как идут дела в отношении конкурсной затеи. И мы поделились с ней своими идеями.
Она уже собралась идти домой, но вдруг хитро улыбнулась и спросила:
– А не желаете ли, молодые люди, еще получить информацию к размышлению?
Ответ был однозначен: да!
– Ну что ж, пойдемте к нам.
Когда мы пришли к Сокольниковым, Александра Константиновна спросила мужа: «Ну что? Отдаем?»
Валентин Андреевич, в прошлом тоже преподаватель, только химии, снял очки, внимательно поглядел на нас и ответил:
– А зачем она у нас будет валяться? Там знакомых нам людей никого нет. Конечно, отдай.
И Александра Константиновна принесла из комнаты другую фотографию. Дома мы долго ее разглядывали, вертели так и сяк и решили завтра же показать Тюменцеву. Дата снимка – 1949 год, а Виктор Алексеевич в то время как раз и был пономарем.
Первое интервью (продолжение)
– Здесь есть очень близкий мне человек. Он стоит в верхнем ряду молодых людей, первый справа. Это Женя Кузнецов, бывший псаломщик нашей Воскресенской общины. Отчество его Власович. Мы с ним дружили, хотя он и старше меня на восемь лет. Он двадцать девятого года рождения. Первые свои службы в церкви я проводил вместе с ним. А какой изумительно красивый голос у него был! Бас, что называется, от Бога!
Как к нам попал Женя, я не знаю. Мне известно только то, что он раньше был беспризорником. Это он сам рассказывал. В пять лет он лишился отца, а вскоре умерла и мать [тут мы взялись за авторучки, чувствуя важность рассказа]. Женя Кузнецов был очень спокойным парнем. Никогда ни с кем не вздорил. Ко всем обращался ласково. Со мной говорил как с равным по возрасту. Почти всегда я его видел с книжкой за поясом. Несмотря на то, что он был уже взрослым парнем, учился только еще в третьем классе, но учился он очень хорошо. Отец Владимир в то время был настоятелем нашей церкви, и он пророчил ему большое будущее на поприще религии. Мой отец был тогда директором школы и, рискуя своей должностью, выдал ложный аттестат, чтобы Женя мог учиться дальше. И вскоре после этого Кузнецова Евгения Власовича отправили в город Иркутск к Архиепископу Иркутскому и Читинскому Палладию. Вероятно, договоренность уже была заранее в отношении судьбы сироты. Это уже потом, из его писем, я узнал, что Женя поступил учиться в духовную семинарию, а закончил он ее на «отлично», его перевели учиться в Московскую Духовную академию. Он и этот барьер одолел. После монастырского послушания Кузнецову Евгению Власовичу изменили имя. Он стал отцом Анатолием. После чего он был послан на Святое Служение в Сирию. Мы с ним долго переписывались, но вот уже несколько лет, как переписка заглохла. Мой грех… Знаю только то, что в последнее время он был в чине Архиепископа Керченского и Лондонского. А где он сейчас, я даже и не знаю.
– А что бы вы могли сказать об иконостасе и других принадлежностях, при помощи которых ведутся богослужения?
– Все основные предметы забрал с собой батюшка Владимир. Иконостас разобрали и сложили в амбаре, на месте которого сейчас стоит дом участкового милиционера.
– А нам говорили вроде бы тоже сведущие люди, что иконы были сложены в сарае на берегу реки Лены, там, где сейчас стоит магазин «Крестьянский дом».
– Да, некоторые иконы, самые большие, были и там, в сарае, на берегу. Более ста, самые ценные, увезли в Иркутск. А остальные порубили и сожгли. Еще с церкви хотели снять купола. Но Москва, видать, опомнилась, и было запрещено снимать даже кресты.
– Много ли прихожан собиралось на богослужение?
– Точно сказать не могу, но большие праздники, Пасха или Рождество Христово, во время литургии собирали до двухсот прихожан, а то и больше. Храм был забит людьми до отказа.
(Примечание: В настоящее время в соборе расположен сельский Дом культуры. Во время представления заезжих знаменитостей в зрительном зале, а он составляет только среднюю часть здания, по сведениям директора СДК Валерия Григорьевича Житова собирается не менее 250 человек.)
Второе интервью
Данные об интервьюируемом:
Уваровский Валерий Макарович, коренной житель с.Верхоленск. Потомок одного из строителей Воскресенской церкви. Родился в 1930 году, в данное время – пенсионер.
Когда мы постучали в ворота дома № 35 по улице Пуляевского, к нам вышел сам Валерий Макарович. Это был пожилой человек маленького роста.
Узнав, зачем к нему пожаловали гости, он радушно пригласил нас в дом и дал согласие на интервью.
– От нашей соседки, Сокольниковой тети Шуры, мы узнали, что ваш дед по линии матери был подрядчиком на строительстве в нашем селе кирпичного собора Вознесения Господня в 1892–1895 годах. Что бы вы могли нам рассказать о своем дедушке?
– Действительно, мой дед строил церковь. Мать много рассказывала о нем, о церкви, но я как-то не старался запоминать. Но точно знаю, что собор начали строить в 1894-м, а в 1897 году он был освящен, как сейчас говорят, «принят в эксплуатацию», и работал. В этом доме, где мы сейчас беседуем, писались все иконы для иконостаса, потому что двери у нас оказались самыми широкими.
Мы с уважением оглядели и дом, и двери. Они действительно были для села большими: 1,8 м в высоту и 1,2 м – в ширину.
– Если можно, попробуйте еще что-нибудь вспомнить. Например, внешний вид собора, когда вы были маленьким, ведь детская память цепкая.
– Собор был чисто-белый, купола – синие, кресты – желтого цвета, а вокруг собора, включая погост, – это там, где сейчас школьная кочегарка, – все было обнесено кованой железной оградой с кирпичными столбиками. Когда строили новую школу, все убрали.
– А что, собор пустовал после того, как его закрыли в 1930 году и прекратилась служба?
– Ну почему же? Хотели МТС туда определить, да вроде трактора туда плохо было загонять. Крыльцо-то, любое из трех, высокое. А может быть, трактористы уперлись и не захотели гадить в храме. А вот зерно там хранили, это я точно знаю, с 1942-го по 1947 год. Но полы мы закрывали брезентом и клали доски, чтобы колеса не портили полы. В общем, зернохранилище там было потому, что зерно оттуда трудно украсть. Храм потом, после уборки внутри, снова освятили перед тем, как возобновить службы.
– Когда мы осматривали собор внутри, то явно видно было, что его перепланировали. А когда это было?
– В 1963 году, после того как по указу Никиты Хрущева собор опять закрыли, там решили разместить сельскую библиотеку и Дом культуры. А для этого надо было все для них приспосабливать. Сделали сцену, биллиардную, зрительный зал, аппаратную, ну, что нужно для клуба, а на верхний этаж – это где были хоры – поместили библиотеку.
– А последнюю реставрацию когда начали делать? Сейчас ведь собор обнесен строительными лесами.
– Ну это недавно. После празднования 350-летия Верхоленска. То есть после 1991 года.
– Может быть, вы еще что-нибудь вспомните? Может быть, кого-то из священнослужителей знаете?
– Пожалуй, лучше всего обратиться к моей тетке, Нечаевой Елизавете Меркульевне. Она верующая и старше меня намного. Ей нынче девяносто лет будет.
Третье интервью
Данные об интервьюируемой:
Нечаева Елизавета Меркульевна, 1911 года рождения, потомственная жительница с.Верхоленск, пенсионерка.
В первое посещение Елизавету Меркульевну мы дома не застали. Она находилась в больнице на профилактическом лечении. Договорились на 24 декабря, когда она будет дома.
Итак, мы у нее в гостях.
– Уважаемая Елизавета Меркульевна, если вас не затруднит, расскажите нам что-нибудь об этой фотографии. (Надев очки, старушка внимательно разглядывала первую фотографию, на которой запечатлена группа священнослужителей верхоленского собора Вознесения Господня.)
– В тот год я только родилась. И ничего не знаю об этих людях. Но когда я подросла и стала немножечко соображать, то, видимо, некоторых людей я встречала, потому что два лица я помню. Они вели службу в соборе. Это вот этот – псаломщик-бурят (и она указала на крайнего слева в верхнем ряду), а вот этот служил диаконом, это я точно помню, он тоже бурят. (На этот раз Елизавета Меркульевна указала на стоящего в верхнем ряду слева мужчину с азиатскими чертами лица.) Сидящего в центре батюшку я никогда не видела, а может, запамятовала.
– Помните ли вы, когда был построен собор?
– Мама говорила, что ей было одиннадцать-двенадцать лет, когда начали строить новый собор. А умерла она в 1943 году в возрасте шестидесяти трех лет, вот и посчитайте сами. Будет точно. А строили его три года.
– А вот еще одна есть фотография. (Мы показываем ей вторую фотографию, сделанную в 1949 году. На фото в кругу послушников запечатлен Архиепископ Иркутский и Читинский Палладий.)
Елизавета Меркульевна улыбается и показывает нам:
– Вот этот юноша был псаломщиком у нас. Звать его Женя, а фамилия у него Кузнецов, отчества не знаю. (Елизавета Меркульевна показала на юношу, стоящего в верхнем ряду, крайнего справа.) А последний батюшка, который вел службу до закрытия храма в 1963 году, отец Владимир, сейчас служит в Иркутске.
– В соборе было много икон. Что вам известно об их судьбе?
– Иконостас после закрытия церкви разобрали. Старостой общины тогда была Тюменцева Серафима Филиппьевна. Она вместе с зятем, председателем последнего колхоза в Верхоленске, потом уже сов-хоз организовали. Так вот, под их руководством иконы сложили в сарай. Он стоял там, где сейчас на берегу стоит частный магазин «Крестьянский дом» современного купца Митюкова. Оттуда часть икон разошлась по домам, люди попрятали. А остальные… был человек по фамилии Купченко, так он себе из них сделал туалет и парник, чтоб растить огурцы. А остальные порубил и сжег. Потом он сошел с ума… Это его Бог наказал за святотатство. Лечили Купченко в психушке, где-то под Иркутском. Потом его видели на центральном рынке: попрошайничал. И еще на паперти Крестовоздвиженской церкви, там, видать, и сгинул.
– Бабушка! А вот у вас в углу старинная, прекрасной работы икона Казанской Божьей Матери. Как она к вам попала?
– Эту икону мне подарила та самая староста, когда уезжала отсюда, за то, что я ухаживала за ней, кормила, пока ее, хворую, не забрали к себе сыновья.
– Что бы вы еще нам смогли поведать? Ну, например, о том, кто писал иконы.
– Рассказывали, да я уже все перезабыла. Сходите к Беляеву Анатолию Степановичу, он помоложе. А я, пожалуй, больше-то ничего и не знаю, касатики. Ныне мне девяносто стукнет. Какая память!..
Четвертое интервью
Данные об интервьюируемом:
Беляев Анатолий Степанович, 1932 года рождения, житель с.Верхоленск, пенсионер.
Анатолий Степанович, выслушав нашу просьбу, без лишних разговоров согласился дать интервью.
– Среди местного населения ходит легенда, но, быть может, это было действительно так, что собор хотели взорвать?
– Я был маленьким тогда, одиннадцать лет мне в то время исполнилось, но помню: приехала из села Качуг, тогда он уже был райцентром, бригада, и начали копать шурф (подкоп) у собора. Но люди узнали, что собираются взорвать церковь, вооружились чем могли и отстояли ее, это я хорошо помню. Ходил слух в народе: якобы понадобился кирпич для какого-то строительства в Качуге. А уж что можно построить из горы битого кирпича – я не понимаю. Скорее всего, веру хотели поругать.
– Вот вы живете на берегу реки, и неподалеку от вашего дома сарай был, в котором лежал иконостас из собора. Говорят, иконы порубили и сожгли. Что вы знаете об этом?
– Да, это действительно было, но совсем не так. Часть икон увезли в Иркутск, много разошлось по домам, люди старались спрятать (кто не веровал в Бога), а кто был верующим, добавили в красный угол, на божничку. Но основную-то часть увезли. Я слышал, чтобы «толкнуть за бугор». Но точно не осмелюсь сказать.
– Может быть, еще какие-нибудь легенды ходили, связанные с собором?
– Конечно. Была такая легенда, что в 1917 году один из священнослужителей (а кто точно, неизвестно) забрался на крышу собора с «максимом» и решил защищать храм. И то ли с ума сошел, то ли еще чего, но когда стали подходить прихожане на службу, пальнул по ним. А в ответ кто-то неробкого десятка кинул «лимонку» (на Божью службу – с «лимонкой» – очень хорошо, очень убедительно), и оборона храма закончилась.
А вот уже не легенда: и сам я видел и гонял любителей пострелять по храму.
– А что за цель была в стрельбе? Хулиганство просто?
– Да нет. Там же хранили зерно. И, ясное дело, жили голуби. Вот их и отстреливали, на еду.
Комментарий к первой фотографии
На снимке изображено духовенство верхоленского собора Воскресения Господня. В центре сидит батюшка – отец Димитрий Селезнев. Справа от него – матушка. В руке у ней ридикюль. В то время не каждый мог позволить себе столь дорогую вещь.
По свидетельству Елизаветы Меркульевны Нечаевой, крайний справа в верхнем ряду – псаломщик, в том же ряду третий (средний) – диакон.
Под ногами у них постелена домотканая дорожка.
Снимок сделан на фоне бревенчатой стены дома (его недавно разрушили).
Если посмотреть на лица людей в верхнем ряду, то можно заметить, что они по национальности буряты. (Интересен и показателен тот факт, что в 1911 году в русской сибирской глубинке не нашлось ни одного русского, кто чувствовал бы потребность войти в церковный причт. Может быть, «падение веры у русских» произошло не в 1917 году, а гораздо ранее? Может быть, «место ссылки», как наименован в БСЭ Верхоленск, здесь вовсе ни при чем?..)
На обратной стороне мы можем рассмотреть росписи людей, изображенных на снимке, а также печать фотографа Степанова, в центре которой стоит дата изготовления снимка: 29 июня 1911 года.
Комментарий ко второй фотографии
На снимке изображены послушники Архиепископа Иркутского и Читинского Палладия в то время, когда он еще не был архиепископом, потому что на клобуке у него нет креста, но снимок был подписан Евгением Власовичем Кузнецовым 29 мая 1949 года, а произведен 15 мая того же года, следовательно, в промежутке этого времени епископ Палладий стал архиепископом.
Первый справа в верхнем ряду стоит Евгений Власович.
Что же касается помещения, где произведен снимок, то по некоторым приметам мы можем определить, что помещение это «казенное». Возможно, это одна из комнат резиденции владыки, так как в левом углу стоит его второй посох. Само же помещение покрашено до половины – кроме белого – другим цветом, это верный признак того, что здание действительно не частное. Также на снимке хорошо виден висящий на стене отрывной календарь с изображением В.И.Ленина. (Что несколько странно, если вдуматься.)
На обратной стороне фотографии есть надпись с изображением креста. Содержание надписи следующее: «На добрую молитвенную память глубокоуважаемой Марии Стуковой. От бывшего Псаломщика Верхоленской Воскресенской церкви Кузнецова Евгения Власовича. В центре Архиепископ Иркутский и Читинский ПАЛЛАДИЙ, г.Иркутск, 29 мая 1949 года».
Горчичное зернышко
Старик сидел на берегу реки. Рядом с ним сидел мальчик лет десяти, он с вниманием слушал старика.
– Внучек, ты просил, чтобы я рассказал тебе про историю нашего собора, слушай: началось все с того, что казаки, осваивая эти края, заинтересовались здешней землей и рекой. И потому поставили острог. Для удовлетворения религиозных потребностей острожного населения была построена часовня Воскресения Господня. В 1648 году острог перенесли на девять верст выше по реке, где стоит сейчас наше село. Здесь же часовня была отреставрирована. Ей придали вид настоящего храма с тем же наречением и пристроили придел Святителя Николая Чудотворца. Со временем эта церковь обветшала. В 1792 году местный священник Стефан Попов обратился к епископу Иркутскому и Нерчинскому Вениамину с просьбой заложить новую церковь. В грамоте, присланной Вениамином, разрешалось заложить новую церковь, а прихожанам предписывалось «строить ее со всяким прилежанием и поспешанием…»
– А в каком году ее построили? – спросил внук.
– В октябре 1792 года новая деревянная церковь была заложена возле старой. Мастером на строительстве новой церкви был иркутский цеховой мастер Аввакум Евдокимов, сын Быков. При церкви главным строителем состоял верхоленский крестьянин Прокопий Прокопьевич Тюменцев. Потребовалось три года на сооружение церкви, и в октябре 1795 года она была освящена. К великому нашему стыду и огорчению, от тех церквей не осталось и следа. Помнится, уже в 1925 году, тогда мне было четырнадцать лет, от нее остался только один колокол. Мы, ребятишками, умещались туда вдевятером. Один только колокольный язык весил полтора центнера! Говаривали, что когда били в колокол, то от медного грома лошади, находившиеся в этот момент поблизости, падали на колени. Звон был слышен даже в деревне Тюменцево, расположенной в двадцати пяти километрах от нашего села. Когда колокол вывозили в Качуг на пяти тройках, то мост над ручьем прогибался, а балки трещали от тяжести.
– А куда его увезли, то есть зачем?
– Говорят, на переплавку. Далее нам неизвестно.
– А что ты знаешь вот про эту церковь? – спросил внук, указывая пальцем в сторону собора.
– Этот кирпичный храм был построен уже в конце девятнадцатого века. И в 1897 году был введен в эксплуатацию. Строили его пятьдесят человек. Все, кроме одного, были присланы из города Иркутска. Этот человек был из местного населения, а звали его Иннокентий Нечаев.
По требованию бригады в каждом доме жители села должны были сделать определенное число кирпичей, но, кроме того, собирали еще и куриные яйца для приготовления раствора при возведении стен собора. Известь привозили откуда-то с верховьев Лены, а песка у нас сколько угодно. Селяне понимали необходимость нового храма и старательно выполняли свои обязанности перед строителями. Но в 1930 году собор закрыли. А в 1943-м хотели взорвать, но народ прослышал это и поднял бунт, в результате чего разбойников остановили. Только силой предотвратили взрыв. Собор хотели взорвать якобы для того, чтобы кирпич использовать на строительство. В 1947 году собор был заново освящен, а в 1949 году был открыт полностью.
В 1963 году собор снова был закрыт, уже по инициативе Никиты Хрущева. После этого с собора хотели снять купола, но Москва, видимо, опомнившись, что все может печально кончиться, запретила снять кресты.
Много прошло священников через двери Верхоленского собора. Первым был Олперов, отец Леонид. Вторым – отец Александр. Третий – отец Дмитрий.
Наш собор был очень известным. Однажды он породил светлое чувство веры в мальчике, который стал в нем псаломщиком. Началось все с того, что сиротой он попал в наше село и стал ходить в церковь. Звали мальчика Женей, а фамилия его была Кузнецов. Женя очень хорошо учился. В то время настоятелем собора был Шергунов – отец Владимир. Он и посоветовал псаломщику Жене идти учиться на священника. Жене было уже лет девятнадцать в ту пору, а школу начальную он еще не закончил. Директор, рискуя своей должностью, выдал ему ложный аттестат для того, чтобы Женя мог учиться дальше. Все люди видели в мальчике светлую голову, и поэтому, не задерживаясь, Женя уехал в Иркутск. Оттуда его отправили учиться в духовную семинарию при Троице-Сергиевой лавре. После того как он окончил ее на «отлично», его перевели в Московскую Духовную академию. И этот рубеж он одолел с таким же успехом. Побывшему в монастырском послушании, ему изменили имя. Кузнецов Евгений Власович стал отцом Анатолием. После длительного послушания его направили на Святое служение в Сирию. А в настоящее время он – Архиепископ Керченский и Лондонский. Никто из всех священнослужителей нашего собора не достиг таких успехов на поприще Православной религии, как Евгений Власович, отец Анатолий. Может быть, это Господь Бог дал Жене дорогу, сжалившись над его сиротским детством.
Вот, пожалуй, и все, что я тебе хотел рассказать.
С этими словами старик встал, перекрестился на собор и пошел потихоньку домой.
А внук остался на берегу и еще долго смотрел на золотые купола собора.
