Ирина Касимова «Дневник гимназистки начала XX века с комментариями гимназистки конца XX века»
Рубрика Россия в семейных историях
г.Киров,
Вятская гуманитарная гимназия,
10-й класс
Научный руководитель
Г.А.Кропанева
Третья премия
Однажды, совсем случайно, я попала в Музей истории народного образования. Там я увидела много интересных экспонатов, в том числе парадный костюм девочки-гимназистки начала ХХ века. Он представлял собой коричневое платье, длинное, с рукавами в обтяжку от кисти до локтя и расширенными от локтя до плеча (так называемые рукава-«фонарики»), белую накидку, переходящую в фартук, и башмаки коричнево-рыжие, на шнуровке. На фартуке имелся значок с крупной буквой «М» посередине, что, наверно, означало «Мариинская гимназия» (одна из двух женских гимназий Вятской губернии). К этому костюму прилагались различные аксессуары: веер, брошки, гребешки, камешки-подвесочки, бусы, которые находились в симпатичной шкатулке, флакончики с ароматическими веществами, пуговицы довольно больших размеров. Я подумала, что гимназистки в то время, как и мы сейчас, тоже пытались следовать моде, старались украсить себя.
Там я видела фотографии Мариинской гимназии, общежития гимназии. На фото две кровати, которые заправляют сами девочки, на полу таз с водой для мытья пола (сами девочки моют пол), гимназистки одеты в белые платья с черными фартуками. У окна – два стола, на которых лежат книги.
Также там я видела образцы тетрадей, в которых писали гимназистки. На обложке одной из них написано:
Тетрадь из лучшей бумаги
писчебумажный магазин
производство конторских книг и тетрадей
Н.С. Вершинина
Вятка
Эта тетрадь довольно красивая: на ней изображены Пушкин, лира, перья для письма, книги, тетради. Я узнала, что раньше существовали разные тетради для домашних и классных работ.
Представлено также «Свидетельство об успехах, прилежании, внимании и поведении ученицы _____ класса Вятской Мариинской Женской Гимназии за 190__ учебный год». Я думаю, что это некий прообраз нашей зачетки.
Были там и французские прописи для учебных заведений, самоучитель французского языка, книжка по рукоделию. Всякие салфетки, воротнички, связанные самими гимназистками. Чувствовался дух школьной жизни – такой далекий и в то же время такой близкий.
Среди документов был уникальный – дневник девочки-гимназистки конца XIX–начала XX века Ольги Долговой. Как он попал в музей? Как вообще сохранился? Кто такая Ольга Долгова? Работники музея позволили мне поработать с этим дневником.
Мне захотелось познакомиться с моей ровесницей, которая жила 100 лет назад, с образом жизни этой девочки, узнать, как одевалась, что делала в будни (помимо гимназии), какие праздники отмечала, как училась, какие дисциплины изучала, какова была успеваемость учениц (ведь женские гимназии в России появились сравнительно недавно (Женские гимназии в России появились в 60-х гг. XIX в.)), о чем размышляла девочка в конце предыдущего века. Мне захотелось сравнить все это с собой – гимназисткой, живущей в конце ХХ века.
Дневник Ольги Долговой (1896–1897)
Мне было очень приятно работать с дневником еще и потому, что этот жанр близок мне. Я сама веду дневник, поэтому мне интересно узнать, что считали нужным девочки моего возраста, но другого времени записывать в дневник. Я хорошо знаю, что дневник – это очень личная вещь, куда записываешь все свои чувства, переживания без утайки.
Поэтому в достоверности всего того, что там написано, я не сомневаюсь.
Дневник Ольги Долговой, гимназистки Вятской Мариинской женской гимназии (11 октября 1859 г. состоялось торжественное открытие Вятского женского училища 1-го разряда. Далеко не сразу училище стало гимназией, только в 1865 г. Именно тогда начальник губернии Струков сообщил попечительскому совету об уведомлении министра народного просвещения, что «Государь император… всемилостивейше соизволил даровать Вятскому женскому училищу 1 разряда право именования Мариинской женской гимназией в честь государыни императрицы Марии Александровны». В 1867 г. гимназия разместилась в доме на углу улиц Московской и Владимирской, в центре города. Здание гимназии, построенное в 1799 г. по проекту архитектора Ф.М.Рослякова, принадлежало ранее департаменту уделов.), – настоящий исторический документ. Ольга была дочерью чиновника Семена Иосифовича Долгова, детство провела в Москве. Ее мать умерла очень рано от туберкулеза. Ольга тоже с пяти лет болела туберкулезом и получила астму. Когда Ольге было тринадцать лет, она переехала в Вятку к тете с дядей, где и учится в гимназии, находит друзей, ведет свой дневник. У меня возник вопрос, почему отец Ольги отправляет ее в Вятку? Сначала я подумала, что это могло произойти потому, что отец второй раз женился, но потом я поняла, что это не так. Наверное, потому, что без матери, без женского общества девочку трудно воспитывать. Я сталкивалась с подобным случаем в своей жизни (когда у моей подруги умерла мама, ее тоже отправили на некоторое время пожить к тете).
Сложность ее ситуации заключалась в том, что Ольга Долгова оказалась оторванной от родительского дома, друзей и попала из столицы в провинциальный город. Вероятно, именно эта причина вызывает у девочки желание вести дневник.
Этот дневник представляет собой тетрадь с твердыми корочками, размером 21´17, содержащую 47 листов. Встречаются, но довольно редко, рисунки. Можно увидеть, что чем старше становилась Ольга, тем больше она писала в свой дневник. И у меня это тоже так.
Чем старше становится Ольга, тем больше появляется записей о школе, так как она втягивается в атмосферу гимназии, начинает дружить с гимназистками, ей становится интересно бывать в школе.
В отрывках из дневника Ольги Долговой я буду частично сохранять орфографию автора.
Дневник начинается с введения. Можно даже подумать, что она обращается к кому-то, будто пишет его не для себя, а для своих потомков, для таких, как я, стремящихся познать натуру девочки-гимназистки того времени.
«В этом дневнике я буду писать не каждый день, как пишут обыкновенно, а только тогда, когда будут какие-нибудь из ряда вон выходящие впечатления (вы видите, что и я размазывать фразы умею)…» То есть данная запись звучит как послание кому-то. Но далее мы читаем: «Пишу этот дневник не для того, чтобы кто-нибудь прочел, а для того, чтобы, когда я вырасту, я могла знать, что думает и делает четырнадцатилетняя из ряда вон выходящая девочка [интересно, что она имеет в виду под этими словами?], и потом узнать, насколько верно судила я тогда о подобных предметах, как, например: характер некоторых людей, добро и зло, взаимные отношения и т.д.»
Дневник подписан: Ольги Долговой (уч. 4 к.). Сокращение «уч.», наверно, обозначает ученицы, а «к.» – класса, но все это зачеркнуто. Может быть, это зачеркнуто, потому что дневник – это же не школьная тетрадь, а что-то личное, свое.
Первая запись сделана 27 марта 1896 года. Здесь она рассказывает о Володе: «То ли было, когда был жив Володя!.. разве здесь, между здешнею молодежью, найдешь хоть одного человека, который бы относился ко мне так, как Володя».
(Она пишет «здешняя молодежь», так как она жила в Москве, но переехала жить в Вятку 27 марта 1894 года к тетке Ольге Ильиничне Сунцовой с согласия отца. Есть документ, подтверждающий это.
Володя, наверное, ее друг, причем настоящий, дорогой («Разве решится кто-нибудь из них говорить мне свои тайные мысли? Разве, если я кому-нибудь открою свои, отнесутся они к ним так, как Володя?»). Перечитывая дневник позже, она опровергает себя, тем самым выполняет поставленные перед собой цели (сравнивает себя настоящую с тем, какой она была в четырнадцать лет). Приписка позже: «Почему же нет? Быть может, отнесутся так же хорошо, как и он, Володя». Девочка изменяется, понимает, что друзей можно приобрести везде (то есть взгляды на дружбу у нее такие же, как и у нас). Все это написано 26 марта 1896 года, родилась она 16 октября 1881 года, то есть ей почти пятнадцать лет – это примерно мой возраст, и мне приходят в голову такие же мысли.
Она боится, что все эти разговоры другие «обзовут» «детскими шалостями». «“Детские шалости” – в двух этих словах все отношение ко мне здешней молодежи. Они считают меня еще ребенком – напрасно! Скоро, Бог даст, мне удастся им показать, что и “маленький человечек” (это одно из моих, данных мне здесь, названий) может тоже кое-что да сделать!» То есть здесь проявляется ее желание самоутвердиться. Как это понятно!
Так как она только что переехала, мы можем увидеть (на первых порах ее пребывания в Вятке) сравнения ее жизни в Вятке с жизнью в столице, в Москве. «Здесь у меня нет поддержки, а как трудно одной доумевать до всего, что кажется смутным, разъяснить себе то, чего не понимаешь…»
В записи от 28 марта 1896 года признание себе самой: «Коля Рудницкий мне нравится». Боже мой! Оказывается, Маша Рудницкая, моя одноклассница, – правнучка этого самого Коли, впоследствии выдающегося ученого-селекционера, лауреата Государственной премии, академика, доктора наук, профессора, автора знаменитого сорта озимой ржи «Вятка». И он в дневнике у этой гимназистки. Какое неожиданное, приятное открытие!
15 апреля 1896 года
У Ольги появляется подруга – Соня. Ольга решила рассказать новой подруге о своей цели, ей хотелось бы доказать, что «не все маленькие бывают глупы и неразвязны; не все девочки плаксы и трусишки; не одни старшие могут довести дело до конца; маленькие имеют большую твердую волю, чем большие; при желании можно все сделать, даже искоренить предрассудок; судить о человеке надо не по годам, а по уму, способностям, качествам. Если только мне удастся доказать им это на примере, то не только мне, но даже и всем будущим жителям в этом доме гораздо лучше житься (конечно, в том отношении), чем живется мне теперь», то есть у нее были довольно философские цели, большие задачи, «задачи всех времен и народов».
16 апреля 1896 года
Вначале она пишет о своих пассиях: она любит Леню, ей нравится Коля Рудницкий, и при этом она думает, что понимает разницу между «любить» и «нравиться». «Соня с Маней навязывают мне Колю Лаженицына, говорят, что я его люблю, но только скрываю это, до чего же они глупы! Неужели они думают, что я такие вещи скрывать стану!.. Они навязывают его мне потому, что сами влюблены в него по уши и думают, что если уже они его любят, так и я тоже должна! Ужасно глупо!» То же самое испытываем и мы, ее ровесницы. Возраст пятнадцать лет – это пора влюбленностей независимо от времени, в котором ты живешь.
16 апреля 1896 года
Здесь она описывает гадание. Вот ее вопрос: «Удастся ли мне когда-нибудь вполне исправиться и совершить задуманное?» (Я думаю, здесь она говорит о своем желании стать лучше.) Для этого она взяла сочинения Пушкина, открыла наугад в двух местах, получилось: гл. 4–15, 8–44. Чтобы не забыть, из какого это произведения, решила подписать, откуда: «Ев.». Только собиралась написать «Он.», как вдруг ей бросилась в глаза надпись «Ев.». Она подумала, что «Ев.» может означать «Евгений» или «Евангелие». Из этого я сделала вывод, что она религиозна, так как церковь по-прежнему играет большую роль в жизни людей. В наше время никто бы так не подумал. Мы уже проходили «Евгения Онегина», но мне никогда не приходило на ум такое сравнение. Затем она взяла Евангелие, вышло Евангелие от Матфея – стих 14, глава 4, стих 15: «Да сбудется реченное через пророка Исаака…» Как нельзя лучше подходит под ее вопрос, значит, желание сбудется. Затем открывает Евангелие от Луки, читает: «И женщина, страдавшая кровотечением 12 лет, не могла быть вылеченной. Подойдя сзади, коснулась края одежды Его; и тотчас течение крови у нее остановилось». Далее она делает выводы: «Надо уповать на милость Господню, и только при помощи Его я могу достигнуть желаемого». Здесь опять сказывается ее религиозность.
20 апреля 1896 года
Праздник – свистунья (Этот праздник проводится в Вятке в память о легенде о Хлыновском побоище. В четвертую субботу после Пасхи жители этого города собираются на площадку подле Александровского сада, куда заранее съезжаются торговки с куклами, шариками, свистульками особого устройства (отсюда и название). Мелочные торговцы раскидывают здесь свои балаганы и продают в них разные лакомства. Везде раздается говор, все движется.). Ольга ходила в этот день на ярмарку вместе со своими подругами. Она первый раз попала на этот традиционный вятский праздник. Но как жаль, что в дневнике она не оставила записи о том, какое впечатление он на нее произвел.
Также здесь я узнаю, что у девочек был собственный язык, то есть выражения, употребляемые только ими: «по нашему выражению, хандрила».
24 августа 1896 года
Из этой записи видно, что девочка учится анализировать себя: «Перечитав написанное прежде, я нашла там много неверных мыслей, и мне страшно хотелось уничтожить их, но я все-таки решилась оставить их, чтобы потом мне было легче наблюдать за развитием своей мысли».
Через самоанализ она учится работать над собой: «В отношение “этого” я много сделала в продолжение этого лета и немного продвинулась вперед: … у меня за все лето “сорвалось” только 2 раза, я научилась теперь лучше сдерживаться. С 1 сентября я решила исполнить, как следует, все свои обязанности, как гимназические, так и домашние: буду записывать по числам в особую тетрадку, что я сделала против своего решения».
На протяжении всех записей я вижу, что она все время уповает на помощь Бога: «Я теперь обращаюсь с просьбами об исполнении своих желаний к Богу очень часто, и Он до сих пор исполнять мне их помогает, мне самой не исполнить их». Еще одно свидетельство ее религиозности.
Подруги (Оля с Соней) придумывают различные слова для обозначения тех или иных понятий. Все, что касается цели, – «это»; сердечные дела – «то», главные мечты относительно будущего – «сё», другое – «второстепенное». Я прошла через этот возраст, когда мы называли вещи «вторыми именами», по себе знаю, мы использовали этот прием для того, чтобы другие не поняли, о чем это мы, для того, чтобы создать ореол чего-то загадочного вокруг себя.
Летом Ольга приобрела еще одну подругу, «девочку 14 лет, чересчур ветреную и легкомысленную в отношении знания жизни и “этого”, хотя опытную в отношении “того”…
Теперь я не интересуюсь русскими писателями и книгами научного содержания, а стараюсь как можно больше читать таких книг, где описываются дети моих лет, их характеры, мысли, желания и стремления». То есть в этом возрасте у нее тоже возникает желание узнать, а как же живут и развиваются другие дети. «Кстати, относительно слова “характер” – мы с Соней подразумеваем под этим словом то, как человек умеет владеть своими качествами и недостатками».
У Ольги меняется цель: «Прежде я желала изменить к себе отношение здешних мальчиков, а теперь желаю исправиться. Буду действовать с Соней заодно, и не жалко, что сообщила ей свое желание, потому что вдвоем легче».
7 декабря 1896 года
Ольга верит в настоящую, преданную дружбу: «Настоящие друзья, которые никогда не ссорились, а если бы и ссорились, то сейчас же бы помирились, но все же искренне бы любили и были преданы друг другу и вполне бы оправдывали свое название друга». Верит, что такая дружба возможна. Соня же думает, что настоящая дружба бывает, но только между взрослыми людьми. На что Ольга задает вопрос: «Но разве в зрелом возрасте отношения могут измениться?» Мне кажется, что точки зрения, которые отстаивают девочки, сформированы не на личном познании жизни, а на идеях, вынесенных из книг, причем из книг «с более поверхностным содержанием». Взгляды Ольги по этому вопросу – это еще взгляды девочки, которая видит мир в розовом цвете.
13 декабря 1896 года
Здесь появляется запись о школьной жизни. То есть, как я уже писала, прошло некоторое время с момента ее приезда в Вятку. Ольга втягивается в жизнь класса. Описание ссоры с Оленькой Шляпкиной – одной из учениц. Лиза Бердникова сделала ошибку и попросила Олю Шляпкину ей ее объяснить. Оля, ссылаясь на то, что у нее урок, не стала объяснять. Оля Долгова сказала, что Оля Шляпкина не хочет объяснять, так как сама не знает, из чего получился конфликт. Шляпкина со злости тут же все объяснила, а Долгова раскаивалась очень долго потом в своем поступке. Сравнивая с настоящим временем, я думаю, что ссоры у нас по такому поводу не могло произойти. Сейчас обвинили бы Олю Шляпкину не в том, что она не знает, а в том, что она не хочет помочь подруге. А потом, на уроке, показать учителям то, что только она знает этот материал, то есть она не хочет, чтобы другие знали больше нее. Сейчас такое обвинение могло появиться только во 2–5-х классах.
Потом помирились: сначала Долгова попросила Шляпкину не сердиться, потом стали здороваться, но чувство вины продолжало преследовать Ольгу Долгову.
Интересно и то, что обращались ученицы друг к другу на «вы». Когда Ольга Долгова просит прощения у Ольги Шляпкиной, она ей говорит:
« – Простите меня за тот случай…
– Когда? – спрашивает Ольга Шляпкина.
– Когда я сказала вам, что вы ничего не знаете».
То есть в таком уважительном обращении проявляется культура девочек, их интеллигентность. Сейчас в нашем возрасте никто так не называет друг друга.
3 января 1897 года
Разговор Александры Александровны (Александра Александровна Богородицая – гувернантка, весной 1895 г. окончившая курсы Николаевского института, «очень симпатичная барышня». Приехала к Сунцовым 1 сентября 1895 г. Эти сведения я получила в ходе исследования писем Ольги к ее отцу.) с Колей Рудницким. Темой разговора были светские столичные барышни. Она сказала Коле, указывая на Ольгу, что «эта девочка мыслит и думает гораздо больше, чем любая из “кисейных барышень” и прибавила: «Одна ваша фраза заставила ее написать целую страницу в ее дневнике». Коля попросил А.А. достать для него ее дневник, но А.А. посоветовала ему самому его попросить. Ольга, подумав, решила дать ему почитать. И после этого случая я все больше начинаю понимать разное назначение дневников в наше и в то время. Если бы у меня попросили мой дневник, я бы его никому не дала, так как там написаны вещи очень личного характера.
31 января 1897 года
«…Теперь всеми силами пытаюсь насколько возможно облегчить жизнь другим, только, к сожалению, не умею еще это делать хорошенько». Меня поражает то, что такая еще сравнительно маленькая девочка уже заботится о том, чтобы другим жилось хорошо.
16 марта 1897 года
«В гимназии я теперь больше хожу с Валей, Верой и Вандой. Мне очень хотелось бы познакомиться с братьями Ванды – Эдей и Стасей, так как по ее рассказам они мне нравятся, особенно старший».
Разные «запросы» у девочек того и нашего времени: Оля (с осуждением): «Эдя, тот любит шикнуть, по заводу (может быть, это слово значит: развеселясь, разгорячившись), иначе как на тройке ехать не желает, идет в гости, так с полчаса одевается, читает немного, учится на юридическом факультете, куда обыкновенно поступают все лентяи (Меня поразило отношение Ольги к юридическому факультету, так как сейчас он считается довольно престижным.), но все-таки добр, неглуп, простой, веселый. Стася, тот гораздо умнее, больше читает, серьезнее, как дома, так и когда идет в гости, одевается просто, в обществе весел, характера сильного». Сейчас же девушкам нравятся больше умные, веселые и обаятельные молодые люди, чтение, одежда и сила характера имеют меньшее значение, но о вкусах не спорят…
Отношение Ольги к любви, к мальчикам: «Положим, что и я могу увлекаться, но мое увлечение больше похоже на любовь, потому что оно гораздо продолжительнее, начинается не сразу и, вообще, гораздо сильнее и серьезнее, чем у большинства наших гимназисток, у которых сегодня – один, завтра – другой. Положим, я хоть и люблю теперь Колю Рудницкого, но разве это чувство у меня появилось сразу? Сколько времени, как я уже с ним знакома, а у меня оно появилось только теперь, а нравиться мне Коля начал в прошлом году».
У нее возникают точно такие же проблемы, как и у современных девочек в таком возрасте.
19 апреля 1897 года
Из данной записи я узнала, что с четверкой по поведению нельзя поступать в столичный университет. Так, из-за этого рушится мечта у Коленьки поступить в земледельческую академию. Он ее получил за то, что отвлекался, не слушал учителя и т.д. (Так написано в дневнике.)
«Сколько силы чувствую я в себе подчас! И знать, что эту силу употребить не на что, некуда! Хочется борьбы! Иногда подумаешь – “хочется борьбы”, а когда в мелочах приходится сталкиваться с неприятностями, надо себя побороть – нет, тут хоть и борьба, да за нее приняться не хочется! – отчего? Не понимаю. Сила у меня стала проявляться довольно наглядным образом – т.е. я стала ужасно “упряма”, конечно, другие этого не замечают, т.к. я упряма только в мыслях, желаниях и часто с дурной стороны. Соня об этом, конечно, уже знает – мы с ней об этом уже в прошлый раз говорили». Снаружи это обычная девочка, а внутри в ней все кипит, она не хочет просто так прожить свою жизнь, а хочет принести какую-то пользу миру. Мне кажется, что это всегда свойственно молодежи. Но в то время молодежь особенно увлекалась идеями переустройства мира, желанием сделать его лучше как можно быстрее. Молодежь образованную, незаурядную, отличало «нетерпение сердца». Оно затронуло и Ольгу Долгову. Но все революционные потрясения, которые выпадут на долю нашей страны, еще впереди.
«Теперь зачитываюсь Никитиным – чудно пишет! Вот тоже был сильный человек!» Эти ее литературные интересы подтверждают мое последнее утверждение, так как для творчества И.С.Никитина характерны свободолюбивые мотивы. Он отдал дань религиозно-мистическим настроениям, Оля религиозна, интересуется такого рода произведениями. В некоторых стихах этого поэта звучат социальные мотивы, Никитин ставит проблему формирования нового человека. Для Ольги, интересующейся внутренним миром каждой личности, его произведения представляют огромную ценность, поэтому в дневнике она описывает его рассказ «Кулак». Сейчас такое взволнованное отношение к книге редко бывает, наверно, потому, что их во многом заменили компьютеры, телевизоры и другие новинки ХХ века.
6 мая 1897 года
Прочитала сочинения Коли Рудницкого на философские темы: «О связи между умственным и нравственным развитиями», а другое «О самопознании». Со многими его мыслями, изложенными в них, она была согласна, многое познала на своем опыте и уже давно. Но недавно узнала и то, что в других недостатки легче замечать, чем в себе. «Коля в своем сочинении находит, что самопознание – вещь трудная – а по-моему так нет, по крайней мере мне гораздо легче “познать самое себя”, чем других, так как себя я вижу постоянно, свои мысли, желания, стремления я знаю хорошо, а чужие – нет, потому что не всякий высказывает их… Если я вижу в себе что-нибудь противное идеалу, это возбуждает во мне желание как можно скорее избавиться от этого, чтобы стать ближе к идеалу, и чем больше вижу я в себе нехорошего, тем сильнее у меня это желание! Чем сильнее у меня желание, тем старательнее принимаюсь я за дело… Себя я теперь знаю хорошо – и свои качества, и свои недостатки, которых гораздо больше, и свой характер… Я вообще очень часто, чтобы лучше познать себя, сравниваю себя с другими».
На данном этапе моей работы у меня возник вопрос: почему так много думали о себе, о своих качествах, о своем характере? Почему так важно было познать себя? Такие черты не очень свойственны, с моей точки зрения, настоящему поколению.
Мое предположение таково: идеи нравственного самосовершенствования были очень популярны в конце XIX века, когда жила Ольга Долгова.
6 июня 1897 года
Она увидела целующихся Колю с Лелей (Леночкой Головиной). «Да, они влюблены друг в друга, в этом теперь нет для меня никакого сомнения… Теперь я знаю, что он меня полюбить не может, т.к. любит Лелю, но люблю ли я его от этого меньше? – нет, конечно, нет! Правда, у меня сердце защемило, мне сделалось грустно, больно, но только на одно мгновение. Это значит, что я люблю его именно потому, что он “он сам” мне нравится, что мне нравятся его характер, его мысли, его качества – а разве он стал хуже от того, что любит Лелечку? – нет». Насколько же они были целомудренны!
Со мной тоже бывали такие ситуации, но я, честно говоря, не могу сказать, что веду себя в такой ситуации так же благоразумно, как Ольга. Я поражаюсь ее рассудительности. Несмотря ни на что, она начинает думать, размышлять, анализировать – анализировать мысли, чувства, окружающие обстоятельства.
17 июня 1897 года
В этот день к Ольге приехали ее тетя Саша и Лида. Она узнает, что мнение Лиды о ней отличается от того, что она из себя, с ее точки зрения, представляет: «Лида меня боялась, когда ехала сюда, в Вятку, потому что ей сказали, что я очень умна, не люблю наряжаться, никогда не сижу без дела, очень холодна по отношению к мальчикам, – это я-то? Я, говоря правду, считаю себя умной, но не очень, а чтобы я была холодна к мальчикам, чтобы я никогда не сидела без дела – это что-то очень и очень сомнительно! Наряжаться я люблю [как это на нас похоже], но не так, как Лида: она любит, чтобы платье было нарядно, чтобы само платье было красиво, а я люблю, чтобы само платье было как можно проще». Из этой заметки очень хорошо просматриваются нравы и быт девочек того времени. Мы видим их отношение к одежде. Кстати сказать, сейчас оно несколько изменилось: главными качествами при выборе одежды являются удобство, практичность, красота.
24 июня 1897 года
Увидев домашний уют и радушие у Свенторжецких, живущих напротив, она очень порадовалась за них: «У нас, как я ни бьюсь, как я ни стараюсь, все нет таких родственных, простых отношений… Я не завидую, т.к. я вообще не завидую, я не хотела бы даже быть на месте кого-нибудь из них – может быть, каждый и не считает себя счастливым на своем месте, но мне страшно хочется быть среди них, в той теплой, родственной обстановке!..» Эта ее запись вполне понятна, ведь эта девочка лишилась тепла, ласки матери еще в возрасте пяти лет, заботы отца – в тринадцать лет.
24 июля 1897 года
Ольга пишет: «Мне так хочется стать лучше, избавиться от своих недостатков… Мне хочется быть великодушной, научиться жертвовать собой, но все как-то не выходит… Мне ужасно досадно то, что мне все хочется сделать напоказ. Иногда думаешь: “вот если бы я сделала так, то поступила бы хорошо”, а потом сейчас же мысль: “да нет, не стоит, все равно никто этого не заметит, не узнает” – выходит, мне хочется, чтобы другие считали меня великодушной и хорошей, хотя это великодушие у меня только напоказ». К сожалению, можно заметить, что не только у Ольги был такой недостаток, но я считаю, что он есть и у меня, и у многих девчонок моего возраста, то есть он не зависит от времени, в котором живет человек.
Все время Ольга занимается работой над собой, над тем, как стать лучше. Каждый день у нее были маленькие испытания (в гимназии, с подругами и друзьями). Она пыталась ни с кем не ругаться, поступать только так, как она считала правильным. Она срывалась, но не переставала задумываться, как стать лучше. Это свидетельствует о ее упорстве, ее силе воли, ее желании достичь поставленной цели. Я думаю, что появление таких черт характера в человеке того времени не случайно. В России огромную роль играла интеллигенция, которая отличалась высокой духовностью, благородством, готовностью к самопожертвованию, чувством ответственности за судьбу народа и родины. Считалось эгоистичным думать о личном благополучии. Огромное влияние имели русские мыслители, которые одни из первых обратились к внутреннему миру человека. Они развивали идею гармонического общества, основанного на единении нравственных и духовно возвышенных личностей. Мысли о совершенствовании витали в воздухе, но не только в столичных городах, но и в такой провинции, как Вятка (несмотря на то, что средства массовой информации были еще недостаточно хорошо развиты, сюда, домой, могли приезжать студенты, доходили слухи, появлялись газеты…). Я считаю, что мысли о борьбе подсознательно сидели в головах у многих людей того времени, особенно у интеллигенции.
2 сентября 1897 года
Здесь же я узнаю, что она влюблена в Петю (такая быстрая смена пассий свойственна нашему возрасту): «Мне становится так приятно, так хорошо, когда он бывает хорош со мной, и, наконец, в тот день, когда он уезжал, я не могла удержаться от слез (а между тем я почти никогда не плачу, только разве когда читаю что-нибудь)». Меня поразила последняя фраза: девочка, которая «почти никогда» не плачет, расстраивается из-за книжек. Я тоже могу расстроиться из-за книжки, но это случается крайне редко. Чаще всего я расстраиваюсь из-за каких-то проблем в семье, могу заплакать, посмотрев какой-нибудь фильм. Но это тоже легко объяснить. Родителей, как я уже писала, с ней не было. А фильмы (несмотря на то, что первые фильмы уже появились) в Вятке еще не шли. Телевизоры же появились значительно позже.
Также она хочет доказать, что может трудиться по собственному желанию, поэтому решила изучать латинский язык.
Ее любимое стихотворение Никитина «Поэту-обличителю».
И опять размышления на философские темы. Она хочет понять разницу между разными видами мести (доброй местью и злой). Она считает, что добро порождает добро, следовательно, на зло надо отвечать добром. В принципе, я согласна с ней, но считаю, что в некоторых случаях необходимо бывает показать, что не всегда ты будешь отвечать на зло добром (иначе тебя всегда будут использовать в своих целях).
Также читает Надсона. «Из тьмы времени» – ее любимое стихотворение. Я не читала Надсона, интересно, чем он привлек ее?
26 декабря 1897 года
Здесь Ольга пишет странную для меня фразу: «Вот уже и рождество!» Но это же католическое рождество, а она ведь православную веру исповедует. Сначала единственное объяснение, которое я этому находила, было то, что, учась в гимназии и изучая французский язык, они так же, как и мы в нашей Вятской гуманитарной гимназии, знали об этом празднике. Но только потом я поняла, что 25 декабря по старому стилю соответствует 7 января по новому, следовательно, это было православное рождество.
Она решает заняться рисованием, так как думает, что у нее нет других талантов. Но я думаю, что ей не удалось развить этот талант, так как позже, после прочтения повести Григоровича «Независимая жизнь», она пишет, что решила помогать бедным людям с талантом: раз своих талантов нет, следовательно, надо помогать раскрыться другим, «сохранить миру хоть один-другой».
В этот день она ходила в театр (Вятский городской театр, возникший в 1877 г.) на пьесу по мотивам А.К.Толстого «Князь Серебряный». Раскритиковала все: постановку режиссера, игру актеров, не понявших роли, она считает даже, что она бы лучше сыграла. Такая критика могла возникнуть, так как провинциальные театры по сравнению с московскими кажутся ей ниже уровнем. То есть все, что бы ни делала эта девочка, она делала увлеченно: смотрела спектакли, сопереживая, читала книжки не глазами, а сердцем.
На этом заканчивается дневник Ольги Долговой. К сожалению, там оказалось мало записей, посвященных школьным делам, жизни в гимназии, но, к счастью, я нашла в музее, среди экспонатов, другой документ – аттестат Ольги, который может мне рассказать об этом.
Аттестат Ольги Долговой
На первой странице сведения о том, когда она поступила в гимназию, каким предметам обучалась, оценки по этим предметам и своего рода привилегии, которые она получала вследствие окончания гимназии. Здесь меня удивило то, что есть упоминание о ее отце (о его чине, ведь сейчас такого в аттестатах не пишут). Мне кажется, что это написано не случайно: ведь в гимназиях могли учиться дети не всех сословий, а только чиновников, дворян, мещан, духовенства. Важно было и вероисповедание, так как об этом также упомянуто («православного вероисповедания»).
Рассмотрим курс предметов, изучаемых гимназистками.
Наиважнейшим предметом был Закон Божий. Я сделала такой вывод потому, что он стоит первым в списке, а также потому, что на другой странице мы можем увидеть, что законоучители выделены в отдельную группу, отличную от преподавателей. Это не случайно, так как церковь в то время играла значительную роль в жизни людей. Закон Божий изучался с 1-го по 8-й класс. Начинали со священной истории Ветхого и Нового завета. С 3-го по 5-й класс учили катехизис. Затем сообщались понятия о богослужении. В последнем классе вводилась методика преподавания.
С 1-го по 5-й класс изучался русский язык, с 5-го по 6-й класс –словесность, включающая в себя грамматику, теорию прозы и поэзии, историю литературы. Вот почему Ольгин дневник поразил меня правильностью суждений, логикой, легкостью мысли, точностью выражений.
Начиная с 4-го по 8-й класс преподавалась всеобщая и русская история. При этом наибольшее внимание уделялось не политической, а нравственной, бытовой стороне жизни народа.
В стенах гимназии ее воспитанницы слушали курс физики, естественной истории. Сначала я не поняла, что это был за предмет (естественная история), что на нем изучали, если его выделяли в отдельную группу, отличную от всеобщей и русской истории, но потом я узнала очень странную вещь: естественная история включала в себя зоологию, ботанику, минералогию, то есть это был предмет, который можно сравнить с нашей биологией.
Были также арифметика, геометрия, география (в которой изучению Вятской губернии уделялось большое внимание), рукоделие, французский язык, чистописание, рисование, пение. К необязательным предметам относили музыку, обучение танцам, латынь, немецкий язык. За их изучение вносилась дополнительная плата. То есть за латынь, за которую хотела приняться Ольга, нужно было внести определенную плату, следовательно, тетя, у которой жила Ольга, была не из бедных.
В конце страницы мы видим такую приписку: «Сверх того, на основании ст.30 Полож. о женских гимназиях, награждена золотою медалью». К сожалению, я не нашла документа, в котором излагалось бы содержание этих статей. Но я обнаружила, что в то время у медалистов тоже были преимущества: они принимались в университет в первую очередь и без экзаменов, остальные также без экзаменов, но по конкурсу аттестатов.
На другой стороне этого листа указана дата выдачи аттестата, стоят подписи председателя Педагогического Совета, начальницы гимназии, законоучителей, преподавателей и секретаря Педагогического Совета.
Второй лист посвящен свидетельству об окончании Ольгой Долговой 8-го дополнительного педагогического класса, в котором она слушала историю, географию, педагогику, дидактику и методику предметов курса женских гимназий, а также упражнялась в педагогической практике и показала отличные успехи. Этот класс был открыт по почину Вятского губернского земства в 1871 году. В Казанском учебном округе это был первый педагогический класс. Открытие 8-го педагогического класса было продиктовано всевозрастающей потребностью в грамотных учителях народных школ, а лучших воспитательниц детей, чем бывшие гимназистки, найти было трудно. Земское собрание назначило особую сумму на содержание педагогического класса и приняло деятельное участие в обсуждении его учебной программы. Программа строилась в основном с целью научить методике преподавания. Изучались педагогика, гигиена, велись пробные уроки в приготовительном в трех низших классах гимназии и в женском приходском училище. Педагогический класс оправдал возлагаемые на него надежды: начальная народная школа получила своих учителей. Немало учительниц уездных гимназий вышло из стен женской Мариинской.
Ольга Долгова, гимназистка конца XIX века, раскрылась в дневнике и письмах как личность незаурядная, интеллектуально развитая, с индивидуальным миром духовных ценностей. Мне было интересно познакомиться с ее дневником как читателю ХХ века. В ходе работы я осознала, что и мой дневник может стать историческим документом через 100 лет, может найти своего читателя в лице гимназистки XXI века.
После того как я прочитала дневник Ольги, мне захотелось узнать, что же случилось потом с этой девочкой. Я выяснила следующие факты из ее биографии. Родилась она 16 октября 1881 года в семье Долгова Семена Иосифовича и его жены Марии Ильиничны, в девичестве Кузис. Отец – потомок московского купеческого рода, пребывавший во 2-й гильдии. Получил образование в Московском университете, стал профессором истории, служил хранителем отделения рукописей и славянских старопечатных книг Румянцевского музея (Румянцевский музей – собрание книг, рукописей, монет, этнографических и других коллекций, составленное графом Н.П.Румянцевым и переданное после его смерти (1826) государству. В 1831 г. в Петербурге собрания Румянцева были открыты для обозрения.), имел чин надворного советника и был награжден орденом Владимира II степени. В советское время он одним из первых получил звание Героя социалистического труда.
Как я уже писала, после смерти жены отец Ольги дал согласие на то, чтобы Ольга воспитывалась в Вятке в семье родной тети Ольги Ильиничны и ее мужа Владимира Васильевича Сунцовых. Сунцовы завещали свое наследство Ольге Долговой, так как их единственная дочь Ольга умерла. После окончания Вятской Мариинской гимназии Ольга четыре года жила и лечилась в Италии, где родила внебрачную дочь Джованну (Анну) и таким образом лишилась наследства. Опекуном Анны стал дед, Семен Иосифович.
Ольга Долгова знала четыре языка, занималась переводами. В 1913–1917 годах она была вольнослушательницей Императорского Московского Археологического института им. Николая II, обучаясь у Успенского, Соболева, Парланда, других специалистов, и имела только отличные экзаменационные оценки. Она работала вместе с отцом в Румянцевском музее, заведуя отделом нумизматики и участвуя в археологических экспедициях в Новгородскую губернию, на скифские курганы.
В ранний романтический период русской революции вела себя как эмансипированная женщина, посещала собрания анархистов и эсеров. После революции, продолжая заниматься научной деятельностью в стенах публичной библиотеки СССР им. В.И.Ленина, много работала с беспризорными детьми.
В конце жизни Ольга Семеновна обратилась к церкви, стала глубоко верующей. Обладая огромной силой духа, несмотря на болезнь, она трудилась до конца своих дней. Ее отпевали при большом стечении народа в родовом Долговом храме на Большой Ордынке против старого долговского дома.
Вот все, что я узнала о биографии этой девочки, которая прожила интересную жизнь. Изучение ее дневника открыло мне мир этой девушки, соединило два жизненных опыта – ее (гимназистки Вятской Мариинской женской гиназии) и мой (гимназистки Вятской гуманитарной гимназии). Я стала ощущать возможность понимания другого человека через изучение истории жизни, дневника, писем.
