«Не омрачать чести сословия» (вековая история сельской больницы) / Евгений Мозгов
Томская обл., Асиновский р-н, с. Ново-Кусково, средняя школа, 9 класс
Научный руководитель: Г.Н. Богомолова
Наше село Ново-Кусково возникло еще в XVIII веке, но поселения людей на территории нашего села были еще раньше. В 1956 году в урочище Борик, расположенном рядом с деревней, ученые нашли стоянку древнего человека эпохи неолита. Таких археологических памятников в окрестностях Ново-Кусково обнаружено семь.
Но бурная жизнь здесь начинается с середины XIX века, когда Ново-Кусково становится центром волости и остается таковым до 1933 года. В этом году началось строительство железной дороги Томск-Белый Яр. Проходила дорога через соседнюю деревню Ксеньевка, поэтому туда и был перенесен центр ныне Асиновского района. Сама деревня была переименована в Асино.
В годы гражданской войны в нашем селе происходят бурные события, оно становится центром партизанского движения Причулымья. Очень трагичны страницы истории нашего села в 30-е годы, так как многие жители подверглись репрессиям.
Но изо всех известных и памятных мест села для меня самым примечательным является наша больница, расположенная на высоком берегу речки Соколы. «Больничный городок» из семи бревенчатых домов выстроен из лиственницы в типично сибирском стиле. Наша больница – уникальное сооружение. В 2003 году ей исполнилось 100 лет, но больничные корпуса и не думают поддаваться времени. Умели же строить наши предки!
За столетнюю историю своего существования больница ни разу не подвергалась капитальному ремонту. Все сделано добротно, на совесть. А когда несколько лет назад из-за аварии пришлось остановить котельную, затопили в больнице старинные изразцовые печи, и грели эти печки так, будто и не были безработными десятилетия.
Как же появилась больница у нас в селе, почему ее решили строить именно в нашей деревне? Кем и когда она была построена? Все привыкли к тому, что она есть и как-то не задумываются над этими вопросами, и, тем не менее, все имеет свое начало.
История создания больницы уходит своими корнями к началу XX века. Тогда села Старо-Кусково и Ново-Кусково входили в ведение переселенческого ведомства, ему же подчинялись и лечебные учреждения. Сначала здесь был открыт фельдшерский пункт. Он занимал три избы в Старо-Кусково и обслуживал переселенцев, прибывших из России и живущих по обе стороны Чулыма. В 1903 году переселенческим ведомством были отпущены средства на постройку больницы. Строительство началось 1 апреля 1903 года и закончилось 1 сентября того же года. Был оборудован водопровод, канализация, построена амбулатория, общее отделение, дом врача, дом фельдшера, кухня, баня с прачечной и пристройка для больничной прислуги.
В 1905 году началось строительство инфекционного отделения. Вся больница с оборудованием стоила десять тысяч рублей, а амбулатория и инфекционный барак – четырнадцать тысяч рублей. Всего на ее постройку было потрачено тридцать две тысячи рублей. За сто лет существования больницы никаких других построек сооружено не было. Только осуществлялись некоторые изменения в размещении тех или иных больничных служб.
Руководителем строительства был Николай Александрович Лампсаков, он же главный и единственный врач. Под его непосредственным руководством и, благодаря его усилиям, была построена вся больница.
Николай Александрович Лампсаков проработал в Ново-Кусково тридцать четыре года. Это был замечательный врач, хороший человек. До сих пор в деревне сохранилось много легенд об этом человеке. Мой рассказ о нем.
Родился Лампсаков 12 марта 1875 года в селе Липецкий Котлован Вышневолоцкого уезда Тверской губернии в многодетной семье священника. Начальное образование получил в Новоторжском духовном училище. А с 1890 года по 1896 год учился в Тверской духовной семинарии.
Еще в детстве Николай Александрович поставил перед собой цель – стать врачом. Он пытался поступить в Томский университет на медицинский факультет, но «получил отказ за недостатком вакансий». Об этом Николай напоминает через год в прошении на имя ректора «допустить его к проверочным испытаниям». Позади год вынужденного преподавания в Тверской церковно-приходской школе.
Епархиальный наблюдатель отмечает в характеристике: «Н.А. Лампсаков относился к делу весьма ревностно и вел себя «примерно» и «хорошо».
Получив, наконец, вызов из Томска, Николай отправляется в неведомые «сибирские Афины». В 1897 году он становится студентом медицинского факультета Томского Императорского университета. Университет имел первоклассную по тем временам научную базу.
После зачисления на медицинский факультет Лампсаков посещает практические занятия и лекции. Живет в пансионе, где знакомится с дочерью хозяйки, Еленой Дмитриевной Архангельской, закончившей медицинские курсы. Впоследствии она стала ему не только женой, но и надежным помощником.
По окончании университета в 1903 году, удостоенный степени лекаря с отличием, Н.А.Лампсаков получает предложение возглавить врачебный пункт в селе Ново-Кускове. Трудностей, с которыми столкнулись молодые доктора, было много. Во-первых, климат Ново-кусковской волости был очень суров. До середины мая ежегодно стояли холода, и даже, по временам, выпадал снег. В конце августа – начале сентября бывали заморозки. Во-вторых, нередко случались болезни. Особенно косили людей тиф и лихорадка. Местное население болело чесоткой, трахомой. В округе было много староверов, которые противились прививкам против оспы, поэтому сильно страдали от нее. Широко распространены были и другие инфекционные болезни: сыпной тиф, брюшной тиф, дизентерия, корь, скарлатина.
Молодой врач тут же приступил к своим обязанностям. Прием больных велся в квартире, которую снимал Николай Александрович в селе Старо-Кускове у Шейниных. Там же он с женой и жил.
Через два года под контролем самого Н.А. Лампсакова на берегу реки Соколы возвысились добротные дома из лиственницы. Здесь разместилась больница, кухня, прачечная, баня, приемный пункт.
Дом врача находился чуть дальше территории больницы. Строение было большое, светлое, просторное, сложенное так же, как и больница, из лиственницы. Требовалось всего несколько минут, чтобы доктор мог попасть из дома в больницу. Он все продумал и просчитал при строительстве, чтобы удобно было не только ему, но и людям, которые нуждались в его помощи. Николай Александрович сам вел прием больных, сам делал операции, сам принимал роды, готовил лекарства. Одним словом, это был уникальный врач, сочетающий в себе специальности терапевта, хирурга, фармацевта, акушера, и отличного хозяйственника.
С большой теплотой вспоминают старожилы о жене Н.А. Лампсакова Елене Дмитриевне. Она рано ослепла, но все равно продолжала работать и помогать мужу. У нее были, как говорят, поистине волшебные руки.
Работы было очень много. Об этом просто, без высокопарных слов, рассказал сам Николай Александрович, выступая на окружном съезде участковых врачей 25 ноября 1925 года: «В итоге каждый день врачу приходится кончать работу усталым, и, тем не менее, нет уверенности в законченности рабочего дня». В фонде Томского окрздрава хранятся месячные отчеты Н.А. Лампсакова с 1926 по 1927 год. От девятисот до тысячи семисот жителей Новокусковского района и около пятисот из соседних обращались ежемесячно в больницу. Поэтому не случайно Н.А. Лампсаков единогласно был послан делегатом в Москву на Всероссийский съезд участковых врачей. В связи с этим газета «Красное знамя» опубликовала небольшую заметку о Лампсакове, где дана высокая оценка его деятельности: «Как прекрасный врач-практик, распорядительный администратор и расчетливый хозяин больницы, Николай Александрович пользуется заслуженным авторитетом со стороны населения и большой популярностью среди врачей и работников окрздрава». Автор заметки признает и большие заслуги Елены Дмитриевны (газета «Красное знамя» от 30 ноября 1925 г.). Так же Николай Александрович был делегатом Всероссийского съезда Советов в честь десятой годовщины Октябрьской революции. После поездки он выступал перед жителями Ново-Кускова с докладом, делился своими впечатлениями от поездки в столицу.
Н.А. Лампсаков вносил большой вклад в культурное развитие села. Он был одним из создателей волостной библиотеки. Николай Александрович любил музыку, играл на скрипке и на пианино, в доме у Лампсаковых был граммофон, и в особо торжественных случаях они приглашали гостей и слушали пластинки, что было большой редкостью в те времена. Поскольку Николай Александрович окончил духовное училище, он хорошо – иногда для гостей, а то и просто для души русские романсы.
Доктор очень много сделал для своих односельчан. Они обращались к нему не только за врачебной помощью, но за мудрым советом. Одна из старейших жительниц села Л.Г. Боровко вспоминает: «Помню, что он был очень добрым человеком и врачом хорошим. Многим, в частности мне, помогал в оформлении документов. К нему часто обращались за помощью, так как многие были неграмотные».
Летом больничный двор утопал в цветах. На территории больницы был сад, который возделала Елена Дмитриевна. Следуя ее примеру, многие стали тоже сажать цветы у дома. На своем и больничном огороде супруги Лампсаковы выращивали огурцы, помидоры и другие культурные растения. А с односельчанами охотно делились семенами. Старожилы рассказывали: в карманах у доктора нередко были какие-нибудь новые семена, присланные его друзьями. А их у него было много, даже за рубежом.
Вспоминает старейший врач города Асина Е.А. Мельникова: «Все продукты – мясо, овощи, картофель – поступали в больничную столовую в основном с подсобного хозяйства. Доктор был на ногах с пяти утра. Проверял все службы. Держал лучшие породы лошадей, коров. Жеребят и телят продавал ново-кусковцам. Мечтал, чтобы в каждом крестьянском подворье держали домашних животных лучших пород». У него был породистый жеребец – гордость Николая Александровича, он возил его в Томск и участвовал в бегах.
«Н.А. Лампсаков был в курсе всех новейших достижений медицины не только у нас, но и за рубежом, – вспоминает старожил с. Ново-Кусково М.Ф. Ситников. – Переписывался с немецкими учеными-медиками. Однажды они выслали ему две кварцевые лампы. Пожалуй, даже в томских больницах их тогда не было, а у нас он уже применял их при физиолечении. Из Германии прислали два электрических движка, и в больнице раньше, чем в деревне, загорелся электрический свет». Вот таким человеком, таким врачом был Николай Александрович Лампсаков.
Николай Александрович всю жизнь относился к делу «весьма ревностно», был верен факультетскому обещанию «ничем не омрачать чести сословия врачей». По воспоминаниям очевидцев, доктор никогда не брал плату за лечение, во многом бескорыстно помогал односельчанам. Он не отказывал в медицинской помощи никому.
На мемориальной доске, установленной на стене больницы, указаны даты работы в нашей больнице Николая Александровича Лампсакова – 1903-1937 гг. Последняя цифра сразу вызывает тревожное чувство.
1937 год… Один из самых страшных в российской истории 20 века. Машина террора запускалась постепенно, это в 1937 году маховик репрессий развернулся в полную силу. А пока…
В партийных архивах хранится документ внеочередного заседания Асиновского бюро РК ВКП (б) от 8 июня 1933 года. Чем же озабочены партийцы в разгар сенокосной страды? В повестке дня один вопрос: «О состоянии в Ново-кусковской больнице». Оказывается,
«со стороны заведования врача допускаются безобразия: сознательное засорение обслуживающего коллектива чуждым элементом, гонение и вытеснение с работы партийно-комсомольского состава, тяжело больных колхозников, особенно активистов, из палат больницы и загрузка их спецпереселенцами и административными ссыльными, преступное пренебрежение в лечении партийно-комсомольского актива».
Мертвящим холодом тянет от этих строк. Вот он первый звонок беды. Для Лампсакова все больные были равны. А кто такие спецпереселенцы и административные ссыльные? Это, конечно же, раскулаченные и высланные в пределы Сибири ни в чем не повинные люди, ослабленные долгой дорогой, голодом, бесчеловечными условиями, оказавшиеся в эшелонах без теплых вещей и продуктов. В нашем селе в 30-ые годы было много сосланных из Молдавии и Украины. На помощь этим людям и приходил доктор Лампсаков, в первую очередь, госпитализируя их в больницу.
Такое поведение доктора не могло понравиться властям, у многих вызывала зависть популярность доктора у жителей деревни. Тем более, как мягко выразился Н.А. Лампсаков, выступая на областном съезде врачей, «почву для случающихся недоразумений с местными исполнительными органами дает отсутствие нормировки прав и обязанностей участкового врача».
Вот эти «недоразумения» и вылились в суровый оргвывод: немедленно ходатайствовать перед крайздравом о снятии Лампсакова с должности главного врача, временно заменить его врачом Пораскуном. Год поруководил ставленник райкома. Да, видать, не по Сеньке шапка оказалась. Сгинул он из Ново-Кускова. Снова пришлось назначить главным врачом Николая Александровича.
Но гонения продолжаются. В 1935 году в деревне была закрыта церковь, а взамен ее открыли красный уголок, где, по замыслу партийных руководителей, проводились общественные мероприятия. Было принято решение конфисковать у Лампсаковых пианино и книги. Но из этого грабежа ничего хорошего не вышло. Через несколько месяцев здание красного уголка сгорело из-за небрежности уборщицы, вместе с домом сгорело и пианино. Так и не смогли им воспользоваться, тем более, что никто в деревне не умел играть на этом инструменте.
В воспоминаниях Е.И. Ратковской нахожу еще один эпизод, рассказывающий о гонениях на Лампсаковых. Елена Ивановна вспоминает: «Папа рассказывал, что как-то к Лампсаковым пришел Федор Макаренко, с ним еще двое, но им не открыли. Тогда они пршли к нам и стали папу допрашивать, есть ли у Лампсаковых золото. Папа им сказал, что кроме обручальных колец, браслета и часов у Александры Людгартовны – матери Елены Дмитриевны, у них ничего нет. Те трое пригрозили: «Смотри, если найдем золото – берегись!» Но ничего не нашли».
Тучи над доктором сгущались. Развязка наступила 11 июля 1937 года. Вот как об этом рассказывает Е.А. Мельникова, работавшая тогда в ново-кусковской больнице:
«Случилось так, что начальник милиции Сафроненко именно ко мне обратился с вопросом, где можно найти Николая Александровича. Я дружила с его племянницей Марией, которая у них воспитывалась, дома несколько раз бывала, так что ничего не заподозрила. Лампсаков уезжал в Асино – с лекцией о малярии выступал перед строителями (в тот год было много больных малярией, протекающей часто с малярийной комой), и как раз в этот момент возвращался. Еще с утра он сказал, что вернется к двум часам, а он всегда был точен. К этому времени его ожидали. Сафроненко с милиционером направились к дому Лампсаковых через огороды. А вскоре пришла Нина Ивановна и сказала, что у Лампсаковых обыск. С тех пор мы Николая Александровича больше не видели. Уже на следующий день на его место приказом по райздравотделу была назначена Н.И. Кочетаева».
Получается, что в райздравотделе понимали, что Лампсаков не вернется или были готовы к такому повороту событий, уже знали: арестованные не возвращаются. Много слухов и разговоров было об аресте Николая Александровича на селе. Говорили, будто он был в каких-то связях с заговорщиками, ведь к нему ездили разные люди. Но большинство не верило ни в какую вину своего доктора, жалели его.
Улик против Лампсакова не было. Но это ничуть не смутило и.о. начальника Асиновского РОНКВД сержанта безопасности Салова и томского оперуполномоченного УГБ сержанта Ренцова. Для приговора вполне достаточно признания обвиняемого. Через месяц, немолодой уже, Н.А. Лампсаков не выдержал пыток палачей и оговорил себя, подписав себе фактически смертный приговор. Позже стало известно, что 18 августа 1937 года Николай Александрович Лампсаков был осужден по 58-й статье бывшей тройкой УНКВД Запсибкрая за участие в контрреволюционной деятельности к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 29 августа.
Елена Дмитриевна после этих трагических событий по-прежнему жила в Ново-Кусково. Общались с ней уже меньше – всего боялись. И, тем не менее, в трудные минуты вспоминали о ней и обращались за помощью, и, как и раньше, она никому не отказывала. Ничего, не зная о судьбе мужа, она до конца своих дней продолжала его ждать и верила, что он вернется. Однако не дожила до того времени, когда пришло известие о том, что дело Н.А. Лампсакова было пересмотрено Томским областным судом. 1 октября 1956 года постановление тройки УНКВД ЗСК от 18 августа 1937 года было отменено, дело прекращено за отсутствием состава преступления. Инициатором пересмотра выступил Михаил Николаевич, приемный сын Лампсаковых. Он был убежден: отец явился жертвой недоразумения или прямого оговора. Об этом он и написал в Томский областной суд. И не ошибся. Как и многие другие, Николай Александрович был реабилитирован посмертно.
Память о замечательном докторе и человеке все эти годы жила среди ново-кусковцев. О докторе Лампсакове не позволяла забыть и больница, им построенная. Все эти годы она служила людям, одновременно сохраняя память о своем создателе. И нашлись люди, которые, можно сказать, посвятили жизнь тому, чтобы реабилитировать имя первого доктора Причулымья и увековечить память о нем.
Этим человеком стал Иван Митрофанович Непомнящих. Хотя минуло много лет, он бережно хранил в памяти все, что связано с Н.А. Лампсаковым. Он много сделал для того, чтобы увековечить имя Николая Александровича. Он помогал сотрудникам Асиновского городского архива и музея собирать сведения о докторе Лампсакове.
Добиваясь справедливости, ходил по инстанциям областного центра, писал письма в различные организации, обращался к журналистам районных и областных газет. И, казалось, добился справедливости. 27 мая 1988 года сельский сход жителей Ново-Кускова постановил дать улице Больничной имя доктора Лампсакова и ходатайствовать об установлении мемориальной доски на здании больницы. Однако вскоре благородная инициатива ново-кусковцев натолкнулась на активное противодействие партийных историков.
– Мы уже готовы поставить на пьедестал всех репрессированных, – в голос заявили заведующий партийным архивом обкома КПСС С.Ф. Мозголин и бывший преподаватель истории КПСС в ТГУ В.А. Соловьева. – А ведь Лампсакова реабилитировали по 1937 году, а не по 1919-му.
Вот так росчерком пера инициатива односельчан была приостановлена. Но ново-кусковцы не смирились с таким решением. Они обратились в областной суд, который полностью реабилитировал Лампсакова, доказав его невиновность как по 1937, так и по 1919 году. Что же это за аргументы, на основе которых партийные историки вынесли свой вердикт? Обратимся к сборнику документов «Борьба за власть Советов», опубликованному в 1957 году[fn]Борьба за власть Советов (1917–1919 гг.) / Сборник документальных материалов. Томск, 1957. [/fn]
Здесь печатается документ 1919 г., сообщение Н.А. Лампсакова своему начальству в губернии о тех беззакониях, которые творятся в деревне. Доктор просит оградить больницу, так как в такой обстановке нельзя дальше работать и лечить больных.
Весна 1919 года. За Уралом создано Сибирское временное правительство. В Ново-Кусково продолжается мирная жизнь. Однако в апреле в Причулымье вспыхивает восстание.
Однажды ночью отряд партизан врывается в Ново-Кусково, громит земскую управу, милицию. Убиты от двадцати до двадцати пяти человек. Врачебный пункт оказался во фронтовой зоне. Утром в больницу доставлен раненый милиционер, которому тут же пришлось ампутировать руки. Вернувшиеся днем партизаны убили прооперированного милиционера и грозились расстрелять лечивших его. Н.А. Лампсаков с семьей и лекпомом Ратковским скрылись на острове реки Чулым.
Позже, узнав об авторитете Лампсакова среди жителей, партизаны заверили, что врачебному пункту ничто не угрожает. Слух мгновенно докатился до острова. Все вернулись домой. Вскоре в Ново-Кусково подошел правительственный отряд. Командир объявил больницу на осадном положении. Обо всем этом доктор Лампсаков рассказывает в письме своему руководству в Томское переселенческое управление и просит ходатайствовать перед начальником губернии об обеспечении надежной охраны больницы. В противном случае пребывание и работа на пункте невозможны.
Это письмо, а точнее, его заверенная копия, явилось главным «аргументом» партийных историков для доказательства вины Лампсакова. Подготовила этот документ к печати для книги «Борьба за власть Советов» В.А. Соловьева, предусмотрительно опустив места, где говорится об убийствах мирных людей, «признаваемых военными красными комитетами, вредными для красных». Ведь нельзя же бросать тень на борцов за Советскую власть.
Адресат Лампсакова в июне обращается к управляющему губернией за содействием «об установлении временно в с.Ново-Кусково правительственного отряда войск для предотвращения нападений».
А пока больница – в эпицентре драматических событий, но с Н.А. Лампсаковым вынуждены считаться как белые, так и красные. Зная об этом, Николай Александрович использует любую возможность, чтобы помочь своим землякам. Лечит всех без разбору, и белых, и красных. Спасает крестьян от унизительных экзекуций белых. Когда узнает о намерении колчаковцев поджечь село, заявляет: в таком случае он со всем медперсоналом уйдет в отставку. Угроза подействовала.
– Николай Александрович очень болезненно переживал междоусобную войну, – вспоминает И.М. Непомнящих. – Мама рассказывала: не бравший в рот папиросы, доктор закурил.
Совсем недавно обнаружился интересный факт, который можно отнести к событиям тех грозовых лет. Рассказала об этом медсестра ново-кусковской больницы Ирина Петровна Дейкун. Оказывается, лет десять назад в подполье здания общего отделения больницы обнаружен был подземный ход. Когда была вскрыта дверь, увидели лаз, который вел в сторону высокого берега речки Соколы. Потом он обрывался. А еще через два года, когда ремонтировали трассу отопления, обнаружили продолжение этого подземного хода и небольшое помещение, выложенное бревнами. Там нашли керосиновую лампу и ампулы с лекарствами. Эти ампулы не были похожи на современные, скорее они напоминали маленькие бутылочки. И на стекле был изображен царский герб – двуглавый орел, а еще – цифры, но она точно их не запомнила. Скорее всего, эти цифры обозначали год изготовления лекарств.
Об этой находке сообщили в районную больницу, а оттуда в Томск. Всех интересовало: что же содержится в этих ампулах, и одну решили вскрыть. Там оказался раствор камфары. Приехавшие из Томска представители облздрава забрали эти находки, а лаз закопали. Ничего о содержимом найденных ампул в больницу не сообщили. Мы можем только предполагать, для чего был вырыт этот лаз, как там оказались эти лекарства и лампа. Может быть, этот лаз был вырыт на случай спасения в то тревожное время. А может, доктор прятал там больных, за жизнь которых опасался.
Был еще один аргумент у партийных историков, препятствовавший народной инициативе по увековечению памяти доктора Лампсакова. Еще в 1937 году, чтобы предъявить Лампсакову хоть какие-то обвинения, нашли одного человека, обиженного доктором. Им оказался житель соседнего села Казанки Никита Кузьмич Левин. С 1931 по 1933 год он работал в больнице по направлению горкома партии.
– По всей вероятности, Лампсакову навязали его в завхозы. Все-таки бывший партизан, партийный,– вспоминал старожил с. Ново-Кусково М.Ф. Ситников. – Сам Лампсаков вряд ли взял бы его по доброй воле. Человек он был несобранный. Любил выпить. Неудивительно, что скоро врач вынужден был его уволить.
Товарищи по партии не оставили Левина. Райком командировал его «в лесную промышленность заведовать складом чурок для газогенераторов». Но в больнице, видимо, было лучше. Поэтому он не простил доктору свое увольнение, надолго запомнил обиду. Подтверждение этому работники Асиновского краеведческого музея нашли в деле Лампсакова. Сначала имя Левина всплыло в характеристике обвиняемого. Председатель сельсовета Петров и секретарь Попов вынуждены признать: «Лампсаков имел большую популярность среди населения». Чтобы угодить высшей инстанции добавляют: «Особенно среди зажиточного населения. В то же время к лечению партизан относился самым скверным образом (Н.К. Левин)». Выходит, из всех партизан отыскался лишь один «обиженный».
В 20-е годы все хорошо знали, что Лампсаков дважды спас Левина от смерти, вылечил от ранений и не уступил требованиям белых выдать его из больницы. Да и сам Левин долгие годы рассказывал об этом, называя доктора не иначе, как своим спасителем.
Спустя много лет (после «скверного» лечения Левин прожил долгую жизнь, умер в возрасте восьмидесяти двух лет) эта история всплыла в книге «В огне революционных битв». В коротеньких воспоминаниях Левина «Как меня расстреливали» есть строки и о Лампсакове. Книга издана в 1964 году, но тон этих воспоминаний скорее напоминает репортаж с открытых судов над «врагами народа». Когда читаешь их, то представляешь доктора кровожадным монстром, который только и мечтает о смерти своего пациента. Левин утверждает: когда жена привезла его полуживого в больницу, Лампсаков отказался его принять, сказав: «Ваш муж не проживет более суток». И только во второй раз, когда жена привезла справку старосты, что Левин не был в партизанском отряде, взялся его лечить.
Старые люди, свидетели тех далеких событий, однозначно высказывались, что это клевета. Опровергла слова Левина и его дочь, Мария Никитична. По словам ее матери, Николай Александрович сразу же взял Левина, а ее успокоил: «Не волнуйся, будет жить». Да и сам Левин опровергает свои слова, давая показания следователю в 1956 году, когда пересматривалось дело Лампсакова: «После ранения в тяжелом состоянии лежал дома, а потом с гнойными ранами и высокой температурой доставлен женой в больницу. Лампсаков осмотрел меня, дал указание Елене Дмитриевне лечить меня». Но и тут Никита Кузьмич не выдержал, пожаловался: «Лечился два месяца и в тяжелом состоянии на носилках был доставлен в Казанку, откуда через две недели приезжал на перевязку». На всякий случай вновь бросил тень на своего спасителя. «Медсестры, фамилии не помню, говорили, что Лампсаков занимался предательством, но кого конкретно он предал, я не знаю». Да, видно не легко было избавиться от старой обиды. Это он, коммунист, партизан Левин, – настоящий герой, а всеобщий любимец доктор – кадет и враг народа.
Из воспоминаний о докторе Лампсакове нетрудно выяснить, что Н.К. Левин оговаривает своего спасителя. То, что он не помнит фамилии медсестер – это не правда, т.к. в больнице работали только местные, и не знать их он просто не мог, забыть тоже.
Обвинительные заявления Левина находятся в деле Ламсакова, но кто мог знать о них в то время? И кто распространялся о методах следствия и о том, на основании чего человек был осужден? Ведь до сих пор фактически никто не понес наказание за те чудовищные преступления, которые совершались в годы сталинизма.
Поэтому, наверное, и вел двойную игру партизан Левин, тем более что его славу героя-партизана увековечил наш писатель-земляк Георгий Мокеевич Марков. В своем первом романе «Строговы», посвященном событиям гражданской войны у нас в Сибири, он создал образ деда Фишки. Прототипом этого литературного героя стал его родственник – Афиноген Данилович Печенин. А вот его партизанскую биографию он списал с судьбы Н.К. Левина. После выхода романа в свет Георгий Марков подарил книгу Левину с такой надписью: «Деду Фишке – Никите Кузьмичу Левину с глубочайшим уважением автор Г. Марков». Как после такой славы и такого признания можно было сомневаться в словах этого человека.
Но тайное всегда становится явным. Справедливость восторжествовала. Имя первого доктора Причулымья полностью реабилитировано и увековечено стараниями односельчан. На здании больницы установлена мемориальная доска. В 2003 году торжественно отмечено столетие больницы. Имя Н.А. Лампсакова знает каждый житель нашего села, да и, я думаю, всего Асиновского района. У нас в школе собран большой материал о докторе Лампсакове, создан стенд, рассказывающий об этом замечательном человеке.
Ново-Кусково стало для Николая Александровича второй родиной. Все самое важное в его жизни произошло здесь. Из архивных документов я узнал, что со своей женой Еленой Дмитриевной он венчался в ново-кусковской церкви Казанской Божией Матери 12 ноября 1903 года. Всю свою жизнь они прожили вместе здесь в Ново-Кусково, никогда не разлучаясь друг с другом до самого его ареста.
Правда, был период, когда Николай Александрович покидал село. С 25 августа 1914 года по декабрь 1917 года служил в царской армии в г. Омске в 37-м стрелковом сибирском запасном полку полковым врачом. А потом снова вернулся в Ново-Кусково, не желая участвовать в братоубийственной войне.
Вспоминает Елена Ивановна Ратковская, дочь лекпома Ивана Адамовича Ратковского, работавшего с Николаем Александровичем до само его ареста: «Они были удивительно сердечные люди. Они устроили судьбу моих родителей. Когда женились, им построили дом, дали корову, жеребенка. Лампсаковы жалели людей. Особенно безродных и бездомных, обиженных судьбой. Помню Полю Айбазакову, слепого Гришу, которого лечили от трахомы и приютили его с женой Машей. В Томске подобрали беспризорницу Акулину. Воспитали, научили кулинарному делу. Своих детей у них не было. Они взяли на воспитание сироту Мишу и усыновили его».
Этот мальчик всю свою жизнь любил и почитал своих приемных родителей. Он ни секунды не сомневался, что отец стал жертвой чудовищной несправедливости. Как мог, поддерживал мать, а когда времена изменились, сделал все, чтобы добиться пересмотра дела отца.
Об этом Е.И. Ратковская в своих воспоминаниях говорит:
«Это была интеллигентная семья, образец семьи, можно сказать. Все у них было дружно, сердечно. На людях они звали друг друга «Николай Александрович» и «Елена Дмитриевна», а дома – «Коля» и «Леля». Другого мы не слышали. Взрослые нас научили, и как они вечером гулять пойдут, мы им вслед частушку пели:
Коля любит шоколад,
Леля любит мармелад,
Коля любит Лелю,
Леля любит Колю.Они оглянутся, улыбнутся и дальше идут…Они не были богатыми. Елену Дмитриевну я помню всегда в двух юбках – зеленой с тремя оборками внизу и как бы «хвостом» сзади и коричневой. К ним она меняла белые блузки и казалась нам всегда нарядной».
Николай Александрович был настоящий земский врач, который, казалось, знал и умел все. Всех больных знал по имени и отчеству, а у замужних женщин даже девичьи фамилии помнил. Бывали тяжелейшие случаи заболеваний плевритом, крупозной пневмонией, серьезные травмы. И мы выхаживали таких больных, не имея антибиотиков и других эффективных медикаментов, которыми располагает современная медицина. Как единственное средство, использовался уротропин, а воспаление легких лечили банками да камфорой. А в качестве общеукрепляющего средства Лампсаков назначал по пятьдесят граммов спирта».
Елизавета Антоновна также вспоминает, что в коллективе было человек пятьдесят. Медсестры не имели специального образования, все осваиваили профессию на практике под руководством доктора Лампсакова. Многие процедуры, которые выполняет сейчас средний медицинский персонал, приходилось делать врачам. Жили дружно, праздники проводили все вместе. Раз в месяц Николай Александрович приглашал к себе своих коллег отведать вкуснейшего сыра, который сам делал, – в хозяйстве у Лампсаковых было две коровы. Вот таким простым, открытым, добросердечным предстает перед нами спустя десятилетия доктор Лампсаков.
Многое успел сделать за свои 62 года Николай Александрович. Дай Бог каждому. Сделал бы еще немало. Но судьба распорядилась иначе. Доктор Лампсаков разделил судьбу многих своих соотечественников. И хотя нет могилы у нашего доктора, неизвестно, где он похоронен, благодарная память о нем живет в сердцах его односельчан.
Не могу не сказать о судьбе Елены Дмитриевны Лампсаковой, которая была удивительным человеком, неимоверно почитаемая местными женщинами. Из записи в метрической книге следует, что Елена Дмитриевна – дочь коллежского асессора. По «Табелю о рангах» ее отец – чиновник 8-го класса. Это довольно высокий гражданский чин, дающий право на получение личного дворянства. Из воспоминаний старожилов, которые знали Елену Дмитриевну, следует, что медицинское образование она получила во Франции, хотя документального подтверждения этой версии нет. Да это и не так важно. Все говорят, что она была самой лучшей и надежной помощницей своего мужа.
Многих вылечил Николай Александрович, многим спас жизни. Но только так случилось, что не смог он вылечить самого близкого человека. Елена Дмитриевна страдала болезнью глаз и в 1918 году ослепла. Но это не сделало ее беспомощной, нуждающейся в заботе других. Даже потеряв зрение, она вслепую лечила местных крестьянок от всех женских хворей, спасла не одну жизнь. Как вспоминают старожилы, она прекрасно ориентировалась дома, на улице и даже продолжала работать. В 1918 году было выстроено родильное отделение ново-кусковской больницы по проекту дома врача. Сделано это было для того, чтобы Елена Дмитриевна свободно ориентировалась в нем и могла полноценно работать. Все говорят, что у нее были поистине волшебные руки, они ей заменили глаза.
Когда Николая Александровича арестовали, Елене Дмитриевне пришлось уйти из больницы. Жила она в своем доме. Но когда к ней обращались, она помогала, казалось бы, в безвыходных ситуациях.
Вспоминает Елизавета Антоновна Мельникова: «Лампсакову в особо трудных случаях помогала жена Елена Дмитриевна, которая, несмотря на слепоту, оставалась прекрасной акушеркой. Руки у нее были чуткие и умелые. Никому не удавалось так, как ей, расправлять заворот кишечника, а при патологических родах не было специалиста лучше Елены Дмитриевны. Мы тоже обращались к ней за помощью. Однажды, уже после ареста Николая Александровича, доставили беременную женщину с сильнейшими судорогами. Понадобилась срочная родоразрешающая операция. Ее делала Нина Ивановна Кочетаева, преемница Лампсакова, а я давала наркоз. Мы никак не могли добиться желаемого результата и тогда, посоветовавшись, решили пригласить Елену Дмитриевну. Она сразу во всем разобралась и закончила операцию. Женщина выжила. Через несколько лет я встретила ее уже в Асиновском роддоме – наша пациентка благополучно родила девочку».
А вот душевные страдания Елены Дмитриевны облегчить было некому: до конца жизни она не будет знать, что же случилось с мужем. А может и лучше, что не знала? Жила надеждой, что он жив и вернется. Всего 3 года не дожила Елена Дмитриевна до реабилитации мужа.
Но и ей тоже придется столкнуться с машиной советского правосудия.
В Асиновском районном архиве хранится уголовное дело Лампсаковой Елены Дмитриевны от 16 августа 1948 года. В чем же обвинялась Елена Дмитриевна?
Оказывается, она пользовалась большой популярностью у местных женщин. Все знали о том, что она прекрасный врач и акушер. К ней иногда обращались женщины, попавшие в трудное положение. И Елена Дмитриевна им помогала.
Однажды одна из ее пациенток не побереглась после операции, и у нее открылось кровотечение. Родные доставили ее в больницу, там сразу поняли, в чем дело, сообщили в милицию, стали допытываться, кто сделал. Женщина никак не признавалась и только под угрозой того, что ей не будут оказывать помощь, назвала Елену Дмитриевну, которую тут же арестовали.
Суд обвинил ее в то, что она не имеет высшего образования, проводила операцию в «антисанитарных условиях» (что очень сомнительно), а самое тяжкое – делала она это «в целях материальных выгод». Приговор был суров – три года тюремного заключения с конфискацией всего имущества в доход государства. Причем слово «всего» было подписано сверху, а затем уточнено, что его следует «читать правильно». Какой же большой урон государству нанесла своими действиями Елена Дмитриевна!
Но на защиту старой и больной женщины встали многие жители района. И уже 27 августа 1948 года суд выносит новое определение. В нем говорится, что приговор суда очень суров и несправедлив, конфискация имущества применена судом не основательно, так как статья закона, на основании которой была осуждена Е.Д. Лампсакова, не предусматривает конфискацию имущества. И далее, учитывая возраст подсудимой, заменить тюремное заключение подпиской о невыезде с места жительства.
Спасибо адвокату Кротову, не испугавшемуся защищать в суде Елену Дмитриевну, спасибо всем, кто встал на ее защиту. У Елены Дмитриевны были конфискованы только инструменты, но благожелатели опальной докторши снова потихоньку вернули их ей. Несмотря ни на что, Елена Дмитриевна продолжала помогать людям.
Умерла Елена Дмитриевна 1 февраля 1953 года. Похоронена на больничном кладбище. Там же покоится ее мама – Архангельская Александра Людгартовна, а также брат Николая Александровича Сергей Александрович.
Никого из родных у Лампсаковых не осталось в деревне, но могила всегда ухожена. За ней следят работники больницы, отдавая дань уважения их памяти.
Вот такая история! Скорее похожа на легенду. Но каждый факт, рассказанный мною, можно подтвердить документами.
А больница стоит, продолжая служить людям. Весной утопает в цвету, и хотя роз времен Лампсаковых уже нет, но разрослись яблони, сирень, да сосны и лиственницы, которые, конечно же, помнят первого врача ново-кусковской больницы.
Сейчас больница существует в статусе филиала районной, Асиновской. И внимания ей столько же, сколько любому другому филиалу. Работают здесь сорок человек. Но подвижничество у ново-кусковских медиков в крови со времен доктора Лампсакова. Здесь не отправят больного через все село на уколы, медсестра сама придет. Население в селе небогатое, лечить хвори медикам порой приходится, чем Бог послал, но ни одного страждущего не оттолкнули, не бросили такое привычное для города: «Выкручивайся сам, как можешь».
Именно ново-кусковскому коллективу поручили ответственную и тяжелую работу, которая по силам разве, последователям матери Терезы. Когда в больнице открыли отделение сестринского ухода на двадцать коек, повезли сюда больных и убогих со всего Асиновского района. Здесь их отмывают, стригут, кормят, обогревают, оформляют документы, ведь многие из здесь оказавшихся даже не имеют паспортов. А дальше – кого куда. Кто в доме инвалидов окажется, кто – в доме престарелых.
Здесь работает дружный коллектив, и рядом с опытными трудятся молодые медики. Наша ново-кусковская больница – особенная, в ней нет места черствости и равнодушию.
Сто лет не было и еще сто лет не будет.
