«Человеку в истории» — 20 лет
Неприкаянный крест
Татьяна Алфертьева, региональный координатор
Пензенская область
Во время Великой Отечественной войны в Пензенскую область с линии фронта был эвакуирован Вяземлаг — часть ГУЛАГа, печально известная по Катынским событиям. Вяземлаг находился под Пензой до конца войны, и в нем, помимо советских граждан, сидело много пленных немцев.
В 2009 году учительница-энтузиаст Татьяна Меркушина из села Плёсс вместе со своими учениками расспрашивала местных о тех событиях. И старожилы в какой-то момент рассказали, что один из лагерей Вяземлана был буквально в двух шагах — в соседнем селе Михайловке. Школьница Ксения Комарова написала работу об этом лагере. Вместе с Меркушиной по рассказам жителей они восстановили план лагеря, узнали, где в нем что находилось: прачечная, столовая, администрация.
Сами заключенные жили в землянках. Многие из них умирали из-за болезней, плохого питания и в целом ужасных условий. Их хоронили на кладбище. Но где было это кладбище? Никаких памятников или указателей не нашлось — но жители деревни смогли указать на место.
Школьники восстановили потрясающую историю. Дело в том, что в лагере были в основном мальчишки — ФЗУ-шники, то есть ученики школ фабрично-заводского ученичества, которые существовали при крупных предприятиях и учеба в которых совмещалась с работой. Это были не обычные уголовники, а подростки, арестованные за какие-то мелочи: опоздали на работу, сбежали с работы и т.д. Как-то раз в последний год войны, в лагерь приехала женщина. Она оказалась матерью одного из погибших там детей. Женщина стала искать могилу своего ребенка, и ей показали кладбище. Она сидела там, плакала. А потом, с помощью местных жителей, поставила крест.
Когда эта женщина уехала, председатель сельсовета приказал убрать крест, чтобы о кладбище ничего не напоминало. Крест убрали. Но через год женщина приехала снова, и установила новый. Так она приезжала до самого конца сороковых годов, каждый раз ставила крест, и каждый раз его сносили. Потом перестала приезжать — может быть, умерла.
Расследуя эту историю, учительница и дети много разговаривали с жителями села. И тех, и других она, конечно, растрогала. Насколько, что местный предприниматель, тронутый этой историей, согласился выделить деньги на памятник. Он дал деньги, они поставили на месте кладбища памятник — железный крест, сваренный из труб, и табличка с надписью, что он посвящен заключенным этого ИТЛ. Так он там и стоит.
Это было в 2009 году. А на следующий год ребята из этой же школы написали еще одну работу. Оказывается, в соседнем селе Покровке тоже был лагерь. И с ним такая же ситуация. Его они тоже разыскали и поставили крест. Теперь каждый год 30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, они ходят к обоим мемориалам.
20 лет Школьному конкурсу - 1
Реабилитация
В январе этого года у нас произошло знаменательное событие. Мы наконец добились реабилитации группы заложников, расстрелянных в Пензенской области в ходе красного террора. Речь идет о 48 людях, которых убили в 1918 году рядом с селом Чембар (с 1948 года — г. Белинский). Это обычные люди, не имевшие отношения к политике, — женщины, учителя и так далее, — их вина была лишь в том, что они родственники кого-то из белых или просто известные в районе люди, которых расстреляли для устрашения населения.
Вообще, реабилитация оказалась длительным процессом. Впервые я увидела заметку об этом расстреле в 2000 году, в газете времен Гражданской войны — там были перечислены имена жертв. Прошло много лет, и на нашем региональном конкурсе я познакомилась с Татьяной Найденовой из села Поим. Ее мать, учительница Александра Самойленко, в свое время создала и 50 лет руководила местным сельским музеем. Часть этого музея посвящена истории села и местной общины староверов, которую в советские времена подвергали репрессиям.
И когда я приехала в музей, то увидела материалы о поимском учителе, который был расстрелян в числе тех самых заложников. Это дало зацепку. И в 2008 году местные школьники написали работу под руководством Найденовой. Эта работа, как и несколько других, помогла составить заявку на реабилитацию, над которой мы работали весь прошлый год.
Когда другие учителя об этом слышали, они спрашивали: а наших будут реабилитировать? Ведь не под одним Чембаром расстреливали в Гражданскую. А я им говорила: ищите документы, выясняйте вместе с ребятами, вы — сила! И в конце концов один учитель из соседнего татарского села Большой Труёв сказал, что его ученики тоже нашли списки расстрелянных — представителей местного мусульманского духовенства. Их репрессировали в 1929 году, потому что они оказывали сопротивление советской власти, запрещавшей им праздновать Курбан-байрам. В память об этом под городом Кузнецком, в т.н. Дуванном овраге, стоит памятный знак.
Девочка по имени Марьям Усманова в рамках конкурса написала работу о том, как их поймали и наказали: 11 человек расстреляли, 10 приговорили к длительным срокам. Вместе с учителем составили списки.
После того, как «наших» заложников реабилитировали, я уже говорила с прокуратурой. Они говорят: подавайте заявку. Списки уже есть, скоро проверим документы и подадим.
Аналогичная ситуация с рабочим поселком Мокшан, под которым находится Плёсс. Там есть довольно активная группа учеников: они, в частности, исследовали историю Николая Александровича Соколова — следователя, который по поручению Колчака расследовал в 1918 году убийство царской семьи. Благодаря его работе уже в наше время удалось обнаружить их могилу. Кроме того, они писали работу о епископе Павлине (Крошечкине), который был репрессирован советской властью и причислен сейчас к лику святых. Они оба родом из этих мест, и благодаря школьникам на их домах теперь висят мемориальные таблички. Правда, на конкурс свои работы они пока не подавали — хотят вначале узнать все детали досконально.
И сейчас их так «зацепила» реабилитация, которой мы добились, что они начали работать над историей о других расстрелянных заложниках — у них на горе на окраине города тоже казнили людей во время красного террора. В 1920 году расстреляли 38 человек. Они долго искали документы, обращались и в архив, в епархию. И сейчас наконец нашли все имена. Теперь нужно найти подтверждающие документы, — и тоже будем подавать на реабилитацию.
20 лет ШК - 2
Ссыльный хирург
Алексей Бабий, региональный координатор
Красноярский край
В шестом конкурсе (2004–2005 годы) участвовала работа Владислава Моисеева из Енисейска о ссыльном хирурге, который работал в поселке Ярцево и запомнился жителям Енисейского района самоотверженностью и профессионализмом. Вот отрывок из этой работы:
«Поздней осенью, где-то в октябре, хирург Ярцевской районной больницы Михаил Васильевич Румянцев отправился на вызов в д.Фомка, что расположена в тридцати с лишним километрах от Ярцево. У больного оказался аппендицит, и доктор повез его в стационар на операцию. Но, не доезжая нескольких километров до больницы, больному стало настолько худо, что стало ясно – живым его не довезти. М.В.Румянцев решается на отчаянный шаг. Прямо на дороге, в кошевке, без всяких ассистентов он делает операцию. Человек был спасен.
Расспрашивая сельчан об этом докторе, я смог узнать только то, что происходило это в начале 50-х, что доктор был из ссыльных, что очень хороший был доктор и такой же человек.
На другой год в селе Колмогорово, а потом и в поселке Кривляк, беседуя с жителями, я стал между делом, на всякий случай, спрашивать у них – не слышали ли они о таком враче – Румянцеве М.В. И в разных местах находились люди, сталкивавшиеся, лечившиеся, слышавшие о нем. Но не только добрые слова об этом враче подтолкнули меня к дальнейшим действиям. Люди говорили о нем так, как будто речь шла об их соседе, только что скрывшемся в переулке. А ведь доктор-то жил здесь 50 лет назад!»
В ходе работы, посвященной судьбе ссыльного врача, Владислав выяснил его судьбу и обстоятельства ссылки. Михаил Румянцев родился в Москве, в 1911 г. с отличием закончил медфак МГУ. Во время Второй мировой войны попал в плен в Западной Украине, находился в лагере для военнопленных в городе Летичеве. Затем по предложению немецкого командования он начал работать главным врачом больницы в деревне Малые Дунаевцы. После освобождения Украины Красной армией был арестован советской властью, и по статье «Измена Родине и антисоветская пропаганда» отправлен на 10 лет в Тайшетлаг. Однако впоследствии приговор несколько раз смягчался:
«С 16.08.45 г. по 1948 г. М.В.Румянцев отбывал ссылку в с.Усть-ордын Иркутской области», – читаем строчки личного дела. И что очень важно, там есть еще одна фраза: «Работал врачом сразу в двух районах. Пользовался большим авторитетом у населения». «13.08.48 г. М.В.Румянцев был этапирован в с.Ярцево в ссылку…»
В конце биографического расследования Владислав предложил установить мемориальную доску на Ярцевской больнице, где работал Михаил Румянцев. В 2006 году в ходе совместной экспедиции Красноярского общества «Мемориал» и Енисейского педагогического колледжа эта доска была установлена. Владиславу предоставили право открыть ее.
20 лет ШК - 3
Музей Новочеркасской трагедии
Елена Губанова, региональный координатор
Ростовская область
Интересная история случилась уже во втором конкурсе, в 2000 году. Большая группа школьников делала исследовательскую работу по Новочеркасскому восстанию 1962 года — тому самому бунту хрущевской эпохи, который был жестоко подавлен советской армией.Собирая материалы, они обращались к Фонду Новочеркасской трагедии, подробно интервьюировали основателей этого фонда Ирину Мардарь и Валентину Евгеньевну Водяницкую (последняя была не только свидетельницей, но и участницей, и отсидела в тюрьме несколько лет после подавления восстания).
«Как вы жили тогда, в 62-м?». Этот вопрос мы задавали родным, знакомым, прохожим на улицах города. Мы хотели понять, что заставило горожан, переживших голод 30-х годов, оккупацию, разруху после войны, перемолчавших, перетерпевших все, подняться на заранее обреченное восстание.
Собранный массив интервью, множество завязавшихся и восстановившихся связей — все это выходило за рамки школьной исследовательской работы. Мы не знали, что делать с этим материалом. А вскоре случился еще и сорокалетний юбилей трагедии, который вызвал новый всплеск интереса к теме. Материала хватило бы на целый музей, но не так просто его организовать.
Еще одно совпадение: приехав в Москву, мы познакомились с Арсением Рогинским и Никитой Охотиным, бывшим в то время директором мемориальского музея, и узнали о конкурсе Фонда Сороса для региональных музеев. Члены Фонда Новочеркасской трагедии тоже давно говорили, что необходимо создать музей памяти этого события. Совместные усилия и идеи множества людей, собравшихся вместе, привели к тому, что в 2002 году он возник — и в его основу легли в том числе материалы, собранные ребятами.
Этот музей стал первым и единственным в стране местом памяти, где по крупицам была собрана информация о случившемся в Новочеркасске в 1962 г., представлены документы, фотографии и личные вещи участников событий.
По официальной версии, забастовки и беспорядки на заводах города были спровоцированы экстремистами, привели к вооруженному столкновению с войсками и были подавлены. На самом деле из-за в городе из-за просчетов руководства начались перебои с продуктами питания, в том числе с хлебом. Резко выросли цены на продукты, при этом увеличились рабочие нормы производства. В результате, рабочие города решились на мирную забастовку, а затем перекрыли железную дорогу с требованием улучшить условия работы и повысить зарплату. На следующий день власти ввели в город танки и войска и начали расстреливать безоружных мирных людей из пулеметов. Многие годы само событие было строго засекречено. До сих пор официальные цифры погибших в ходе Новочеркасских событий 1962 г. вызывают сомнения у очевидцев, а множество документов остаются закрытыми в архивах ФСБ.
Народный памятник
Анна Пастухова, региональный координатор
Свердловская область
В городе Реж Свердловской области есть замечательная учительница Любовь Еловских. Ежегодно она со своими учениками проводит Уроки памяти, на которые приходят члены Режевской Ассоциации жертв политических репрессий. Это общение юных исследователей с пожилыми людьми, много выстрадавшими в годы сталинских репрессий, оказалась очень плодотворной: старшеклассники берут у них интервью и пишут краеведческие работы, с которыми постоянно участвуют в конкурсе «Человек в истории». И хотя эти работы ни разу не выходили в финал конкурса, они, вошли в корпус краеведческой литературы, были опубликованы в серьезных журналах, составили целый раздел альманаха «Режевская старина».
Многолетняя работа педагога и старшеклассников значительно повлияла на общую культуру памяти в Реже. Эта же работа дала и другие, еще более зримые результаты. Бывшие ученики Любови Леонидовны (Петр Каунов со товарищи) взялись осуществить инициативу председателя Режевской Ассоциации жертв политических репрессий Виктора Киселева — установить в центре города памятник жертвам террора. Деньги на этот монумент пожертвовали простые люди, ребята согласовали его с местной администрацией и установили напротив Режевского исторического музея. Этот памятник стал возможен благодаря изысканиям, связанным с историей репрессий в Реже, и благодаря тому факту, что на протяжении нескольких лет в них были вовлечены десятки детей и взрослых — члены семей и педагоги. Общество оказалось неравнодушным к истории репрессий, коснувшихся их земляков.
20 лет ШК - 4
Доска Чубайса
30 октября 2008 г. на проходной Богословской ТЭЦ, в городе Краснотурьинске Свердловской области, была установлена мемориальная доска в честь строителей электростанции. Эта доска появилась по последнему распоряжению Анатолия Чубайса на посту директора РАО ЕС России — об установлении мемориальных досок на всех энергообъектах, построенных заключенными ГУЛАГа.
Многие годы старшеклассники Краснотурьинска ездили в экскурсии по лагерным местам области и не только. Они писали исследования, часто занимавшие призовые места в Конкурсе, а кроме того — собрали материалы для первой экспозиции о ссыльной и лагерной истории этого края, которую создали вместе с наставником в местном музее. Руководителем работ выступала журналист и в те годы председатель Свердловского областного общества «Мемориал» Наталья Паэгле, автор книги «За колючей проволокой Урала». Вместе они сформировали в городе среду глубокого и ответственного отношения к трагической истории этих мест. В результате, идею повесить на проходной местной ТЭЦ табличку поддержал даже ее директор Сергей Пантелеев. Эта табличка стала первой из множества подобных, которые висят теперь на построенных зеками советских электростанциях (согласно распоряжению Чубайса).
Историческая справедливость
Ольга Селезнева, учитель
Краснодарский край
В 2015-16 годах мы со школьником Семеном Мамыкиным делали исследовательскую работу о казнях кубанских евреев во время Великой Отечественной. Началось все с того, что он посмотрел «Список Шиндлера», открыл для себя Холокост и задался вопросом: а было ли это в оккупированном Краснодаре?
Мы работали в краснодарском государственном архиве — там есть акты о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков на территории Кубани. И в Центре документации новейшей истории Краснодарского края — там смотрели записки уполномоченных обкомов. Мы подробно, насколько это возможно, описали, как собирали евреев, где были сборные пункты, кто на них явился и как происходил расстрел. Найти людей, у которых можно взять интервью о тех событиях, было практически невозможно. Но мы все-таки нашли одну женщину, которая тогда была ребенком — ее мама вовремя поняла, что не стоит идти на сборный пункт, и вместе с ней всю войну пряталась в домах у знакомых.
В архивах мы отыскали фамилии 97 человек. По поводу них мы написали в Яд Вашем — израильский музей Холокоста и центр увековечения памяти о нем. Оттуда нам пришел детальный ответ. Оказалось, 56 имен уже были у них в базе, еще про 7 не хватило документов, а 34 они включили в базу данных жертв Холокоста.
После завершения работы мы приехали в станицу Новодеревянковскую, рядом с которой производились расстрелы. Местный историк-краевед по фамилии Дейнека отвел нас на окраину станицы и показал, где казнили евреев. Их привезли, заставили выкопать самим себе ямы и расстреляли. Последним убили врача, который закапывал эти ямы.
В итоге благодаря нам была восстановлена историческая справедливость. Дело в том, что после войны местные жители поставили на месте расстрела крест. Но в 1960-х останки были перезахоронены. Их эксгумировали, положили в гробы и закопали в центре станицы, возле памятника ее жителям, погибшим в ходе войны. Когда мы пришли к этому памятнику, то обнаружили, что на нем высечены имена погибших станичников, но нет ни одной еврейской фамилии. Тогда мы вместе с Дейнекой обратились к местной власти, предъявили им документы и добились того, чтобы на памятнике были увековечены имена этих людей.
Хотя, конечно, эти 97 человек — далеко не все, кого расстреляли под Новодеревянковской. Это всего лишь те, чьи фамилии мы смогли найти архивах, причем написанные разборчиво, чтобы их можно было прочитать. Сколько на самом деле евреев было расстреляно в Краснодаре, мы не знаем — и уже вряд ли узнаем.
