Мои истоки старообрядчества (История конфликта старообрядчества с православной церковью во Владимирском крае) / Диана Дронова
г. Владимир, лицей-интернат № 1, 11 класс
Научный руководитель: С.В.Тихонова
Никогда не следует хулить
чужую веру, а также не
следует делать вреда другому.
Надо уважать в другом веру,
хотя б и противную вашим
убеждениям.
Будда.
Я не случайно выбрала эту тему. Вообще тема веры, тема вероисповеданий давно интересует меня, так как это и есть та грань между реальным миром, миром вещей, и тем, что нельзя познать аналитически, то, что заложено в людях на психологическом уровне. Мне очень интересно, как люди воспринимают «свою» и «чужую» веру, как они относятся к «сторонникам» и «противникам» своей веры, как они ощущают себя в вере. Я считаю, что тема «старообрядчества» – одна из «живых» тем в истории России. Она имеет трехвековую историю, и сейчас, в наше время, у нас есть возможность соприкоснуться с тем далеким прошлым через общение с людьми, непосредственно связанными с этой трагедией. И у меня лично есть такая возможность, так как родная сестра моей бабушки – старообрядка. Именно потому, что в моем роду были старообрядцы, я и решила заняться изучением этой темы. Конечно, до того момента, как я непосредственно занялась исследованием, у меня было смутное представление о старообрядчестве, так как с сестрой моей бабушки я общалась редко. И для меня всегда было странным, что родной человек может быть в чем-то «чужим». Хотя, по сути, я должна бы стоять на противоположной стороне этой баррикады и отстаивать «свою» веру, правильность Никоновской реформы. Но я считаю, это совершенно ненужным и даже бестактным. Своей целью я ставлю, во-первых, рассмотреть историю конфликта старообрядчества с главенствующей православной церковью на примере Владимирского края, а во-вторых, попытаться понять смысловую сторону этого конфликта через чувства, через психологию людей.
Я поставила для себя задачу не описывать сам раскол, а выяснить, почему люди осмеливались идти против государства. Что двигало ими в этот момент? Очень важно начать с истоков старообрядчества, нельзя обходить начало, потому что, именно истоки помогают понять суть всего.
При написании исследовательской работы, кроме опубликованных источников и архивных документов, мне приходилось работать с устными источниками. Я общалась со старообрядцами, причем как с «беспоповцами», так и с «поповцами».
Я была в старообрядческих деревнях Ново-Петрово и Соколово (Судогодский район), д. Каменка (Меленковский район). Мною было опрошено порядка пятнадцати человек. Занимаясь изучением их быта, обычаев и нравов, я узнала много нового для себя. Часто в наше время у людей, имеющих смутное представление о старообрядцах, складывается мнение, что они очень замкнутые, ни с кем не общаются, их сравнивают чуть ли не с «колдунами». Да, возможно, раньше во времена гонений, которые происходили постоянно с момента раскола, старообрядцы старались отделиться от других, но это они делали для своей же безопасности. Но в наше время пообщавшись со старообрядцами, у меня осталось очень хорошее впечатление. Я узнала, что они дружные, всегда община помогает своему единоверцу. Оказалось, что они разговорчивые, у меня почти не возникло проблем с общением. Безусловно, было некоторое недоверие, но этому также есть свое объяснение: сейчас участились кражи старообрядческих икон, имеющих огромную цену на «черном рынке».
Интересуясь воспитанием детей в старообрядческой семье, я отметила, что дети очень спокойны и аккуратны, более вежливы и воспитаны, чем обычные дети. Но я заметила тенденцию, что пожилое поколение строже относится ко всем обычаям и порядкам, чем их дети. И часто можно было слышать: «наша вера вымирает, все меньше становится тех, кто верит истинно». Тем не менее, два или один раз в год проходят обряды крещения в старообрядческих деревнях, а в церквях ещё чаще. Поездки в эти деревни для меня были очень интересны, потому что я смогла «прикоснуться» к истории, подержать и посмотреть старые церковные книги, иконы.
Не только простые верующие были опрошены мной, но и священнослужители. Так я познакомилась с отцом Иоанном, настоятелем Успенского (Богородицкого) храма.
Многие старообрядцы сегодня относятся к старой вере, как к традиции предков, а не как к главному смыслу существования. Конечно, во всем этом мне было трудно разобраться, потому что с того времени прошло более трехсот лет. Поэтому я читала дошедшие до нас Жития Святых: Житие Аввакума, Житие боярыни Морозовой и Житие инока Епифания. В статьях Н.В. Понырко: «Протопоп Аввакум и историческая память» и «О том, кто был автором жития боярыни Морозовой», а также в работах историков, посвященных этой теме, я натолкнулась на мысли, которые меня заинтересовали. Историк Понырко доказывает, что в сознании протопопа отсутствует дистанция между живыми и мертвыми и он мог испытывать чувство стыда перед умершими. Безусловно, и молился он не только за живых, но и за умерших. И это навело меня на мысль, что в сознании старообрядцев очень сильно почитание предков и, конечно, почитание традиций. Позднее, когда я непосредственно общалась со старообрядцами, я поняла, насколько эти люди преданы своей вере. У них свой мир, совершенно непохожий на наш. Не только их сознание полностью «пропитано» верой, но и образ жизни, манера общения. И это окончательно убедило меня в том, что люди, которые шли против власти, просто не могли поступить иначе. Как можно впустить в свой внутренний мир чужого и, более того, разрешить разрушить его. Пойти за Никоном означало для них пойти против Бога, предать Бога, а это самый страшный грех.
Каждый из этих людей жил и живет в ожидании конца Света, это следующий главный этап после прихода на землю Христа Спасителя. В их сознаниях постоянно жива мысль, что за все грехи тебе придется ответить на Страшном суде. Можно вспомнить церковный собор 1551 г. при царе Иоанне Васильевиче (Грозном), который «ограждая древневизантийские православные традиции, сохранившиеся на Руси, от проникающих из-за рубежа новых религиозных веяний, погрозил строгими церковными карами тем, кто дерзнул бы нарушить правила святых апостолов, искажать или отметать старые обряды и предания св. Церкви» [fn]История Русской Православной Старообрядческой Церкви: Краткий очерк. М., 2000. [/fn].
Поэтому, старообрядцы часто говорили о Никоне, как об Антихристе. Отсюда идет и такая непоколебимость, и добровольная смерть, идя на которую они не думали о страданиях и боли, ожидавших их. Все было для Бога, за «искупление грехов человеческих». «Лучше нам временною смертью умереть, нежели вечно погибнуть. И если нас предадут огню и мукам или на части рассекут, мы и тогда не изменим апостольскому преданию во веки» [fn]Из обращения Соловецких иноков к царю Алексею Михайловичу. [/fn].
Среди раскольников большую часть составляют люди, вышедшие из простого народа: простые попы, диаконы, иноки и миряне.
Существуют несколько точек зрения по данному вопросу. Многие историки, занимавшиеся изучением данного периода, утверждают, что низшее духовенство было недовольно обременительными для него реформами, потому что «малограмотное, учившееся службам по слуху, оно должно было или отказаться от новых книг, или уступить место новым священникам. Поэтому именно в этой среде низшего духовенства и возникло движение «раскола»» [fn]Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993. [/fn]. Но сами старообрядцы объясняют это тем, что «на пересвятительский престол воссел палач и мучитель. Все трепетали перед ним, и никто из епископов уже не посмел открыто выступать с мужественным словом обличения. Робко и молчаливо они соглашались с его требованиями и распоряжениями», но конечно не все. Были и люди, которые «не могли переступить через свою совесть». Ярким примером попыток духовных деятелей, то есть людей обеспеченных и образованных, противостоять Никону является случай с епископом Коломенским. На соборе 1654 году, созванном по вопросу о книжном исправлении, он открыто заявил Никону: «Мы новой веры не примем», за что был лишен кафедры, собственноручно избит Никоном на соборе и тайно убит в ссылке. Также многие просто уходили, оставляя кафедру и удаляясь в монастыри (епископ Вятский Александр). Были и такие, которые келейно (а иногда и соборно) молились по старому обряду, но внешне пребывали в полном послушании новообрядческому начальству (Макарий, митрополит Великого Новгорода, Маркел, епископ Вологодский и Пермский, Иоасаф, епископ Тверской и многие другие). Безусловно, такие люди, просвещенные и хорошо разбирающиеся в политических делах, понимали всю выгоду принятия новой веры, выбранной государством и то, какие последствия могут последовать при отступлении от неё.
Этим старообрядцы объясняют, почему среди высшего русского духовенства середины XVII века было мало мужественных людей, способных противостоять жестокому начальству, а главным противником Никона был «народ церковный: простые иноки, попы, дьяконы миряне, духовно сильные и преданные сыны Православия» [fn]Кобрин В. По избам за книгами: Кому ты опасен, историк? М., 1992. [/fn].
Государство всеми способами старалось бороться с раскольниками, но и во времена самых жестоких гонений старообрядцы не смирялись. Продолжались пререкания между сторонниками старой и новой веры. Протопоп Аввакум слал царю Алексею Михайловичу множество посланий, призывая его к покаянию и убеждая его в том, что в древнем православии нет ничего еретического: «Мы содержим истинную и правую веру, умираем и кровь свою проливаем за Церковь». Конечно, царь отказывался слушать его, как потом будет отказываться и его сын Федор.
Действия против раскольников носили радикальный характер. Один из ярких примеров этому – так называемая Соловецкая расправа. Соловецкие иноки писали в течение нескольких лет челобитные послания, в которых умоляли царя разрешить им оставаться в прежней вере: «Плачемся вси со слезами, помилуй нас, нищих и сирот, повели, государь, нам быти в той же нашей старой вере, в которой отец твой государев, и вси благоверные цари и великие князи скончались, и преподобные отцы обители нашей Зосима, Савватий, Герман и Филипп митрополит, и вси святые отцы угодили Богу». На что царь послал в Соловецкий монастырь войска, чтобы силою заставить старцев принять новые книги и каноны. Было замучено до 400 человек: одних повесили, других порубили на плахах, третьих утопили. Были и такие, которых вморозили в лед или повесили, подцепив за ребра крючьями. Такому «варварству», типичному для средних веков, нам остается только ужасаться. Тот факт, что старообрядцы продолжали противостояние, доказывал, что власть никаким другим образом, кроме убийства, не могла заставить раскольников отступить от старой веры. И это только разжигало ненависть к старообрядцам.
История русского церковного раскола знает ряд старообрядческих центров, и один из них некогда располагался и во Владимирском крае возле города Ярополча в Вязниковской слободе, о которой архиепископ Нижегородский и Алатырский Питирим писал кабинет-секретарю Петра I А.В. Макарову, что она «в расколе подобна Керженцу» [fn]Соколов Е.И., Гельчаров А.Д. Старообрядчество: История, культура, современность. Вып. 7. М., 1999. [/fn].
Ещё до раскола в Вязниковской слободе располагалось два монастыря, один из которых был мужской Благовещенский, а другой – женский Введенский. В начале 1660-х годов несколько монахинь покинуло обитель. Путь некоторых из них, как стало известно впоследствии, пролегал в заклязьменские вязниковские леса, на озера Юхор и Кщара. Позднее здесь обосновался знаменитый старец Капитон со своими учениками.
Начавшийся в декабре 1665 г. розыск занял около двух месяцев. За это время было арестовано до ста человек и сожжено тридцать заклязьменских скитов. В январе 1666 г. состоялась расправа над руководителями «лесного движения». Леонид и Вавила «молодой» были сожжены в срубах. Первый из них – в Вязниках, другой – во Владимире.
Капитоновщина конца XVII – начала XVIII века вошла составной частью в «антиниконовский протест» того времени.
И позднее уничтожить лесное движение правительству не удалось. В дальнейшем его возглавила старица Евпраксия. В 1667 г. правительство царя Федора Алексеевича переселило ряд вязниковских и ярополческих семей, обвиненных в расколе, в глухой юго-восточный угол Ярополческой волости, где образовывалось село Меленки, вряд ли достигнув тем самым желаемого результата. Это подтверждается свидетельством того же Ефросина, 13 лет спустя после выселки вязниковцев писавшего: «Есть град Вязники, в том много сицевых и доныне обретаются, иже именуются староверцы… и отдревле оне словяху капитоновы ученицы».
В петровские времена умами купцов-староверов Вязниковской слободы все больше и больше овладевала мысль об антихристовой, пришедшей на место подлинной, дониконовской, церкви. Самым громким делом первой половины XVIII века стал сыск 1736– 1741 годов, затронувший весь Владимирский край. Главным лицом в этом деле стал уроженец Вязников Василий Васильевич Кореннов, происходивший из старообрядческой семьи, помнившей, судя по всему, ещё розыски Алексея Михайловича. Первоначально он промышлял мелочной торговлей, а затем в 1716-1718 годах служил приказчиком у вязниковского купца-старообрядца К. Морозова, который поддерживал связь с заонежскими старцами. Двое из этих старцев, К. Максимов и П. Мстерский, постоянно бывали в Вязниках, проповедовали здесь свое учение. Благодаря им в Вязниках утвердилась беспоповщина. Беспоповского направления в старообрядчестве придерживались ведущие вязниковские купеческие роды – Горшковы, Захаровские, Климовы, Кондаковы, Коряковцевы, Котельниковы, Малешины, Молодиковы, Наместовские, Слугины, Рукавшиниковы, Халевины, Хилковы. Проповедуя аскетизм, старообрядцы-купцы считали, что соблюдение религиозных норм своего согласия служит залогом богатства.
С момента своего возникновения старообрядчество столкнулось с проблемой недостатка священнослужителей. Это было результатом преследования со стороны государства и господствующей церкви приверженцев старой веры. В самом начале «раскола» из-за нехватки священнослужителей произошло разделение его на поповщину и беспоповщину. После смерти священнослужителей из числа старообрядцев перед их сторонниками вставал вопрос: кому крестить и миропомазывать? Для того чтобы придерживаться древнего обряда, надо было внести изменения в основы вероучения о таинстве священства. Отвергая всякую связь с никоновской церковью, старообрядцы утверждали, что «с ересью Никона благодать отлетела на небо, русская церковь потеряла апостольскую власть; попы господствующей церкви не попы, а волки; всякое общение с ними – смертельный грех; восточные патриархи – участники ереси; пало все православие, не может быть законного священства» [fn]Кудрявцев В.В. Лекции по истории религии и свободомыслия. Минск, 1998. [/fn]. Постепенно в их рядах стало нормой избирать наиболее благочестивых мирян старцев (наставников) для исполнения роли священнослужителей. Старцы или наставники – духовные руководители, настоятели церкви или моленной. Этому званию некоторые беспоповцы придают характер духовного чина, ибо, считают они, «отцов духовных не следует считать простецами, так как они получают по избрании приходом и по благословению другого отца духовного преемственно передаваемую благодать Святаго Духа на управление Церковью» [fn]Старообрядчество: Лица, предметы, события и символы: Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. [/fn].
Под влиянием гонений беспоповцы пришли к убеждению, что наступило последнее время, а в господствующей Церкви и в миру воцарился антихрист. Учение о воцарении антихриста – краеугольный камень беспоповского мировоззрения. Оно является центром разногласий старообрядцев – беспоповцев с поповцами. Так происходило дробление старообрядчества. Представителей других конфессий многие беспоповцы принимают в свои ряды после перекрещивания, почему они и получили наименование беспоповцы– перекрещенцы. Исключение составляли беспоповцы часовенные и нетовцы (поющие, не поющие и отрицанцы), называемые также «неперекрещенскими беспоповцами».
В XVIII веке часть беспоповцев к этим двум таинствам добавила и третье – брак – на основании того, что это будто бы простой, не имеющий догматического значения обряд. Так было положено начало разделению беспоповцев на брачных и небрачных. В XVIII веке происходило дальнейшее дробление беспоповцев, разделившихся на следующие крупные толки: федосеевцы, аристовцы, титловцы, тропарщики, даниловцы полубрачные, филипповцы, адамантовцы, аароновцы, поморское согласие, или брачные беспоповцы (Древлеправославная Поморская церковь), бабушкины, или самокрещенцы, рябиновцы, дырники, мелхиседеки, тропарщики, бегуны, или странники, нетовцы (спасово согласие), часовенные (часовное согласие).
Во Владимирской области существовали беспоповцы Поморского согласия (Древнеправославная Поморская Церковь, или брачное согласие, д. Соколово, д. Ново-Петрово, Судогодский район) и федосеевцы (д. Каменка, д. Дмитриево, Меленковский район), во Владимирской губернии был еще один немногочисленный толк – филипповцы, не молящихся с приглашенными, представителей которых сейчас уже не осталось.
Так как в истории моей семьи не сохранилось никаких сведений за это время, то основной работой по данному периоду для меня стала работа с архивными материалами. Я работала с архивными документами по периоду конца XIX – начала ХХ века в фонде Владимирской Духовной Консистории (найдено около шестидесяти дел). Среди этих документов были рапорты благочинных, клировые ведомости, циркуляры, указы, ведомости о причастившихся и исповедавшихся, дела по отдельным случаям, донесения. Это помогло мне представить реальную картину состояния старообрядчества в то время во Владимирской области. Например, что касается вопроса о численности раскольников, я натолкнулась на ведомости исповеди и святого причастия по Владимирской Епархии за 1891 и 1892 годы[fn]ГАВО. Ф.556. Оп.1. Т.2. Д.3611. [/fn], в которых содержится информация о количестве исповедавшихся и причастившихся по городам и уездам Владимирской губернии. Одна из граф в них отведена для раскольников. И я попыталась определить их процентное соотношение и выделить наиболее многочисленные поселения старообрядцев.
1891 г.
Самое большое количество старообрядцев во Владимирской губернии:
г. Судогда: из 2861 женщин – 1664 раскольниц,
из 2600 мужчин – 21 раскольник.
Итого: 30,86%
г. Покров: из 1982 мужчин – 4 раскольника,
из 2288 женщин – 779 раскольниц.
Итого: 18,34%
г. Суздаль: из 2080 мужчин – раскольников нет,
из 2554 женщин – 839 раскольниц.
Итого: 18 %
г. Муром: из 5692 женщин – 1445 раскольниц,
из 4532 мужчин – 5 раскольников.
Итого: 15,61%
г. Ковров: из 2491 мужчин – раскольников нет,
из 2600 женщин – 622 раскольницы.
Итого: 12,2 % [fn]Наименьшее количество, а именно 0,02 % – в г. Владимире. Таким образом, процентное соотношение по губернии вообще на 1891 год составило 1,1%, а в следующем 1892 году это количество уменьшилось до 0,85 %. Возможно, это говорит о том, что идет постепенное сокращение численности раскольников. Говоря же об объективности приводимых цифр, можно отметить, что данные сведения собирали благочинные по своим уездам, а потом везли во Владимир. Конечно, им было выгодно, что бы в их уездах или городах было указано малое количество раскольников, что говорит о хорошей работе проповедников, не дающих людям уйти с «пути истинного». Поэтому, может быть, сознательно преуменьшалась численность раскольников. Также странным показалось то, что, например, при наличии 1710 мужчин-раскольников всего 7 женщин, или при наличии 215 женщин-раскольниц, мужчин раскольников нет вообще. Поэтому трудно говорить о точности этих данных. [/fn]
XVII–XIX века для старообрядцев стали временем непрестанных гонений, которые временами то ослабевали, то снова усиливались. И как говорят сами старообрядцы: «за эти два века наши предки приобрели бесценный опыт выживания в невероятных условиях» [fn]История Русской Православной Старообрядческой Церкви: Краткий очерк. М., 2000. [/fn].
* * *
В самом начале XX века, при Николае II, настало время небольших послаблений, когда двумя правительственными указами, 17 апреля и 17 октября 1905 года была дарована свобода верования и исповеди. Началось распечатывание алтарей, строительство церквей, разрешение печатать церковную литературу, то есть так называемый Золотой век старообрядчества. Как раз в это время, а именно в 1913 г. чуть в стороне от Золотых ворот, на красной линии, была заложена новая церковь – старообрядческая. В 1916 году община старообрядцев получила свою церковь, называемую даже собором.
Особенно можно отметить начало XX века, так как в этот период переходы из Православной церкви в раскол увеличиваются. Скорее всего, это связано, именно с законом о веротерпимости, когда люди свободно, не боясь наказания, стали определять свою религиозную приверженность. Так, например, в архиве имеются дела: «О переходе крестьян из главной веры в старообрядчество» (1910 г.) [fn]ГАВО. Ф.566. Оп.1. Т.2. Д.4786, 96/366. [/fn] и «О переходе из православной церкви в раскол крестьян Владимирской губернии» (1916 г.) [fn]Там же. Д.5017, 102/217[/fn].
Среди уходивших в раскол, как я увидела, большинство составляли крестьяне, но среди вступающих в новую веру есть также: купцы (дело ковровского купца К. Поршина «Об устройстве в лесу раскольничьего скита близ деревни Новиково» [fn]Там же. Д.5017, 102/217[/fn]), солдаты (дело «Об уклонении в раскол отставного солдата д. Зибахи В. Филиппова» [fn]Там же. Д.3596, 77/3. [/fn]). Или, опять же, Григорий Крылов после объявления «закона о веротерпимости» устроил моленную в своем доме, разделенном на две половины. В передней располагался и жил он сам со своей семьей, а задняя служила «церковию со всеми храмовыми принадлежностями», где он и исполнял все обязанности и службы попа.
Но на смену послаблениям приходит период новых репрессий, своего рода новый раскол. Только теперь этот раскол не внутри церкви. Пополам разделилось общество на верующих и атеистов. И теперь гонениям подвергались не только старообрядцы, верующих всех конфессий обвинили в инакомыслии.
Ещё свежи воспоминания. Живы ещё те люди, которые могут рассказать о том времени. Но сложность заключается в том, что работать с устными источниками намного сложнее, чем с письменными. Тем более что по этой теме приходиться общаться в основном с пожилыми людьми, которые менее склонны разговаривать на темы религии с детьми, поэтому в собирании устных источников мне очень помогла моя мама.
Отношение государства почти ко всем старообрядцам было одинаковое не зависимо от того, какое положение занимали эти люди в мирской жизни. Ярким примером тому является рассказ старообрядки Евдокии Васильевной Соколовой, которая поведала мне историю о своем отце (д. Соколово, Судогодский район).
Её отец – Василий Иванович Соколов работал в ЧК в г. Владимире. Он был непросто очень ревностным старообрядцем, но и толкователем. Евдокия Васильевна сказала нам, что главное не просто уметь читать старославянские книги, но и уметь толковать их, что «не каждому дано».
Василий Иванович был не только толкователем, он переписывал старославянские служебные книги и жития Святых. В 1920–1930-х годах, когда начались гонения на старообрядцев, «государство добралось» и до них. И Евдокия Васильевна рассказала, что
«…приезжие из города забирали книги, иконы, запрещали молиться, крестить детей и даже хоронить старообрядцев на «своем» кладбище. Поэтому все делали тайком, даже хоронили ночью. А однажды в деревне умер новорожденный ребенок потому, что прививки не делали, да и врача тогда в деревне своего не было. Но приехали люди из города обвинили в том, что якобы ребенок был утоплен в процессе крещения. Но доказать они этого так и не смогли…»
После этого случая Василий Иванович ушел из ЧК. И кто-то из бывших сослуживцев сделал донос на Соколова. В 1936 году ночью приехали люди в «летучке» из НКВД и забрали его и еще одного старообрядца Телятникова. Забрали почти все книги, 12 рукописей и иконы. Причины ареста не указали. В.И. Соколова сослали на Колыму.
В этот же период были и случаи миграции в удаленные, глухие места, тем самым имеется некая схожесть с периодом гонений после раскола, когда люди таким же образом бежали от государства. Одним из известных примеров этого является старообрядческая деревня Лыковых. Именно в советские времена и появился этот скит среди таежных сибирских просторов. И особенно яркой героиней этой истории стала Агафья Карповна Лыкова, которая и по сей день живет одна в этом ските, до которого добраться возможно только вертолетом. Пример настоящей силы духа, силы веры. На примере Владимирской области такое перемещение происходило в Вязниковский район, который удален от областного центра. И до наших дней там остались некоторые такого рода поселения.
Сравнивая отношение государства к старообрядцам в советский период с периодом гонений при царе Алексее Михайловиче, можно отметить разницу лишь в одном: повешение и сжигание уже вышло из употребления, им на смену пришел расстрел. А старообрядцев теперь называют не раскольниками, а, как и многих других невинных людей, «врагами народа». Очень правильно, на мой взгляд, сказал по этому поводу патриарх Тихон, обращаясь к Совету народных комиссаров:
«Вы обещали свободу. Великое благо – свобода, если она правильно понимается, как свобода от зла, не стесняющая других, не переходящая в произвол и своевластие… Где свобода слова и печати, где свобода церковной проповеди? Уже заплатили своею кровью мученичества многие смелые церковные проповедники, голос общественного и государственного обсуждения и обличения заглушен, печать, кроме узко-большевистской, задушена совершенно. Особенно больно и жестоко нарушение свободы в делах веры…»[fn]Обращение Патриарха Тихона к Совету народных комиссаров // Родина. 1990. №6[/fn].
Итак, в то время шли массовые аресты, милиция посещала даже удаленные, глухие деревни, отбирая и уничтожая старообрядческие иконы и книги. Например, в 1936 году в старообрядческую общину д. Каменка по «чей-то» наводке приехали из милиции. В то время в молельной было много икон, привезенных из Москвы (Преображенская община), которые были красиво украшены золотым обрамлением и полудрагоценными камнями. И, конечно же, приехавшие люди забрали все иконы, причем только ценные, а остальные обычные были просто выброшены. Старообрядцы, конечно, пытались противостоять этому. Они прятали книги и иконы в сараях, в колодцах, даже закапывали их. Несмотря ни на что, службы и таинства продолжали проходить, хотя и тайно.
В эти годы издается декрет об отделении церкви от государства (20 января 1918 года). В этом декрете упоминается, что «никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью… все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием». Конечно, это послужило поводом для закрытия многих церквей.
С этого же времени начались проблемы, связанные и с Владимирской старообрядческой Троицкой церковью у Золотых ворот. Этот вопрос был и остается одним из самых «больных» для Владимирской старообрядческой общины. Власть то разрешала проводить богослужения (30 июня 1920 был заключен договор старообрядческой общины с советскими властями о разрешении пользоваться своим храмом), то снова запрещала (расторжение договора от 29 декабря 1927 года, в виду якобы невыполнения обязательств по ремонту, хотя этого не было). В конечном итоге было принято решение (2 июля 1928 года) «О предоставлении здания старообрядческой церкви в г. Владимире под архив Октябрьской революции». Приводились очень интересные аргументы:
«Наиболее подходящим для размещения архива Октябрьской революции является молитвенное здание близ Золотых ворот… Это здание по своим большим размерам не соответствует количественному составу пользующейся им малочисленной группы верующих, состоящей преимущественно из бывших и настоящих торговцев и домовладельцев…»
Так старообрядческая община г. Владимира окончательно лишилась церкви, которая полностью возводилась на средства старообрядцев.
В эти же годы, а именно с 1928 года, начинаются репрессии на духовенство.
* * *
Моя бабушка, Мария Леонтьевна Добрынина, воспитывалась в семье (д. Каменка Меленковского района), где мать была старообрядкой, а отец церковный новообрядец. Мать моей бабушки, Федора Ивановна Вилкова (1896 г. р.), всю жизнь работала в колхозе. Сама она относилась к помазанцам, то есть к поповцам, принимающим священные чины. В то время старообрядческая церковь располагалась в с. Тимошино Меленковского района (в данный момент не сохранилась, так как была деревянной). Воспоминания о 1930-х годах, о которых мне рассказала бабушка, очень мрачные.
В то время в деревнях царил страшный голод, от которого умирало много детей. Так у моей прабабушки умерло пятеро сыновей, и в живых остались только три дочери: Екатерина Григорьевна (от первого брака), Прасковья Леонтьевна и младшая Мария Леонтьевна (моя бабушка). Федора Ивановна была очень религиозной женщиной, не позволяла себе много разговаривать, считая это греховным делом, строго соблюдала все посты: ела очень мало, иногда и один раз в день, и пила одну воду, так как «чай причисляла к табаку». Несмотря на это, она много трудилась по хозяйству, так как отец бабушки целыми днями работал в колхозе.
Моя бабушка со своими сестрами с ранних лет помогала матери работать. Уже с 14 лет она умела косить, а корову доила уже с семи. Так детей приучали к тяжелому труду, приучали терпеть голод, быть неприхотливыми в быту. С другой стороны, Федора Ивановна была очень веротерпимой, она никогда не упрекала и не уговаривала мужа перейти в старообрядчество, уважала его веру. Несмотря на репрессии, старообрядцы особенно в деревнях, удаленных от районных центров, сохраняли свои традиции, а образ жизни имел почти такое же духовное содержание, как и во времена раскола.
Подводя итоги по данному периоду, хотелось бы отметить, что в этот период старообрядчество, как и другие религии, безусловно, находилось в опасности окончательного исчезновения, уничтожения атеизмом, но сила почитания традиций, сила веры этих людей, все-таки не дала погаснуть «огоньку старообрядчества».
* * *
Казалось бы, один из самых страшных периодов в истории не только старообрядчества, но всех конфессий в России, позади. Но этот период оставил очень глубокие раны, которые заживают с огромным трудом. К чему это привело? В каком состоянии находится современное старообрядчество? И есть ли у него будущее?
Изучая данный период, я в основном основывалась на устных источниках. Чтобы найти эти источники мне пришлось побывать в старообрядческих деревнях, а именно в д. Каменки (Меленковский район), д. Соколово и д. Ново-Петрово (Судогодский район), где в основном проживают беспоповцы, что же касается старообрядцев, принимающих церковные чины, то я посещала Богородицкую церковь, которая принадлежит старообрядческой общине г. Владимира. Также я использовала письменные источники, периодическую печать, фотодокументы, видеодокументы и некоторые вещественные источники (ритуальные принадлежности, бытовые вещи).
Как я уже сказала, моя прабабушка была старообрядкой, а именно «помазанкой», так у них назывались поповцы, но семья у неё была не полностью старообрядческой, отец не был старообрядцем, поэтому её родные брат Василий и сестра Авдотья были церковными новообрядцами. Так у них назывались старообрядцы, принимающие церковных старообрядческих священнослужителей. Отец моей бабушки, то есть муж Федоры Ивановны, Леонтий Михайлович Добрынин, был церковный новообрядец, но и в его семье были тоже старообрядцы, а именно три родные сестры Степанида, Анастасия и Александра. Но они были не помазанками, а старообрядками поморского федосеевского согласия (то есть беспоповцами). В д. Каменка (Меленковский район) располагалась своя молельная, уставленная множеством икон, где подолгу, особенно по праздникам, с раннего утра и до обеда молились старообрядцы. Всех своих сыновей и дочь Прасковью Федора Ивановна крестила в с.Тимошино, куда сама носила их из д. Каменки. Там располагалась ныне несохранившаяся старообрядческая церковь. Потом одна из сестер Леонтия, а именно Александра, уговорила Федору ходить молиться с ними в молельную, тем более что ходить в Тимошинскую церковь, располагавшуюся в десяти километрах от д. Каменки, было тяжело. Но для этого моей прабабушке было необходимо вынести правило: сорок недель строго поста, десять раз читать определенные молитвы по лестовке (старообрядческие четки), читать все вечерние и утренние молитвы, посещать все богослужения. В 1933 году родилась моя бабушка, Мария Леонтьевна Добрынина. С ней случилась необычная история, которая повлияла на то, что линия старообрядчества в моем роду прервалась. Родилась бабушка в январе, сразу после рождения детей не крестят, тем более была зима. Ждали, когда ей исполниться хотя бы полгода. Когда ей шел уже седьмой месяц, который выпадал на сенокос, матери не хватало времени, чтобы окрестить маленькую дочку. Тогда отец сказал, что пусть хоть кто-нибудь отнесет окрестить ребенка. И родная сестра Федоры, Авдотья Ивановна, которая была новообрядкой, отнесла девочку в д. Пьянгус, где находилась церковь, и окрестила её. Сама бабушка долгое время не знала, что она новообрядка. Ведь воспитывалась она в семье, где мать была старой веры.
В 1952 году Мария Леонтьевна встретила моего деда, Анатолия Алексеевича Дронова, который был новообрядецем. А 1953 году родился мой папа, Алексей Анатольевич. И когда встал вопрос о том, в какую веру его окрестить, мать Федоры Ивановны, Феодосия, которая приходилась моему папе прабабушкой, посоветовала Федоре не заставлять дочь крестить своего ребенка в старую веру: «Если уж и он, и она – новообрядцы, не надо их путать, пусть крестят в свою веру». На этом окончательно прервалась цепь старообрядчества в моей семье. Тем более, что мой отец воспитывался своей бабушкой по линии отца, которая растила его не в такой строгости, как была воспитана его мать. Сейчас единственной старообрядкой в нашем роду является Прасковья Леонтьевна Добрынина. Но и её единственная дочь, которая переехала жить во Владимир, перешла в новообрядческую веру. Такова история моей семьи, местами запутанная и противоречивая.
В связи с тем, что в прошлом старообрядцам приходилось скрываться от постоянных гонений, прятаться с целью обезопасить себя и свою семью, у людей сложился определенный стереотип того, что старообрядцы очень замкнутые, хмурые люди, с ними трудно общаться. На самом деле это такие же обычные люди, просто они сдерживают себя во всем: в еде, в одежде, в общении (настоящий старообрядец очень вежлив, никогда не позволит себе лишнего слова). По большому счету у меня не возникало проблем в общении с ними, но конечно, были и такие случаи, когда нужный тебе человек не мог или сознательно не хотел рассказывать отдельные сведения о себе, о своем прошлом.Наверное, это связано с нежеланием говорить о личном с посторонним человеком, тем более с человеком другой конфессии.
Рассматривая бытовую сторону жизни современных старообрядцев, хотелось бы отметить, что она очень схожа с жизнью обычных людей. Они также ходят на работу, читают газеты, смотрят телевизор, просто у них четко установлена мера дозволенности развлечений, которая у обычных людей зачастую отсутствует. В современном обществе люди все больше и больше стремятся обеспечить свою жизнь удобствами, дорогими и часто излишними. Своей целью ставят удовлетворение внешних потребностей, делают из этого смысл своего существования. Поэтому, если раньше старообрядцы были более замкнутыми и как бы отделившимися от общества из-за гонений, то сейчас это вызвано целью сохранить как можно более нетронутыми дошедшие из глубины веков нравственные устои и защитить свой внутренний мир.
Меня очень интересовало – как современные старообрядцы сегодня воспринимают православную церковь, знают ли они историю раскола.
Многие старообрядцы, в основном пожилое население, ничего не могут сказать по этому поводу, а, возможно, они просто и не слышали о нем или не слышали имени Никона. Поэтому на вопрос, почему они верят именно так, а не иначе, звучал часто односложный ответ: «так верила моя бабушка, так верили мои родители, поэтому и я так верю». Но есть и такие люди, в основном среди поповцев, которые проживают в городах и интересуются этой проблемой. Среди старообрядцев много историков, философов, очень активно доказывающих ошибочность никоновской реформы.
Занимаясь этой темой, я познакомилась с жизнью современных старообрядцев.
Деревня Каменка (Меленковский район). В Каменской общине на данный момент осталось очень немного старообрядцев, потому что деревня постепенно вымирает, большинство жителей – это женщины в возрасте семидесяти-восьмидесяти лет. Для совершения служб они собираются в «моленной», небольшой избе. Конечно, как отмечают сами старообрядцы, «раньше община была намного больше, да и молодых было больше». Сейчас дети этих старообрядцев проживают в городах, некому стало передавать традиции проведения обрядов. Поэтому уже не проводятся таинства крещения. Иногда можно услышать и о том, что сами старообрядцы сознательно не крестят своих детей в старую веру, потому что «детям негде будет молиться, пусть тогда в новой вере молятся». Ведь главное, чтобы они не теряли веры. Конечно, большинство согласны с тем, что сейчас старообрядчество вымирает, как и вымирают глухие старообрядческие «деревеньки».
Деревня Соколово (Судогодский район). Я познакомилась с Николаем Константиновичем Шипитовым, директором Ново-Петровской школы. Человек очень общительный, он рассказал нам, что пятьдесят лет назад соколовцы (жители старообрядческой деревни Соколово) даже не общались с новопетровцами и что браки заключались только между жителями деревни Соколово. Затем он предложил нам познакомиться со своей тетей Евдокией Васильевной, которая проживает в деревне Соколово. В этой деревне раньше размещалось два кирпичных завода, молельная и старообрядческое кладбище. Но заводы разорились, а молельная изба была закрыта в советские времена. Евдокии Васильевной Соколовой – семьдесят девять лет (1924 г. р.), живет одна. Ни разу замужем не была и не жалеет об этом, говорит, что «это даже лучше, можно больше посвятить себя Богу». Первое, что я для себя отметила – это необычная обстановка избы, напоминающая антикварный магазин: старая мебель, старые обои, черно-белые фотографии, нет ни телевизора, ни радио. Возникло такое ощущение, что время остановилось в этом доме.
Не только вещи, но и образ жизни этой женщины, поведение напоминают о далеких временах раскола. В процессе интервью Евдокия Васильевна часто на память читала молитвы, строчки из святых писаний, книги жития Святых.
Очень интересна судьба Евдокии Васильевны. Воспитывалась она, как положено в старообрядческой семье: «в смирении, в любви к Богу». По-старославянски читать научилась рано. В школу она не ходила. Хотя и были попытки начать учиться.
«Однажды пришла в школу… Учительница попросила меня прочитать отрывок из книги, и я начала читать, как учили, по-старославянски… Все дети надо мной смеялись… После этого я не ходила больше в школу. Сразу начала работать, помогать матери, которая работала в лесном хозяйстве».
Рассказывая об образе жизни этой женщины, можно отметить, что она ни коим образом не считает себя обделенной общением, всё ей заменяет общение с Богом через молитвы, которых она знает множество. Читает она их почти постоянно, когда готовит, когда делает какие-то дела по хозяйству. Интересными являются и некоторые обряды, например, вымыв руки, она использует свое собственное полотенце, которым не дает вытираться даже родственникам. Это же распространяется и на посуду. Так же у старообрядцев нельзя держать открытыми сосуды или другую посуду. Нужно прикрывать или «хотя бы ножик поперек положить».
У Евдокии Васильевны много церковной литературы и старых старообрядческих икон, также она показывала лестовки[fn]Лестовка – кожаные четки у старообрядцев. [/fn], самодельный кадильник. В конце, когда мы уже стали прощаться, получилась очень необычная ситуация. Сказав «спасибо», на нашу благодарность мы услышали следующий ответ: « Спасибо вы говорите бесу, говорить надо «Спаси Бог», это уж люди со временем по своей суете, глотали последнюю букву, вот и получилось «спасибо», слово без смыла». Чтобы не обидеть хозяйку, нам пришлось исправиться.
Для меня стало открытием существование и по сей день в некоторых старообрядческих деревнях (Судогодский район) традиции общинного банного дня, где нет деления на женщин и мужчин. И это очень странно, ведь такая традиция никак не совмещается со строгой моралью, существующей в старообрядчестве.
Конечно, всюду чувствуется вымирание старообрядчества, особенно старообрядчества беспоповских толков. Это, в первую очередь, связано с тем, что некому передать истинные традиции и обряды, и как отмечают все старообрядцы, с которыми мне посчастливилось общаться, среди приверженцев старой веры почти не осталось истинных верующих.
Есть и еще одна проблема для старообрядцев, живущих в удаленных деревнях. Это проблема сохранности старообрядческих книг и икон, которые представляют собой огромную ценность на «черном рынке». Участились нападения и кражи. Случались и расхищения молельных домов (д. Каменка), поэтому старообрядцы приносят иконы с собой только на время служб.
Что касается старообрядческих поповских общин Владимирской области, то они на данный момент имеются в г. Владимире (старообрядческий Богородицкий храм), открыты новые приходы в Суздале, в Меленках (бывшее здание детского сада), есть старообрядцы в Коврове, но пока нет здания, службы проходят на дому. Людям очень трудно возвращаться обратно в веру. Сами старообрядцы-прихожане по этому поводу делают свои выводы: «Сейчас приход молодежи в церковь очень слабый, потому что сейчас люди полностью поглощены телевидением и компьютеризацией. Зачем утруждать себя хождением в церковь, когда прекрасно можно, ничего не делая, отдохнуть и получить удовольствие от телевизора». Поэтому среди постоянных прихожан, в основном дети старообрядцев, некоторые из них отмечают, что просто поддерживают семейную традицию. Но, тем не менее, из беседы с отцом Иоанном, настоятелем старообрядческой церкви Владимира, я поняла, что люди, хоть и с трудом, но возвращаются в веру. Среди прихожан старообрядческой церкви Владимира есть и преподаватели университетов.
В Церкви совершаются богослужения, больше стало проводиться обрядов крещения. Старообрядческая церковь г. Владимира активно контактирует с митрополией располагающейся в Москве, а также принимает гостей из Румынии, из Америки, куда активно выезжали старообрядцы во времена советских репрессий.
Одним из больных вопросов православного старообрядчества, как отмечает отец Иоанн, это деление на толки. Потому что это своего рода ещё один раскол, только теперь уже между старообрядцами.
Таким образом, анализируя состояние современного старообрядчества, можно отметить, что на периферии старообрядцев (в основе представителей Федосеевского толка) остается все меньше и меньше, а в городах старообрядчество с большим трудом, но все-таки восстанавливается, возрождается. И возникает вопрос: реален ли обратный процесс воссоединения православных церквей? Как говорят сами старообрядцы, этот процесс очень нужен, потому что почти доказано, что реформа, оставившая глубокий след, была большой ошибкой.
Но, к сожалению, прошло слишком много времени, три столетия – это большой срок, и люди просто не готовы к таким глобальным изменениям, это может привести к ещё большей смуте и разногласиям.
* * *
Конечно, советские времена оставили глубокие раны, которые ещё не скоро заживут. Они заставили людей отойти от традиций, накопленных веками, которые передавались из поколения в поколение, тем самым люди сделались слабее в нравственном и духовном плане.
Конечно, в наше время старообрядцам дали свободу, уже не надо скрываться от государства, но люди, разуверившиеся в религии, очень трудно возвращаются обратно. В деревнях старообрядцы – в основном люди пожилого возраста, а их дети относятся к старой вере, как к некой семейной традиции. В городах, хотя и восстанавливаются приходы, но также это проходит очень медленно. И остается только гадать о дальнейшей судьбе старообрядчества. Неужели живому огоньку старой веры, прошедшему трехвековые испытания, суждено будет потухнуть? Или же он разгорится с новой силой и будет ещё долгие лета освещать путь старообрядцам?
И еще мне бы очень хотелось, чтобы у нас в районе была создана музейная экспозиция, посвященная богатой истории старообрядческой веры, на основе материалов краеведческих экспедиций, исследований ученых-краеведов и других материалах. Ведь старообрядчество – это не только отдельная конфессия, но и совокупность различных обрядов, традиций, один из интереснейших пластов самобытной русской культуры.
