Вавилон конца ХХ века: жертвы крушения / Людмила Новичихина, Екатерина Опритова

Предложение нашего руководителя взяться за тему «Свои – чужие» оказалось довольно неожиданным. Нас озадачили вопросами: «А Гудаускас свой? А Гакаева своя?» У нас – никаких сомнений, более того – а почему «не свои»?! Возникло искреннее удивление и неприятие такой постановки вопроса.

Дело в том, что раньше мы никогда не задумывались о том, какой национальности ребята, с которыми мы танцевали на утренниках (а порой даже дрались за игрушки) в детском саду, а затем, в школе, сидели за одной партой. И уж тем более, никогда не возникало вопроса, из какой страны приехали в Россию их родители. В нашем 11 «Б» классе Стрелицкой средней школы учатся необычная, с ярко выраженной индивидуальностью Бухвалова Юлия и серьезный, молчаливый Гамидов Теймур. И никто из одноклассников никогда не задумывался над тем, почему у Юли черные волосы и восточный разрез глаз, а у Теймура отчество Гаджи-ага-Оглы.

Но интрига заключалась в том, что нас заставили задуматься о национальности наших сверстников. Мы специально выделили слова «заставили задуматься», так как ни одной из нас никогда за все свои шестнадцать лет не приходило в голову назвать человека чужим только потому, что он другой национальности.

Оказалось, что нас окружает очень много людей, приехавших в наш поселок Стрелица в конце ХХ века из бывших союзных республик. И главной причиной их переезда стали, как выяснилось, преследования по национальному признаку.

Поэтому целью нашей работы стала попытка разобраться в том: 1) почему русские люди, жившие в Казахстане, Таджикистане, Азербайджане – странах, ставших для них родными, в конце ХХ века оказались там изгоями; 2) нужно ли задумываться над проблемой национального вопроса тем, кто не испытал всей его остроты «на собственной шкуре».

И, кроме того, мы бы хотели обозначить для себя границу между патриотизмом и национализмом, ведь часто националисты осуществляют свои действия, оправдывая их патриотическими лозунгами.

Источниками нашей работы стали рассказы людей, переехавших в наш поселок Стрелица из бывших республик СССР; документы и фотографии из семейных архивов; учебники истории ХХ века, к которым мы обращались для уточнения полученной информации, и документы из архива Стрелицкой школы, дающие сведения о выбывших и прибывших в школу учащихся.

Еще один источник работы над темой – наши размышления. Так много было разногласий, споров, дискуссий! Нам очень помогает, что мы всегда работаем вдвоем.

Первое, что мы сделали в ходе нашей работы, – проанализировали документы из школьного архива Стрелицкой школы. Цель этого анализа заключалась в том, чтобы выяснить, в какие годы и в каком количестве приезжали в наш поселок жители бывших союзных республик. Оказалось, что в школьной канцелярии ведется специальная «Книга приказов о зачислении, выбывании и выпуске учащихся», на данный момент она составляет пять томов.

Для себя мы составили статистику прибывших, и нами было обнаружено:
– в 1981 году прибыло девять человек, из них четверо из Белоруссии;
– в 1982 г. из 13 прибывших – шестеро из Азербайджана (все из города Баку);
– в 1983 г. прибывших из интересующих нас районов нет;
– в 1984–1986 гг. из большого числа прибывших (19 человек) трое – из Казахстана (двое – из города Караганда (дети одной семьи), один – из города Алма-Ата), один из Киргизии;
– в 1987–1988 гг. прибывших из интересующих нас районов нет.
Четвертый том «Книги приказов» (31.08.1990 г. – 28.11.1994 г., состоит из 96 страниц), оказался для нас наиболее интересным.
Мы обнаружили, что в 1990 году прибыло шесть человек, из них двое из Таджикистана.

В 1991 году всего прибывших 33 человека, из них: из Грозного (Чечня) три человека; из Азербайджана три человека; из Сухуми (Абхазия) один человек; из Гагры (Абхазия) один человек.

То есть всего 8 человек из Кавказского региона (почти четвертая часть прибывших).

Так школьная статистика убеждает нас в том, что в начале 90-х годов на Кавказе резко обострилась обстановка, что, видимо, побудило многих поменять место жительства. Обращает на себя внимание тот факт, что в середине этого учебного года (1991 – 1992) прибыло шесть учеников из Таджикистана.

В 1992 году из 12 прибывших: из Латвии один человек; из Душанбе (Таджикистан) один человек.
В 1993 году из 25 переехавших в наш поселок восемь человек из стран ближнего зарубежья.
В 1994 году из 26 прибывших: из Казахстана два человека; из Баку (Азербайджан) один человек; из Житомира (Львовская область, Украина) два человека.

Таким образом, на основе проведенной нами статистики четвертого тома «Книги приказов о зачислении, выбывании и выпуске учащихся» (31.08.1990 г. – 28.11.1994 г.) мы уже можем сделать вывод о неспокойной политической обстановке на Кавказе и в Таджикистане.

Проанализировав том пятый (начат 24.12.1994 г., заполнено 188 страниц, не окончен), мы установили, что из 53 прибывших в 1995 году 10 человек из бывших союзных республик: из Казахстана пять человек; из Молдовы один человек; из Таджикистана один человек; из Украины два человека.
В 1996–1998 годах из 68 прибывших: из Казахстана семь человек; из Азербайджана два человека; из Украины четыре человека.
В 1999–2001годах пять человек из 63 прибывших переехали из бывших союзных республик: из Украины три человека; из Казахстана два человека.
В 2002–2003 годах из 48 прибывших: из Казахстана три человека; из Баку (Азербайджан) один человек; из Ташкента (Узбекистан) один человек.

Таким образом, как видим из записей пятого тома «Книги приказов о зачислении, выбывании и выпуске учащихся», особый пик переселения в наш поселок из стран бывших союзных республик приходится на 1995–1996 годы.

Начиная с 1999–2000 годов. переселение вновь приобретает характер естественной миграции.

Большое количество приехавших в эти годы из Казахстана, видимо объясняется особенностями нашего поселка. Стрелица – это центр добычи огнеупорной глины в Воронежской области. Здесь расположены карьеры, где ведется разработка полезных ископаемых (песок, огнеупорная глина, мел), а эти условия труда сходны с теми, к каким привыкли горняки из Северного Казахстана.

Однако не у всех переехавших есть дети, а потому анализ школьного архива не может дать нам полной информации. Но дополнить сведения о переехавших нам не удалось: в Стрелицкой поселковой администрации в предоставлении такой информации нам отказали, сославшись на то, что такой статистики не ведется. А потому единственным источником информации о переехавших в наш поселок является школьный архив. Мы хорошо понимаем, что наша Стрелицкая школа всего лишь одна из миллионов российских школ. Но мы общаемся и с ребятами из других населенных пунктов Воронежской области, и нам известно, что в их школах также много переехавших из стран бывших союзных республик. Мы уверены, что если бы подобные исследования провести хотя бы по Воронежской области, результаты были бы похожими.

О наших собеседниках

Следующим нашим шагом был опрос людей, испытавших на собственных судьбах сложность всех проблем, связанных с национальным вопросом.
В разговорах с ними мы смогли лучше понять эти проблемы, разделить их переживания, понять глубину их душевной боли. Когда мы слушали каждого из собеседников, у нас возникло острое чувство досады и сожаления от того, что из-за разногласий в «правящих верхах» разгорается конфликт между целыми народами.

Нашими собеседниками стали люди, приехавшие в поселок Стрелица из республик бывшего СССР в конце ХХ века:

• Любовь Борисовна Алексеева, 1952 года рождения. В поселке Стрелица проживает с 1998 года, прибыла из Западного Казахстана (город Уральск). Она заведует библиотекой в Доме культуры поселка Стрелица. Любовь Борисовна стала нашим первым собеседником. Слушая ее рассказ, мы впервые по-настоящему осознали остроту ситуации, возникающей из-за разногласий на национальной почве.
• Зинаида Павловна Герьянская, 1960 года рождения, наш учитель математики. В поселке Стрелица проживает с августа 2001 года. Прибыла из Северного Казахстана (город Рудный Кустанайской области). Ее рассказ особенно заинтересовал нас потому, что она позже остальных наших собеседников переехала в поселок Стрелица из бывшей союзной республики, а значит, она стала свидетелем всех этапов распада СССР и дальнейшего развития межнациональных отношений уже в независимом государстве Казахстан;
• Наталья Герьянская, 1987 года рождения, дочь Зинаиды Павловны. Ее рассказ был для нас особенно интересен, так как она наша ровесница, у нас схожий взгляд на некоторые вещи, и мы быстро нашли общий язык;
• Виктория Балашова, 1976 года рождения. Прибыла в поселок Стрелица в 1990 году из Таджикистана (город Душанбе). В ее рассказе было очень много трагических подробностей. Особенно важно то, что этот кошмар – впечатления детства. Поэтому именно ее рассказ взволновал нас больше, чем все остальные, ведь тогда она была совсем немного младше нас.
• Валентина Александровна Павлова, 1956 года рождения. В посёлок Стрелица переехала в 1990 году из Азербайджана (город Баку). Мы ее знаем с самого детства, потому что раньше она работала в детском саду. Ее рассказ заинтересовал нас тем, что в нем ярче всего видны картины дружбы между разными народами до распада СССР;
• Лидия Андреевна Данилькевич, 1930 года рождения, мама Валентины Александровны Павловой. Разговор с ней был для нас важен, потому что она самая старшая из наших респондентов, а значит, с высоты своего опыта оценила и, возможно, переосмыслила сложившуюся ситуацию;

Таким образом, нами было опрошено: приехавших из Казахстана три человека; из Таджикистана один человек; из Азербайджана два человека. Возраст наших собеседников – от 16 до 74 лет. Информация, полученная от наших собеседников, оказалась достаточно разносторонней и содержательной, а потому мы сочли возможным ограничиться их рассказом, проанализировав их в отдельной главе.

Так уж получилось, что мы вели разговор только с женщинами, мужчин было сложнее застать дома. В ходе наших бесед мы установили, что все опрошенные нами люди до приезда в Россию жили в городах или поселках городского типа, имели обустроенные квартиры. А значит – условия жизни у большинства переехавших были на порядок лучше того, что они имеют сейчас. Практически все эти люди – работники социальной сферы (библиотекарь, учитель, модельер).

Несмотря на то, что интересующие нас события произошли довольно давно, воспоминания о них все равно причиняли боль рассказчикам. Мы видели, что многие моменты им было непросто переживать вновь. И еще интересный факт: некоторые из наших собеседников, словно в шутку, спрашивали: «А мне за это ничего не будет?» В чем же причина таких опасений? Похоже, все-таки наложило свой отпечаток советское прошлое, когда люди были очень осторожны в свой высказываниях, тем более на такую деликатную тему.

Стоит отдельно отметить, что ни в одном из опрошенных мы не увидели агрессии по отношению к народам, вытеснившим их из своей страны.
После первых разговоров с нашими респондентами определился следующий шаг нашей работы – попытка понять, как и когда русскоязычное население могло оказаться в местах, которые в XIX – начале XX века называли «национальными окраинами» России.

Мы нашли интересные статистику: «…к началу ХХ века русские жили более компактно, чем сегодня. В Туркестане их насчитывалось лишь 2%, в Прибалтике – 5,5 % , в Закавказье – 4%»[fn]Жарова Л. Н., Мишина И. А. История Отечества. 1900–1940 : 10 класс. М.: Просвещение. 1992. [/fn]. В учебнике географии за 9 класс приведены следующие данные: в 1989 году в Азербайджане из 7.0 млн чел. находилось 0.4 млн. русских, в Казахстане из 16.4млн чел. – 6.2 млн русских, в Таджикистане из 5.1 млн чел. – 0.4 млн русских[fn]Ром В.Я., Дронов В.П. География России. Население и хозяйство : 9 класс. М.: Дрофа, 1998. С. 43. [/fn]. Таким образом, на основе этих данных можно сделать вывод о том, что массовое переселение русских людей на территории бывших союзных происходило именно в ХХ веке.

Наиболее интенсивный приток населения в интересующие нас регионы наблюдался, на наш взгляд, в 1920–1930-е годы. Здесь мы выделяем три основных потока: индустриализация, раскулачивание и создание сети лагерей, хотя эти три процесса тесно связаны между собой и проходили практически параллельно. Степень добровольности переселения людей также различна. Действительно добровольным было участие комсомольцев и коммунистов-энтузиастов, уезжавших на стройки первых пятилеток (массовый энтузиазм, духовную энергию трудящихся называют одним из источников проведения индустриализации)[fn]Сорокина Е. Н. История : 10 класс. Часть III. Волгоград: Учитель, 2003. С. 84. [/fn]. Очень много предприятий было построено в 1926–1940 годах в районах Средней Азии, Казахстана и Закавказья.

Вторым массовым потоком переселения был период раскулачивания: «Раскулачивание сопровождалась массовой высылкой крестьянских семей в неосвоенные регионы Сибири и Северного Казахстана». Похожие сведения даются и в нашем учебнике истории[fn]Волобуев О. В. Россия и Мир. ХХ век : 11 класс. М.: Дрофа, 2004. С. 129; Данилов А. А., Косулина Л. Г. История России. ХХ век : 9 класс. М.: Просвещение. 1998. [/fn].

Также большой приток русскоязычного населения на территорию Казахстана и Средней Азии, видимо, был связан с периодом репрессий.

И в годы Великой Отечественной войны производилось переселение русскоязычного населения в районы «национальных окраин». Это было связано с эвакуацией промышленности и населения из европейской части СССР, над которой нависла угроза фашистской оккупации. Такое переселение было вызвано необходимостью организовать работу тыла, оно же спасло жизни многих сотен тысяч советских людей[fn]Информацию о том, куда именно направлялись эвакуированные предприятия и как они были реорганизованы на новых местах, мы нашли только в учебнике «История СССР.. 1938–1978 : 10 класс» / Под редакцией М.П. Кима. М.: «Просвещение», 1982. С. 76: «В Узбекистане прибывшие из Западных районов рабочие, инженеры и техники совместно с трудящимися этой республики за первые месяцы войны смонтировали и ввели в действие 90 эвакуированных предприятий … Более 140 перебазированных заводов было смонтировано и пущено в ход в Казахстане» [/fn]. Очевидно, вместе с теми, кого называли «эвакуированными» (государственные служащие, специалисты крупных предприятий и их семьи) в эти безопасные «хлебные» регионы устремился и поток беженцев, основная масса которых тоже была русскоязычная. Эти люди уходили от войны, спасая себя и своих детей. Но об этом мы знаем лишь из кинофильмов, художественной литературы о войне. В учебниках истории о такой категории как «беженцы» не рассказывается. Очевидно, пополнялся контингент русскоязычного населения в Средней Азии и Казахстане и за счет новых категорий репрессированных в годы войны.

Последним периодом значительного переселения русскоязычного населения, на наш взгляд, можно считать годы освоения целины: большое число молодых, сильных, энергичных, здоровых людей, добровольно и с энтузиазмом уехали из европейской части СССР в Казахстан и Среднюю Азию. Здесь образовались семьи, построились дома… Дети первоцелинников наверняка считали родным для себя краем эти когда-то необжитые места.

А потом, в 70-90-е годы в Казахстан и Среднюю Азию продолжали прибывать по распределению молодые специалисты: выпускники ПТУ, техникумов и вузов, многие из которых также «оседали» в этих краях, как им казалось, навсегда (этот вывод был сделан не из тщательного анализа учебников, а из рассказов учителей, родных и знакомых).

А в конце 80-х – начале 90-х, после развала СССР, многие вынуждены были покинуть края, ставшие родными.

Рассказы наших собеседников отчасти подтверждают наши предположения о том, как и когда русскоязычное население оказалось на территории Казахстана, Средней Азии и Азербайджана. Так Лидия Андреевна Данилькевич рассказывает: «Моя тетя по маминой линии после революции поехала в Баку на строительство первого трамвайного завода. После войны семье было очень трудно, а я уже закончила школу. Тетя пригласила меня к себе, там я выучилась и пошла работать на нефтеперерабатывающий завод старшим лаборантом». А потом в Баку переехала и вся семья Л.А. Данилькевич – мать и сестры.

А как рассказывала Вика Балашова: «Бабушка попала туда как раскулаченная». Глядя на фото, мы понимаем, что в годы раскулачивания бабушка Вики была еще ребенком, а потому, видимо, правильнее будет говорить, что она попала в Душанбе как член семьи раскулаченного. Родители З.П. Герьянской попали в Казахстан по распределению – молодых специалистов отправили осваивать целину. «Там они и встретились, – говорит Зинаида Павловна. – А я и мои дети родились уже там, в Казахстане».

Размышляя над рассказанным

На встречу с нашими собеседниками мы отправились, заранее продумав вопросы, которые необходимо будет им задать.

Наши вопросы были такими:
– Что явилось причиной вашего переезда? Почему вы переехали именно в наш поселок? В какой момент вы особенно остро почувствовали необходимость переезда?
– Где вы жили (адрес, описание комнаты, обстановка)?
– Какие были отношения с коллегами, соседями до кризиса, во время и после? Что изменилось в этих отношениях?
– Что изменилось в обучении в школе после распада Советского Союза?
– С какими проблемами вы столкнулись при переезде? Куда уехали другие русские, ваши знакомые?
– Что вы ожидали увидеть здесь, встретить? Оправдались ли ваши ожидания? Какими были первые впечатления?
– Хотели бы вы вернуться обратно?
– Поддерживаете ли вы отношения с бывшими одноклассниками, коллегами, соседями?

Жизнь до кризиса в бывшем Советском Союзе

Точкой отсчета, с которой началось обострение межнациональных отношений, каждый из наших собеседников считает начало перестройки и распад Советского Союза. Так, например, Л.Б. Алексеева, прибывшая из Казахстана в 1998 году, рассказывала нам, что до кризиса там, где она работала (библиотекарем в железнодорожном техникуме города Уральска), «… было записано 14 национальностей. Все дружили – казахи, татары, грузины, а потому никогда нигде не подчеркивалось, кто ты. В этом техникуме был мальчик Кайнар. Он был казахом из детдома. Он очень часто сидел у меня в библиотеке, потом в шутку стал звать меня «мамой», а потом и вправду я стала ему как мать. Взяла его к себе».

По нашему мнению, пример с Кайнаром доказывает, что до распада Советского Союза в Казахстане не существовало каких-либо предубеждений относительно людей другой национальности. Человеческое было выше национального!

Любовь Борисовна Алексеева так продолжает свой рассказ: «Я работала с казахами, никаких конфликтов не было. Например, стоит группа казахов, разговаривают на казахском. Я подхожу – сразу начинают говорить по-русски». Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что до кризиса отношения между людьми не зависели от того, к какой национальности они принадлежат, а мнение о человеке складывалось из его поступков, достижений, а не в зависимости от цвета кожи, формы глаз или лица.

То же подтверждает и другой наш собеседник – Зинаида Павловна Герьянская, также приехавшая из Казахстана, но уже в 2001 году. Вот что она рассказывает нам о жизни до кризиса: «В принципе, до распада жили хорошо. Отношение было другое. Не было национальной розни, одеты были одинаково, национальность не подчеркивалась, говорили по-русски, казахи называли себя на русский лад».

Какова же была жизнь в Таджикистане до кризиса? Вот что нам говорит Вика Балашова по этому поводу: «Отношение к русским было хорошее до кризиса. С одноклассниками до сих пор переписываемся. Школы были, в основном, на русском, говорили тоже по-русски. С соседями жили дружно».

Но наиболее яркое подтверждение повторяющимся во всех рассказах словам «жили дружно» мы услышали в рассказах Валентины Александровны Павловой и ее матери Лидии Андреевны Данилькевич, приехавших в 1990 году из Азербайджана: «Жили очень хорошо. Дружили и дома, и на работе. Азербайджанцы звали себя на русский манер, например Ирада – Ира, всё было на русском… Азербайджанцы очень гостеприимны, дружно жили, не делили людей на русских и азербайджанцев. Если у них кто-то заболел, то они режут барана и раздают. На свадьбу звали всех соседей. Всё праздновали вместе: и Ураза Байрам, и Пасху…»

Когда мы слушали наших собеседников, нам даже в голову не пришло обратить внимание на то, что в поведении русских тогда присутствовало неосознанное неуважение к коренному населению. Возможно, у наших собеседников, прочитавших эту фразу, возникло бы удивление или даже возмущение, ведь такое поведение воспринималось всеми как само собой разумеющееся: когда коренное население называет себя на русский манер, когда группа казахов переходит на русский из-за появления одного русского человека… А почему бы этому русскому не перейти на казахский? Возможно, все это было связано с исторически возникшими еще в XIX веке представлениями о том, что русские являются более культурными, более образованными людьми.

Приведенные факты можно считать примерами не совсем равноправного положения народов в бывшем СССР. Видимо, в подсознании местных жителей всегда подспудно зрело недовольство положением коренного населения, что и привело в итоге к взрыву национализма, а начало этого обострения подсказали власти.

«Дружбы народов надежный оплот…»?

И действительно, жизнь людей в бывших союзных республиках после распада СССР очень резко изменилась. Мы видим, насколько сильно начинает проявляться национальное различие, как внезапно изменяются отношения между людьми. Вот что говорит нам по этому поводу Любовь Борисовна Алексеева: «Развал Советского Союза сильно повлиял на нашу жизнь, расцвёл национализм. Раньше мы звали казахов на русский лад. Например, в паспорте у неё стоит Мензифа Аринбасаровна, а мы её звали Мария Ивановна. А теперь появилось «не зови меня по-русски», обязательно «Мезифа-апа», то есть даже в обращении подчёркивали свою принадлежность к казахскому народу. Стал проскальзывать национализм во всём. Теперь, если подходил русский, они так и продолжали говорить по-казахски. Вообще, в личном плане конфликтов не было, но казахи стали подчёркивать свою национальность».

Ещё одна наша собеседница, Зинаида Павловна Герьянская, жившая в городе Рудный Кустанайской области на севере Казахстана, говорит нам о том, что, возможно, до них серьёзные волнения не дошли, однако и она отмечает изменения во взаимоотношениях казахов и русских: «Учителя – если раньше говорили только на русском, то теперь хоть 20 человек русских будет сидеть в учительской и 2 казашки, они всё равно будут говорить по-казахски между собой. Теперь казахи стали одеваться в национальную одежду, особенно те, кому за пятьдесят. Были и те, которые просто говорили, мол, уезжайте». Итак, мы видим, что даже в небольшом рабочем посёлке, в котором жила семья Герьянских, явственно ощутились веяния национализма. Из всего услышанного нами от нашей собеседницы можно сделать вывод о том, что, несмотря на отдалённость посёлка, в котором жила Зинаида Павловна, от «эпицентра» националистических волнений, даже там чувствовалась напряжённая обстановка, угроза, нависшая над всем русским населением.

Слушая наших собеседниц, мы сопереживали, сочувствовали им, было даже обидно за такое отношение к русским людям. Однако сейчас, проанализировав услышанное и поразмышляв над темой, мы думаем, что они привыкли к обратному, то есть к русификации. Но если бы все ограничивалось только тем, что казахи (таджики, азербайджанцы…) стали подчеркивать свою национальность, то это можно было бы понять и оправдать. Однако националистические волнения (в столицах союзных республик) приводили к насилию.

Наиболее остро ощущается весь ужас межнационального конфликта в рассказе Вики Балашовой. Приехала она в 1990 году из Душанбе. Несмотря на то, что прошло уже довольно много времени, ей все еще тяжело вспоминать о событиях тех дней. Перед ее глазами, глазами тринадцатилетней девчонки, прошли страшные картины насилия, когда, например, поджигали автобус с живыми людьми, а мужчину, попытавшегося выбраться, избили до смерти. Под угрозой была и ее жизнь, когда на нее напал таджик, которого она ежедневно встречала на улице и не ожидала никакой угрозы с его стороны. К счастью, ей удалось вырваться…

Откуда же вдруг возникла такая агрессия? Что послужило толчком? Что может заставить нации, еще вчера жившие в мире, ненавидеть друг друга? Никогда и никому не пожелаем жить в такой обстановке.

Что стало «последней каплей»?

Вопрос о том, что же именно послужило причиной переезда в Россию, мы задавали всем нашим собеседникам. Ведь для нас очень важно было узнать, каким образом страна, в которой человек родился и, возможно, прожил большую часть своей жизни, вдруг становится для него чужой. Было необходимо понять, что же стало «последней каплей», заставившей людей покинуть родной дом. И вот какие ответы мы получили на свой вопрос:

Любовь Борисовна Алексеева: «После развала Союза пошли колоссальные изменения: появились границы, национальная валюта – тенге, началась инфляция. Советские рубли нужно было обменивать на тенге, но сумма была ограничена, то есть столько-то меняли, а остальное – куда хочешь. Сгорели все деньги, могли бы женить сына, купить машину… Потом приватизация, разделила людей на бедных и богатых. Потом строились инвестиционные фонды, массовый обман народа, а в итоге никто ничего не получил. Люди по трое-четверо суток ночами сидели, жгли костры, ждали денег. Прошла полоса – фонды, банки, жуткая путаница. В нашу библиотеку постоянно приезжали представители, убеждали, что деньги нужно вкладывать им, но люди уже никому не доверяли… В общем, хаос. Моя соседка, учитель со стажем, научная сотрудница, а рылась по утрам по помойкам, чтобы сдать бутылки и заплатить за квартиру. Говорили, чтобы мы, русские, отдавали квартиры, иначе уедем – все равно так возьмут. С развалом Союза жизнь просто оборвалась. Зарплату выдавали продуктами, крестьяне нищенствовали, ведь начальство часть урожая забирало себе, а люди голодали! Народ ударился в панику, бегали, покупали даже то, что не нужно, люди шли, нагруженные сумками. Появились спекулянты, кидалы. Многим людям причиной переезда послужил закон о языке, потому что в зрелом возрасте учить казахский слишком сложно. А на казахском стало все: паспорта, гражданство, удостоверения личности… Были, правда, и двойные, на русском и на казахском. Одним словом, сильно повлиял развал СССР на жизнь, расцвел национализм, и мы, русские, ринулись, конечно, в Россию».

Зинаида Павловна Герьянская: «Отношения между людьми на севере испортились, но не настолько, чтобы из-за этого уехать. Переехали мы из-за детей, там никаких перспектив для них не осталось (в семье Герьянских двое детей: Олег (1985 года рождения) и Наталья (1987 года рождения), в школе нужно было казахский язык учить, по казахскому экзамены сдавали, вступительные тоже были на казахском, а поступать в вуз в основном уезжали в Россию. Если раньше не было разграничений между русскими и казахскими школами, то потом из русских школ могли поступить в вуз только на коммерческой основе. Вообще до северного Казахстана волнения не дошли, а в Алма-Ате они проявились резко. На севере только сейчас национализм расцвел: ключевые посты стали казахам отдавать… Когда ехали в Россию, по дороге, в Башкирии, подобрали попутчиков. Они рассказывали, что в этом году ездили в гости к родственникам в Джамбул (расположен в центральной части Казахстана) – там беспредел: через каждые пять километров милиционеры просят плату. Пока доехали, ничего не осталось, а на границе в России плакали: «Больше мы туда никогда не поедем!»

Валентина Александровна Павлова, Лидия Андреевна Данилькевич: «Переехали, потому что очень сильно накалилась атмосфера, боялись за детей (в семье Павловых двое детей: Олег (1982 года рождения) и Ольга (1985 года рождения). Сразу все стало по-азербайджански: и цены, и фразы, а в школе язык учили только от стиха до стиха. Да и перспектив там уже не было, даже если русские выучились бы, то работать все равно было бы невозможно: надо было принять гражданство, может быть, веру, выучить язык».

Таким образом, главной причиной переезда наши собеседники считают страх за детей, беспокойство за их безопасность и будущее. Бесперспективной, очевидно, была и дальнейшая жизнь родителей. Конечно, нельзя сказать, что русским совсем не оставили условий для жизни. Видимо, к ним просто стали относиться как к иностранцам, не учтя при этом, что русскоязычное население составляло очень большой процент жителей этой страны. «По данным переписи населения 1989 года за границами России в бывших союзных республиках проживало 25.3 млн русских» [fn]Ром В.Я, Дронов В.П.. География России : Население и хозяйство : 9 класс. М.: Дрофа, 1998. С. 47. [/fn].

Трудности переезда

Очевидно, что в сложившейся ситуации нашим собеседникам не оставалось ничего другого, кроме как покинуть места, ставшие для них родными. Неудивительно, что нас заинтересовало, с какими трудностями они столкнулись во время переезда. Так, Любовь Борисовна Алексеева говорит нам, что «с переездом не только моральные проблемы были. Квартиру продали за две тысячи долларов – за бесценок. Но говорят, что нам еще повезло. Мебель мы, в основном, продали, а привезли кровать, шифоньер, холодильник, а тут сразу купить ничего не смогла. Контейнер – фура, шел по автомобильной или железной дороге. А я вещи перевозила на машине, так как вещей было немного. Контейнер стоил 400 долларов, причем цена от вместимости не зависела».

Зинаида Павловна Герьянская рассказывает нам: «с переездом было очень сложно: документы, виза, покинуть страну можно было только в определенное время. (Она говорила о том, скольких усилий стоило ей получить в посольстве справку об обращении за получением гражданства Российской Федерации и оформить все остальные документы). Трудно пришлось с вывозом вещей, прохождением таможни. После развала Союза автобусы через границу не ходили. Жили мы всего в 130 километрах от границы, а пересечь ее оказалось очень трудно… Кого-то вообще заставляли уезжать. Квартиру мы продали за 500 долларов, и то только потому, что русские у нас купили для своей семьи. Это была нормальная цена».

А вот с какими трудностями пришлось столкнуться Валентине Александровне Павловой и Лидии Андреевне Данилькевич: «При переезде была только одна мысль: быстрей-быстрей. Квартира была не приватизирована, ее просто оставили, убежали. Соседи помогли с деньгами. Контейнер брать побоялись, потому что они часто не доходили. Наняли машину. А перед отъездом мы уже и соседей стали бояться».

Итак, как мы видим из рассказов наших собеседников, атмосфера накалилась настолько, что свои квартиры многим приходилось просто бросать, оставлять имущество, покидать дома в спешном порядке. Даже продать квартиру за более или менее приемлемую цену оказалось практически невозможно. Более того, не только оставаться далее в ставших для них родными местах, но даже уехать оказалось очень тяжело.

Мы очень сочувствовали нашим собеседникам, ведь как, наверно, непросто покидать обжитые места, знакомых, бросать квартиры, менять привычный уклад жизни и ехать навстречу неизвестности.

Картины быта («там и здесь»)

По собственному опыту мы знаем, что картины быта, детали повседневной жизни представляют собой особый интерес, помогают лучше передать особенности описываемой эпохи, поэтому мы постарались расспросить наших собеседников об условиях их жизни в республиках бывшего Советского Союза.

Любовь Борисовна Алексеева по поводу её жизни до распада СССР рассказывает: «жили замечательно; в отличной квартире с удобствами, с белой ванной, балконом… Хлеб стоил 15 тенге, потом 20. Молоко стоило 20 тенге, а в 1998 году – 76 тенге (или 1 доллар, а доллар = 6 рублей 10 копеек)».
Зинаида Павловна Герьянская: «Жили в небольшом городке при горно-обогатительном комбинате, население – 15 тысяч человек. В посёлке 3 микрорайона. Квартира наша была двухкомнатной, со всеми удобствами, с улучшенной планировкой… Те, кто работал на комбинате, как мой муж, зарабатывали неплохо».

Очень неплохими были условия быта Валентины Александровны Павловой и Лидии Андреевны Данилькевич: «Жили в Баку в хорошем доме, каменном, пятиэтажном. У нас была трёхкомнатная квартира с паркетным полом, большими окнами, с двумя балконами, со всеми удобствами… Муж (Валентины Александровны – Павлов Валерий Владимирович) работал настройщиком радиоаппаратуры в одной из частей ракетно-космических войск». А Валентина Александровна была главным инженером Азерглавнефтеснабсбыта.

А вот какими были условия жизни Вики Балашовой до кризиса: «Мама, экономист, работала завскладом, отец – экскаваторщиком на Памире. Там он получал 400-500 рублей за 15 дней. На жизнь хватало, мы даже считались богатыми людьми. Жили в трёхкомнатной квартире, со всеми удобствами, с телефоном. Ремонт был с лепкой, деревянные полы постелили вместо линолеума… Там мы сгущенку покупали, а не доедали – выбрасывали запросто».

Итак, как мы видим из рассказов наших собеседников, до переезда их жилищные условия были достаточно хорошими. Все они жили в благоустроенных квартирах с удобствами. Кроме того, они были хорошо обеспечены материально.

Не могли не заинтересовать нас и вопросы о том, как изменились условия жизни наших собеседников по сравнению с прежним местом жительства, как сложились отношения с местными жителями, трудно ли было им привыкать к новой обстановке. Любовь Борисовна Алексеева ответила на этот вопрос таким образом: «Первое время было тяжело морально. Там было тихо, уютно, отличная квартира, а тут вдруг – село, домик маленький, деревянный, вода холодная, сначала с речки, потом с колодца. Хорошо хоть дом с отоплением. Потом сделали баньку… Там была дача. А тут огород 20 соток… А вообще тяжело было только первый год: солнце не с той стороны встает, жуткие дожди, но вместе с тем, слишком много там было пережито. Потом здесь все наладилось, к климату привыкли. Поначалу только друзей не было, а потом и друзья появились. Зато на работу быстро приняли (Любовь Борисовна работает библиотекарем в Стрелицком Дворце культуры)… Здесь и урожай продавай, и мясом торгуй, а там можно заниматься только своим делом».
Наташа и Зинаида Павловна Герьянские говорят нам: «Все начали с нуля. Там и друзья, и все осталось. Тут уже устроились, только папа страдает как ответственный: ему деньги для семьи зарабатывать…» (Зинаида Павловна Герьянская работает в Стрелицкой средней школе учителем математики, Александр Кузьмич Герьянский работает мастером в акционерном обществе «Воронежское рудоуправление»).

Вика Балашова так отвечает на наши вопросы: «В Воронеж к родственникам приехали, здесь была работа для отца (Балашов Владимир Сергеевич работает машинистом экскаватора на руднике «Стрелица» акционерного общества «Воронежское рудоуправление»). Поселились в поселке Стрелица. Городские жители, а приехали в село. Сначала не знали даже как картошку копать. Поначалу тяжело было. Потом привыкли, скотину держать научились. С соседями отношения складывались хорошо, но в школу ходила со слезами потому, что с девчонками-одноклассницами как-то не ладилось. С ребятами, наоборот, хорошо общалась. Те, кто приезжал потом из Душанбе, почти все поначалу жили у нас, пока не устроятся. Весь дом был забит вещами… Мне кажется те, кто откуда-то приехал – они гостеприимней: сразу помогли, жили друг у друга (может это беда сплотила их, научила жить, помогая друг другу?). Здешние жители не такие. Здесь и живут беднее».

Валентина Александровна Павлова и Лидия Андреевна Данилькевич ответили так: «Ехали сюда потому, что была земля, из города в село. Ехали с подъемом, потому сразу очень понравилось. Сами газ подводили. Поначалу еще непривычно было. Соседи приняли очень хорошо, помогали: подсказывали, что где сажать, как заводить живность, ухаживать за ней» (В.А. Павлова работала сразу после переезда воспитателем в детском саду поселка Стрелица, теперь домохозяйка, Л.А. Данилькевич – пенсионерка, Валерий Владимирович Павлов работал сразу после переезда в Воронежской гидромеханизации электриком пятого разряда, сейчас не работает).

На основе всего услышанного нами мы можем сделать вывод о том, что местные жители приняли новых соседей радушно, но, несомненно, то, что они приобрели здесь, тяжело сравнимо с тем, что они оставили на своей малой родине. Ведь там, на родине, у них осталось очень многое: друзья, родственники, дом… А с другой стороны слишком много там было пережито, как говорила Любовь Борисовна, слишком много гонений пришлось им там претерпеть. А потому, конечно, мы не могли не задать вопросы, возникшие во время нашей беседы: не жалеют ли о переезде, желают ли они вернуться назад, поддерживают ли они связь с бывшими соседями, друзьями, коллегами?

Любовь Борисовна Алексеева: «Ездить иногда буду на могилку к матери, но только на время, а чтобы остаться – нет: друзья, родственники – все уехали. О переезде я не жалею, здесь теперь новые друзья, работа любимая, но родина есть родина…»

Наташа и Зинаида Павловна Герьянские: «Вернуться бы не хотели – не для того мы сюда приезжали».

Вика Балашова: «Если бы все было как раньше, тогда, может быть, и хотела бы, да и то… Сейчас тут обвыклись, друзья свои. Но с одноклассниками до сих пор переписываемся, они тоже почти все разъехались кто куда». Она даже поделилась с нами мыслью о том, что хочет увидеться со своими одноклассниками и для этого написать в передачу «Жди меня».

Все наши собеседники отмечают, что на новом месте местные жители приняли их дружелюбно, помогли освоиться. Но не все из приехавших смогли найти работу по специальности и это стало для них серьезной проблемой. Конечно, здесь у них появилось и много других проблем. Бытовые условия несопоставимы с тем, что они имели раньше. Но, главное, что они обрели здесь – спокойствие за судьбу своей семьи.

Напоминание о традициях родины

И сегодня в повседневной жизни наших собеседников присутствует напоминание о традициях той страны, где они жили раньше. В каждой семье готовят ставшие привычными блюда – это национальная кухня тех народов, рядом с которыми они жили долгое время.

«Печем бурсаки – маленькие лепешки, борща национального у нас не было. Мы сейчас смеемся: национальное блюдо вроде бешбармак, а готовим плов – выгоднее получается, хотя кухня и узбекская» (Алексеева Л.Б.).

«Очень любим плов, сладости стараемся покупать восточные. Выпечка тоже азербайджанская. Привезли с собой казан, чтобы плов варить» (Л.А. Павлова и Л.А. Данилькевич).

«Дома плов готовим, манты, но так как жили в Таджикистане разные национальности, то и блюда готовили разные, штрудни немецкие, например» (Балашова Вика).

«Кухня у нас многонациональная. Самое лучшее – это штрудни и бурсаки» (Герьянские Зинаида Павловна и Наташа).

Сейчас наши собеседники уже привыкли к новым условиям жизни, освоились, обжились в нашем поселке Стрелица. В их жизни произошли значительные изменения: закончили Стрелицкую школу и поступили в Воронежский государственный педагогический институт Олег и Ольга Павловы; вышла замуж за местного парня Вика Балашова, теперь она – Пустовалова, растит дочь Маргариту, работает в Воронежском доме моделей, учится заочно на модельера; ее братья уже закончили школу. Олег и Наташа Герьянские закончили нашу школу, стали студентами. Олег сейчас учится в Воронежском государственном строительном университете, Наташа – в Воронежском государственном промышленно-гуманитарном колледже. Таким образом, усилия родителей, стремившихся спасти будущее своих детей, оказались не напрасными. Все они, наверняка, станут отличными специалистами и будут трудиться на благо именно России, а не той страны, где они родились. Все наши собеседники тверды во мнении, что с отъездом русских бывшие советские республики очень много потеряли. Мы тоже считаем, что страны современного СНГ многое потеряли в связи с массовой эмиграцией русскоязычного населения, а Россия, наоборот, во многом выиграла.

* * *

«Когда-то все люди говорили на одном языке и жили вместе между реками Тигр и Евфрат. И решили они построить город, названный впоследствии Вавилоном, и огромный столп – башню высотою до самого неба. И наделали они кирпичей, обожгли их огнем, и были у них кирпичи вместо камней. Говорили они: «Творением рук своих мы достигнем высочайшей славы». Сошел Бог посмотреть этот город и башню, которую строили люди. Разгневался он на гордыню человеческую и сделал так, что люди стали говорить на разных языках и не могли понять друг друга. Начались тогда неразбериха и беспорядок. Башня осталась недостроенной, а люди разбежались по земле кто куда. От них пошли разные народы, каждый из которых говорит на своем языке» (Миф о «вавилонском столпотворении»).

Впервые мы прочитали этот миф в курсе истории для пятого класса[fn]Вигасин А.А., Годер Г.И., Свенцицкая И.С. История Древнего Мира : 5 класс. М.: Просвещение, 1997. С.78. [/fn]. Тогда нам даже в голову не пришло, какой глубокий смысл заложен в этой древнееврейской легенде, ведь этот миф не только говорит об отношении людей к Богу. В нем заложен ответ на вопрос, так волнующий нас сейчас. Причиной, источником межнациональной розни является гордыня, пренебрежение чужими интересами, вознесение себя над другим. А самовознесение ведет к ущемлению прав других.

Если человек начинает считать свою национальность лучшей из всех, это значит, что он уже перешел ту грань, которая отделяет любовь к собственному народу (патриотизм) от национализма. «Национализм же – самое тяжелое из несчастий человеческого рода, – находим созвучие своим мыслям у Д. С. Лихачева. – Как и всякое зло, оно скрывается, живет во тьме и только делает вид, что порождено любовью к своей стране. А порождено оно на самом деле злобой, ненавистью к другим народам и к той части своего собственного народа, которая не разделяет националистических взглядов» [fn]Лихачев Д.С. Патриотизм и национализм // Говоря откровенно. М., 1989. С. 98–99. [/fn].

На основе рассказов о судьбах наших героев и их семей мы ясно представили себе, насколько трагичны бывают конкретные проявления национализма.
Мы, честно говоря, не хотели бы оказаться в подобной ситуации. Но кто знает, что приготовила нам жизнь? Поговорив с нашими собеседниками, почувствовав остроту данного вопроса, мы сделали для себя один главный вывод: человеческое всегда должно преобладать над национальным! Разрез глаз, форма лица, цвет кожи, другой язык никогда не должны становиться источником разногласий между людьми, а тем более причиной конфликтов и войн.