Андрей Тихомиров. Белорусская память о Холокосте: между наррацией о Второй мировой войне и национальными представлениями о виктимизации

Андрей Тихомиров – историк, Гродненский университет им. Янки Купалы, Институт истории науки ПАН, Варшава. Доклад на конференции «Память о Холокосте в современной Европе: Общее и разделяющее» (Москва, 25 – 26 сентября 2013 г.)

У меня представлен иллюстративный материал (слайды), который связан с проблематикой мемориализации. Но я хотел бы для начала затронуть несколько общих моментов. Вообще белорусский нарратив о Второй мировой войне примерно последние 20 лет считается одним из фрагментов национальной памяти в Беларуси, по крайней мере, пропагандируемой официально властями. То есть сама Вторая мировая, точнее, Великая Отечественная война представляется как основное место, вокруг которого строится всё национальное самосознание и национальная история в Беларуси. Что касается встраивания Холокоста в эту память, которая, соответственно, связана с советским нарративом очень сильно, то он в конце 1980-х – начале 1990-х годов ворвался в этот нарратив и продолжает в нем развиваться – в том смысле, что происходит изучение этой проблематики, конечно, не очень сильно и целенаправленно, при большой помощи зарубежных организаций и зарубежных историков в большинстве случаев; частично в контексте еврейской диаспоры из Беларуси, которая эмигрировала в Израиль, США и другие страны, и вообще в контексте белорусско-еврейских отношений. Я бы хотел говорить не только о памятниках, связанных с мемориализацией Холокоста, но сравнить их с памятниками представителям других национальностей Беларуси (белорусам, полякам, армянам).

Пара цифр о Холокосте в Беларуси: считается, что было уничтожено от 600 до 800 тысяч евреев, концентрационный лагерь Тростенец под Минском был самым большим на территории СССР, кроме него существовало 150 гетто и 260 других концлагерей. Беларусь, по выражению Тимоти Снайдера, была одной из «кровавых земель». Перед тем, как я перейду к показу слайдов, я бы хотел сказать о проблематике наррации белорусской эмиграции по отношению к Холокосту.

Послевоенная эмиграция, которая была тесно связана с нацистами, после 1944 года вынуждена была уехать в Западную Европу, США и Канаду, и на протяжение всего послевоенного периода о Холокосте в данном сообществе практически не писалось и не говорилось. Естественно, не говорилось о фактах соучастия и, как правило, жертвами войны представлялись только белорусы. Изменения в этой наррации в последние годы довольно характерны, поскольку та еврейская диаспора, которая выехала из Беларуси за последние два десятилетия, очень сильно влияет на дискуссии в современной белорусской эмиграции по поводу Холокоста и соучастия.

Первый слайд, который я хочу показать, это знаменитая минская «Яма», самое большое место уничтожения евреев в Минске. Сам комплекс в совершенно обновленном виде был открыт в 2000 году. Это центр города, недалеко бывшая граница минского гетто. Первый памятник был поставлен в 1947 году, и там была надпись на идише и на русском о том, что здесь в 1942 году погибли евреи. В 2000-м был установлен мемориал, представляющий людей, которые сходят вниз, в эту яму. Необычайно пластичный мемориал, необычайно эмоциональный, действительно очень сильно влияет на сознание людей. Он был открыт при участии всех высших руководителей государства, его неоднократно посещал президент Беларуси Александр Лукашенко, и, в принципе, это центральный мемориал, связанный с Холокостом в Беларуси. Следует сказать, что различные памятные знаки, доски, связанные с Холокостом, в стране есть. В течение последних пяти лет появилось 45 мест памяти, как правило, полностью или частично финансируемых государством. Минская «Яма» чрезвычайно символический памятник, центр ежегодного Кадиша, место, куда водят экскурсии по еврейским местам города.

Второй сюжет известен, наверное, всем людям, рожденным в СССР, это мемориал в Хатыни – пример белорусской памяти о жертвах. Открыт он в 1969 году на месте деревни Хатынь, сожженной, как впоследствии оказалось, в основном, украинскими коллаборантами (ранее, естественно, их национальность не упоминалась). Почему Хатынь как место памяти? Ее название очень перекликается, как известно, с названием деревни Катынь под Смоленском. Прототипом человека, который держит на руках умирающего сына Адама был реальный житель деревни Иосиф Каминский, он символизирует непокоренность белорусов в данной войне, это очень важно: то есть если евреи сходят в яму и уходят, и оплавляются внизу памятника, то белорусы стоят и выживают.

Переходим к региональной проблематике. В Гродно в 1988 году на месте входа в первое гетто была установлена мемориальная доска с надписью на иврите и русском о том, что здесь содержались узники гетто без указания их национальности. В самом начале 1990-х годов была создана символическая арка с менорой наверху, которая уже прямо указывает, что узниками этого гетто были евреи, а не кто-то другой, или просто «мирные советские граждане», как традиционно писали до 1980-х годов. Это единственное коммеморативное место в городе, связанное с еврейским Холокостом, есть еще один памятник, который я покажу позже. Следующий памятник уставлен 2006 году на месте старого, самого большого в Гродно еврейского кладбища, уничтоженного в 1960-е, на этом месте построен огромный спортивный комплекс. Когда его начали реконструировать в начале 2000-х годов, оказалось, что там осталось большое количество останков, надгробий. Началась громкая кампания за мемориализацию этого места, и в итоге поставили скромный мемориальный знак с лаконичной надписью на белорусском и иврите о памяти евреев, живших с XIV века в Гродно. Не написано, что здесь было кладбище, хоронили людей – надпись в какой то степени без привязки к месту. Здесь что-то было, а что именно – человек со стороны просто не поймет.Третий памятник совершено другой – это Куропаты, место неофициальной белорусской памяти, где до войны, в годы сталинских репрессий, было расстреляно несколько сотен тысяч человек. Куропаты связаны с катынским делом и, возможно, также с Холокостом, то есть здесь сосредоточено несколько коммемораций. Памятник охраняется, но очень часто подвергается актам вандализма. Это место виктимизации белорусов, но уже в сильно антисоветском ключе.

В городе Пинске, это тоже западная Беларусь, Полесье, находится два памятника, связанные с Холокостом. Надписи на белорусском, иврите и идиш, и здесь кроме еврейских жертв упомянуты военнопленные и партизаны. Примечательный момент – название города Пинска написано с ошибкой (Писк), и такое встречается часто на подобных памятниках.

Наверное, три последних момента. Данный памятник – польская, локальная, память в городе Гродно, Катынский крест, установленный в 1989 году, еще в совсем советские времена. Место тоже совсем скромное, но на памятнике перечислены все погибшие по катынскому делу жители Гродно и региона. Еще одно польское место памяти – маленькая доска, связанная со сталинскими репрессиями, с людьми, вывезенными вглубь СССР, которая, пожалуй, единственная в городе напоминает о тех событиях. Последний памятник тоже совсем маленький, очень характерный для такого рода жертвенности – это место памяти белорусских армян, крест хачкар, установленный в Минске. Если белорусская память о жертвах войны, о победе грандиозна и связана с той волной государственной мемориализации, которая прошла в 1960–1980-е годы, то удел жертв иных национальностей – забота объединений национальных меньшинств, иностранных организаций. Но при этом следует подчеркнуть, что в плане памяти о Холокосте белорусский государственный дискурс весьма корректен, Холокост признается как таковой, он упомянут в учебниках, хотя, конечно, с этим много самых разных проблем, вандализма тоже хватает. Но отметим, что это, как правило, память в тени.