Если тебе комсомолец имя...
Авторы: Николай Веретин, Дарья Гальцова, Софья Караборчева, Виктор Мещеряков, Виктория Пятецкая, Александр Пятецкий, школа, п. Новый Курлак, Воронежская область
Научный руководитель: Николай Александрович Макаров
Что знают нынешние школьники о комсомоле?
Ответим сразу: практически ничего. Мы провели блицопрос среди учеников нашей школы. Вопрос был один: «Что такое комсомол?» Результат получился такой: 81% всех опрошенных сказал короткое «не знаю».
Были такие варианты ответов: «объединение 60–70-х годов», «ученики, которые всем помогали», «молодые люди при СССР», «ученики, которые строго выполняли предписанные им поручения», «дети, работающие в колхозе», «молодежная организация», «комсомол был в те времена, когда были пионеры и декабристы», «молодежь того времени», «объединение партии», «коммунизм», «человек, который был при Ленине», «молодежная организация, в которую принимали постепенно ».
А один мальчик сказал, что комсомол – это разновидность птицы.
Честно сказать, и мы недалеко ушли в знаниях о комсомоле от остальных школьников, именно поэтому и решили выяснить, что это было такое…
Если не заглядывать в учебник, где написано, что Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи (ВЛКСМ) – это политическая молодежная организация в СССР, – был создан 29 октября 1918 года и в 1924 году ему присвоено имя Ленина, а вспомнить, что нам объясняли взрослые или что мы когдато читали, то можно сказать, что комсомол – это молодежная организация, созданная после революции в нашей стране. Партия большевиков во главе с Лениным готовила себе резерв из молодых людей.
В комсомол принимали с 14 лет, надо было выучить устав, ответить на вопросы. Если отказывали в приеме в комсомол, то это было пятном на всю жизнь.
В нашем музее есть школьный отдел, где мы видели различную комсомольскую символику: знамена, значки, комсомольские билеты.
Также мы слышали о комсомольцах-героях: Павке Корчагине, Зое Космодемьянской, которые для многих служили идеалом. Вот такие у нас были представления в начале нашего исследования. Мы понимали, что этого мало для воссоздания полной картины.
И мы взялись за работу. На примере истории нашей местной комсомольской организации мы хотели посмотреть, что это было на самом деле – комсомол.
Мы опять отправились в школьный музей. В архивном отделе нас ждала груда интереснейших материалов: письма первых курлакских комсомольцев, рукописные альбомы с описанием комсомольских дел, рапорты и отчетные доклады, библиотечка на тему «Вступаем в комсомол», многочисленные фотографии и газетные вырезки.
Мы читали художественную литературу (повести Ю. М. Полякова «ЧП районного масштаба», «Работа над ошибками» и даже произведение Л. И. Брежнева «Целина»).
Мы ездили в областную библиотеку имени И. С. Никитина, где есть отличный зал периодики. Мы впервые оказались в такой библиотеке и были просто оглушены. Нам принесли толстые папки с газетами, начиная с 1935 г. Было такое впечатление, будто ты соприкасаешься с историей. В тишине, которая бывает, наверное, только в библиотеке, мы листали пожелтевшие страницы, вдумывались в советские лозунги, ужасались заголовкам типа «Собакам – собачья смерть». Нам эта поездка тоже очень помогла.
Но главным нашим источником стали комсомольцы самых разных возрастов и взглядов, к которым мы ходили весной и летом 2013 года. Кстати, далеко не все охотно шли на контакт. Например, мы очень жалеем, что вначале согласился на беседу, а потом под благовидным предлогом отказался бывший парторг колхоза. Он мог многое рассказать о комсомольской организации в колхозе и о том, как эта организация в итоге развалилась. Но, видимо, ему не слишком приятна эта тема.
Постепенно мы погружались в исследование советского прошлого, потому что комсомол являлся неотъемлемой частью советской системы. Но выводы будут в конце работы. А пока нам предстоит воссоздать историю курлакского комсомола – от рассвета до заката.
Рассвет (20-е)
21 сентября 1924 года – такова дата образования комсомольской ячейки в Новом Курлаке. В Моховом и Старом Курлаке отдельные ячейки возникли намного позже, в 1929 году. То есть повсеместное внедрение комсомола произошло далеко не сразу после установления советской власти и образования всероссийской комсомольской организации.
Скорее всего, с течением времени эти ячейки стали насаждаться «сверху», от партийных организаций власти требовали, чтобы эти ячейки были.
В рукописной книге «История села Новый Курлак» об организационном собрании говорится очень пафосно, можно подумать, что многие молодые люди в деревне всей душой стремились в комсомол:
«23 заявления от юных курлаковцев легли на стол секретаря партийной ячейки Дмитрия Павловича Комлевского. В них было написано: „Заявление в Новокурлакскую ячейку Российского Ленинского Коммунистического Союза Молодежи. Прошу зачислить меня в члены, так как я – пролетарского происхождения. Цель моего вступления в ячейку – получить политическое воспитание, защищать интересы пролетариата и строить новую коммунистическую жизнь!” Им по 17 лет. На них домотканые застиранные рубашки, на ногах стоптанные самодельные башмаки. Пришли они в партячейку на свой самый большой праздник – они сегодня станут комсомольцами. Они получат комсомольские билеты с профилем Ленина. Надо бы и одеться по-праздничному, да не во что: гражданская война, отряды белобандитов, голод и болезни у многих отняли отцов и старших братьев. Не беда, если нет пока новой рубашки! Важно, что они решили вступить в Ленинский союз молодежи».
Надо сказать, что дальнейшая дорога первых курлакских комсомольцев оказалась не такой уж светлой, и впереди их ждали очередные трудности и испытания. Кто-то был признан «врагом народа», другие погибли на следующей, самой страшной войне, третьи отнюдь не высоко несли затем комсомольское знамя.
Конечно, первое собрание курлакских комсомольцев проходило не совсем так, как писали о нем в 1974 году краеведы, потому что тогда готовился вечер в школе, посвященный 50летию курлакской комсомольской ячейки. А на юбилеях стараются говорить лишь лестные слова.
Мы посетили сына первого комсомольца Ивана Бассардинского, В. И. Бассардинского. Он рассказал, что отец совсем не так вспоминал о приеме в комсомол. Все проходило намного будничней. Сначала приехали из Боброва агитировать, и он попал в число тех, кого уговорили вступить. На собрании в здании сельского совета присутствовали и уездные представители. Конечно, они, малограмотные крестьянские дети, не были такими красноречивыми, как об этом написано в рукописной книге.
Первым комсомольским вожаком в Новом Курлаке стал Иван Прокопенко, но он вскоре уехал из села и роль комсорга перешла к Ивану Яковлевичу Лабутину, брату Прасковьи Яковлевны Алексеевской, сельской активистки.
Комсомольцы, выполняя данные в заявлениях обещания, включились в строительство новой жизни. Они активно участвовали в кружках художественной самодеятельности, распространяли книги, журналы среди односельчан. Однажды они с подачи Д. П. Комлевского даже обратились с просьбой прислать в избу-читальню книги к самой жене Ленина – Н. К. Крупской. Книги вроде бы поступили в Курлак. По крайней мере, так утверждает секретарь партийной ячейки Д. П. Комлевский. Он написал краеведам в 1971 году: «Письмо Крупской писал я лично один. Описал, что я политработник РККА, демобилизовался. Ведаю избой-читальней, но мы очень бедны, книг у нас мало. Народ – крестьяне – стремятся читать. Прошу, если есть возможность, прислать нам в Н. Курлак книг. И мы получили две большие посылки».
Прознав, что в доме сына местного фельдшера Константина Леонидовича Ширяева находится пианино из усадьбы бывших помещиков Станкевичей, комсомольцы во что бы то ни стало решили заполучить его в свой красный уголок. Обратились ко всемогущему Д. П. Комлевскому. Тот через Аннинский нарсуд вытребовал инструмент для своих подопечных. Однако вскоре пианино было разбито: играть на нем толком никто не умел.
Своими силами юные курлаковцы оборудовали спортивную площадку, здесь проводились военно-спортивные соревнования, победителям выдавалась премия.
Настоящую войну повели комсомольцы против религии. Они организовали струнно-духовой оркестр и в каждый религиозный праздник, когда народ шел в церковь, устраивали концерты на паперти и крыльце бывшей церковно-приходской школы. Звуки, которые выводили музыканты, заглушали звон колоколов. Комсомольцы сочиняли частушки про попа и церковь и пели их под балалайку со сцены. Часть из них были записаны краеведами, так что мы можем их сейчас воспроизвести:
Как родной Ильич учил,
Так народ и поступил:
Прогнал пана, кулака,
Урядника и попа.
Разлилася песня звонко
По нашему по селу –
Не пойду я больше в церковь
В поповскую кабалу.
Нет ни бога, ни чертей,
Ни святых и ни дворян –
На поповскую уду
Не возьмешь уже крестьян.
Ой, у дьяка суета,
У попа тревога:
Бабка старая, и та
Не верует в бога.
Поп косится на поля,
Рожь волнами ходит,
А совхозная земля
И без бога родит.
Поп напился хлебной водки,
По Курлаку он идет,
Вместо «Господи, помилуй»
Он «Коробушку» поет.
Больше нам икон не надо,
И без них мы проживем.
Есть у нас товарищ Ленин,
По его стопам идем.
Не звенеть колоколам
Языками длинными –
Заглушили мы трезвон
Песнями машинными.
От молитвы нет корысти,
В печку брошена свеча.
Нам Илья-пророк не нужен –
У нас лампа Ильича.
На горе стоит сосна,
Под горою зелен дуб.
Раньше мы спешили в церковь,
А теперь спешим мы в клуб.
Нас поразило отношение тогдашних властей к церкви и религии. Оно было не просто негативное, а какое-то истребительское. Чем мешала церковь? Но, видимо, мешала, так как разрешалась только коммунистическая пропаганда. Комсомольцы первого набора говорят в своих письмах о кружке СВБ. Это Союз воинствующих безбожников. И он был достаточно многочисленным.
А когда в 1924 году в Новом Курлаке сгорела красивая деревянная церковь, то представители «нового мира» не скрывали своей радости. В Старом Курлаке немного позднее церковь разобрали, и из ее бревен сделали клуб, но он развалился в самое время строительства социализма и коммунизма.
Комсомольцы решили освободить трудящихся и угнетенных всего мира не только от религиозных пут, но и от эксплуатации со стороны «бывших» – купцов и зажиточных крестьян. Они начали это освобождение со своего родного села. В лесу, на реке Битюг, был участок земли, принадлежавший семье Расторгуевых. У них была ветряная мельница, большое пчелиное хозяйство. Конечно, у них работали и наемные силы, по собственной воле. Комсомольцы постановили облегчить их участь: заставить Расторгуевых подписать договор о гарантированном восьмичасовом рабочем дне и одном выходном в неделю для работников. Иван Демьянович Козин через 40 лет, в 1968 году, вспоминал в своем письме: «Кулачье буквально издевалось над бедняками, называли их лодырями и эксплуатировали или заставляли работать на себя по 16-18 часов в сутки без всяких выходных дней. Перед нами, комсомольцами, встал вопрос, как ограничить эксплуатацию кулаками батраков.
Партийная организация поручила мне заключение договоров на рабочих-батраков с кулаками. Тогда в районе был союз, который назывался Всеработземлес. Казалось, чего проще: пришел к хозяину и заключай договор. Оказалось, это не так просто: кулачье всё было против договора и угрожало батракам в случае заключения договора их уволить.
А теперь я расскажу случай, который я имел на мельнице кулака Расторгуева. Эта мельница была на реке Битюг. 1926 год. Я иду к хозяину мельницы для заключения договора. Смотрю – хозяин меня встречает и просит зайти в комнату. Я сказал, что у меня нет времени, я здесь, на терраске, за столиком заключу договор. Хозяин говорит так любезно: «Что вы, куда вам спешить – пообедаете, тогда и поговорим». Я сказал, что я очень спешу, поэтому прошу пригласить батрака. Хозяин из вежливого превратился в тигра. Пришел батрак. Он мне заявил, что он хочет работать, а я его хочу лишить работы. Хозяин тут же вставил, что он больше не держит батрака и завтра уволит. Я ему заявил, что какой бы здесь батрак не работал, всё равно придется заключать договор. И только после ряда споров договор был заключен. Я хотел уходить, но хозяин предложил меня проводить. Но до этого батрак меня предупредил, что лучше мне идти одному. Так я выполнил задание парторганизации и комсомола».
Сейчас нам трудно с этим разобраться. С одной стороны, комсомольцы на самом деле действовали из соображений справедливости. Но, с другой стороны, уж как-то слишком много злости в словах автора. И – еще вопрос: почему эти батраки, получившие после 1918 года землю в пользование, как и все жители села, не работали на ней? Что-то тут не складывается.
Комсомольцы выдумывали разные акции и мероприятия, порой очень нелепые. Например, когда в Новом Курлаке появились тракторы, они устроили «похороны сохи». Под траурные мелодии оркестра на сельскую площадь вынесли «покойницу» и положили перед заранее выкопанной ямой. Комсомольцы произносили жаркие речи о светлом будущем, о том, что надо поскорее кончать со всем старым и отжившим, что очень близок час, когда землю будут пахать только «железные кони». А потом закопали бедолагу. Но вечером того же дня ее снова вытащили на белый свет – в то время без сохи было просто не обойтись. Кстати, сохой пользуются на селе и до сих пор.
Комсомольцы вводили в обиход новые, советские обряды. В Новом Курлаке были сыграны две комсомольские свадьбы. Сведения о них содержатся в рукописной книге «История села Новый Курлак». В 1925 году комсомольским браком сочетались Кретинин Василий и Волкова Мария. В клубе провели торжественный митинг, после которого начались традиционные пляски и песни.
Через три года «красная» свадьба была у Егора Борзакова и Анны Сурковой. Торжество вновь проходило в клубе. На сцене был поставлен стол, покрытый кумачом. Там сидел президиум, руководил всем уполномоченный от партийной ячейки Сергей Михайлович Козявкин, учитель местной ШКМ (школы крестьянской молодежи). В своем докладе он сказал, что теперь по-новому будет создаваться советская семья, не с попами и венчанием, а вот так, в клубе, в присутствии всех желающих посмотреть и поздравить молодых. Присутствовало, конечно, почти всё село. Молодых отвозили домой на паре школьных лошадей. Дуги были убраны разноцветными лентами.
Однако таких свадеб было всего две, а остальные продолжали венчаться в церкви, пока она еще существовала (до 1937 года).
Какими же они были – комсомольцы «рассвета»? Отчасти помогли дать ответ на этот вопрос сохранившиеся в нашем школьном музее письма.
Нам было очень интересно познакомиться с этими письмами и заочно – с бывшими комсомольцами. Всё это разные люди, и судьбы у них сложились по-разному, их объединяет только то, что в юности они жили в наших селах и когда-то вошли в число первых комсомольцев.
Среди множества писем мы выделили одно. Его автор – Сергей Федорович Вощинский. В 1968 году он проживал на Западной Украине, в городе Ровно. Там он остался после Отечественной войны, так как его жена– уроженка тех мест.
А родился он в Новом Курлаке. В письме он рассказывает о времени, когда был комсомольцем. Нам кажется, что Сергей Федорович искренне, хоть и немного наивно делится своими воспоминаниями. Из этого письма видно, как на самом деле жила курлакская комсомольская ячейка, чем занимались комсомольцы. Далеко не всё было так однозначно, как потом написали краеведы 60-х.
«Здравствуйте земляки получил я ваше письмо и что я вам могу сказать ведь в то время нам было очинь трудно работать нас можно считать и недопускали до работы. Я скажу про своих курлацких комсомольцев кто оне это самая беднота. Оставшие сиротою без отца и матери. Илиже с одной матерью без отца. А ктоже в то время был в почете это. Кулаки и подкулашники. Попы затуманивали головы церковью.
Наша ячейка большинство занималась по Борьбе с варением самогона в то время очинь это было распространена. Когдаба нипоехали всегда возами привозили Опараты. Производили читку газет книг брошуры Ленина. Заветы Ленина.
Хотя на это очинь мало обращяли внимания потомушта бедняков их несчитали за людей. Мне очень хотелось помогать в общественной работе да и каждому из нас. Но все наши комсомольцы это самая беднота и все оне жили в ботраках а рас так то ты непойдеш куда тебе нужно и когда нужно. В комсомол я вступил в это время мы жили на поселке Ясная Поляна я часто ездил в Курлак присутствал насобраньях ставили спектакли разныя декламацеи про Попов Кулаков и т. д.
Мене было заданья штоб я организовал на Ясной свою ечейку но где в то Время можно организовать даже мое таварищи надомной смеялись если кому упомяну вступить в комсомол».
Считается, что 20-е годы ХХ века были временем сплошного энтузиазма. Мы можем об этом судить только по этим письмам (как знать, насколько искренним?) и по тому, что говорили нам те, кто жил позже. Но краеведы 60-х годов отыскали в партийном архиве документы, из которых становится понятно, что энтузиазм 20-х годов – это скорее легенда, чем явь.
Вот такие, например, документы:
«Выписка из протокола № 20 заседания Анненского райкома КСМ от 14 сентября 1926 г. Слушали: 1) текущие дела; 2) постановление Ново-Курлакской ячейки об исключении Сысовского Г. Ф. и Бердникова за непосещение собраний в течение 6 месяцев, неуплату членских взносов (9 месяцев), за хулиганство, денежную картежную игру и пьянство. Постановили: постановление ячейки утвердить».
Вряд ли эти документы упоминались на торжественном вечере в школе, посвященном 50-летию курлакского комсомола. После всего этого мы и не знаем, как относиться к комсомолу. Наверное, для молодежи тех лет это было нужно и важно. А представить комсомол сейчас – нет, он не будет популярен, потому что не те исторические обстоятельства, не то время.
Зенит (30-60-е)
Историю курлакского комсомола, начиная с 30-х годов, мы смогли проследить не только по документам, но и со слов наших респондентов. Мы считаем, что в 30–60-е годы ХХ века комсомол находился в зените, это были уже не малочисленные ячейки при сельсоветах. Комсомол стал обязательным почти для всех юношей и девушек, достигших 14 лет. По крайней мере, школьники были комсомольцами почти поголовно, а в школы тогда ходили практически все дети.
Именно в этот период комсомол получил свои награды от государства (первый орден комсомолу дали в 1928 г., последний – в 1968 г.). Мы обратили внимание на то, что половина орденов вручалась в юбилейные годы (1928, 1948, 1968). В альбоме, оформленном новокурлакскими школьниками в 1974 году, об этом (правда, сумбурно и как-то трескуче) говорится так:
«Центральный Исполнительный комитет Союза Советских Социалистических Республик в 1928 году в честь десятилетия Красной Армии награждает комсомол орденом Красного Знамени – символ мировой социалистической революции.
«За инициативу, проявленную в деле строительства и социалистического соревнования, обеспечивших успешное выполнение пятилетнего плана» Президиум Центрального Исполнительного комитета СССР 21 января 1931 года наградил комсомол орденом Трудового Красного Знамени.
За выдающиеся заслуги комсомола перед Родиной в дни Коммунистического воспитания молодежи 29 октября 1948 г. Президиум Верховного Совета СССР наградил ВЛКСМ орденом Ленина.
За участие в Великой Отечественной войне, за героизм и мужество, проявленные во время войны, в 1945 г. Президиум Верховного Совета СССР наградил комсомол орденом Ленина. За освоение целинных земель в 1956 г. комсомол наградили третьим орденом Ленина».
В 1968 году «за заслуги комсомольцев, советской молодежи и укрепление советской власти, за мужество и героизм, проявленный в боях с врагом нашей Родины, активное участие в соц. строительстве, за плодотворную работу по воспитанию поколения в духе преданности заветам В. И. Ленина и в связи с 50-летием ВЛКСМ» был вручен уже шестой орден – Октябрьской Революции.
Мы хотели посмотреть, что делали комсомольцы в наших селах, когда в столице вручались все эти ордена.
К одной из первых мы решили пойти к Марии Максимовне Микляевой, которая долгие годы возглавляла краеведческий кружок и под руководством которой копились сведения о первых курлакских комсомольцах.
Когда наш руководитель Н. А. Макаров сказал, что мы встретимся с Марией Максимовной, мы очень обрадовались. Мы знали, что она уникальный человек. Мы прочитали столько материалов в музее, которые она с краеведами собирала по крупицам, видели ее фотографии разных лет.
А бабушку Даши Гальцовой она даже учила! Это было давно, почти 50 лет назад. Бабушка много рассказывала внучке про Марию Максимовну, как ее любили и уважали ученики, каким знающим учителем она была. Кроме краеведения, Мария Максимовна готовила театральные постановки. Бабушка была не очень артистична, но ей хотелось участвовать в театре.
И Мария Максимовна взяла ее суфлером. Бабушка была довольна: хоть тебя не видно на сцене, а чувствуешь себя нужной.
Мы пришли к Марии Максимовне 22 мая. Все наши опасения тут же рассеялись, как только началась беседа. Мария Максимовна оказалась интеллигентной пожилой женщиной, приятной в общении.
О комсомоле Мария Максимовна сказала, что он был создан для того, чтобы держать молодежь в ежовых рукавицах и чтобы вовлекать в разные общественные дела. Может, он и сыграл какую-то положительную роль, а может, и наоборот. Самые активные комсомольцы обычно только и думали о карьере. «Комсомол-то ладно. Он не столько в ответе за то, что произошло со страной. Коммунисты за всё в ответе. У Зюганова как-то спросили, видит ли он какую-либо ошибку в деятельности КПСС. Он так несмело, неуверенно говорит: „Ссору с религией”. Истребление веры он назвал „ссорой”. А что делали со своим же народом – убивали без суда и следствия! Об этом он умолчал», – сказала наша собеседница.
Мария Максимовна посоветовала нам как можно скорее посетить Марию Андреевну Фролову, назвала другие имена бывших комсомольцев.
В мае началась наша серия встреч с разными людьми.
Мы задавали респондентам одни и те же стандартные вопросы, которые утвердили заранее. Вот они:
- Какую роль сыграл в Вашей жизни комсомол?
- Какие наиболее яркие моменты Вам запомнились из комсомольской поры?
- Вы верили в приход коммунизма?
- Что такое комсомольские взносы и куда они поступали?
- Как Вы считаете, нужна ли сейчас такая организация, как комсомол?
А вот ответы получились совсем не стандартными. Часто стандартный вопрос уводил собеседника далеко «в сторону», но мы были этому только рады. А некоторым собеседникам бесполезно было задавать вопросы, их надо было просто слушать.
Интервью с Марией Андреевной Фроловой (20.06.2013)
Мария Андреевна родилась в 1921 году, так что она была комсомолкой 30-х годов. Она окончила нашу школу, а потом стала учителем географии. Участвовала в Великой Отечественной войне. Долгое время занимала должность завуча. Сейчас она, конечно, на заслуженном отдыхе.
Удивительно, но наша собеседница не так уж и много сказала о роли, которую сыграл в ее жизни комсомол. Конечно, она отметила: «Комсомол – это надо. Он все же проводил большую организационную работу, очень важную. Какая-то ответственность была. У меня с тех пор хранится комсомольский билет. Комсомол – это было почетное звание, он давал нам самостоятельность».
Но потом Мария Андреевна сразу перешла к рассказу о том, как они, комсомольцы, однажды объявили забастовку. Их перевели учиться во вторую смену, так как школа была переполнена. Старшеклассникам это не понравилось, потому что заниматься в темное время было трудно: «Не было электрического света, а были керосиновые лампы, две на весь класс. А писатьто надо». Забастовка проходила так: «Мы решили не приходить в школу на занятия. Не пойдем – и всё. А мы, девчонки, послабее, у нас нервы, мы некоторые пришли туда потихонечку. А мальчишки к нам через форточку прислали своих делегатов. Говорят: выйдите, предательницы!
А потом с нами разбирались. Дали всем по строгому выговору. Мы очень переживали. По этому поводу проводили комсомольское собрание. Из райкома партии приезжали. Каждого вызывали к столу и стыдили: как же можно было так поступить?»
Но забастовка сыграла свою роль – их все-таки вернули в первую смену.
Во время войны Мария Андреевна тоже была комсомолкой, а потом и вступила в коммунистическую партию. Мы спросили ее и об этом.
«А на войне страшно было. И страх не проходил. С большими потерями, с нуждой страшной – голод был. Есть мы стали, только когда пришла помощь, когда второй фронт открыли. Вот тогда нам какие-то консервы завозили, еще что-то из продуктов, крупы, например. А до этого мерзлую, мороженую картошку ели. В обороне стояли. Картошку вымерзшую сварят – этим бульоном и питались.
Наша часть называлась 110-й дорожно-саперный батальон. Мы прокладывали дорогу, строили мосты временно-навесные, понтонные. И когда делали эти мосты, то самолеты вражеские не сходили с этого места. Летали без конца. И всё время бомбили.
Я контуженная. В Харьковской области мы передвигались колонной, нас стали бомбить. И взрывной волной меня вышибло из машины, я полетела как раз под угол стоявшей там каменной церкви. Очень сильно ударилась спиной. Контузия была. Потом всё время это чувствовала. Поэтому я сейчас такая согнутая».
Помолчав и вздохнув, Мария Андреевна продолжила: «Я всё же вот что скажу – много ошибок тогда совершено было. Преступлений, словом, против народа. Вот дедушку у меня расстреляли. У него была мельница-ветрянка, стояла, как на Бродовое ехать. Купил он ее. А у нас было четверо детей, отец с матерью, и они двое с бабушкой еще прибавились. Мы считались тоже состоятельными. Корову отобрали. Лошадь отобрали. Куры были – отобрали. В погребе капусту в кадушке, огурцы – всё отобрали. Картошку, которую вырастили и выкопали, – всю забрали. Ничего не оставалось совершенно.
И в 37-м году дедушку моего забрали. Пришли ночью с активистами. И его забрали неизвестно куда. После мы ни одного слова о нем не слышали.
А потом, когда уже не стало Сталина, в архив пошла моя дочь Тамара, и там ей дали все документы. Оказывается, его 15 декабря взяли из дома, а 25 января расстреляли. Под Воронежем. Ему было 56 лет. Расстреляли совершенно ни за что. Потом дали документы, по которым его обвиняли. Там такое написано, что он этих и слов не знал. Он был неграмотным».
Странно было после этого страшного рассказа слушать, как Мария Андреевна с восторгом вспоминала, как они начинали собрания с комсомольской песни, как маршировали, верили в коммунизм и превозносили Сталина.
О вере в приход коммунизма Мария Андреевна сказала: «Конечно, мы верили, когда в комсомоле были. Потом многое поняли – поняли, что коммунизмом тут и не пахнет. Я и сейчас многому не верю».
Интервью с Иваном Митрофановичем Попковым (18.05.2013)
Иван Митрофанович Попков относится уже к поколению комсомольцев конца 40-х – начала 50-х годов. Он родился в 1930 году и, как многие дети военных лет, не окончил школу: надо было помогать родителям, вернее, матери (отец был на фронте), по хозяйству. После пятого класса он больше не ходил учиться, так что в школьной комсомольской организации не состоял. Тем не менее, он был комсомольцем.
Вначале мы спросили Ивана Митрофановича: «Вы комсомольцем были?» Он на это ответил: «Да как же? На целину готовился. В Новохоперске нас учили. Я кончил школу механизации. А потом жена не согласилась (я уже женатый был), сказала: „Нечего там делать”. Я ее послушал и передумал».
То есть Иван Митрофанович вступил в комсомол по нужде. Целина (освоение новых пахотных земель) считалась комсомольским делом, поэтому не комсомольцев туда не брали. В комсомол он вступил при МТС. Мы, кстати, сначала не поняли, что это такое, а оказалось, что это машинно-тракторная станция. Иван Митрофанович работал трактористом – им и хотел быть на целине, но так и не пришлось.
Его принимал в комсомольцы представитель Садовского райкома. Когда мы спросили, зачем же он вступил в эту организацию, он сказал: «А знаете, для чего? Агитировали. Всех старались туда принять. Меня потом и в партию сагитировали. Всех принимали подряд. А не пойдешь – житья не дадут. Могли кого-то для острастки не принять, давали исправительный срок, месяц или сколько. А он еще хуже становился».
В колхозе, куда Иван Митрофанович перешел после развала МТС, существовала комсомольская организация. Но она, по его словам, абсолютно никакой роли не играла: секретарь только и делал, что собирал членские взносы.
Если кто и воспитывал как-то молодежь, то взрослые люди. Сам Иван Митрофанович был наставником, то есть приглядывал за молодыми механизаторами-комсомольцами.
Вообще, по выражению Ивана Митрофановича, все его подшефные комсомольцы были «101-й километр», то есть те, кому запрещалось после отсидки в тюрьме жить ближе, чем за 100 километров от крупных городов. «Я их каждый день по кустам разыскивал. Сейчас вот я иду мимо этой сирени рядом с магазином, где они прятались, и думаю: теперь бы я их и не нашел. Так она разрослась. А им удобно было: из магазина – и прямо в кусты. Как-то мне мать одного такого комсомольца, говорит: „Ты что же не глядишь?” – „А что такое?” – „96 рублей у него получка, а он принес 20”. Я говорю: „Так он должен в магазине”. А в магазине в долг давали, он месяц гуляет в этой сирени-то. А потом долг отнес, а что осталось – матери. А комсомольской организации до этого и дела не было».
Мы поинтересовались, были ли все-таки в Курлаке активные комсомольцы. Иван Митрофанович отреагировал так: «А это те, кто в колхозе не хотел работать. Они все крутились возле клуба. Всегда на глазах у начальства были. Как какое собрание, придешь – а они уж там, в президиуме сидят».
Иван Митрофанович без особого восторга говорил о комсомоле. Чувствовалось, что никакого следа в его жизни он не оставил.
Интервью с Валерием Петровичем Матвиенко (14.06.2013)
Валерий Петрович – уроженец Нового Курлака, он комсомолец уже 60-х годов (родился в 1946 году). Раньше работал у нас в школе учителем технологии. Комсомольцем был активным.
Самым интересным моментом комсомольской поры он считает то, что их класс откликнулся на призыв партии: «Сельская молодежь, возвращайся в колхоз!» Тогда молодые люди (Валерий Петрович окончил школу в 1964 году) старались всеми силами уехать на жительство в город. А эти ребята решили (или им подсказали): поступить в такие учебные заведения, чтобы потом пригодиться в родном селе. В Новом Курлаке в то время учились дети из многих сел: Старого Курлака, Мохового, Хлебородного, Бродового, из множества степных поселков.
В школу, по его словам, приезжал корреспондент из областной молодежной газеты, написал о них статью на целый разворот. Директор школы, как сказал Валерий Петрович, «расхвалился везде» об инициативе комсомольцев, и их повсюду чествовали, говорили, что они молодцы. Потом их всем классом возили в Воронеж на слет передовиков ученических бригад. И там тоже чествовали.
Валерий Петрович добавил, что всё это была немного показушная акция, но они тогда восприняли ее серьезно, верили в лозунг: «Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!»
В конце беседы Валерий Петрович очень развеселил нас. Он показал на Дашу Гальцову и поведал такую историю: «Вот, бабушка Даши, моя одноклассница Валя Богданова, окончила пединститут. Тоже вернулась в свое село по тому призыву. Вот вы кино смотрели „Бриллиантовая рука”? Там домоправительница говорит: „Лотерейные билеты распространить среди жильцов. А кто не купит – отключим газ”. Вот так и Вале директор школы Михеев приказал распространить. Она была молоденькая, никому не стала навязывать. Купила на свои деньги. Билет стоил 30 копеек что ли, а их было десять. И так вышло, что она выиграла „Волгу”. А директор школы слег с инфарктом. Да, „Волга” Газ-21. Пять с половиной тысяч стоила, тогда это были огромные деньги. Валя ее продала, а на эти деньги построили дом. И она тут же вышла замуж: богатая невеста».
Интервью с Ниной Ивановной Желнинской (17.06.2013)
Нина Ивановна Желнинская – еще одна бывшая комсомолка, выпускница нашей школы. Это очень талантливый человек, она пишет стихи. А когда была ученицей, то считалась незаменимой журналисткой, освещавшей все события. Мы с удовольствием прочитали дневник похода новокурлакских старшеклассников по родному краю, который она вела. Нина Ивановна пишет искренне, просто и в то же время вдохновенно.
А вот о комсомоле она рассказывала не очень-то восторженно, она была девушка с характером, могла и резко о чем-нибудь высказаться. И на наш вопрос о роли комсомола в ее жизни, она сразу же заявила: «Чтобы особенную роль сыграл – нет. Бывало, сидишь на комсомольском собрании и не про комсомол думаешь, а как бы других не подвести».
Как почти всем нашим респондентам, Нине Ивановне запомнился день приема в комсомол: «Ну, тогда жизнь-то какая была? Дали нам из дома по 50 копеек: в Анну все-таки едем. Ну, мы и пошли туда. А мороженого-то хочется, вот и потратили эти деньги. И оттуда пешком пришлось – за автобус уже платить нечем. Вот мы идем-идем, сядем на снег, в сугроб (нас зимой принимали) и свои комсомольские билеты разглядываем – у кого там фотография лучше получилась.
А еще вот что запомнилось: меня чуть не вытурили из комсомола. А за что? Приехал какой-то представитель из райкома комсомола, стал агитировать нас, чтобы мы беседовали с бабушками и отговаривали их молиться. А я языкастая была, говорю: «Ага, как же стану я отговаривать, а кто же мне тогда 20 копеек на кино даст? Не буду я этого делать – бабушка жизнь прожила». Этот представитель спрашивает: «Может, Вы сами в Бога верите?» Я в ответ: «Верить не верю, а бабушку агитировать не буду, что ей – в комсомол что ли вступать?» Ну вот, и все начали меня прорабатывать. Не выгнали, но замечание записали. «Почему не борешься с иконами?» А что с ними бороться – они в каждом доме висят».
О коммунизме Нина Ивановна сказала, что в него заставляли верить, то есть молодежи внушали, что он непременно наступит. И всем хотелось верить, что действительно придет какое-то светлое будущее: «Верили мы в будущее. Казалось, прямо вот сейчас выучишься, поступишь куда-нибудь, чего-то добьешься».
На вопрос о необходимости сейчас подобной организации наша собеседница отреагировала категорично: «Может, какаято организация и нужна, но только не комсомол. Может, вы сами организуете что-то свое. А комсомол – это уж очень. Там очень строгая линия была – и придерживайся ее. Свое мнение не терпелось. Будь, как все. А если ты не такой – то загнобят. И ведь никому же не хотелось ходить на эти собрания, удирали с них, кто мог. Но были и такие, кто подлизывался, и с комсомола начиная они лавировали и дальше наверх шли. Они только „да” всегда говорили. А комсомольский энтузиазм – может, и был. По рассказам. Сама я не встречала».
После этого разговора Даша Гальцова решила побеседовать о комсомоле со своими бабушками, они же относятся как раз к поколению Нины Ивановны. Тем более, выяснилось, что Нина Ивановна прекрасно знает их обеих.
Валентина Николаевна Гальцова, мама Дашиного папы, всю жизнь проработала в колхозе. У нее есть наградные значки, ленты, грамоты, но оказалось, что в комсомоле она никогда не была. После шестого класса ей пришлось бросить школу, так как в семье было 9 детей. Пошла работать, затем училась в вечерней школе, когда стала уже взрослой. О комсомоле знает только, что это была организация. Даше понравилось, как она сказала: «Не была я в комсомоле и ничего не потеряла, а другая твоя бабушка была, да ничего не нашла». Она добавила, что осталась навсегда пионеркой. Удивительно, что в советское время можно было в 12 лет бросить школу и не быть комсомольцем. Даша спросила у бабушки, разве никто не заставлял ее вступить в ту организацию? Она ответила: никогда и никто.
Валентина Константиновна Коновалова, мама Дашиной мамы, напротив, была примерной комсомолкой. Она сказала, что это была очень важная, нужная организация. Все стремились к лучшему. На комсомольцев равнялись, они были везде впереди. Скажут помочь колхозу – сразу откликаются. И коров доили, и на свинарнике работали, и металлолом с макулатурой собирали. Помогали одиноким старикам, были вожатыми у пионеров. Бабушка ведь училась в том самом классе, который обещал всем составом вернуться в родное село. Она так и сделала: работала учительницей. Но в партию так и не вступила. Даша спросила, почему, а она как-то не захотела говорить об этом: «Ну не вступила и не вступила. Так получилось ».
Разные взгляды на комсомол у двух бабушек, как тут найти общий знаменатель?
Интервью с Татьяной Николаевной Малаховой (13.06.2013)
Татьяну Николаевну мы знаем давно, она ведь работает учителем в нашей школе. И училась она тут же (окончила школу в 1971 году). Мы беседовали с ней, конечно, о комсомоле и обо всем том, что с ним связано.
Свой рассказ Татьяна Николаевна начала с того, что сказала: «Знаете, я не хотела бы каких-то высоких слов говорить». Обычно многие вначале вспоминали, как их принимали в комсомол, как волнительно это было. Татьяна Николаевна тоже об этом впоследствии говорила, но она продолжила так: «Комсомол – это что-то тяжелое, что-то такое было гнетущее. Если ты комсомолец, то ты должен быть во всех отношениях идеальным. И тут приходилось быть, как говорится, ответственным, это был тяжелый груз ответственности. За что? За всё буквально: и за учебу, и за поведение, и за какие-то общественные поручения. Не все, конечно, были идеальными. Встречались разные. Я не буду отвечать за всех, но если особо нарушали, то исключали из комсомола. Правда, при мне таких случаев не было, а по рассказам, раньше бывало.
Даже когда принимали в комсомол, даже вот этот момент связан с трудностями. Этот вот устав надо было знать. Книжонка была, и ее надо было учить наизусть. И всех политических деятелей без ошибок называть. Вопросов задавали много. Ладно, если бы нас где-то в красном уголке принимали, было бы спокойнее, а то надо было в Анну идти пешком. Транспорта-то особого не было.
Но зато когда я ответила на все вопросы (а там сидели три или четыре человека, не помню), мне пожали руку. И обратно я на крыльях летела, чтоб родителям рассказать. Да меня же похвалили! Боже! Вопросы, на которые я отвечала, точно не припомню, там что-то про ордена, за что орденом Ленина комсомол наградили, что-то о политбюро – кто там занимает какую должность. Что меня еще напрягало, так это, что надо было изучать разные материалы партийных съездов. Как только что там проходило, то заставляли учить и конспектировать.
Но принимали обычно всех. Я что-то не знаю, кто был среди наших одноклассников не комсомольцем».
То есть самым действительно наивысшим моментом для комсомольцев был сам факт вступления в ряды организации (да и то это было нелегко), а все остальное было рутиной.
А вот о вере в приход коммунизма Татьяна Николаевна сказала своеобразно: «О да! Мы верили. Мы жалели тех бедных рабочих, которые жили в капиталистических странах, как их там эксплуатировали. Но все-таки, несмотря на „железный занавес”, до нас доходили известия, что на „загнивающем Западе” живется гораздо лучше, чем в процветающем СССР, стоявшем прямо перед коммунизмом. Был такой анекдот:
Кто-то уезжает в командировку в Западную Европу и говорит своему другу:
– Уезжаю на загнивающий Запад.
Тот отвечает:
– Привези мне мешочек гнили».
На наш вопрос, сыграл все-таки комсомол в ее жизни хоть какую-то важную роль, Татьяна Николаевна припомнила: «Да, когда я загранпаспорт оформляла. И там была графа – комсомолец ты или нет. Надо обязательно быть комсомольцем, иначе бы не выпустили».
Закат (70-е– 1991)
В годы, которые в истории СССР называют эпохой застоя (то есть во время правления Брежнева), комсомол стал настолько массовым, что почти никому после четырнадцати лет не удавалось миновать его. Ни о каком почетном звании комсомольца речь уже не шла.
В наших интервью мы много раз убеждались в этом. Ученики школ вступали в комсомол только потому, что так было положено, иначе станешь белой вороной. Вот, например, что мы услышали от наших респондентов:
«А как же ты не вступишь – сразу ты будешь какой-нибудь изгой. Будут пальцем показывать – не комсомолец. Так что принимали всех туда, хочешь – не хочешь» (из интервью с В. В. Денисовым, 05.08.2013).
«Когда вступали в комсомол, это уже лет 14 или 15, уже проходили и октябрятскую, и пионерскую организацию и понимали, что всё это поденщина и никому это не надо. Принимали всех. Говорили: принимают лучших, самых лучших. А принимали всех подряд» (из интервью с Н. Н. Толкачевой, 24.07.2013).
А если кто-то сам не хотел становиться комсомольцем, то его затягивали в организацию любыми способами. Возникали чисто анекдотические ситуации. М. М. Микляева рассказала нам такую историю. В классе, где она была классным руководителем (середина 70-х годов) был некий А. Ж. по прозвищу Олень. Его сразу в 14 лет не приняли в комсомол, хотели приструнить: он не отличался примерным поведением, да и учеба у него «хромала». А потом выяснилось, что в классе он единственный «несоюзный». Класс страдал – не мог получить из-за этого переходящий красный вымпел. Его пытались уговорить написать заявление, а он отвечал: «Не приняли сразу, а теперь отлепитесь». Тогда его приняли «заочно». То есть отправили «его» заявление, написанное активистками класса, в райком, а там с удовольствием приняли заявку (таким образом повышался процент комсомольцев). Но на самое первое свое комсомольское собрание Олень не пришел. Активистки на следующий день подступили к нему с вопросами: «Ты почему отсутствовал? Как тебе не стыдно?» А он ответил: «Вы меня туда записали, сами и ходите на свои собрания».
Комсомолу как организации отдельные комсомольцы были практически не нужны, они были лишь «массой» и «базой роста». Аппаратчиков (комсомольских чиновников) волновали в первую очередь собственная карьера, слеты и отчетновыборные собрания, которые проводились по обкатанному шаблону.
Закат курлакского комсомола, как мы увидели, происходил примерно так же, как и повсюду в СССР. Мы решили проследить за ним по нашим традиционным вопросам.
Какую роль сыграл в Вашей жизни комсомол?
Комсомольцы времени «заката» отвечали нам по-разному. Были те, кто без него не мыслил жизни, и те, кто относился к нему равнодушно; встречались и противники комсомола. Начать хотелось с самых близких нам людей, родителей, с которыми мы провели доверительную беседу дома, когда никто не мешал.
Мама Даши Гальцовой сказала, что ей особенно запомнилась пионерская жизнь. Она ей казалась насыщенной и интересной, у нее даже грамота есть из района. Ей нравились пионерские сборы, линейки, множество мероприятий и, конечно, красный галстук на груди. Мама считала себя хорошей и достойной пионеркой и мечтала поскорее стать комсомолкой.
А вот комсомольская-то юность у нее как раз не задалась. Маму выбрали комсоргом класса. Надо было проводить комсомольские собрания, писать протоколы, собирать взносы. Это было далеко не интересно. Собрания были долгие и скучные. Взносы одноклассники вовремя не сдавали, бывало, что мама сама платила за всех.
Первая неприятность случилась в 8 классе. Мальчишки принесли в школу карты. Мама запретила им доставать их, тем более играть. А кто-то рассказал директору школы, и та вызывала ее как комсорга в свой кабинет и отругала за нечестность. Надо было доложить обо всем завучу и директору. Так должна поступать истинная комсомолка. Дашина мама подумала: неужели истинный комсомолец должен обязательно «стучать» на своих товарищей? Тогда в ее душу в первый раз закралось сомнение: а хорошая ли она комсомолка?
Следующий случай был еще хуже. После шестого урока было назначено общешкольное собрание по подготовке к Дню комсомола. Был конец октября, темнело рано. Всех ребят из Старого Курлака отпустили раньше, задержали одну маму, не помогла даже просьба классного руководителя. Завуч школы сказала, что во время Великой Отечественной войны комсомольцы в разведку ходили, на доты бросались, а тут ерунда какая-то. Маме надо было одной идти 3 км по пустырю. Собрание шло долго, решали много вопросов (хотя не таких уж и важных). В пять часов вечера мама отправилась домой. У моста ей повстречался пьяный мужчина, недавно освободившийся из тюрьмы. Мама шла на «ватных» ногах. На какую сторону дороги она переходила, туда переходил и он. Встретились лицом к лицу. Он дохнул на нее перегаром и спросил: «Что, идешь?» Она еле ответила: «Иду». Он сказал: «Ну, иди, иди». Мама побежала. Слезы лились, дрожь била изнутри, задыхалась от бега. Дома родители были в шоке. Телефонов тогда не было, узнать, где дочь, они не могли. Когда мама все рассказала (после таблеток валерианы и стакана воды), дедушка хотел идти в школу скандалить. Но решили, что так будет еще хуже. А мама всю ночь думала, что она плохая комсомолка, трусиха и слабачка.
С той поры она боялась комсомольских собраний и разговоров о том, каким должен быть комсомолец. А то, что она помогала двум соседкам-старушкам (ходила в магазин, носила воду, убирала около дома) или собирала соседских ребятишек и учила их читать и писать, никто в школе не знал.
А вот Дашин папа сказал, что ему, наоборот, больше нравился комсомол, чем пионерия. Объяснил он это интересно: во время комсомола надо было носить значок, а не галстук. Значок прицепил раз – и носи до стирки формы. А галстук надо было чуть ли не каждый день гладить и повязывать. Правда, на комсомольских собраниях ему всегда хотелось спать, он всяческими способами старался их пропустить.
Соня Карабочева разговаривала в первую очередь со своей мамой, поэтому естественно, что вначале она смотрела на комсомол ее глазами. А ее мама была активной комсомолкой и с гордостью носила комсомольский значок, не прятала его, как некоторые. Точно так же, с любовью и трепетом, надевала комсомольскую форму и дорожила ею. Вместе со своей подругой собирала сведения о ветеранах Великой Отечественной войны, то есть, по сути, была таким же краеведом, как и Соня теперь. За эту работу ее наградили путевкой в санаторий. Каждому из нас хочется быть похожим на маму. Вот и Соня после беседы с мамой подумала: «Если бы представилась такая возможность, я бы с радостью вступила в комсомол». Правда, это было в самом начале нашего исследования, сейчас она уже заколебалась, потому что узнала много других фактов о комсомоле.
Родители Виктории и Александра Пятецких тоже очень положительно отозвались о комсомоле, они считают, что это была полезная организация. Мама добавила, что если бы она существовала сейчас, то молодежь была бы занята делом, а не пила и не курила бы за углом. А папа, оказывается, даже был комсоргом.
Мама Виктора Мещерякова сказала, что, конечно, в юности жилось весело, но вовсе не из-за комсомола. Комсомол был «бесплатным приложением». Хотя не совсем «бесплатным»: взносыто платили! У Витиной мамы сохранился комсомольский билет, и мы подсчитали, что за девять лет и три месяца ее пребывания в комсомоле она выплатила 44 рубля 58 копеек. В комсомоле ей досталась должность организационного сектора. Она, как выяснилось, ничего не организовывала, а просто придумывала темы для комсомольских собраний, а потом записывала всё это в специальные протоколы.
Родители Николая Веретина в один голос заявили, что для них не существовало большой разницы, есть комсомол или нет. Но папа однажды отличился по комсомольской линии. В 1989 году его наградили специальной комсомольской грамотой за то, что он выполнил план посева зерновых на 146% и занял второе место среди всех трактористов района. Эта грамота до сих пор хранится в доме бабушки, причем выглядит так, будто ее выдали только вчера. Бабушка тщательно хранит ее, уберегает от света, чтобы она не выгорела. А Витин папа пожимает плечами: он набирал эти проценты тогда не из-за грамоты, а чтобы подзаработать денег.
Это мнения наших родителей о роли комсомола в их жизни. Мы оставим их, пожалуй, без особых комментариев, а то мало ли – могут и обидеться. Но ведь именно в то время, когда они были комсомольцами, комсомол двигался к закату.
А однажды наш руководитель Н. А. Макаров спросил: «Почему вы у меня не берете интервью, я ведь тоже был комсомольцем? Причем до самого его заката». И мы спросили: «Какую роль сыграл в Вашей жизни комсомол?»
Он ответил: «Кто такой комсорг, слышали? Все мы в классе пытались сделать так, чтобы не выйти в комсорги, потому что с него был особый спрос. Он должен был отчитываться, оформлять разную документацию, вести так называемую „летопись комсомольских дел”. Никому не хотелось это делать. В итоге мы „скинули” эту должность не на самого хорошего ученика. Так сумели проголосовать. А когда мы выходили из класса, он нам сказал: „Ну ладно, твари, я вам еще припомню!”
Я лично мало уделял внимания комсомольским делам. Моей главной задачей было учиться, я прекрасно видел, что знания мне пригодятся. А комсомол мне был не нужен.
Однако, так получилось, что мне довелось занимать комсомольскую должность. После окончания университета я работал переводчиком в одной войсковой части, в Германии. А там было так устроено: раз ты переводчик, значит, тебе по жизни быть комсоргом. У нас было человек 10 солдат, и вот я возглавлял эту «организацию». И мне приходилось, знаете, что делать? Писать протоколы комсомольских собраний, которые никогда не проводились. Была такая тетрадка специальная. Я выдумывал повестку дня, писал, кто что якобы сказал. Повестка была самая что ни на есть скучная. Обычно после любого какогонибудь пленума КПСС, даже по вопросам сельского хозяйства, надо было обязательно провести комсомольское собрание и все это обсудить. А нужно это было нам? Собрания, естественно, не было, но я писал: да, мы обсудили и приняли решение. А чтобы почерк был не один и тот же, я писал сначала на отдельный лист, а потом сажал какого-нибудь солдата, и он всё это переписывал. Собрания если и были, то только отчетно-выборные. На них хватало пяти минут, потому что отчета я никакого не делал, да и выбирать никого не выбирали – всем было известно, что тянуть лямку комсорга всё равно придется мне».
Пожалуй, одним из самых запоминающихся интервью состоялось у нас с Ниной Николаевной Толкачевой, которая была комсомолкой в середине 70-х годов. Нина Николаевна была с нами искренней и говорила от души.
«Все кругом, не только я одна, видели, что никому это не нужно и на самом деле ничего не дает. Какие все есть, такие и есть. Вот, например, принимали обязательства на комсомольском собрании. Обещали перед всеми что-нибудь. А что обещать-то? Кто плохо учится, обещает, что будет учиться хорошо. Ну и что – будет он учиться хорошо? Как он учился, так и будет. А кто хорошо учится, тот и будет хорошо учиться. И вот проскочил мимо меня этот комсомол, я его и не заметила. Потом, когда в педучилище поступила, я узнала, что не все были комсомольцами, кто-то и не вступал. Для меня это было открытием. В нашей группе две девчонки не были комсомолками. Одна скрывала причину, но на самом деле она была верующая.
А вот со мной сидела девочка, на нее всегда классная руководительница вскрикивала: «Овчинникова, баптистка!» А она никакая не баптистка, она говорила: «Не хочу устав учить».
Комсомол – это, считаю, всё временное. Ведь легче управлять народом, когда он под одну гребенку. Вообще, любая организация человека нивелирует, лишает его индивидуальности. Вот друзей бывает сколько – три-четыре самое большее. А если уже компания, например, на улице – уже человек восемь. Среди них волей-неволей выдвигается лидер. А лидеру надо что? Чтобы остальных задвинуть. Чтобы они не дай Бог его не свергли. Ведь у каждого человека своя жизнь, и все хотят жить посвоему. Почему мне кто-то должен диктовать: нет-нет-нет, вот так надо, так хорошо, так интересно. Представьте, у вас день рожденья, ты всё продумал – какой-нибудь обед, какие-то развлечения. Глядь – кто-нибудь из гостей скажет: нет-нет-нет, это всё не так, надо вот так. Ну вот, и комсомол. Песни мы пели комсомольские, многие поехали на комсомольские стройки, на БАМ. Вот у меня знакомый там был. Он говорил потом: ничего там такого, текучка, народу полно, кто приезжает, кто уезжает. Но в основном строили этот БАМ уголовники. А называлось: комсомольская стройка».
Мы поняли, что комсомол стал к 70-м годам абсолютно формальной организацией. Несколько документов, которые мы выбрали в школьном музее, только доказывают, что комсомол как бы делился на комсомольских работников, которые получали за это зарплату, и обычных комсомольцев, которым до комсомола дела не было.
Наш руководитель также поделился своими «комсомольскими» воспоминаниями:
«И случилось так, что накануне ленинского зачета мы, несколько одноклассников, увлеклись на перемене игрой в баскетбол и опоздали на урок математики. Учительница Мария Владимировна Пронина была очень строгой. „Идите, играйте дальше”, – сказала она нам и не пустила в класс. Мы знали, что спорить с ней не имеет смысла, и отправились в спортзал. Надо заметить, сделали мы это не без радости. И в то же время нас грызла невеселая думка: „Всё станет известно директору школы или (что еще хуже) секретарю парторганизации!” Но Мария Владимировна никому не стала жаловаться. Ленинский зачет мы сдали».
Интересно, что по настоянию классного руководителя одноклассницы Н. А. Макарова написали тогда заметку в районную газету. Николай Александрович сохранил вырезку. Он сказал нам, что в основном писала классная руководительница. И то, что в ней написано, совсем не отражает действительности. Но интересно все-таки процитировать газету комсомольских времен:
О будущем и о себе
Общественно-политическая аттестация. Это событие надолго запоминается каждому комсомольцу.
Вот и в этот раз такое важное мероприятие состоялось на очередном комсомольском собрании в Новокурлакской средней школе. Памятно оно еще и тем, что проводилось ровно за месяц до дня рождения В. И. Ленина.
…Празднично украшен кабинет русского языка и литературы. На стенах плакаты с высказываниями В. И. Ленина, Л. И. Брежнева, А. М. Горького. На специальном столике выставка школьных рефератов, докладов, альбомов о В. И. Ленине, о родном крае, профессиях, рукописный журнал класса «Комсомольская летопись наша», коллекция значков с изображениями великого вождя.
На комсомольском собрании ребята говорили о своих устремлениях, мечтах, жизненных позициях. Много было сказано о тех редкостных качествах характера Владимира Ильича, которые должны стать образцом для каждого сегодняшнего комсомольца.
В полной тишине слушали «Аппассионату» – любимое музыкальное произведение Ленина.
А потом были стихи о счастье. Их прочитали ученицы нашего класса Оля Болдырева, Галя Калаева.
Много интересного рассказали в тот день ребятам учителя П. И. Бобыр, Е. П. Хмелева, секретарь комсомольской организации школы В. Ильина.
Закончилось собрание, комсомольцам вручены памятные открытки, но никому не хотелось расходиться. И долго ученики вместе с классным руководителем Т. В. Белозерцевой говорили о будущем, о том, что ждет ребят в их скорой самостоятельной жизни.
А. Борзакова, Н. Денисова, Л. Позднякова,
учащиеся 9 «б» класса
Николай Александрович сказал нам, что на собрании он думал только о том, чтобы не выплыл наружу их баскетбольный матч на уроке математики и как бы поскорее это собрание закончилось. И уж никто после него не сидел с классным руководителем – все быстро побежали по домам.
И еще один эпизод, рассказанный Н. А. Макаровым: «Это было, когда я за границу уезжал, то есть учился в университете. Надо было обязательно получить рекомендацию от комитета комсомола всего университета. И хотя уже по стране шагали гласность и перестройка, комсомола это пока никак не касалось. Прихожу я на этот комитет, билет надо было обязательно комсомольский туда принести, они его рассматривают. А комсорг нашей группы забыла поставить мне штампики об уплате взносов. Они там все такие важные сидят, вопросы мне задавать начали. Такой, например: „А что там у нас на Шри-Ланке?” Это такой остров в Индийском океане. Эта страна как бы хотела идти по социалистическому пути. А что там идти? Там они просто дрались между собой. Я только открыл рот что-то отвечать, как кто-то из этого комитета заметил, что у меня за два месяца не проставлен штамп об уплате. Тут же кто-то сказал: „Поднять вопрос об исключении из комсомола”. И на этом рассмотрение моего „дела” закончилось. Конечно, потом все уладили, меня брала к себе на работу что называется „весомая организация”, но тем не менее».
Мы отметили, что, в отличие от старшего поколения, комсомольцы 70–80-х годов уже почти не верили в приход коммунизма, причем, чем моложе респондент, тем меньше он верил. Видимо, пропаганда уже работала слабее: «Нет, в 80-е годы уже никто не верил. Да и сами коммунисты тоже. Они потом все в „Единую Россию” перебежали. У нас вот Авдеев Василий Иванович тоже коммунистом был, а потом что-то в этой самой „Единой” оказался. Перестроился» (из интервью с В. В. Денисовым).
А курлакский комсомол, как и везде в СССР, закончил свое существование в 1991 году. И это было, как нам кажется, закономерно.
Например, мама Даши Гальцовой окончила школу в 1988 году и поступила в педагогический институт. Она очень боялась, что ей дадут опять какую-нибудь комсомольскую должность. На первом собрании сидела тихо, ни в какие дискуссии не вступала. Комсомольские собрания стали проводиться все реже, взносы сдавали сразу за полгода или по полгода не платили вовсе. А в 1990 году вся группа, где она училась, решила выйти из комсомола. Дашина мама не помнит, кто именно был инициатором. Комсомол оставался только на бумаге, никому ничего уже не было нужно. Вот всей группой и написали заявление. В институте все были в шоке: чтобы всей группой, чтобы исторический факультет – сенсация! Но такие случаи становились всё чаще.
Еще один характерный штрих к закату курлакского комсомола, о котором нам рассказали. В 1990 или 1991 году в школе проходила генеральная уборка. Двум старшеклассницам поручили протереть барельеф Ленина, висевший в коридоре. Одна другой сказала: «Смотри: Ленин, а уши не моет». Это показывает, что молодежь того времени уже пренебрежительно относилась к коммунистическим идеалам и ценностям.
Сам закат комсомола в Новом Курлаке оказался весьма будничным. Мы хотели об этом услышать от бывшего парторга колхоза «Путь к коммунизму» (надо же – как в тему это звучит!) В. А. Ковалева. Но он отказался, как мы уже писали, встретиться с нами. Однако мы все-таки отыскали его точку зрения, потому что несколько лет назад он давал интервью нашей недавней предшественнице по краеведческой работе Тане Галиной. Ее работа опубликована в сборнике «Вверх по реке времени», и мы воспользуемся цитатой оттуда:
«Ко мне пришел участковый Иван Петрович – был такой – и сказал:
– Виктор Андреевич, ты извини, но я должен твой сейф опечатать.
– С какой это стати? С какого перепуга? – спросил я.
– Приказ сверху. Если у тебя там что есть важное для тебя – забирай.
Ну, а что там? Забрал списки партийной и комсомольской организаций, ведомости забрал уплаченных взносов и говорю: «Опечатывай и увози!»
Вот, собственно, и всё. Никаких возражений и волнений со стороны бывших комсомольцев отмечено не было».
А в этом году комсомолу исполнилось бы 95 лет. О нем все еще помнят. Вот и в нашей школе 29 октября прошло мероприятие, посвященное этой дате. Мы считаем, что, в принципе, провести его было нужно – ведь это и часть истории, и целая эпоха в жизни миллионов людей, комсомол ведь был огромной организацией. Пришедшие на праздник гости вспоминали свою юность, молодость, а это всегда самые лучшие, светлые воспоминания.
Еще мы обратили внимание на то, как одна из выступавших сказала: «В 1991 году на Всесоюзном съезде ВЛКСМ было принято решение о роспуске организации, так как все задачи, которые она себе ставила, были достигнуты». Но ведь главной целью партии и ее подразделения комсомола был коммунизм! Так как же можно говорить о выполнении всех задач? Что-то нестыковка получается.
Так что же такое комсомол и надо ли в него вступать?
Нам кажется: мы всё-таки поняли, что такое комсомол. Мы можем, конечно, ошибаться, но это просто организация государственного уровня, которая хотела сделать всех равными, но ограниченными. Большинство из тех, с кем мы беседовали, говорили, что это была, в принципе, не нужная для простых людей организация. Были и такие, кто утверждал, что очень даже нужная.
Мы много прочитали о комсомоле, но к определенному мнению так и не пришли. Комсомольцы (не все, конечно) искренне верили, что они могут горы свернуть. И с открытой душой ехали на стройки, терпели разные неудобства, думая, что приближаются к коммунизму.
С другой стороны, комсомол создавался как придаток коммунистической партии. То есть комсомольцы должны были способствовать тому, чтобы все любили и уважали советскую власть. Но разве можно насильно заставить любить и уважать?
Нас поразило отношение комсомольцев к церкви. Чем она мешала? Мы поняли, в конце концов, что религия была соперником, который мог бы помешать влиять на народ.
Имеем ли мы право судить историю прошлого, когда живы те, для кого это самые лучшие годы? Но одно мы скажем точно: если бы комсомол кто-то решил возродить, то мы бы в него не вступили.
