Век двадцатый — век необычайный

Век необычайный. Вместо предисловия

Век двадцатый – век необычайный.
Чем столетье интересней для историка,
Тем для современника печальней,

– эти строки поэта Николая Глазкова, несомненно, можно взять эпиграфом к очередному, сборнику работ победителей Исторического конкурса «Человек в истории. Россия – ХХ век».

Здесь, в работах 2013–2014 года, и в самом деле собраны сюжеты и истории, охватывающие все минувшее столетие. Каждый год, когда мы ждем новых работ на очередной конкурс, нам кажется, что события ХХ века, с которым мы давно распрощались, – особенно первой его половины, – стали для сегодняшних старшеклассников уже совсем далеким прошлым. Даже профессиональным историкам трудно найти не только живых очевидцев того, что произошло 60–70 лет назад, но и новые письменные свидетельства – дневники, переписку, воспоминания. И тем сильнее нас удивили работы нынешнего года.

Они поражают количеством интереснейших документов, которые удалось найти, расшифровать и проанализировать нашим юным авторам. Когда вчитываешься в них, становится ясно, что интерес школьников к прошлому, даже к событиям вековой давности подогревается удивительными историями находок: тут и лежавшая многие десятилетия в старинном сундуке связка пожелтелых писем 1905–1910 годов, и сохранившиеся вопреки войнам, переездам и арестам письма молодого офицера любимой девушке с фронтов Первой мировой, и случайно найденный на чердаке старого деревенского дома крестьянский дневник 30-х годов; и другие письма – тоже девушке, только гораздо менее грамотные, почти детские, и отправленные тоже с фронта, но тридцать лет спустя, а последнее, предсмертное – уже из Восточной Пруссии…

Многие из использованных в работах документов трудно было не только расшифровать, но и прочитать – старинная орфография, торопливый почерк, грамматические ошибки, стершиеся буквы, непонятные слова, – но всё это преодолевает охвативший юных авторов исследовательский и человеческий интерес к событиям далекого прошлого.

И в самом деле – этот интерес можно понять, если вслед за ребятами вчитаться в удивительно подробные и живо написанные письма школьной учительницы из Иркутска к сестре в Париж, с описаниями не только повседневной жизни российских интеллигентов в первом десятилетии века, но и ярких сцен революции 1905 года. Глубокое сочувствие, радость и надежды, которые вызывают эти события, даже звучащее в письмах оправдание революционного насилия, создают живой образ настоящей народницы, передают общественную атмосферу тех лет. Или проследить за судьбой студента-филолога, который уходит добровольцем на Первую мировую, наблюдая по письмам с фронта, как меняется человек по мере того, как война становится всё более кровавой и затяжной. Или погрузиться в драматические события 1930 года на юге России, вчитываясь в ежедневные дневниковые записи крестьянина, из последних сил сопротивляющегося давлению власти.

При чтении этих и многих других документов и материалов, помещенных в сборнике, не покидает мысль о том, какой богатый материал собран и осмыслен юными авторами. Можно без преувеличения сказать, что некоторые сюжеты кажутся почти прямой иллюстрацией к прозе Андрея Платонова, Василия Гроссмана.

Конечно, этот век, следуя за цитатой Глазкова, такой интересный для историка, для героев большинства работ и в самом деле оказывается печальным. Это Первая мировая и Гражданская, коллективизация и уничтожение деревни, массовый террор, другая мировая война, еще более страшная и кровавая, чем Первая, плен и угон в Германию и тяжелейшая послевоенная жизнь. Все эти события не просто печальным, а самым трагическим образом отражаются на человеческих судьбах.

Но, наверное, неслучайно в качестве героев выбраны люди «неподдающиеся», пытающиеся отстаивать свои права, сопротивляться, насколько возможно, государственной машине – во всяком случае, выскальзывать из-под ее катка. Это крестьянин-«единоличник» из Кривой Балки, который, несмотря на постоянные угрозы и преследования, не вступает в колхоз. Это поразившая школьницу из Твери история ее прабабушки, которая после шестимесячного пребываниям в тюрьме пишет письма в НКВД, добиваясь освобождения арестованного вместе с нею мужа. Это судьба бывшего фронтовика, который чудом уцелел в страшных боях за Саур-Могильские высоты, стал учителем истории, но от тяжелых разочарований и потери надежды на то, что начнется наконец хорошая и честная жизнь, уходит в 1970-е с поста директора школы и, несмотря ни на какие уговоры, выходит из КПСС.

Нас часто упрекают в том, что мы специально подталкиваем школьников заниматься трагическими моментами отечественной истории. Но это, конечно же, не так. Просто наш конкурс называется: «Человек в истории», и это заставляет его участников видеть в биографиях людей не пустые формулы вроде «самоотверженного труда на благо…», а трудную и порой трагическую реальность, которую приходилось преодолевать многим людям, жившим в России в ХХ веке.

И, пожалуй, самое ценное в этом сборнике – сохраненная память об этих людях. Недаром автору одной из работ, уже после ее завершения, удалось отыскать потомков людей, ничего не знавших о судьбах своих предков, и рассказать им, откуда они родом. Именно это и дает надежду на то, что необыкновенный ХХ век не останется непонятым и неосмысленным.