Сопротивление в Словакии в 70-80-е годы

- Расскажите, пожалуйста, немного об этих католических движениях. Вы употребили множественное число, то есть их явно было несколько; не могли бы Вы рассказать о них подробнее?

 — Ну, их было и есть несколько, как и всюду. Кого-то занимает одно, кого-то другое. Кто-то интеллектуально ориентирован, кто-то ближе к народной традиции, ну и так далее. Центральным в католическом диссенте было движение, которое основал еще профессор КолаковичТомислав Колакович (Stjepan Tomislav Poglajen / Tomislav Kolakovič, 1906–1990) – хорватский иезуит. В 30-е гг. учился в Бельгии, был помощником основателя Движения христианской рабочей молодежи (J.O.C.) Опыт по созданию малых религиозных групп перенес в Словакию времен войны, куда приехал, чтобы попасть оттуда в Советский Союз. В 1945 бежал из Чехословакии. во времена Словацкого государства, и его ученики его дело продолжали. Это движение «Фатима», которое существует до сегодняшнего дня. Кстати, мы – я тоже – до сих пор встречаемся дважды в год, и чехи и словаки, обмениваемся новостями, мнениями о происходящем в Чехии, Словакии. Обычно кто-нибудь на чешской стороне или на словацкой стороне как раз в правительстве, так что он точно знает, что там происходит… То есть это движение «Фатима» было самым важным…

 — Его возглавлял епископ Корец?

 — В сущности, его возглавляли Владимир Юкл и Сильвестр Крчмери. Я общался и с членами других движений, но меня всегда больше тянуло к политике, чем к религии. А они, наоборот, хотели влезать в политику ровно настолько, насколько неизбежно, но не более. В том числе и «Фатима». Они просто не позволяли своим активистам, например, подписать Хартию. А я хотел действовать именно в этой области. Поэтому я знал о них, разумеется, и они знали, что есть такой юрист Ян Чарногурский, и когда кого-нибудь задерживала полиция, у кого-нибудь устраивали обыск, кого-то арестовывали, тогда они приходили ко мне, и я им говорил, как строить защиту, давал юридические консультации. И больше ничего, других отношений у меня с ними не было.

 — И с общиной «Фатима» тоже.

 — Ну да, я никогда не принадлежал к этому их узкому кружку, у меня были связи с конкретными людьми от них.

 — А что чешские католики?

 — Разумеется, я всех знал. Скажем, Хартия-77 заказала мне документ о преследовании религии. Это документ № 23, 1982-й год. Это уже было после того, как меня исключили из адвокатуры. А потом – о положении орденов [№ 21 за 1984 г. – Е.Г.]. Так я с ними сотрудничал.

 — А как бы Вы описали ситуацию в словацком сопротивлении в 80-х годах? Христианское сопротивление, потом экологи, потом движение вокруг Дубчека….

 — Нет-нет, вокруг Дубчека никакого «движения» не было. Дубчек был фигурой 1968-го года. В 80-х годах общественная ситуация была совершенно иная, и он не умел к ней приспособиться. Он был совершенно один, но при этом продолжал считать, что он и есть настоящий вождь, и что все остальные должны объединяться вокруг него. Но это было смешно, разумеется. Скажем так: в Словакии был христианский дисент, а также экс-коммунистический и либерально-гражданский, назовем это так. Это были Кусы, потом ШимечкаМилан Шимечка (Milan Šimečka, 1930–1990) – словацкий литературный критик и публицист. В 1970 был уволен из университета, где работал. 1981–1982 – политзаключенный. Много публиковался в самиздате., который уже умер, Яблоницкий… Ну и все раньше или позже начинали издавать самиздатовские журналы. И интенсивность и масштабы одного и другого течения можно примерно сопоставить по числу самиздатовских журналов. Причем тут важно не только число наименований, но и количество экземпляров. Так вот, соотношение христианского и гражданского сопротивления – это примерно сто к одному в Словакии. Что касается гражданского дисента, они писали только на печатных машинках, у них не было офсетов и в первую очередь у них не было людей, которые могли бы самиздат создавать, размножать, распространять, в то время как христианам в 1982 или в 1983 году из Голландии прислали офсетную машину. И она работала вплоть до 1989-го, и полиция не могла ее найти. А на офсете можно напечатать две тысячи копий, вы же понимаете. И были люди, которые разносили эти издания по всей Словакии. Для этого требовалась огромная сеть сочувствующих, которой у гражданского дисента не было. Ну а зеленые, экологи только где-то в середине 80-х оказались в большей степени на поверхности. Во-первых, у коммунистов не было никакого опыта общения с экологами. Коммунисты не могли выработать единую позицию: это враги или нет, или что это вообще? Маркс об этом ничего не писал. Милан Шимечка сказал однажды, что коммунистическая партия узнает, что происходит разрушение окружающей среды, только тогда, когда погибнет последняя рыба. Коммунисты не могли выработать единую позицию, а экологи, опять-таки, не предъявляли открытых политических требований. Яно БудайЯн Будай (Ján Budaj, 1952) – словацкий политик и общественный деятель. До 1989 г. – один из наиболее известных диссидентов Словакии. В 1989–1990 – один из лидеров «Общественности против насилия», антикоммунистического фронта Словакии. – самый лучший пример. Они издали свой экологический самиздат, «Братислава наглас»«Братислава наглас» (Bratislava/nahlas, «Братислава во весь голос») – самиздатовская публикация, вышедшая в 1987 г. и посвященная проблемам экологии, а также проблемам сохранения архитектурного наследия Братиславы. В подготовке публикации участвовали как диссидент Ян Будай, так и официально работающие специалисты в соответствующих областях. Издание имело огромный успех; многие из тех, кто над ним работал, в 1989 г. стали членами руководства «Общественности против насилия»., который, разумеется, имел огромное значение, но это было что-то такое полулегальное, наполовину легальное, наполовину нет.

 — А не могли бы Вы еще рассказать о контактах с немецкими диссидентами, со словацкой эмиграцией?

 — После войны много людей – интеллигенция, священники и так далее – эмигрировали на Запад, и в 50-60-х годах они были заняты тем, что осваивались там, приобретали положение в университетах, в редакциях радиостанций, журналов. Антон Глинка был самый известный, он был редактором «Свободной Европы», «Голоса Америки», других радиостанций. Он присылал сюда немецких студентов: они приезжали как туристы, навещали католических активистов и привозили новости им от Глинки, а новости отсюда передавали Глинке. Потом Антон нам передал свой телефонный номер, и мы по телефону сообщали ему новости, и это уже было действительно оперативно. Еще были братья Штястные, хоккеисты, чемпионы Чехословакии по хоккею. Словак стал чемпионом Чехословакии по хоккею, это кое-что значило. Они потом эмигрировали в Канаду и там продолжали играть, но поддерживали контакты с родиной, насколько это было возможно. Мариан Штястный, когда ушел из хоккея, стал председателем Мирового конгресса словаков, и именно он предложил идею демонстрации со свечами.

В Германии я практически никого не знал, в Польше… я знал их лично, и вообще с Польшей были самые тесные связи, поскольку проводились паломничества, люди ходили на встречи движения «Оазис» в Польше, и так далее. А что касается Венгрии, то тут связь поддерживалась прежде всего через Миклоша Дурая Миклош Дураи (Miklós Duray, 1945) – словацкий политик и общественный деятель венгерского происхождения. В 1970-80-х годах – диссидент, политзаключенный, ведущая фигура движения за права венгерского меньшинства в Словакии. После 1990 г. занимается политической и правозащитной деятельностью., через венгерское меньшинство, у которого, естественно, были контакты с венгерской оппозицией.