5. Василиюс Сафроновас. О тенденциях политики воспоминания в современной Литве

Литовский историк Василий Сафроновас, формулируя цель своей обстоятельной статьи о современной исторической политике в Литве, пишет, что он пытается не выяснить историческую истину (как оно было на самом деле), а понять, «почему одни интерпретации прошлого получают доминирующий статус, а другие – маргинализируются или подавляются». То, какой именно образ истории утверждается в определённый момент в обществе, зависит во многом от сложившейся культурной среды и участников публичной коммуникации.

Общие вопросы: культура воспоминаний и политика воспоминания (историческая политика)

Сафроновас разделяет культуру и политику воспоминаний:

• Культура воспоминаний – выражаемая символами система значений (поведение, конвенции, нормы и т.д.), актуализирующая прошлое и стимулирующая коллективную память
• Политика воспоминания (историческая политика) – манипуляция символами и образами прошлого, осуществляемая на всех уровнях социальной реальности агентами власти.

Потенциальные источники политики воспоминания – различные группы интересов, политические партии.

Цель политики воспоминания – легитимация социального и политического порядка, в том числе за счёт подавления различий в восприятии прошлого (контроль над воспоминаниями – контроль над настоящим). С этим же связано и поддержание коллективной идентичности.

Способы осуществления политики воспоминания: внедрение определённых мифов, стереотипов и образов, регулирование содержания воспоминаний через законотворчество, государственные праздники, организацию юбилейных программ, контроль над учебниками по истории и историографией.

Контексты памяти середины 1980-х — начала 1990-х гг

До начала перестройки для политики воспоминаний в Литве было характерно следующее:

• ориентация не на историю и прошлое, а на «светлое будущее»
• отсутствие в школах предмета «История Литвы»
• навязывалось отождествление родины с СССР, а не Литвой (например, отмечались только общесоветские праздники)
• но при этом существовало большое расхождение между официальной историей и персональный опытом (воспоминания людей о войне, репрессиях)

С 1988 года, когда стало понятно, что контроль над общественной коммуникацией теряется, властям был сделан вызов: произошло вторжение националистического дискурса, стали отмечаться национальные праздники. Изменился исторический нарратив: произошло отвержение мифа о добровольном присоединении Литвы к СССР, сформировался фундамент для нового «мифа происхождения» (всегда важного для национальной идентичности), в центре которого оказался пакт Молотова-Риббентропа. В 1989 году, в юбилей подписания пакта (в 1939 году) в Литве, Латвии и Эстонии произошла миллионная акция молчаливого протеста.

В 1990 г. вышел Закон о праздниках, выражающий спектр перемен в общественном сознании. Ввели 16 февраля – годовщина акта о Независимости Литвы в 1918 г., отменили День Конституции СССР. После независимости Литвы произошли и другие изменения. Утратили праздничный статус 8 марта, 9 мая, 7 ноября; 1 мая из праздничного стал памятным днём. Вернулись религиозные праздники. Появились 14 июня – день первой массовой депортации жителей Литвы в Сибирь в 1941 г., 23 августа – подписание пакта Молотова-Риббентропа, а также другие даты, связанные с национальными мифами. Введён  День геноцида евреев Литвы, что означает признание, что прошлое Литвы не является исключительно прошлым литовцев.

На первый план выходят трагические события середины XX века. Отвергаются символы старого режима, при этом заметна тяга к традициям межвоенной Литовской Республики.

Влияние внешнеполитических факторов на политику воспоминания.

Для межвоенной Литвы характерны антипольские и антигерманские ориентации населения (из-за спорных территорий). А в 1993-1995 гг утвердилась концепция вписывания истории Литвы в европейскую историю (советский период в этой логике – период отпадения от Европы). В 1998-1999 гг уже даже появилась новая серия школьных учебников, в которых Литва рассматривается как естественная часть Европы. Соответственно, возникла необходимость «переработать» прошлое, связанное с литовско-немецкими и литовско-польскими отношениями:

1. Литва-Германия. Со стороны политиков была принята стратегия публичного покаяния в Холокосте. Но на обыденном уровне Холокост у населения скорее не вызывает никаких эмоций (ведь в советской Литве тема Холокоста была практически изъята из культуры воспоминаний). Просветительские меры по распространению знаний о Холокосте стали реализовываться только с 2003 г.; распространено перебрасывания ответственности на немцев.
2. Литва-Польша. «Националистическая» литовская концепция прошлого учила, что в 1920-1921 Польша незаконно присоединила Вильнюсский край (в Польше при этом, напротив, действия Армии Крайовой в годы войны героизировались). Но из-за курса на европейскую интеграцию в 1990-е, несмотря на исторические расхождения, с Польшей нужно было сотрудничать, и в 1999 г. страны подписали договор о дружбе. Историко-политических конфликтов удалось избежать за счёт:

• использования позитивных моментов общего прошлого
• согласования позиций (была создана двусторонняя комиссия по рассмотрению проблем исторического обучения, сделан проект двустороннего учебника)
• принятия стратегии амнистии и перебрасывания ответственности: Литва и Польша как бы прощают друг друга, тем более, что главные «злодеи» и виновники преступлений – Германия и СССР.

Влияние внутриполитических факторов на политику воспоминания:

•  Ресурсами исторической памяти пользуются и правая и левая партии; при анализе политики воспоминаний важно учитывать, какая партия находится у власти.
• В Литве был принят закон о люстрации, но практика его правоприменения оказалась несостоятельной: фактически происходила симуляция исторического правосудия (например, после независимости Литвы была запрещена коммунистическая партия, но её члены просто переименовали партию и продолжали участвовать в политической жизни).
• В 1998 г. КГБ (и его организационные предшественники) законодательно признан преступной организацией, участвовавшей в преступлениях и репрессиях.
• Считается, что и Германия и СССР осуществляли по отношению к Литве геноцид. В случае с СССР это выглядит несколько странно, т.к. применяется формулировка «геноцид жителей Литвы», а не «геноцид литовцев», что следует из определения геноцида. Был создан Музей жертв геноцида и Государственный центр исследования геноцида жителей Литвы. Существует законопроект об уголовной отвественности за отрицание и уменьшение масштабов геноцида и других преступлений, осуществлённых коммунизмом и фашизмом. В случае с Германией тоже не всё благополучно: тема геноцида евреев (и отвественности литовцев) отходит на второй план. Вообще, складывается абсурдная ситуация: из этой концепции истории выходит, что главной задачей и Германии и СССР было уничтожение «жителей Литвы».
• Если в существующей политике воспоминания КГБ – преступник, ссыльные и репрессированные жители Литвы – жертвы, то важна ещё и героическая компонента. Во-первых, героизируются погибшие во время попытки путча в Вильнюсе 13 января 1991 («кровь, пролитая за государственность»). Во-вторых, в 1996-2000 гг героизируются «участники сопротивления оккупации». По закону 1997-го года были введены 4 категории участников (им положены разные льготы), каждая из которых имеет конфликтный потенциал при столкновении с альтернативной версией истории:

1.  участники июньского восстания 1941 г. против отступавшей из Литвы Красной армии (но здесь сложно отделить их от непосредственных союзников нацистов. Позже эта категория была отменена, также как и с 1 января 2009 г. отменён День поминовения июньского восстания)
2. военнослужащие Местного соединения Литвы, действовавшего в феврале-мае 1944 г. (но Местное соединение Литвы не только подчинялось рейхсфюреру СС и действовало против «красных партизан», но ещё и против польской Армии крайовой в Вильнюсском крае. Эта версия истории чревата конфликтом не только с российской, но и с польской сторонами).
3. военнослужащие созданного в конце июля 1944 г. Соединения защиты родины (но Соединение защиты родины сражалось с Красной армией как подразделение вермахта в октябре 1944 г. в Жемайтии).
4. «партизаны, которые принадлежали стуктурам борцов за свободу»; имеются в виду участники партизанского сопротивления советскому завоеванию и режиму в 1944 — 1953 гг. (но героизация памяти о партизанах противоречит многим документам и воспоминаниям свидетелей: известно, что в ходе партизанской войны погибло 8,9 тысяч представителей мирного гражданского населения, что в два раза превышает число жертв среди представителей репрессивных структур и партийно-советского актива. Тем не менее существует законопроект о привлечении к ответственности тех, кто клевещет на партизанов, боровшихся за свободу).

Хотя Россия активно возражает против героизации участников сопротивления, заявляя, что они принимали сторону фашистов, литовская сторона оставляет это без внимания, поясняя, что они сражались не за фашизм, а за независимость Литвы.

В целом существующая в Литве работа по переработке памяти пока является непродуктивной:

• ответственность за события перекладывается на другие страны;
• конкурирующие концепции истории подавляются и запрещаются

Новые ориентиры коллективной идентичности.

• У правых политических сил однозначная оценка советского прошлого – распространён термин «оккупация» (существует даже подозрение, что правые намеренно используют конфликтный потенциал этой исторической концепции). Но для многих жителей Литвы характерен феномен ностальгии.
• Со стороны государства (это видно по гос. финансированию исторических исследований, логике учебников истории) навязывается негативная оценка всего послевоенного периода. Существует установка на восприятие советского (не сталинского!) режима в Литве как преступного, сопоставимого с нацизмом. В 2008 г. были запрещены собрания, где публично демонстрировалась бы любая символика режимов нацистской Германии и СССР (включая Литовскую ССР). Всё это повлияло на отрицательное отношение к России у 2/3 населения (по опросам).
• Характерно дискретное восприятие литовской государственности: 3 «своих» периода (середина 18 века — 1795, 1918-1940, с 1990г.) и 2 «чужие» (1795-1918, 1940-1990), когда государственность прерывалась по вине России. Получается, будто Литва всегда принадлежала западной традиции, что, учитывая культурную связь с Россией и «востоком», не совсем верно. Поддержание этой новой (европоцентрированной) концепции государственности Литвы – последствие монополизации прошлого «правыми» (доходит до курьёзов: превознося сопротивление и стремление к независимости, на уровне правительства чуть ли не признали, что в 1949-1954 гг. существовало Литовское государство со своим президентом).

Важно стремиться к тому, чтобы ни одна группа (в современное Литве это «правые») не могла присваивать себе прошлое и транслировать «правильную» историю. Иначе общество остаётся без истории.