«Зернышко морского песка перед лицом огромного мира»
По иронии судьбы, латыши необыкновенно активно и заметно участвовали в русской революции. Одной из основ армии Советов были латышские стрелки. Параллельно с независимой Латвией до января 1920 года действовало Рабоче-крестьянское правительство Петериса Стучки. Да и в 1905 г. помещичьи усадьбы жгли вовсе не какие-то гномы из другого мира (Арно Юндзе). В журнале опубликован фрагмент эпической поэмы в прозе Александра Чака (1901-1950) «Осененные вечностью» (24 текста), изданной в мае 1940, почти перед советской оккупацией. Героями этой попытки национального эпоса стали восемь полков латышских стрелков и отдельные их командиры: Юкум Вацетис (будущий главком РККА), Рудольф Бангерский (будущий министр обороны Латвии), Ансис Лиелгалвис, Андрей Аузан, Янис Францис. Александр Чак годы революции и гражданской войны провел в России, был санитаром в Красной армии, познакомился с футуристами, вступил в РКП (б). Вернулся в Латвию в 1922 г. В «Иностранной литературе» напечатана как раз глава, в которой Вацетис произносит 17 июля 1916 перед стрелками речь с церковного амвона:
«Земгальский полковник, словно лось, выгнанный в луга, мечется из угла в угол: ведь сегодня проповедь впервые в жизни он прочтет своим парням, земгальцам, ярым боевым волкам, колючкорезам и гранатометчикам, из первых первым. Стрелкам Тирельских топей, что не побоятся солнцу плюнуть прямо в очи, буде оно окажется хиловато».
Из времени латышской независимости опубликованы фрагменты романа Аншлава Эглитиса (1906-1993) «Homo Novus». Писатель и художник Эглитис окончил Академию художеств и работал учителем рисования. Роман вышел в 1944 г., тогда же автор уехал в Германию, далее – в США. Книга повествует о рижской богеме межвоенных лет:
«Тяжко скрипнув, дверь открылась в долгий мрачный коридор, по одной стороне которого высились штабеля дров, а по другой скучились холсты и подрамники…Тут гнездились студии, исполненные прилежных, полных надежд юнцов, здесь же свои последние дни влачили старые, забытые, удрученные».
Центром вселенной для прибалтийских артистов был, разумеется, Париж, откуда они возвращались загадочными руинами или угрюмыми потухшими вулканами. Но главный герой – простачок, немного похожий на жертву «Шутки мецената» Аверченко, прибывает из Цесвайне:
«Из поезда медленно и осторожно выпростался юноша в добротном домотканом пальто. На ремне через плечо большой этюдный ящик, к нему приторочен складной мольберт. В одной руке сверток с одеялами, в другой – сундучок некрашеного дерева, чья тонкая жестяная ручка немилосердно резала ладонь».
Эглитис – один из эмигрантов 1944 г. О трагических событиях в Латвии времен Второй мировой войны подробно рассказано в романе ушедшего совсем недавно в вечность известного советского латвийского режиссера Айвара Фрейманиса (1936-2018; «Репортаж года», 1965; «Яблоко в реке», 1974). В «Котле» (см. журнальные отрывки) действие происходит во время и после войны – в Курляндском «котле», куда попали остатки группы армий вермахта «Север», – военные действия продолжались до 23 (!) мая 1945 года:
«Папаше Сталину мы что заноза в заднице. Как раз на Рождество он к нам целый эскадрон танков выслал, за ними – пехота, «за родину, за Сталина!» орут. Ну, наши их противотанковыми и приняли. Главное – подбить гусеницу, тогда эта чертова машина начинает крутиться на месте. Потом следующие поджигают танк, и несчастные ваньки в горящих пуфайках скачут наружу, а мы их сразу на мушку – добро пожаловать».
По сути же, маленькие обитатели рыбачьих домишек пытаются выжить меж двух огней – «красными стрелами» (советскими партизанами) и латышскими партизанами. Обе стороны соревнуются в жестокости, и в глазах юной пионерки «лесной брат» превращается в зверя:
«Лайма пристальнее вгляделась в лицо человеку, стоявшему парой ступенек ниже. Его серые волосы вдруг скользнули к бровям, баки с обеих сторон удлинились и превратились в настоящую шерсть, почти закрыв нос. Подбородок отсутствовал: сразу же под усами начиналась пасть, серые губы больше не прятали боковых клыков. «Только не отводи взгляд, смотри в глаза твердо, пристально!» – учила бабка, идя с внучкой по ягоды. – «Лось разозлится и нападет, а волк не выдержит взгляда и уступит тропу».
Главного героя романа зовут Ингус, а прозвище ему дано Нюрникс – «малек угря», т.е. человек мелкой, скользкой души. Отец выручил его от призыва в вермахт ценой свиных туш и колбасных гор. Сам же влюбленный Нюрникс пишет доносы на «конкурентов», чтобы их поставили «под ружье».
Судьба маленькой республики и ее обитателей трагична: мать к тому времени умрет в Сибири; седой и больной отец возвратится на родину, когда над ней еще будет реять прежний флаг, красный. Он обоснуется в старом своем доме, ему предоставят выгороженную фанерными плитами часть большой комнаты, остальное займут колхозные скотницы; они примутся по-русски клясть новоприбывшего кулаком и отцом фашиста.
О драме советского периода снят документальный фильм Виестурса Кайриша «Хроники Мелании» (2016), интервью с ним переведено в журнале. Картина сделана по мемуарной книге Мелании Ванаги: о латышской депортации, о шестнадцати годах сибирской ссылки:
«Сибирь – это как музей времени, бедность в деревнях и селах все та же, они словно бы выпали из времени. Для меня Сибирь ассоциировалась с красотой ее природы. Я старался проникнуться ею, увидеть ее глазами Мелании Ванаги – в ссылке природа стала для нее единственным источником силы, спасавшим душу от разрушения. Кайриш считает, что мир много знает о Холокосте, но совершенно недостаточно – о советских депортациях и репрессиях: История создала два разных образа для двух аналогичных режимов – нацизма и сталинизма».
Режиссера, как и других латвийских интеллектуалов, волнует судьба национальной идентичности:
«Если у нас здесь не изменится мышление, Латвия в будущем станет просто территорией. В конечном счете латыши составят скромный миллион говорящих по-латышски в десятимиллионной среде жителей, говорящих на других языках. Нам нужно укреплять латышскую культуру и язык, чтобы они доминировали в стране, но не надо разделять латышей и русских».
Специальный номер «Иностранной литературы» – скромный, но верный пример укрепления и первого, и второго!
