Что рассказывают о войне старые пушки и знамена?
Два европейских города – Дрезден и Санкт-Петербург – побратимы. В обоих городах есть музеи с одинаковым названием – это Militärhistorisches Museum (военно-исторический) в Дрездене и Военно-исторический музей в Петербурге.
И там, и там есть касса, гардероб и книжный магазин. И там, и там говорят о войне и показывают вещи, изобретенные человеком, чтобы убивать себе подобных. Есть только одно небольшое, но важное отличие: первый музей находится в Германии, а второй – в России. Подобно лакмусовым бумажкам, они показывают, как воспринимают войну в Германии и России и какое отношение к ней создает тот или иной музей. Сопоставив описания музеев, мы придем к интересным выводам.
Начнем со «своего» Военно-исторического музея. Он находится в центре Петербурга, на кронверке (внешнем укреплении) Петропавловской крепости. Первый кронверк был боевой крепостью, и построили его в годы Северной войны, когда Швеция угрожала молодому городу. В XVIII – XIX вв. в кронверке находился арсенал. Нынешний вид кронверк получил в 1851 году, когда Николай I, опасаясь попадания в Россию «революционной заразы», распорядился перестроить его в камне. Довольно скоро там открылся Артиллерийский музей, состоявший из военных реликвий, собирать которые начал еще Петр I.
Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи (полное название музея), безусловно, сам по себе является историческим артефактом. Это не просто хранилище артиллерийского вооружения, боеприпасов, стрелкового и военного оружия, военной одежды, произведений батальной живописи и графики, наград. Это памятник музейного дела XIX – XX вв., памятник уникальный, поскольку показывает нам, как воспринимали и осознавали войну люди, создававшие этот музей.
На входе в музей посетителей встречают стволы нескольких десятков артиллерийских орудий: от пушек и гаубиц XVIII века до самоходных артиллерийских установок конца XX века. В самом музее рассказывают о развитии артиллерии, инженерных войск и войск связи, показывают действительно интересные артефакты (вроде пушки, взятой шведами в качестве трофея после Нарвы или походной кровати Кутузова). В оформлении музейного пространства музей остался в XX веке, причем в его первой половине: множество экспонатов, которые нельзя трогать, и тексты, где эти экспонаты описываются. Музей информативен, но главный вопрос: к каким мыслям приходит человек, посетив его?
На мой взгляд, петербургский Военно-исторический музей создает впечатление, что война – это норма. Такая же, как пища, сон и крыша над головой. Что люди все время воюют, убивают друг друга, придумывают для этого диковинные вещи, – и это нормально, таков порядок вещей. Подобный взгляд на войну не удивителен для царской России – вспомним, сколько войн она вела во второй половине XIX – начале XX вв.: Крымскую, Кавказскую, Русско-турецкую, Русско-японскую, и, в конце концов, Первую мировую. Этот взгляд на войну унаследовал СССР – чего стоит один только факт, что Советский Союз развалился тогда, когда перестала быть актуальной военная угроза капиталистического Запада. К сожалению, взгляд этот актуален и в современной России, которая практически со дня своего основания участвует в локальных конфликтах. Примечательно, что в музейном путеводителе с гордостью говорится о том, что там побывал 4 раза «пушечный король» Альфред Крупп, чье имя давно стало именем нарицательным германского милитаризма.
Посмотрим теперь на Военно-исторический музей Дрездена. Как и его питерский «тезка», он находится в здании бывшего арсенала. В разные годы он был музеем саксонской армии, музеем армии ГДР, военно-историческим музеем вооруженных сил Германии, однако, по сути, все оставалось по-прежнему: посетителям показывали пушки, знамена, мундиры, награды, картины, скульптуру и прочее. Настоящие перемены пришли в начале 2010-х, когда здание было реконструировано американским архитектором Даниэлем Либескиндом. Он встроил в здание старого саксонского арсенала огромный клин, который врезается в здание. Подобно бомбе, он разрывает фасад старого саксонского арсенала и напоминает об уничтожении Дрездена в 1945 году.
По правде говоря, коллекция дрезденского музея традиционна: это все то, что было в старом музее и аналог чего есть в петербургском Военно-историческом музее. Как и в российском музее, здесь говорят о военной истории страны. Но делают при этом совершенно другие акценты. Если раньше в центре внимания была война и связанные с ней вещи, то теперь на их место встал человек. Когда человек начал воевать и что его подтолкнуло к этому, как война влияла на повседневную жизнь людей, как она проникала в язык, моду, музыку и даже в детские игрушки. Посетителям показывают камни из уничтоженных войной Ковентри, Роттердама и Дрездена; демонстрируют, как человек использовал животных на войне: от боевых слонов Древнего мира до «противотанковых» собак Второй мировой войны. В одном из залов можно услышать треск шрапнели и понюхать запах окопа. Все это позволяет прочувствовать на себе, что такое война, превращающаяся из отвлеченных знамен и пушек в реальную беду человечества. Здесь нет любования войной и ее атрибутами. Напротив, посетитель, даже сам того не желая, чувствует к ней отторжение. Получается почти оксюморон: антивоенный военно-исторический музей.
Конечно, многие возразят: у них там, в Германии, есть деньги на реконструкцию музеев и мультимедийные технологии, а чего вы хотите от наших музеев с их нищенскими бюджетами. Замечание справедливо, но не из-за того ли у Военно-исторического музея Санкт-Петербурга нет денег на реконструкцию, что государство тратит на оборону в 3 раза больше денег, чем на культуру, образование и здравоохранение вместе взятые (20% против 7,24% в бюджете 2015 года), а общество с этим соглашается, считая, что защита государства от «потенциальной угрозы» важнее, чем защита человека от невежества и болезней. В этой ситуации государству очень выгодно эксплуатировать модель восприятия войны позапрошлого столетия: война нужна, важна и ради нее нужно затягивать пояса. Это втройне странно, если вспомнить, что по Конституции Российской Федерации права и свободы человека являются в России высшей ценностью.
Два музея с одним названием в двух городах-побратимах – замечательный индикатор того, как воспринимают войну в России и Германии. Для первой она, очевидно, еще не закончилась, а потому остается нормой. Вторая, потерпев сокрушительное поражение в 1945 году, отказалась от своего прежнего милитаризма и теперь находит возможность осмыслить, что такое война вообще и почему люди ведут войны.
Михаил Калинин
