«Великая Отечественная война» 2014-15
21 февраля 2014 года «Комсомольская правда» вышла с угрожающим заголовком на титульной странице: «Захватив Украину, бандеровцы нацелятся на Россию». Через шесть дней был объявлен, а 16 марта – проведен референдум «за воссоединение Крыма с Россией». В обосновании этого российского «воссоединения», наряду с «правом на самоопределение» и «извечной принадлежностью Крыма России», упоминалась необходимость спасти полуостров от «карательной операции», которую якобы уже подготовили «верные последователи бандеровцев» в киевском правительстве.
Уже тогда украинские события освещались языком «Великой Отечественной войны», Майдан представлялся не просто американской интригой, но своего рода реинкарнацией того самого фашизма, победу над которым с 1965 года официально отмечают 9 мая. Украинские добровольческие батальоны навязчиво обозначались в официальных СМИ как «каратели», практикующие зверства вроде «распятия мальчика в Славянске». Эта пропагандистская логика отождествляла современную Россию с Красной армией, победившей нацизм и освободившей Освенцим, и её сегодняшнюю политику – необходимостью защитить мир от нового/старого «фашизма» с Майдана.
Можно было ожидать, что Украина ответит на такую пропаганду радикализацией националистических настроений или, как минимум, обыгрыванием стереотипа в позитивном ключе. Такое развитие могло показаться тем логичнее, что Майдан легитимизировал националистические лозунги: «Слава Украине! Героям слава!» и нередко использовал чёрно-красный флаг УПА. Тем не менее, даже в риторическом описании нынешней войны лидерами добровольческого батальона «Азов» и запрещённого в России «Правого сектора» (в случае которых характеристика «правый радикализм» не представляется преувеличением) преобладают символические отсылки не на традицию УПА, но на советский нарратив. В сентябре 2014 года её лидер написал о «нашей Великой Отечественной войне», а батальон «Азов» назвал Донецкий аэропорт, который украинские силы удерживали 242 дня, «нашим домом Павлова».
Использование символов Великой Отечественной войны для описания героизма Вооруженных сил Украины стало общим местом в риторике официального Киева. Еще 24 августа 2014 года, в речи по случаю Дня независимости Украины, президент Петр Порошенко заявил, что Украина ведет на Донбассе «Отечественную войну». Удерживание Донецкого аэропорта многие украинские политики и СМИ сравнивали с обороной Брестской крепости, а 14 февраля 2015 года советник главы МВД Украины Зорян Шкиряк заявил, что противник «целенаправленно превращает Дебальцево в Сталинград», имея в виду интенсивность обстрелов и масштаб разрушений этого ключевого железнодорожного узла. Наиболее же выразительным мне кажется комментарий губернатора Луганской области генерала Геннадия Москаля по поводу нападения сил ЛНР на блокпост под Бахмуткой в октябре 2014 года: «это настоящие потомки власовцев, которые вероломно нарушают все договоренности».
Думаю, что частоту использования подобных сравнений можно объяснить, прежде всего, сильнейшей инерцией позднесоветского образования и массовой культуры, а также семейной памятью о войне. Образы Брестской крепости, дома Павлова или даже «предателей-власовцев» оказываются более узнаваемыми, чем фрагменты истории УПА или других течений украинского антисоветского подполья. За этим следует непростой вопрос о том, включится ли пост-майданная Украина в серьезную конкуренцию с современной Россией за «Великую Победу»? До сих пор, не отменяя праздника 9 мая и не отказываясь от риторики «Великой Отечественной войны» официальный Киев избегал открытой «конкуренции за Победу» с постсоветской Россией. Мне кажется, что именно в этом ключе следует трактовать политическое высказывание министра иностранных дел Польши Гжегожа Схетыны об украинцах, освобождавших Освенцим. Однако, напомнив «о миллионах украинских солдат» в рядах Красной армии
Не участвовавший в церемонии по случаю освобождения Освенцима президент Путин, в речи на Международный День памяти жертв Холокоста упомянул «бандеровцев и прибалтийских нацистов» как пособников фашизма и заявил: «конечно, основную тяжесть на своих плечах в борьбе с нацизмом вынес русский народ. 70 процентов от всех бойцов и офицеров Красной армии – это русские люди, и основные жертвы на алтарь Победы принёс русский народ». Затем были упомянуты современные экстремисты и националисты (читай: идейные преемники фашизма), которые «в течение многих месяцев хладнокровно расстреливают мирное население Донбасса».
Историко-эмоциональный мостик от 1941-1945 к 2014-2015 играет ведущую роль в обосновании войны со стороны самопровозглашенных ДНР и ЛНР. Их идеологические конструкты совмещают элементы позднесоветской мифологии, антиолигархические сентименты, православно-великорусский дискурс и голливудскую массовую культуру. Именно благодаря последней «витязи Русского мира» носят гордые имена «Бэтмена» и «Мотороллы». Из горючей идеологической смеси получается «антифашизм» с регулярными антисемитскими высказываниями
Истошная историзация разрушительного конфликта в категориях: «каратели» против «власовцев» или «Красная армия» против «бандеровцев» – не объясняет ничего. Кроме серьёзной политики дезинформации, являющейся важнейшим компонентом современной войны.
P.S. Саур-могила – самая высокая точка Донецкой области, объект исключительного военно-стратегического значения. 31 августа 1943 года после ожесточённых боев высота была взята советскими войсками. В 1967 году, в рамках общесоюзных мероприятий по увековечиванию Победы, на Саур-могиле был открыт памятник с барельефами, пилонами и высоким обелиском. В августе 2014 года Саур-могила вновь стала объектом военного противостояния. В результате попыток войск ДНР выбить с вершины украинские части советский мемориал серьезно пострадал. 21 августа 2014 года обрушился обелиск… На момент написания этих строк Саур-могила находится на территории самопровозглашенной Донецкой народной республики.
