Мой друг Parteigenosse. Военные будни в зенитной батарее
Продолжение рассказа Игоря Свинаренко о судьбе ветерана Вермахта. Предыдущие части можно найти по ссылке.
А чем же конкретно занимался Райнер в батарее? Прицеливался, подносил снаряды, давал команду Feuer! – перевода тут не требуется – или ещё чем? Нет! Он состоял при так называемом Kommandogerät, который крутился на платформе и «вёл» самолет, пойманный радаром, замерял его скорость и расстояние до него – чтоб ловчей можно было прицелиться. Когда не было возможности провести замеры и прицелиться, вели заградительный огонь: чтоб потрепать нервы летчикам и помешать им вести прицельное бомбометание, снизить их КПД.
Обращению с командным прибором начинающих зенитчиков учили профи: унтер-офицер Кунст («искусство») и обер-ефрейтор Херинг («селедка»). Причем Кунст уверял, что до войны был миссионером. Может и правда? Чего только не бывает. У него над койкой висел самодельный плакат: «Человека надо помучить, чтоб ему веселей было помирать!»
Когда бойцов посылали в караул, им разъясняли: если кто подходит к посту и не отвечает на оклик – сразу открывать огонь! На поражение! Никаких предупредительных выстрелов! Райнер часто про это вспоминает и до сих пор радуется, что ему не пришлось попасть в ситуацию, когда пришлось бы стрелять в человека. Конечно, он про это думал и тогда, когда судили пограничников, которые стреляли в беглецов из Восточного Берлина.
Летом 1944-го Райнера и ещё одного его сослуживца послали на двухмесячные курсы повышения квалификации – в артиллерийскую школу в Шонгау, это Бавария. По пути они провели несколько часов в Мюнхене, где прежде никогда не бывали, и там даже сходили на выставку монументальной скульптуры. Там были представлены фигуры мускулистых красавцев-сверхлюдей, в фашистском (или, шире, тоталитарном) духе, которыми собирались украсить обочины автобанов. Построенных, как известно Гитлером. Как странно, что фюрер смог это сделать 80 лет назад! Обогнал время и многие страны…
Кстати в этой школе был замполитом (Politoffizier) Франц Йозеф Штраусс, правда, Райнер узнал об этом, жаль, задним числом.
В школе было хорошо то, что из её окон открывался чудесный вид на снежные вершины Альп.
Но плохо было то, что часто курсантов гоняли в марш-броски, и еще заставляли окапываться при помощи сапёрной лопатки – что было мучением – почва же каменистая.
На обратном пути в часть Райнер решил сделать крюк – из Баварии в Ганновер через Тюрингию – и заехал домой! Без предупреждения! Мать и сестра были потрясены. Кстати после этого они потом долго, три года с лишним, не виделись.
По возвращении в часть оба были объявлены дезертирами! Но, поскольку их самоволка не затянулась, и они сами вернулись в часть, то дело кончилось пятью сутками ареста, всего-навсего. «На губе» разрешалось читать, правда, только одну книгу, угадайте какую. Конечно, Mein Kampf! Ну, Райнер за неё и взялся, будучи любителем чтения. Оттуда он до сих пор помнит такой пассаж. Фюрер учил, что, выступая перед аудиторией, надо подстраиваться под её менталитет, предугадывать её вопросы и отвечать на них прямо в речи, не дожидаясь пока их зададут! Чтение, как говорится, лучшее учение, хаха.
Вскоре после выхода Райнера из-под ареста случилось покушение на Гитлера – 20 июля 1944 года.
После 22 июля даже зенитчикам велено было вместо простого армейского прикладывания руки к козырьку – вскидывать руку в нацистском приветствии, или, как говорят теперешние русские фашисты, зиговать. Впрочем, это, как тонко шутит сегодня Райнер, не помогло…
– А как правильно зиговать? – спросил я Райнера, его ж учили. – Как фюрер? Лениво так лапку вскидывать?
– Нет, что ты! Надо вскидывать прямую правую руку, почти горизонтально.
– Почти? Сколько градусов?
– Эээ… Пальцы должны быть на уровне глаз.
– Наискосок?
– Нет, нет! Сразу видно, что ты не служил… Рука прямо, прямо вперед!
Ага! Вот оно что!
Он вспоминает то настроение: как-то стало всем уже ясно, что время больших побед – позади. Правда, зимой 1944-1945 немцы успешно наступали в Арденнах, и даже чего-то там взяли, но это было уж слишком на местном уровне. Общее настроение – не только в зенитной батарее, но и шире – было такое: как бы так выйти из войны, чтоб не стать в ней проигравшими. Впрочем, пораженческих настроений в их части не было. Много было разговора про новое чудесное оружие – типа, рука Всевышнего отечество спасет. Райнер своими глазами видел реактивный Месершмитт! Который, правда, был limited edition. Фау-2, Фау-1 – это всё было, про это говорили, но понимали, что и до Англии они нечасто долетают, а про Америку и говорить нечего.
Что касается атомной бомбы, то про неё зенитчики и не слыхали в те времена…
Кстати, у них тоже была фаза «Крымнаш», с 1941 аж по весну 1944, и вообще они, как известно, переименовали Крымский полуостров в Готенланд, ибо это исконная земля готов.
Сегодня, задним числом, Райнер легко разглашает мне военные тайны, относящиеся к 1945 году. Из них самая страшная – про оружейный завод Hanomagwerk, вот его-то и надо было серьёзней других объектов охранять от налетов вражеской авиации.
Хотя Ганновер состоял полностью из руин, союзники всё равно продолжали бомбить город. Налёты были массированные. Шли целые армады бомбардировщиков, гул этих эскадрилий был слышен издалека. Опытные люди заранее могли определить, на Ганновер идут «летающие крепости» или свернут на Берлин.
Райнеру запомнилось, как на Троицу в 1944-м союзники бомбили нефтеперерабатывающий завод в Мисбурге, под Ганновером. Атаки шли волнами, одна за другой, с довольно длинными паузами, так что в перерывах Райнер мог читать книжку, не помнит, какую. В воздухе было столько пепла и копоти от горящей нефти – бомбы-таки попали в цель – что страницы становились просто тёмно-серыми.
Интересно, что стреляли они только по атакующим самолетам, а те, что пролетали мимо, не трогали: не отнимали хлеб у других батарей.
Про тяготы фронтовой жизни Райнеру особенно и нечего было рассказать. Ну, отпусков не было и увольнения редко, так война же. В принципе, можно было б и отпускать, какие там, в Германии, концы – но железные дороги серьезно бомбили, поезда часто шли в объезд, и опоздания получались неприемлемыми.
Так, по мелочи – приходилось таскать мешки с песком, укреплять позицию. Муштра не прекращалась, бойцов гоняли по плацу, заставляли маршировать за мелкие провинности. Особо славился своей вредностью унтер Генике, у него было фирменное уникальное ругательство:
– Я вас всех переклепаю!
