Александр Гурьянов: Пакт был последним недостающим элементом, который позволил Гитлеру начать войну

Интервью с историком Александром Гурьяновым посвящено пакту Молотова-Риббентропа, истории вступления советских войск на территорию Польши в 1939 году и отношению к этой дате в России и Европе.

 

 70 лет назад, 23 августа 1939, Германия и Советский Союз заключили договор, вошедший в историю как пакт Молотова — Риббентропа. Эта годовщина тем более значительна, что соглашение сыграло немаловажную роль в подготовке и первоначальном ходе Второй мировой войны. Юбилей пакта стал предметом оживленных, а порой и ожесточенных дискуссий в связи с недавней резолюцией восемнадцатой ежегодной парламентской ассамблеи ОБСЕ (29 июня – 3 июля 2009, Вильнюс)  «О воссоединении Европы». Резолюция, в частности, напоминает странам — участникам ОБСЕ «об инициативе Европейского парламента объявить 23 августа, т.е. день подписания 70 лет назад пакта Риббентропа-Молотова, общеевропейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма во имя сохранения памяти о жертвах массовых депортаций и казней».[i]

- Как Вы относитесь к постановлению парламентской ассамблеи ОБСЕ, и что Вы думаете о возмущениях этим постановлением в нашей стране?

Сама идея единого дня памяти жертв тоталитарных режимов для меня не очень убедительна. Я не берусь назвать такой день. Является ли 23 августа памятной датой, символизирующей репрессии, проводимые обоими режимами? По-моему, нет. Сталинские репрессии в первую очередь ассоциируются, если уж говорить о каких-то символах, с 37 и 38 годом. Если нужен символ, то это 37 год, и дату надо искать среди событий этого года. 23 августа 1939 можно скорее связать с жертвами нацизма.

Что такое 23 августа? Это сговор двух тоталитаризмов. Какие жертвы он повлек за собой? Жертвы второй мировой войны. И в этом, мне кажется, кроются причины возмущения у нас резолюцией парламентской ассамблеи ОБСЕ. Любое упоминание этой даты в таком контексте воспринимается нашими державниками как намек на то, что Советский Союз был пособником Гитлера в развязывании второй мировой войны и несет какую-то долю ответственности за все ее жертвы.

- Но такого же мнения – СССР был пособником — придерживаются многие историки в России. И не только историки.

Не может быть ни каких сомнений, что сталинский режим является сообщником и союзником Гитлера в развязывании второй мировой войны. Пакт был последним недостающим элементом, который позволил Гитлеру начать войну. Причем этот пакт предполагал с советской стороны не только согласие на войну, но и прямое участие, военную акцию против Польши.

- Из текста договора, включая секретный протокол, этого напрямую не следует.

Несомненно, были какие-то договоренности, какие-то обязательства со стороны СССР - принять участие в военной акции, скоординированной с немцами.

- Устные договоренности?

- Не знаю. Устные, или зафиксированные в каком-то документе, который до сих пор не обнародован, но документальные свидетельства, указывающие на договоренность, есть, они опубликованы. Это документы начала сентября – немцы присылали советскому руководству всякие «ускориловки»: дескать, давайте, мы ведь договаривались, когда же вы начнете? А наши отвечали в том роде, что мы, конечно, начнем, но нам надо еще пару дней, чтобы получше подготовиться и т.п. Есть документы об обеспечении с нашей стороны связи немецкой авиации при налетах на Польшу.

И немцы понимали, почему наши тянут время. Нашим очень не хотелось выглядеть «поджигателями» войны. Фактически мы ими были, были «младшими поджигателями» при немцах, но Сталину хотелось внешние приличия соблюсти. И была голубая мечта, что поляки капитулируют до того, как немцы займут всю Польшу. Сталин представлял себе дело так: в момент взятия Варшавы Польша подпишет капитуляцию, но территории восточнее Вислы еще не будут оккупированы. И тогда мы вводим войска. То есть получается, что мы не поляков добиваем, а спасаем наших братьев украинцев и белорусов. Я думаю, что Сталин так представлял себе ситуацию. Но это мои догадки.

События развивались иначе. Во-первых, польское правительство при первых признаках окружения Варшавы ее покинуло. Во-вторых, немцам не удалось взять Варшаву с ходу, осада длилась две недели. Тогда Советский Союз запустил фальшивку, объявив, что на момент советского вторжения – утром 17 сентября – правительство Польшу уже покинуло. Это не так. Правительство польское покинуло Польшу поздним вечером 17 сентября, именно после того, как получило информацию о советском вторжении, решив, что положение безнадежное. Но ни какой капитуляции не было подписано.

- Значит, до вмешательства СССР, ситуация польскому правительству безнадежной не казалась? Несмотря на явное превосходство немцев и блокаду Варшавы?

Польское правительство строило свои расчеты на том, чтобы удержать так называемый юго-восточный плацдарм. Небольшую территорию в дальнем юго-восточном углу тогдашнего польского государства. Это примерно территория нынешней Ивано-Франковской области Украины. Рассчитывали, что удастся удержать этот уголок Польши до весны, сохранив там легальные органы власти и таким образом поддержать непрерывность существования государства. А к весне Англия и Франция соберутся с силами, чтобы всерьез ударить по Германии.

И был приказ всем польским воинским частям, не связанным боями, идти на юго-восток, в этот медвежий угол — район городов Станиславова (нынешний Ивано-Франковск), Коломыи.

- Очевидно, был расчет на удобный для обороны ландшафт.

Да, это предгорья Карпат. Всюду леса. Предполагали, что удастся за счет сокращения линии фронта до сотни, до десяток километров – а за спиной граница нейтральных Румынии и Венгрии – удастся продержаться до весны. Начиная числа так с 12-го, все действия польских властей и военного командования на этом предположении строились. Конечно, необходимым условием было согласие Румынии и Венгрии на гласное или негласное предоставление своей территории для снабжения плацдарма. Имелось в виду, что западные союзники смогут снабжать этот клочок независимой Польши оружием, боеприпасами, продовольствием.

Вступление в войну Советского Союза было для польского правительства неожиданностью, что несколько удивительно. (Некоторые польские историки считают, что западные страны понимали в общих чертах, в чем суть пакта и даже содержание секретного протокола, но нарочно не известили поляков). И когда польский главнокомандующий Рыдз-Смыглы[ii] узнал о вступлении в войну Советов, он решил, что сопротивляться бесполезно, правительству следует покинуть страну. Сейчас в Польше ему это ставят в упрек. Суть упреков в том, что ради сохранения юридической непрерывности государства следовало продержаться хоть несколько дней, обозначить сопротивление Советам. Не уходить вечером того же дня в Румынию, а поддерживать преемственность и легальность власти в новых условиях борьбы на два фронта.

- Решение о не сопротивлении Красной Армии принималось главнокомандующим единолично, без правительственного совещания?

Ситуация была такова, что именно главнокомандующий, а не президент и не премьер-министр, фактически возглавлял государство. Рыдз-Смыглы был фактическим неформальным лидером нации, преемником Пилсудского[iii]. Его личная судьба трагична. Он был интернирован в Румынии, бежал, вернулся в оккупированную Варшаву, где в 1941 умер от болезни. Умер вскоре после своего нелегального, героического возвращения в Польшу.

Но, возвращаясь к юридической стороне дела, советский план вступить на брошенные властью земли не удался. И тогда наши стали ложно утверждать, что польского государства уже не существует, что правительство покинуло Польшу. Это не соответствовало действительности.

Возвращаясь к 23 августа. Какой день можно считать символом жертв нацизма? Я бы взял день основания освенцимского лагеря, Аушвица. День освобождения Аушвица уже отмечается как день памяти Холкоста.

23 августа может быть днем памяти о сговоре. С точки зрения Польши, действительно, 23-е обозначает ситуацию, в результате которой страна попала и под гитлеровские, и под советские репрессии.

 

Вопросы задавал Дмитрий Ермольцев.