«Там, где Холодная война стала „горячей“»

Корейская война стала одним из наиболее напряженных, кровопролитных и до сих пор малоизученных эпизодов Холодной войны. Уроки Истории публикуют перевод обзорной статьи немецкого историка Берндта Штёвера. В качестве приложения мы подобрали примеры освещения событий войны в советских и американских газетах того времени.

Автор: Бернд Штёвер

Оригинал: Bernd Stöver. Wo der Kalte Krieg heiß wurde. Das Korea-Krieg als erster „kleiner Krieg“ im kalten Krieg // Damals. 2010. Sonderband Der Kalte Krieg. S. 33-40.

Перевод Дарьи Ереминой

Корейская война началась 25 июня 1950 года, когда – неожиданно для мировой общественности – около 130 тысяч солдат из Корейской Народно-Демократической Республики пересекли границу расположенной на юге Республики Корея. Планы объединения страны, которая до 1945 года была оккупирована Японией, провалились еще в 1946 году: уже тогда стало понятно, что Корея, разделенная 7 сентября 1945 года на контролируемый Советским Союзом Север и оккупированный американцами Юг, оказалась в центре конфликта двух держав-победительниц Второй мировой войны.

В 1905 году с согласия русского императора японцы получили «свободу действий» в Корее. 22 августа 1910 года страна была официально аннексирована и попала под юрисдикцию Токио в качестве генерал-губернаторства Чосон (в соответствии с японским произношением Тёсэн – Прим. переводчика). В 1932 году к северу от новых земель под протекторатом Японии появилось государство Маньчжу-го. Эти территории (и Чосон, и Маньчжу-го) безжалостно эксплуатировались. Попытка японизации и жестокое порабощение местного населения оставили тяжелый след, который чувствуется в Корее до сих пор. Трагической кульминации эти процессы достигли во время Второй мировой войны. По оценкам историков, около четырех миллионов корейцев были депортированы в Японию для принудительных работ на промышленных предприятиях. Сто тысяч корейских подневольных проституток – часто несовершеннолетних – были отправлены в японские армейские бордели в качестве так называемых comfort women («женщин для утешения»). Только спустя 35 лет после войны они решились заговорить об этом. В 1979 году вышел фильм Яматани Тецуо «An old lady in Okinawa», который вызвал громкую и оживлённую дискуссию в Японии и Корее об этих женщинах, зачастую исключенных из общественной жизни. Обсуждение этой темы продолжается до сих пор.

Корейцы – в особенности те, которые в изгнании трудились ради прекращения японской оккупации – надеялись, что после поражения японской армии их страна станет свободной. Это же им обещали страны-союзницы на Каирской конференции (в ноябре 1943 года). «Когда придет время», появится свободная и независимая Корея, решили Франклин Д. Рузвельт, Уинстон Черчилль и китайский генералиссимус Чан Кайши. Когда именно это должно произойти, не было сказано ни тогда, ни на конференциях в Ялте и Потсдаме в 1945 году. Хотя японские войска обязаны были покинуть территорию Кореи, речь (как и в случае с другими колониями) шла о долгих сроках: на Ялтинской конференции в феврале 1945 года Рузвельт заявил, что после 20-30 лет под опекой Корея тоже сможет стать независимым государством.

Благодаря таким вольным установкам, союзникам удалось довольно безболезненно договориться о проведении демаркационной линии, решив этот вопрос прагматически. Как и в Европе, где географические особенности оказывали влияние сначала на временные, а затем на итоговые границы между странами, так и на Дальнем Востоке все было решено глядя на карту. В августе 1945 года советские войска отошли на территории севернее 38-й параллели, а американские – на территории южнее. Даже в Корее таким образом не могла появиться общепризнанная граница.

Кроме того, союзники относились к освобожденным от японской оккупации территориями в Восточной Азии так же прагматично, как и к освобожденной от немецкой оккупации Европе. Дуглас Макартур, который, будучи главнокомандующим союзными войсками в Японии, отвечал еще и за Корею, назначил командующим американскими войсками в Южной Корее генерала Джона Ходжа, поскольку его части находились тогда в Окинаве. Ходж действовал как глава оккупированной территории и считал своей главной задачей сохранить мир в стране, жители которой все более радикализировались. Как и в освобожденной Европе, на последней стадии свержения японского господства по всей стране начали возникать «революционные комитеты» и «комитеты перестройки», которыми руководили отчасти коммунисты, отчасти представители других политических направлений. На самом деле речь, скорее, шла о неких объединениях с «правыми» или «левыми» требованиями. В этом смысле Корея снова сильно напоминала Европу и разделенную Германию. Было ли большинство этих групп коммунистическими, сказать сложно: главное – что и Ходж, и Макартур были в этом убеждены. По их мнению, дело было не в самой Корее, однако она имела значение для намечающегося противостояния с Советским Союзом, поскольку потеря этой территории сильно подорвала бы позиции США и Запада на Дальнем Востоке. С этой точки зрения, американцы склонялись к формированию антикоммунистического военного правительства, даже если в таком случае в стране не было бы демократии.

В Северной Корее события также развивались по хорошо знакомому сценарию. Советской оккупационной зоной руководил преданный Сталину, вспыльчивый генерал Терентий Штыков. Будучи до этого политкомиссаром на Дальнем Востоке, с марта 1946 по октябрь 1948 года Штыков возглавлял советско-американскую делегацию, а впоследствии курировал разработку северокорейской Конституции. До 1951 года он являлся послом в тогда еще временной столице Северной Кореи – Пхеньяне. Гражданской администрацией также руководил генерал – Андрей Романенко, который, впрочем, в отличие от Штыкова, принадлежал к антияпонски настроенной корейской эмиграции.

Влияние Штыкова на Сталина и его решения в отношении Кореи было неоспоримым. Многие даже полагали, что именно он добился согласия Сталина на нападение на Южную Корею в июне 1950 года. Благодаря его покровительству, глава коммунистической «Трудовой партии» Северной Кореи Ким Ир Сен не только стремительно добился политического лидерства, но и форсировал создание социалистического общества. Уже в 1946 году стартовала земельная реформа; банки, промышленное производство и транспорт были национализированы. Как и в советской зоне оккупации в Германии, здесь наблюдалось массовое бегство на Юг землевладельцев, которых здесь точно так же считали «зажиточными крестьянами», предпринимателей, но в первую очередь, политических оппозиционеров. В ноябре Ким Ир Сену удалось с помощью фальсификаций выиграть региональные выборы. С 1946 года государственная плановая комиссия определяла экономическое развитие страны – поначалу согласовывая свои решения с Советским Союзом, а затем, в основном, с Китаем.

Ужесточение конфликта

В течение 1946 года были сорваны все встречи представителей СССР и США в Корее. В том же году в Нью-Йорке Герберт Своуп, сотрудник американской комиссии по переговорам с Советским Союзом о будущем ядерного оружия, предположил, что ввиду непримиримости сторон можно говорить о начале «войны нового типа» – Холодной войны, которая должна была стать определяющей для второй половины XX века и закончилась только в 1991 году с распадом СССР.

Советско-американские конфликты, которые с 1945 года проявлялись в разных местах, достигли кульминации в 1947 году в двух ключевых заявлениях, которые, по сути, стали своеобразным обменом объявлениями Холодной войны. В марте Трумэн в своей речи в Конгрессе дал понять, что США готовы помогать любой стране, которая чувствует угрозу захвата власти коммунистами. Спустя полгода «главный идеолог» Сталина Андрей Жданов ответил на эту «доктрину Трумэна», и в его речи, в свою очередь, констатировалась глобальная борьба двух непримиримо противоположных политических лагерей. Москва считала своими союзниками, в первую очередь, бывшие и еще оставшиеся колониальные страны, в том числе Корею.

Еще в сентябре 1947 года американцы предложили передать ООН мандат на управление Кореей, полученный четырьмя странами-победительницами в июне 1945 года. Сегодня может показаться удивительным, что правительство США в тот решающий момент действовало не столь активно. Дело в том, что тогда еще не было четкой уверенности в стратегической значимости Корейского полуострова. Гораздо больше внимания комиссия ООН уделяла подготовке общекорейских выборов. Поскольку Советский Союз, как и в других своих оккупационных зонах, отказывался проводить голосование на своей территории под контролем иностранных наблюдателей, то Вашингтон решил организовать в Южной Корее отдельные выборы. Победителем стал откровенно проамерикански и, соответственно, антикоммунистически настроенный Ли Сын Ман. 15 апреля он был назначен первым президентом «Республики Корея». Когда 10 сентября были проведены «общекорейские» выборы, Ким Ир Сен смог объявить себя президентом «Народной республики Корея». Уже 1 мая здесь вступила в силу новая, разработанная по советскому образцу Конституция.

15 августа 1948 года на Юге официально было создано государство Республика Корея, а следом за этим 9 сентября на Севере была сформирована Народная республика Корея (процесс формирования двух государств напоминает создание двух стран на территории послевоенной Германии).

Предыстория северокорейского вторжения, которое началось 25.6.1950 и в Корее традиционно обозначается как дата «6.25», до сих пор неизвестна в деталях. Очевидно, что Север атаковал Юг, хотя некоторые и это оспаривают. Позднее в своих мемуарах Трумэн отмечал, что еще весной 1948 года он воспринимал Корею как кризисный регион, «где коммунистический мир, контролируемый Советским Союзом, может решиться на нападение». С весны 1950 года сводки ЦРУ становились все более напряженными. В 1950 году ввиду многочисленных мелких перестрелок на границе даже непосвященным было понятно, насколько критической была ситуация в Корее. К тому же с 1948 года американские войска в Южной Корее были сокращены до 500 так называемых советников, одновременно США четко дали понять, что Корейский полуостров не входит в американскую зону обороны.

В Южной Корее были слабо готовы к последовавшему масштабному вторжению. Ответственность за огромную дальневосточную территорию, находившуюся под контролем Макартура, несла созданная 1 января 1947 года дальневосточная группировка. Однако к 1950 году она все еще находилась на стадии формирования. Не было ни разработанных планов ведения боя, ни информации с места событий, солдаты, расквартированные в Корее, едва обладали военным опытом. В отличие от Советского Союза, который в начале 1950 года снабдил Корейскую народную армию современным оружием (в том числе выделив 151 танк), США передали южнокорейским военным лишь малую часть своего вооружения, практически оставив их без тяжелого оружия. Значительную роль сыграло недоверие новому режиму – американцы опасались, что Ли Сын Ман нападет на Север. В каждом из корейских государств были сильны представления о возможности насильно «освободить» соседа, а после вывода оккупационных войск нарушения демаркационной линии стали обыденностью.

Воскресенье, 25 июня 1950, 4:40

Вторжение, которое началось ранним утром 25 июня 1950 года, выходило далеко за пределы привычных пограничных конфликтов. Через демаркационную линию, протяженность которой составляла всего 200 километров, на Юг вторглись около 130 тысяч северокорейских солдат при поддержке танков, артиллерии и боевой авиации. Это нападение стало неожиданностью не только для слабой южнокорейской армии, но и для небольшого количества американцев, находившихся в стране. Вторжение стало настолько неожиданным для большинства людей по всему миру, что многие даже в далекой Европе, особенно, конечно, в разделенной Германии, начали бояться потенциальной войны.

На Западе тогда более или менее предполагали только то, что Советский Союз участвовал в подготовке к северокорейскому вторжению, а также что Мао Цзэдун, вышедший победителем из гражданской войны в Китае в 1949 году, вероятнее всего, поддержал планы Ким Ир Сена. Сейчас эти факты можно доказать с помощью ставших доступными архивных документов. Об этом важном решении говорилось уже в мемуарах Никиты Хрущева, опубликованных на Западе в 1970 году. Впрочем, как это часто случалось в истории Холодной войны, сложно было понять, где заканчивалась пропаганда и начиналась правда.

Решение Сталина перейти к активным действиям на Дальнем Востоке, судя по всему, объяснялось тем, что распространить свое влияние на Средний Восток (во время иранского кризиса 1946 года) и страны Центральной и Восточной Европы не удалось, как не удалось и включить весь Берлин в советскую оккупационную зону. Учитывая глобальные масштабы, в которых мыслили и действовали в период Холодной войны, подобный разворот к другому месту не представлял собой ничего необычного. В любом случае из слов Сталина можно сделать вывод, что он считал вывод американских войск из Южной Кореи хорошим поводом, чтобы распространить там свое влияние.

Однако, вопреки предположениям Москвы и Пекина, Запад отреагировал на эту ситуацию так же быстро и однозначно, как за два года до этого во время первого Берлинского кризиса. Не дожидаясь формального решения Конгресса США, Трумэн созвал Совет безопасности ООН. Поскольку Советский Союз в первой половине 1950 года бойкотировал заседания Совбеза, протестуя тем самым против отказа Китайской Народной Республике, провозглашенной Мао 1 октября 1949 года, в членстве в ООН, – в связи с этим уже 27 июня был одобрен мандат ООН на военное вмешательство вооруженных сил ООН в Корею. К американским войскам позднее присоединилась широкая коалиция из 16 стран.

Поначалу это не очень помогло. К августу 1950 года Юг был практически полностью сломлен северокорейскими военными. Доходило до драматических моментов, когда отступавшие в панике южнокорейские и ооновские войска отчаянно пытались сохранить отдельные позиции. В Ногылли – деревне, расположенной к югу от города Тэджон – 26 июля 1950 года засевшие там американские войска в течение нескольких дней обстреливали группу из примерно 500 беженцев, которые пытались спастись от северокорейской армии. Незадолго до этого командир расположившихся там американских частей отдал приказ не пускать гражданских на улицы, чтобы освободить пространство для маневров армии. Трагические события разворачивались здесь, когда жители окрестных деревень спрятались под железнодорожным мостом, голыми руками делали окопы и складывали трупы, чтобы защитить себя от пуль. Противоположная сторона конфликта была не менее беспощадной. Наступавшие американские войска находили своих связанных солдат, казненных выстрелом в голову.

В течение следующих недель войска ООН были вынуждены отступить дальше на Юг, и смогли удержать только Пусан на самом юго-востоке полуострова. Только после Инчхонской операции (на западе полуострова, недалеко от столицы Сеула), начатой по приказу Макартура и ставшей позднее знаменитой, огромными усилиями удалось не только отбросить армию Ким Ир Сена, но и наконец перейти границу с Севером. 28 сентября 1950 года войска Макартура вошли в Сеул, а тем временем военным ООН на Юге удалось вырваться из окруженного Пусана и оттеснить северокорейскую армию на север. Движение на север сопровождалось масштабными военными действиями в воздухе, в которых впервые обе стороны применили реактивные истребители.

Градус взаимной ненависти, царившей в то время, очевиден по военным преступлениям, которые совершались обеими сторонами. Во время оккупации Южной Кореи северокорейские войска убили в Тэджоне около пяти тысяч южнокорейцев. После отвоевания Сеула южнокорейцы отомстили и предполагаемым коллаборационистам – они были расстреляны в Кояне в период с 9 по 13 октября 1950 года. В деревнях также убивали предполагаемых и реальных противников.

19 октября была взята столица Северной Кореи – Пхеньян, а 20 ноября войска ООН смогли продвинуться вплоть до китайской границы на реке Ялуцзян. Множество споров ведется о том, что значил переход границы между Северной и Южной Кореей на 38-й параллели. Шла ли речь о смене политики сдерживания политикой освобождения (Liberation или Rollback Policy), которую Республиканская партия тогда активно продвигала как наступательную модель, альтернативную якобы пассивной модели демократов Containment Policy? Тот факт, что главнокомандующий американскими войсками Дуглас Макартур был безусловным сторонником Rollback Policy и в связи с этим находился в оппозиции по отношению к президенту Гарри С. Трумэну, не подлежало сомнению. Об этом свидетельствовали не только заявления Макартура, в которых подчеркивалось, что наступление на Северную Корею было, скорее, данью политике освобождения, но об этом же говорила и позиция, которую США официально занимали в ООН.

«В неподходящее время, в неподходящем месте, против неподходящего врага»

Главным, что отличало Холодную войну с 1947 года от конфликта между Востоком и Западом, который к тому моменту длился уже 30 лет, было ядерное оружие. Именно с этим фактором была с самого начала связана обеспокоенность, что оно может привести к неконтролируемой эскалации. Впервые это проявилось, когда Советский Союз в 1949 году провел испытания своей первой атомной бомбы. Связанные с этим событием страхи определили дальнейшее развитие Корейской войны. Когда в ноябре 1950 года, после того как войска ООН достигли реки Ялуцзян, Северная Корея перешла к масштабному контрнаступлению при поддержке 200 тысяч «добровольцев» из Китая и военные ООН под их напором вынуждены были поспешно отступить до 38-й параллели, Макартур считал крайне необходимым использование американского атомного оружия. Сейчас также известно, что Мао рассматривал вариант бомбардировки китайских городов; для него возможность выдавить США из Кореи и, вероятно, разжечь мировую революцию стоила такого метода – что опять же демонстрирует границы ядерного устрашения. В январе 1951 года совместные северокорейские и китайские войска завоевали Сеул во второй раз, и снова дело дошло до невообразимых примеров жестокости.

В этой ситуации, когда Макартур агитировал за продолжение начатой антикоммунистической «освободительной войны» и все настойчивее просил разрешить использование ядерного оружия, Трумэн остановил эскалацию конфликта. Он не только запретил использовать атомную бомбу, но и подкрепил свое решение отстранением Макартура 11 апреля 1951 года. Почему нужно было избегать не только ядерной войны, но и конфликта с Китаем, спустя несколько месяцев четко объяснил председатель Объединенного комитета начальников штабов США, генерал Омар Брэдли, выступая перед американским комитетом по расследованиям: «Красный Китай не представляет собой могущественной нации, стремящейся к мировому господству. Откровенно говоря, по мнению Объединенного комитета начальников штабов, стратегия (локального вооруженного конфликта с Китаем – Прим. переводчика) втянула бы нас в неподходящую войну – в неподходящем месте, в неподходящее время и против неподходящего врага».

После этого в военном плане в Корее практически ничего не происходило. Конфликт перерос в позиционную войну с время от времени крупными потерями, причем завоевания пространства в этот период были крайне незначительными. Некоторым боевые действия напоминали Первую мировую войну. Большие жертвы понесло, прежде всего, гражданское население. Уже в июле 1951 года были предприняты первые попытки заключить мир, которые, впрочем, продолжались в течение двух последующих лет. Только 27 июля 1953 года оружие было сложено. Граница, установленная по договору о прекращении огня в деревне Пханмунджом, снова, после миллионов жертв, проходила по 38-й параллели. Она стала «демилитаризованной зоной» (DMZ, Demilitarized Zone), которая сохраняет свой первоначальный характер до сих пор: она далека от нормальной жизни, используется обеими сторонами в пропагандистских целях, защищена военными, по большей части это «мертвая зона», куда можно добраться через защищенные колючей проволокой блокпосты, но которую нельзя пересечь. Все попытки объединения двух половин страны завершались провалом. Недавно, весной 2010 года дело дошло до серьезного кризиса с воинственными угрозами.

Если задаться вопросом, оказала ли крайне кровавая «маленькая война» на задворках большой Холодной войны какое-либо влияние, то можно прийти к выводу, что она многое ускорила, но очень мало спровоцировала. Прежде всего, она стала подтверждением многих предшествовавших размышлений и процессов, которые начались задолго до этого: начало гонки вооружений обеих сверхдержав было положено еще в 1946-1947 годах. Ключевой для США, стратегический документ «NSC 68», который предусматривал огромный рост оборонных расходов и часто упоминается в научной литературе в связи с Корейской войной, был принят еще в 1949 году, а первый Берлинский кризис повлиял в 1948-1949 годах на принятие ключевых решений об использовании атомного оружия. В итоге становится ясно, что Корейская война имела, в первую очередь, усиливающий эффект и привела к ужесточению Холодной войны, еще быстрее превратив ее в «глобальный» конфликт. Если бы этому потребовалось дополнительное подтверждение, то Корейская война в мировом масштабе стала как раз еще одним недвусмысленным определением позиций фронтов.