Если рассмотреть состояние исследования истории ГДР, то быстро возникнет впечатление, что о 40-летней истории восточногерманской части государства уже сказано все. В действительности же это не так, поэтому в данном случае не приходится говорить о конце эры.
Автор – Марк-Дитрих Озе
I
Это показал и спор вокруг рекомендаций Комиссии экспертов для объединения историков «Осмысление диктатуры СЕПГ»Документировано в: Martin Sabrow u.a. (Hrsg.) Wohin treibt die DDR-Erinnerung. Dokumentation einer Debatte, Göttingen 2007; фрагменты в Deutschland Archiv 39 (2006) 4, S. 651-661., так называемой комиссии Заброва. Правда, дебаты вокруг документа этого органа, названного по имени его председателя Мартина Заброва, директора Центра по исследованию истории современности (ZZF) в Потсдаме, концентрировались не столько вокруг вопроса о том, что было сказано, сколько скорее вокруг того, как следовало с этим обращаться, и соответственно, как ознакомить с этим аудиторию.
В действительности при взгляде на научное, историко-политическое обращение с историей ГДР можно поначалу констатировать «вопиющую проблему перехода» (Марианна Биртлер)Ср. статью Марианны Биртлер в этом выпуске: «Von der Bürgerbewegung zur Aufarbeitung. Innenansichten».. Германская историческая наука в целом, а с ней и исследование ГДР часто страдают «герметическим» языком. В результате этого они нередко оказываются непонятными и представляются несовместимыми с публичным дискурсом. Этот недостаток в передаче исторических тем и содержания истории болезненно входит в сознание представителей «цеха», если удается другими средствами пробудить интерес к истории ГДР – с помощью телевидения, литературы или кино. Пример этого и в тоже время образец рефлекторного типа реакции историков на такой проект популярного и вместе с тем занимательного рассказа об истории – успешный фильм «Жизнь других» Флориана Хенкеля фон Доннерсмарка. Они [историки] спорят скорее о недостатках этого способа передачи знаний вместо того, чтобы самим заняться конструктивно-критическим переосмыслением.
Такая постановка вопросов перед самими собой привела бы к пониманию того, что исследование ГДР не достигло большинства своих адресатов. Вот в качестве общей предпосылки и надлежит констатировать, что историко-политической науке следовало бы приложить усилия по созданию ясного, понятного языка именно при рассмотрении и изложении истории ГДР.
II
При рассказе об истории ГДР можно обратиться к богатым результатам исследований. Литература о ГДР и ее истории необозримаО состоянии исследования ГДР в 2003 г. ср. Rainer Eppelmann u.a. (Hrsg.) Bilanz und Perspektiven der DDR-Forschung. Paderborn, 2003. Постоянно обновляющийся обзор дает библиография по истории современности. (Ежегодное) приложение к журналу „Vierteljahreshefte für Zeitgeschichte”.. Правда, некоторые работы крайне специализированы, что не означает, что такие специальные исследования были бы неинтересны. Тем не менее, есть основания согласиться со старейшиной исследования ГДР Германа Вебера, который полагает, что
в научной литературе о ГДР можно открыть «много интересного, но мало очень интересного»Из выступления Германа Вебера на заседании в ходе дискуссии «Общая германская послевоенная история?» Зуль, 9.11.2006..
Это утверждение называет одну из причин констатировавшейся проблемы, которая возникает при сообщении информации: если специальные области часто вызывают лишь малый интерес для специалистов, то дилетанты, восприимчивые в отношении истории ГДР, временами попросту воспринимают их как нечто малозначительное.
Акцент при исследовании ГДР долгое время делался на истории структур господства и тем самым на истории аппарата безопасности, прежде всего Министерства госбезопасности (МГБ). На эту тему были подготовлены достойные внимания работы, и ни в коем случае не только специальные исследованияСр. также в качестве удачного (научно-популярного) примера книгу Jens Gieseke, Mielke-Konzern. Die Geschichte der Stasi 1945-1990, Stuttgart/München 2001.. А военная историография со своими работами об армии и милитаризации государства СЕПГ как в отношении различных тематических и методических подходов, так и с точки зрения представления результатов своей работы создала стандарты исследований по истории современностиСр.: Heiner Bröckermann u. a., Die Zukunft der DDR-Militärgeschichte. Gedanken zu Stand und Perspektiven der Forschung. – Militärgeschichtliche Zeitschrift 66 (2007) 1,S. 71-99.. Но и в исследовательской работе по истории структур господства в ГДР преобладают специальные исследования или исследования отдельных элементов в определенных сферах деятельности аппарата или/и по определенным временным интервалам. Ввиду этого особенно обращает на себя внимание неудовлетворенный спрос на обстоятельное изображение истории ГДР, как и на обзорное изложение, посвященное определенным центральным инстанциям по осуществлению господства в партиях и массовых организациях, а также в государственном аппарате (например, в Совете министров или Государственном совете ГДР). Это касается и биографий важных лиц из номенклатуры ГДР и ее государства.
III
Интерпретации истории ГДР часто сильно детерминированы в политическом отношении. Это в принципе не предосудительно, но временами просто не учитывается то обстоятельство, что одновременно с исследованием диктатуры СЕПГ последовало ее политическое и юридическое осмысление. Отчетливым становится предварительное придание определенной политической формы оценок ГДР при выборе системного подхода, то есть при теоретическом обосновании исследовательских работ. Лучший пример на сей счет дает (преходящий) ренессанс теории тоталитаризма в исследовании ГДР 90-х гг.
Политическое определение результатов исследований и текстов, содержащих эти результаты, проявляется столь же отчетливо в различных формах обозначения ГДР, например, как «государства контроля» или «репрессивного государства», с одной стороны, и «диктатуры консенсуса» или «диктатуры попечения» – с другой. При этом охотно упускается из виду, что, несмотря на различные подходы к исследованию и соответствующие акценты в ходе исследования ни один из двух лагерей исследователей не ставит под сомнение диктаторский характер ГДР. (В этом отношении рвы между различными лагерями, иногда, даже если и не всегда, совпадают с тем, как разделяется немецкий партийный ландшафтСр. Rainer Eckert, Schuld und Zeitgeschichte. Zwölf Thesen zur Auseinandersetzung mit den deutschen Diktaturen, in: Deutschland Archiv 41 (2008) 1, С. 114-121; Roger Engelmann, Kein Paradigmenwechsel beim Forschungsverbund SED-Staat. Notwendige Bemerkungen zu einer vermeintlichen Buchbesprechung, in: Horch und Guck 17 (2008) 1, S. 67., часто можно объяснить просто-напросто конкурирующими интересами в сфере предоставления средств и т. п.)
Так эта дискуссия, которая в последнее время велась вокруг документа комиссии ЗаброваОбстоятельно документировано в: Sabrow u. a. (Hrsg.), Wohin treibt die DDR Erinnerung? и под конец вокруг федеральной концепции мемориалов, наглядно показала прежде всего, что теория системы применительно к ГДР все еще отсутствует.
IV
Названные столкновения являются отчасти следствием позиционной войны в старой Федеративной республике. Это становится видно, например, по резким выпадам сотрудников исследовательского объединения «Государство СЕПГ» в Свободном университете Берлина в адрес (прежде западногерманских) исследователей ГДР, звучавшим даже и тогда, когда эти ученые уже дистанцировались от некоторых своих тезисов по поводу восточногерманского частичного государстваСр. нападки на Лутца Нитхаммера в Jochen Staadt, Es darf gefragt werden. Eine Oral-History-Reise in die DDR und zurück, in: Horch und Guck 54 (2006), S. 16-19, и примечание редакции ebenda, S. 19, а также в целом Klaus Schroeder, Der SED-Staat. Geschichte und Strukturen der DDR, München 1998, S. 627 f., 630 f. Ср. в целом Jens Hüttmann, „De-De-Errologie” im Kreuzfeuer der Kritik. Die Kontroversen um die „alte” bundesdeutsche DDR-Forschung vor und nach 1989, in: Deutschland Archiv 40 (2007) 4, S. 671-681. Ср. он же, DDR-Geschichte und ihre Forscher. Akteure und Konjunkturen der bundesdeutschen DDR-Forschung, Berlin 2008.. Спор вокруг суверенитета в сфере толкования истории ГДР – в первую очередь западногерманский спор. Следовательно, линии конфликтов едва ли проходят между восточно- и западногерманскими исследователями ГДР, тем более что для ученых молодого поколения происхождение и без того играет меньшую роль. Да и среди восточных немцев фронты в споре вокруг интерпретации истории ГДР проходит не просто между «близкими системе» в прежние времена и бывшими диссидентами, но нередко через все институты и лагеря. Исключение составляют в данном случае публицисты из сферы бывшего МГБ, которые с помощью провокационных выступлений (как весной 2006 г. в мемориале Берлин-Хоэншёнхаузен) [в этом берлинском районе после капитуляции Германии находилась советская тюрьма, которая в 1951 г. перешла к Министерству госбезопасности ГДР и до 1990 г. была местом заключения противников режима. – Прим. пер.] и посредством тенденциозных публикаций попытались представить общественности свое понимание историиСр. об этом детальную и с соответствующими литературными примерами работу Karl Wilhelm Fricke, Geschichtsrevisionismus aus MfS-Perspektive, in: Deutschland Archiv 39 (2006) 3, S. 490-496.. Даже если западногерманский «цех» и действительно занял почти на сто процентов места в академической системе изучения истории Восточной Германии, то это, на мой взгляд, вовсе не означает, что, по меньшей мере на уровне дискурса, можно говорить о «чужеродном западногерманском академическом засилье» в исследовании ГДР. И уж тем более нельзя говорить о «зависти к переживанию» (неудачливых) западногерманских представителей «поколения 68-го» в сравнении с успешными восточногерманскими «людьми 89-го», (то есть с революционерами осени 1989 г.) из-за того, что история структур господства была изначально более весома и более детально разработана по сравнению с историей оппозиции и сопротивления в ГДР Например, Erhart Neubert, Die Revolution 1989 und die schwierige Erinnerung 15 Jahre danach, in: Deutschland Archiv 37 (2004) 6, S. 1060 f. Ср. об этом Michael Lühmann, Geteilt, ungeliebt, deutungsschwach? Die 68er-Generation in der DDR, in: Deutschland Archiv 41 (2008) 1, S. 103-107..
Спор об истории ГДР и ее осмыслении, которому заранее были приданы политическая форма и цель – это единственная немецкая дискуссия, в которой не участвует международное научное сообщество в целом и за которым оно скорее наблюдает с большим или меньшим удивлениемСр., например, Mary Hulbrook, Historiografische Kontroversen seit 1990, in: Peter Barker u. a. (Hrsg.). Views from Abroad – Die DDR aus britischer Perspektive. Bielefeld 2007, S. 41-51.. В этом отношении исследованию ГДР и Германии пошли бы на пользу расширение горизонта, смена перспективы и прежде всего более острый взгляд извне.
Правда, в исследовании ГДР относительно удачным оказалось открытие исторической науки в отношении других дисциплин; так, некоторые исследования ищут мультиперспективный, междисциплинарный подход к своим темам и опираются на содержательный методический компендиум. Но настоятельно необходимым было бы и сравнение, прежде всего международное, именно с другими странами, входившими в советскую империю в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европе, а также с Западной Европой и США. Дискурс, часто имеющий характер рефлексии по своему адресу, мог быть сломан и расширен с помощью внешних перспектив, немецкий нарциссизм сменен взглядом за пределы узкого горизонта, будь то с помощью сравнения внутри коммунистическо-сталинистской системыСр. в качестве положительных подходов, например, Krzyzstof Persak et al. (eds). Handbook of the Communist Security Apparates in East Central Europe, 1944-1989, Warsaw 2005; Detlef Pollack/Jan Wielgohs (eds.), Dissent and Opposition in Communist Eastern Europe. Origins of Civil Society and Democratic Transition, Aldershot/Burlington 2004; Helmut Fehr. Unabhängige Öffentlichkeit und soziale Bewegungen. Fallstudien über Bewegungen in Polen und der DDR, Opladen, 1996; Annabelle Lutz, Dissidenten und Bürgerbewegung. Ein Vergleich zwischen DDR und Tschechoslowakei, Frankfurt a. M./New York 1999. или сравнения систем как между диктатурамиСр., например, Günther Heydemann/Heinrich Oberreuther (Hrsg.). Diktaturen in Deutschland – Vergleichsaspekte, Strukturen, Institutionen und Verhaltensweisen, Bonn 2003., так и между обществами, организованными на диктаторских и демократических началах.
V
Сравнивать системы друг с другом не означает просто обращать взгляд на дихотомии диктатур(ы) и демократий(и). Сравнение будет интересно как раз там, где могло бы удаться изображение параллельного развития, которое часто на протяжении сорокалетней истории разделения становилось зримым. Правда, следовало бы ясно назвать и тенденции развития, в ходе которого Федеративная Республика Германия и ГДР отдалялись друг от друга, а также различия принципиального, системного характера. Необходимо недвусмысленно назвать очевидные различия, так как сравнение не следует принимать за отожествлениеТак, издателям книги Clemens Burrichter, u.a. (Hrsg.). Deutsche Zeitgeschichte von 1915 bis 2000. Gesellschaft – Staat – Politik. Ein Handbuch. Berlin 2006, ставилась в упрек попытка, «прибегая к сравнительному подходу, обосновать средствами анализа, характерного для истории современности, желаемую равноценность, а во многом и структурную однородность двух послевоенных обществ на немецкой земле» – Martin Sabrow, Historisierung der Zweistaatlichkeit, in: Aus Politik und Zeitgeschichte 3/2007, S. 19-24, zit. S. 22. Ср. об этом в целом Günther Heydemann, Integrale deutsche Nachkriegsgeschichte, in: ebenda, S. 8-12; Andreas Wirsching, Für eine pragmatische Zeitgeschichtsforschung, in: ebenda, S. 13-18..
При таких сравнительных рассмотрениях следовало бы оглянуться назад, во времена до 1945 и даже до 1933 г., ибо общественные и духовные традиции не знают «часа ноль»См. об этом Hans Günter Hockerts (Hrsg.), Drei Wege deutscher Sozialstaatlichkeit. NS-Diktatur, Bundesrepublik und DDR im Vergleich, München 1998..
VI
Потребность в целостном отображении очевидна равным образом и для истории общества. Возможности для этого были указаны уже несколько лет назадСм. Hartmut Kaelble u. a. (Hrsg.), Sozialgeschichte der DDR, Stuttgart 1994., а применительно к эре Хонеккера – даже предприняты соответствующие попыткиСр. Stefan Wolle, Die heile Welt der Diktatur. Alltag und Herrschaft in der DDR 1971-1989, Berlin/Bonn 1998.. Имеются многочисленные детальные исследования как по истории системы господства в ГДР, так и по истории общества. И в этой сфере также можно наблюдать концентрацию на определенных фазах, группах населения или тематических сферах (например, на церкви или молодежи), на синтезе различных аспектов (например, политики в отношении церкви или молодежи и социальной или культурной истории церквей и молодежи), но попытки такого рода имеют место только в исключительных случаяхСм., например, Detlef Pollack, Kirche in der Organisationsgesellschaft. Zum Wandel der gesellschaftlichen Lage der evangelischen Kirchen in der DDR, Stuttgart 1994; Dorothee Wierling, Geboren im Jahr Eins. Der Jahrgang 1949 in der DDR. Versuch einer Kollektivbiographie, Berlin 2002; Peter Wurschi, Rennsteigbeat. Jugendliche Subkulturen im Thüringer Raum 1952-1989, Köln u. a. 2007. С упреком в недостаточном синтезе должен согласиться и автор, диссертация которого, например, полностью оставляет за скобками сферу спорта, значимую не только для молодого поколения: ср. Marc-Dietrich Ohse, Jugend nach dem Mauerbau. Anpassung, Protest und Eigensinn (DDR 1961-1974), Berlin 2003..
VII
По собственному признанию автора, писать историю общества нелегко – хотя бы только ввиду состояния источников. Но в последних исследованиях по истории современности, и в данном случае именно в исследовании ГДР последних лет удалось с помощью устной истории выявить свидетельства и современников, не записывавших свои впечатленияСр., например, Lutz Niethammer u. a., Die volkseigene Erfahrung. Eine Archäologie des Lebens in der Industrieprovinz DDR, Berlin 1991; Wierling, Geboren im Jahr Eins.. Это имеет особое значение как раз для обращения с прошлым ГДР, ведь государство СЕПГ было в значительной степени «разграждненным» обществом, в котором доминировали среды, далекие от записи своих впечатлений.
Напротив, акты, оставшиеся от прошлого, прежде всего государственные, таят в себе следующую основную проблему: в них вероятнее всего узнаваемо отклонение от нормы, нарушение нормы; напротив, норма и тем самым «нормальное» поведение, то есть как бы то ни было приспособленное действие, в актах не прослеживается или часто втискивается в канонизированный корсет норм. Правда, нельзя и в некоторой степени с помощью вывода от противного «дистиллировать» норму через доставшееся из прошлого отклонение от нормы.
Выгоду обещает в данном случае предложенная Мэри Фулбрук концепция нормализации, с помощью которой для общества ГДР должен быть разработан «идеальный тип „нормализации“, понимаемой как превращение норм в нечто стабильное, в заведенный порядок с его интернализацией», чтобы таким образом осветить прежде всего процессы взаимодействия внутри обществаFulbrook, Historiographische Kontroversen: dies, Playing the Rules – or Normalisation of Rule? Towards to Critique of the State-Society Dichotomy within the GDR. 1961-1979. Oxford 2008. Первые результаты деятельности проектной группы во главе с Фулбрук представляет Jeannette Madarász, Conflict and Compromise in East Gernany, 1971-19P9. A Precarious Stability, Basingstoke 2013; dies.. Working in East Germany. Normality in a Socialist Dictatorship 1961-79, Basingstoke 2006.. Подразумеваются эти процессы взаимодействия, обнаруживающиеся, кроме того, и во внутригерманских отношениях и заставляющие Кристофа Клессмана говорить об асимметрично переплетенной параллельной истории обоих германских государствChristoph Kleßmann, Verflechtung und Abgrenzung. Aspekte der geteilten und zusammengehörigen deutschen Nachkriegsgeschichte, in: Aus Politik und Zeitgeschichte 29-30/1993, S.30-41., если комиссия Заброва требует сильнее «считаться со связующими силами […], которые после закрытия границ ГДР, по крайней мере в 60-70-е гг., способствовали относительной стабильности общества, организованного на диктаторских началах и простиравшихся от идеологической убежденности […] до мрачной лояльности»Empfehlungen der Expertenkommission zur Schaffung eines Geschichtsverbundes „Aufarbeitung der SED-Diktatur”, zit.: Deutschland Archiv 39 (2006), S. 658.. В дискуссии о рекомендациях комиссии Заброва понятие «связующих сил» подверглось резкой критике, и Иоахим Гаук с полным на то основанием потребовал в своем отзыве на экспертизу включить в понятие этих сил и общий «синдром страха и приспособления», который господствовал над «узниками государства» ГДР и который как раз и характеризовал ГДР как диктаторскую форму обществаJoachim Gauck, Der sozialistische Gang, in: Der Spiegel, Nr. 25/20(16. S. 19; ср. с Lebenswege in der SED-Diktatur, in: Opfer und Täter der SED-Herrschaft. Lebenswege in einer Diktatur. XVI. Bautzen-Forum der Friedrich-Ebert-Stiftung, hrsg. v. Friedrich-Ebert-Stiftung Büro Leipzig, Leipzig 2005. S. 32.. Рихард Шрёдер согласился с Иоахимом Гауком и в то же время, вопреки критикам рекомендаций комиссии, предостерег: «Действительность ГДР нельзя будет понять, если упустить из внимания полутона»Richard Schröder, Auch wir hatten glückliche Tage, in: Die Zeit, Nr. 27/2006, S.40..
VIII
Но именно вокруг этого и должно в будущем вращаться исследование ГДР, как и Германии в целом: вокруг необходимости постичь жизненную действительность людей, течения их жизни и жизненные проекты, едва следовавшие простой черно-белой схеме. Таким образом, исследуя восточногерманскую повседневность, в частной сфере знавшую и свое маленькое счастье, вовсе не следует подтверждать, что в ГДР не так уж все плохо и было – а ведь выступающие таким образом в защиту государства СЕПГ признают в неявной форме, что как раз многое, если даже не большей частью, там и обстояло плохоСр. Christian Eger, Mein kurier Sommer der Ostalgie. Ein Abspann. Dössel 2004, S. 7; Klaus Christoph, „Ostalgie” – was ist das eigentlich?, in: Deutschland Archiv 39 (2006) 4. S. 686 f.. Напротив, речь идет о постижении повседневности в условиях диктатуры, мотивов как приспособления, так и диссидентства и сопротивления. Но тем самым речь идет также и о постижении мотивов, двигавших преступниками.
Таким образом может и удатся сильнее заинтересовать «обычное» население на Востоке и Западе историей ГДР и историей германского раздела и их осмыслением. Этот интерес имеется в принципе, даже если тем самым оказывается желательным дискуссия менее в (плоском) противопоставлении двух общественных систем в разделенной Германии, чем, скорее, в дифференцированном включении в историю германского разделаUlrich Arnswald u. a. (Hrsg.), DDR-Geschichte im Unterricht. Schulbuchanalyse – Schülerbefragung – Modellcurriculum, Berlin 2006, S. 156: в соответствии с результатами этого опроса две трети опрошенных школьников считают «очень важным» и «скорее важным» «представлять в обучении историю ГДР в связи с историей ФРГ как общегерманскую историю». Ср. также Jens Hüttmann u. a. (Hrsg.), DDR-Geschichte vermitteln. Ausätze und Erfahrungen in Unterricht, Hochschulehre und politischer Bildung, Berlin 2004; Heidi Behrens u. a., Die Auseinandersetzung mit der DDR-Geschichte in der politischen Erwachsenenbildung, Essen 2006; Monika Deutz-Schroeder/Klaus Schroeder, Das DDR-Bild von Schülern. Abschlussberichte zu Untersuchungen in Bayern, Berlin, Brandenburg und Nordrhein-Westfalen, Berlin 2007.. В этом отношении можно констатировать конец определенной эры. Покончено не с исследованием ГДР как таковым: оно далеко еще не закончено, даже если это, как кажется, и подтверждают снижающиеся бюджеты на исследование. Но они в долгу лишь перед ликвидацией аномалии непосредственно посткоммунистической фазы осмысления и тем самым приведением в соответствие с другими акцентами в исследовании истории (современности). Приходит конец только изолированной работе в рамках специальной науки, которая считала, что может не обращать внимания на историко-политическое образование.
Образование не является естественной задачей науки. Тем не менее, оно обладает собственной ценностью и осознает свою ценность именно в результате восприятия общественностью научных выводов. Это вовсе не означает, что исследование ГДР должно было бы влиться в рассмотрение моральных оценок. У него нет такой задачи. Но только те могут выносить такие суждения по ту сторону науки, кто не закрывают глаза перед научными знаниями именно в осмыслении истории ГДР. Правда, для этого названные результаты должны быть поддающимися восприятию и пониманию.
При такой постановке вопроса необходимо исследование ГДР именно в этом смысле. Ведь зная плавные переходы, оттенки серого, существующие в условиях диктатуры, можно познать и шансы, которые открывает демократия, научиться ценить гражданскую активность, можно осознавать угрозы демократии и противостоять им.
Перевод с немецкого Валерия Бруна-Цехового
