Гитлер в судьбе Вагнеров: старые мифы, новые подробности

Наследники Рихарда Вагнера колеблются, стоит ли открывать все семейные архивы для общественности. И не удивительно: если это произойдет, то мифу о Байройте, пестовавшемуся не одно десятилетие своим музыкальным фестивалем, грозит крушение. Журналист Die Welt Тильман Краузе попытался разобраться, так ли страшен старый миф.

Автор – Тильман Краузе. Источник: Die Welt, 01.08.2012. S. 26.

«Сексуальное хорошо продается», – охотно говорят в журналистских кругах. Но есть тема, дойдя до которой предпочитают не двигаться дальше, по меньшей мере, в Германии – нацисты. Все, что имеет отношение к истории преступлений Третьего рейха, может рассчитывать здесь на величайший интерес. Об этом, конечно же, знает и руководство Байройтского музыкального фестиваля. И, вероятно, об этом знают также историки и политики, которые с момента открытия в этом году фестиваля Рихарда Вагнера во всеуслышание выступали за открытие всех семейных архивов Вагнера. По этому поводу следует сказать, во-первых, что подавляющее большинство документов по истории фестиваля уже очень давно доступны для всего мира.

Все наследие Рихарда Вагнера, основавшего в 1876 г. летние оперные спектакли в Байройте, включая наследство его жены Козимы, определявшей после смерти мастера то, чему суждено было происходить на зеленом холме, а также детей Козимы и Рихарда, – все эти документы находятся в Национальном архиве Рихарда Вагнера в Байройте. Причём это учреждение имеет публично-правовой характер. Доступ туда предоставляется каждому, кто сумеет доказать наличие обоснованного исследовательского интереса. Пользователь может ознакомиться там и с материалом так называемого Байройтского кружка, то есть составить представление о деятельности всех тех публицистов, которые продолжали формировать «мировоззренческое» наследие Рихарда Вагнера. Например, с мрачными словоизвержениями Хьюстона Стюарта Чемберлена, который, написав свои «Основания XIX века», создал одну из библий националистической идеологии, с которой впоследствии признательно совершал плагиат Адольф Гитлер.

Если мы приблизимся к современности, то на первом месте следовало бы назвать наследие Виланда Вагнера, руководившего фестивалем (вместе со своим братом Вольфгангом, который позже один выполнял эту миссию) с 1951 до своей смерти в 1966 г., но уже в Третьем рейхе лично Гитлер отметил его в качестве будущего художественного руководителя фестиваля. Всё наследие Виланда, хранящееся в Зальцбурге, также имеет режим свободного доступа. С фигурой Виланда входит в игру то, к чему, собственно, и обращается любопытство – сложные хитросплетения Байройта с национал-социалистскими властителями. Но и эта история уже давно достаточно хорошо исследована. Чтобы назвать хотя бы одну книгу, посвященную данной теме, стоит вспомнить «Исследования по истории Байройтского фестиваля» Михаэля Карбаума (Michael Karbaum. «Studien zur Geschichte der Bayreuther Festspiele», 1976).

Отсюда, а также из многих других опубликованных источников, мы знаем, что Адольф Гитлер уже с 1923 г. на протяжении нескольких десятилетий имел доступ на виллу «Ванфрид», резиденцию потомков Вагнера в Байройте. Мы знаем также, что он, придя к власти, простёр свою руку защитника над фестивалем, что он был вхож в дом Винифред, вдовы умершего в 1930 г. сына Вагнера Зигфрида, что он покровительствовал обоим ее сыновьям Виланду и Вольфгангу в чём только мог, и освободил Виланда, которого в мечтах видел художественным руководителем «фестиваля в честь мира» (после победы гитлеровской Германии), от военной службы (правда, Вольфгангу пришлось все-таки в 1939 участвовать в польском походе).

Мы знаем также и о позднейшем противодействии обоих сыновей своей матери Винифред, истинно скандальной фигуре клана Вагнеров, которая, как и многие другие вагнерианцы, была национал-социалистской и антисемиткой задолго до прихода Гитлера к власти. Антисемитизм был со времен Козимы так же неотделим от образа Байройта, как меч – от Зигмунда. Когда впоследствии Винифред в известном документальном фильме Ханса-Юргена Зиберберга (1976 г.) откровенно призналась в своих симпатиях к Гитлеру (и ещё кое-что добавила, признав, что, движимая давней сердечной связью, она заключила бы его в объятья, войди он сейчас в дверь), для Вольфганга, так сказать, «принимавшего» фильм до его публичного показа, это стало, очевидно, давно желанной возможностью окончательно прекратить все отношения с матерью. Во всяком случае, после этого она оставалась в Байройте словно на карантинном режиме. Винифред умерла в 1980 г.

В свою очередь, наследие Вольфганга Вагнера, умершего только два года назад, пока всё ещё закрыто. Вероятно, оно находится у его дочери и наследницы Катарины, нынешнего художественного руководителя фестиваля. Ханнес Хеер, организатор проводимой в данный момент выставки в Байройте, посвящённой дискриминации еврейских певцов на Байройтском фестивале, неоднократно жаловался, что ему для его выставки не позволили ознакомиться с этими фондами, более того, всё ещё не ответили на его ходатайство. Если это соответствует действительности, то мы имеем дело с дурным стилем, впрочем, хорошо согласующимся с прежней позицией Катарины. В момент своего введения в должность она заявила о своем намерении сделать теперь доступными все семейные архивы. Она назначила затем и комиссию историков, состоявшую из биографа Гинденбурга Вольфрама Пита и журналиста Петера Зибенморгена. Но затем с этим было покончено. И тем не менее, можно ли предположить саму возможность найти в документах Вольфганга нечто чрезвычайно актуальное по истории национал-социализма? Его очередь настала только после войны, во время войны же он полностью находился в тени своего более одарённого в художественном отношении брата Виланда.

Перейдем теперь к наследию Винифред, от которого ожидаются самые большие, наиболее скандальные открытия. Оно перешло к любимой внучке Винифред Амели Хоманн. Главное в этом фонде – овеянный легендами, вызывавший неоднократные тайные разговоры «сейф» в Мюнхене. В нем, согласно легенде, должна находиться переписка Винифред с «фюрером». Это вполне могло бы быть. Но какими посланиями могли обмениваться эти двое ослеплённых? Это письма, полные страстной любви? Извращённые фантазии о том, как можно ещё лучше мучить евреев, ещё эффективнее ликвидировать противников нацизма, а после выигранной войны ещё глубже погрузить Европу в коричневый соус? Ах, если бы история всё-таки была фильмом, изображающим жестокое насилие – что, очевидно, большая часть современников и представляет себе сегодня, слыша название «национал-социализм»!

Но не будем забывать о банальности зла. Была ли Винифред вообще влюблена в Гитлера? Конечно, она «пылко почитала» его, если пользоваться национал-социалистским жаргоном. Но любовь? После смерти своего супруга, который, повинуясь долгу, «сделал» ей четверых детей, чтобы затем «величественно», как когда-то писала внучка Нике Вагнер, проявить во всей полноте свою гомосексуальность, она установила любовную связь с Хайнцем Титьеном, который затем быстро стал вторым художественным руководителем фестиваля. Следовательно, у нее было в достатке эротических переживаний, когда в её жизнь вошел Адольф Гитлер. Он, в свою очередь, если вообще уделял внимание женщинам, то интересовался представительницами прекрасного пола наподобие Евы Браун. «Секс-бомба» типа Винифред едва ли могла привлекать его, а если уж до этого доходило, то ловкий политик, каким он как-никак являлся, должен был остерегаться того, чтобы на бумаге признаться ей в своих чувствах. Как известно, «фюрер» ничего не контролировал с такой одержимостью, как свою личную жизнь. Ему не нужна была ещё одна наушница и для его садистских фантазий, тем более что Винифред, как достоверно убеждали со многих сторон, вообще, собственно говоря, не интересовалась политикой и полностью растворилась в своем Вагнеровском и Байройтском коконе.

Так что же они писали друг другу? Возможно, поздравления с днем рождения и открытки во время поездок, украшенные вариантами вопроса «Whish you were here» на вагнерианский лад или, когда начинался новый год, произнесёнными шепотом словами «А знаешь ли, как это будет?» Ничего похожего на оригинальность нет в том, чтобы, например, накануне своего самоубийства в «бункере фюрера» призвать телеграммой участницу заговора: «Встань ты, кто мой позор пережила; день, что пришел, не должен нас увидеть». Даже на это нельзя признать способным «Величайшего фюрера всех времен». В конце-то концов, он был всего лишь филистером, превратившимся в одержимого манией величия. Да и у Винифред, как и у всего её клана, совершенно отсутствовало нечто дьявольски искрящееся или тёмно очаровывающее. Иными словами, пусть тот, кто по-прежнему хочет возиться с мифом о национал-социалистском Байройте, оставит сейфы закрытыми!

Перевод Валерия Бруна

Фотографии urokiistorii