Искусство кино № 5, 2009
В пятом номере журнала «Искусство кино» за 2009 г. (который, по словам редакции, готовился «на чемоданах» – во время выселения из здания, принадлежавшего журналу) авторы активно работают с темой памяти и исторического самосознания. Поводом для освещения этих тем стала реакция на фильм Павла Бардина «Россия 88» – фильм о том, что «в стране, где главная патриотическая идея, консолидирующая всё общество, – победа над фашизмом, сегодня без помех всё активнее обнаруживают себя настроения, ставшие почвой того самого фашизма» (Н. Зархи).
Фотография с сайта www.russia88.ru
Открывается «ИК» стенограммой обсуждения этого фильма, организованного в стенах Высшей школы экономики. В дискуссии приняли участие студенты и преподаватели ВШЭ, съёмочная группа фильма, а также гости, среди которых – президент фонда «Холокост» Анна Гербер, правозащитник Сергей Ковалёв, культуролог Сергей Зенкин, основатель фонда «Династия» Дмитрий Зимин и др. Встречу вёл журналист и литературный критик Александр Архангельский.
Отдельные высказывания участников:
Александр Музыкантский. В этом фильме тех ребят, которые «качаются», веселятся, пьют пиво, которые, объединившись, ощущают свою силу и которые могут разогнать какой-то «чёрный» рынок или ещё что-то, — что их объединяет? В значительной степени эмоции, а не политика. Субъективное удовлетворение объединяет их сильнее. В головах у них туман. Восемьдесят процентов ответить на вопрос «Почему ты стал фашистом?» не могут.
Дмитрий Зимин. Проблема в том, что в мировой истории самые большие злодеи, от Сталина, Гитлера, Чингисхана, чёрт его знает кого, всегда пользовались колоссальной любовью народных масс. Причём любовью вполне искренней, подчас истеричной. Сила завораживает. И этот момент в фильме есть. Я ощутил страх оттого, что кто-то может восхититься: «Ох, какая сильная банда!» Этот страх воздействует сильнее, чем разоблачение.
После дискуссии «ИК» размещает эссеистические очерки об этом фильме Дениса Драгунского, Алексея Левинсона, Владимира Мукомеля.
Владимир Мукомель. Каналы распространения ненависти к «чужим» известны: массмедиа, выступления публичных политиков, массовая культура, особенно молодёжная субкультура, отдельные представители интеллектуалов. <…>
Есть три фундаментальные проблемы. Во-первых, отсутствие общезначимого стратегического выбора для страны. Имеются альтернативные взгляды на будущее России. Согласно одной точке зрения, исходя из демографических, экономических, геополитических вызовов, мы обречены на приток иммигрантов. Другая гласит: наши перспективы – в последовательной и настойчивой ориентации на русско-православное культурное ядро, в жёстком ограничении иммиграции.
Во-вторых, в России нет институтов, которые не на словах, а на деле боролись бы с ксенофобией. <…>
В-третьих, отсутствуют инструменты, которые согласовывали бы интересы разных социальных и политических групп. <…> Необходим подлинный, а не имитационный диалог. Когда отсутствуют переговорные площадки и нет механизмов, учитывающих интересы различных групп, общество обречено на то, что дискурс подворотни – не артикулированный, не подвергаемый критике и обструкции – будет присутствовать везде.
В духе литературоведческого разбора написана статья Ольги Андреевой «Смерть героя» – она также представляет собой реакцию на фильм Бардина. Автор возводит генеалогию главного героя фильма, Сашки Штыка, к образам «лишних людей» в русской культуре XIX в. – «Пережив целый ряд цивилизационных поражений, оторвавшись от какой бы то ни было социальной реальности, идея тоски по настоящему всего лишь обыгрывает трагические формулы, ничем их не наполняя <…> Такие сюжеты рождаются на сломе культурных эпох и ставят точку в истории многодесятилетних очарований».
Статья Ирины Щербаковой «Травма памяти» посвящена немецкому опыту коллективной работы с воспоминаниями о периоде национал-социализма в Германии. Взгляд автора сосредоточен на том, как в этот процесс был вовлечён кинематограф, доступный немецкому зрителю во второй половине ХХ в. Трансляция американского сериала «Холокост» (вызвавшего нарекания со стороны историков и очевидцев за поворот к очевидной мелодраматизации событий) стала «реперной точкой», когда возникает подлинный интерес к событиям прошлого, у простых немцев возрождается уже не идеологически выверенное, но внутреннее желание разобраться в причинах национальной трагедии 1930 – 1940-х гг. И. Щербакова показывает эволюцию этого немецкого стремления «узнать правду» на протяжении ХХ века.
