10 главных книг о Блокаде
«Блокадный дневник», Ольга Берггольц
Одно из главных свидетельств не только блокады, но и эпохи. В книге опубликована лишь часть дневниковых записей О.Ф. Берггольц, относящихся к военному времени. В биографии поэтессы преломилась история России ХХ в.: революция, репрессии 30-х годов, ленинградская блокада, тревожная послевоенная жизнь, и их можно назвать своеобразным путеводителем по жизни страны. Это открытое, резкое свидетельство, где задокументированы не только происходящие события, но и непосредственная человеческая реакция самой Берггольц. Дневник, рассекреченный и изданный в начале 2000-х годов, благодаря напряженному психологическому самоанализу автора, звучит современно и злободневно.
«Записки блокадного человека», Лидия Гинзбург
Существующий в нескольких версиях и редакциях, во многих отношениях самый главный текст о блокаде, «Записки…» анализируют внутреннюю сущность блокадных практик. Последовательно фиксируя перемену в своем собственном состоянии, Гинзбург одновременно выходит за пределы конкретных ситуаций и положений — невероятный в своей подробности протокол в то же время реконструирует саму человеческую природу, дает очень специальный тип её описания. В наиболее полном издании блокадных записок Лидии Гинзбург включены не менее значимые тексты «Рассказы о жалости и жестокости» и «День Оттера».
«В блокадном Ленинграде», Дмитрий Лихачев
Книга основана на дневниковых записях Д.С. Лихачева, которые он вел в 1957 г. Одна из глав – пронзительное и честное свидетельство о ленинградской блокаде, которую Лихачев пережил вместе со своей женой и двумя детьми. Без прикрас, критично Лихачев рассказывает о бездействии властей, моральной деградации людей, их самопожертвовании и подлинном героизме. «Я думаю, что подлинная жизнь — это голод, все остальное мираж. В голод люди показали себя, обнажились, освободились от всяческой мишуры: одни оказались замечательные, беспримерные герои, другие — злодеи, мерзавцы, убийцы, людоеды. Середины не было».
«Дневник» (в 2-х книгах), Любовь Шапорина
«Наша жизнь по советской расценке много дешевле тех бомб, которые на нас потратит Германия», — так писала в блокадной части своих дневниковых тетрадей Любовь Шапорина (1879—1967), основательница первого советского Театра марионеток, подруга и знакомая Алексея Толстого, Михаила Кузмина, Анны Ахматовой. Шапорина крайне критично настроена к властям и без пафоса и страха свидетельствует обо всем, что является волнительным для ленинградского интеллигента в это тревожное время — в ее записях сводки с фронта, официальные новости, умонастроения простого народа и интеллигенции, происходящее в осажденном городе сопровождаются размышлениями и комментариями автора.
«Воспоминания о блокаде», Сергей Глинка
Галерея блокадных образов, созданная в 70-е годы одним из музейных сотрудников Эрмитажа. История о разных социальных и культурных «этажах» блокадного города — каким образом культура и искусство переживает блокаду — кого оно спасает, а кого губит. Главный акцент книги — первая блокадная зима, контраст между «канувшими» и «спасенными», теми, чья стратегия выживания «работает» и теми, кто должен погибнуть.
«Воспоминания о войне», Николай Никулин
Одни из самых впечатляющих военных воспоминаний, записаны в 70-е годы еще одним сотрудником Эрмитажа, Николаем Никулиным. Никулин пишет о Ленинграде 41-го года, первой военной зиме, затем он, новобранцем, отправляется на Волхов, в эпицентр чрезвычайно кровопролитных боев вокруг Ленинграда. Его описания самого города — даже отрывочные — представляют «неофициальный» Ленинград того времени: всеобщую растерянность первых месяцев, когда уверенность в скорой победе сменяется ожиданием возможного прихода немцев. Автор не предполагал возможности издания таких откровенных воспоминаний в Советском Союзе — собранные в книгу они впервые вышли лишь в начале 2000-х годов.
«Блокадная книга», Даниил Гранин, Алесь Адамович
Корпус систематизированных обширных свидетельства, собранных в конце 70-х двумя писателями-фронтовиками. Книга, переизданная и дополненная в годы Перестройки, по степени откровенности значительно отличается от того, что издавалось о блокаде в советские годы. В ней чрезвычайно ценно обращение к фигуре свидетеля, осторожное вкрапление эпизодов пережитого ужаса и отчаяния – все это разрушало сложившийся героический канон повествования, было призвано рассказать людям правду о страшных днях. В то же время, современный читатель уловит в тексте советскую литературную традицию рассказа о войне. Книга отличается общим гуманистическим посылом, здесь есть многочисленные пассажи о «силе человеческого духа», «воле», «ответственной роли партии», рассказ о выживших превалирует над рассказом о погибших и т.п.
«Неизвестная блокада», Никита Ломагин (в 2-х кн.)
Одно из самых серьезных современных исследований о блокаде, подготовленное на основе многолетней работы с архивными документами, большинство из которых представлены широкой аудитории впервые. Работа с этими источниками позволила автору затронуть многие малоизученные темы: взаимодействие Кремля и Смольного в военные месяцы 1941 г., отношения институтов власти в Ленинграде в период блокады, особенно в связи с обеспечением политического контроля в городе и на фронте, развитие оппозиционных настроений среди жителей Ленинграда, которые сопоставлены с ситуацией на оккупированной территории Ленинградской области.
«Блокадная этика», Сергей Яров
Если мир блокадного города — искривленный, потусторонний мир, существует ли в нем свой собственный, особенный этический кодекс, свод правил? Исследование Сергея Ярова посвящено исследованию этого вопроса. Среди важных ответов — огромное значение «справедливости», гипертрофированного «отсутствия привилегий» (которые были заметны и имели большое значение во второй половине 30-х). И нового, особого кодекса чести и сочувствия к несчастным, который вспоминала и Лидия Гинзбург, записывавшей в то время, как весь город читает «Войну и мир» Льва Толстого.
«Краденый город», Юлия Яковлева
Вышедшая в 2017 г. в издательстве «Самокат» блокадная сказка, в которой главные герои — трое детей, оставшихся без родителей в голодающем замерзшем городе. Дети стоят в очередях, теряют карточки, варят клей на завтрак, убегают от людоедов… И все же, несмотря на ужас, сказка остается сказкой – в ней оживают игрушки, мебель, и кажется, сам город. Читателям от 12 лет.
«Блокада», Сергей Лозница
Одиннадцатый пункт списка — не книга, но фильм, о котором в контексте культурной рефлексии о блокаде невозможно не упомянуть. «Блокада» — документальный фильм Сергея Лозницы в жанре, близком к редимейду — автор заново монтирует фрагменты ленинградской хроники, посвященной жизни города блокадного времени. Особое достижение Лозницы (как и в более позднем его фильме, «Процесс») — работа со звуком, во многом меняющим и усложняющим картину. Переозвученные кадры старой хроники — в каком-то смысле наименее «документальная» его часть, дают ему новое, ранее не существовавшее измерение.
