Спецпроект NYT о Первой мировой войне
По меркам конфликта, в ходе которого лишились жизни миллионы людей, были разрушены четыре империи, а Европа столкнулась с ужасами химического оружия и тотальной войны, сражение на поросшей соснами горе на территории нынешней Украины – событие мелкое. Погибло несколько сотен солдат, а исход был таким спорным, что все задействованные стороны заявили о своей победе.
Автор – Эндрю Хиггинс.
Оригинал: A Battle in Ukraine Echoes Through the Decades // NYT
Перевод Олега Мацнева
По меркам конфликта, в ходе которого лишились жизни миллионы людей, были разрушены четыре империи, а Европа столкнулась с ужасами химического оружия и тотальной войны, сражение на поросшей соснами горе на территории нынешней Украины – событие мелкое. Погибло несколько сотен солдат, а исход был таким спорным, что все задействованные стороны заявили о своей победе.
Однако для украинцев эта случившаяся почти сто лет назад битва была уникальным в своём роде событием не только в пределах Первой мировой войны, но и в рамках более продолжительного конфликта с Россией, который и сегодня громыхает в восточной части их страны.
Потому что, согласно украинской версии событий, выраженной в музейных экспозициях, памятниках, патриотических песнях и недавно вышедшем фильме, именно в битве за Маковку украинские солдаты совершили необыкновенный подвиг: не сдали своих позиций в противостоянии с Российской империей.
«Сражение за Маковку стало поворотным моментом, – сказал Андрей Ткачик, служащий лесного хозяйства в гористой местности к юго-востоку от города Львова и создатель небольшого частного музея, в котором выставляются заржавелые винтовки, штыки и прочие обломки войны, вырытые на поле боя. – Оно показало, что мы можем воевать».
Битва также стала одним из первых свидетельств конфликта лояльностей, или, во всяком случае, соперничающих посягательств на эти лояльности – того, что сотню лет спустя сильно омрачает попытки Украины создать работоспособное и сплоченное государство.
Поскольку на исторически украинские земли претендовали и русские цари, и Габсбурги, украинцы сражались в Первой мировой войне с обеих сторон. Некоторые, как те примерно 800 участников формирования под названием Украинские сечевые стрельцы, которые в апреле 1915 года сдержали натиск русских на Маковке, поступили на добровольную службу в Австро-Венгерскую империю, к Габсбургам, под управлением которых западная часть Украины находилась с конца XVIII века. Ещё 250 тысяч служили австрийцам по воинской повинности.
Около 3,5 млн украинцев (в подавляющем большинстве – рекруты) сражались за русских, контролировавших центральные и восточные части нынешней Украины.
Из трёх держав, которые сильнее прочих были вовлечены в боевые действия на восточном фронте (царистской России с одной стороны и Австро-Венгерской империи, Германской империи кайзера Вильгельма – с другой), ни одна не пережила военного катаклизма. Украине же Первая мировая война принесла не только катастрофические страдания, но и первый в её новейшей истории опыт государственной независимости. Этот эксперимент продлился всего несколько месяцев и был обезображен анархией и распрями, но именно он заложил основы, на которых стоит сегодняшняя Украина.
«Без Первой мировой войны невозможно было бы и помыслить, что Украина когда-то будет отдельной страной», – сказал Олег Павлишин, историк из Львовского национального университета имени Ивана Франко.
Но вместе с тем война эта породила подозрения, которые до наших дней отравляют взаимоотношения России с Украиной. В России эту войну изначально воспринимали как возможность объединить в пределах своей империи всех братьев-славян «Малороссии» (так в России тогда именовалась Украина).
У многих русских в результате возникло убеждение, что украинский национальный дух и даже сам украинский язык, которые царские чиновники низвели до «малороссийского диалекта», суть фикции, выдуманные врагами с целью подорвать русское владычество. В России военные подвиги украинских войск при Маковке и в других сражения в Карпатах если и вспоминают, то не как проявление украинского боевого духа, а как аргумент, подтверждающий опасность разногласий между славянскими народами.
«Сейчас самое время раз и навсегда избавиться от украинского движения», – говорил в 1916 году, после ряда военных неудач, царский министр иностранных дел.
Австрия и Германия постоянно подогревали национализм среди украинцев, поляков, финнов и других народов, в то время находившихся под господством Российской империи. Соединенные Штаты вступили в войну поздно и на восточном фронте не сражались. Но у России прибавилось беспокойства, когда президент Вудро Вильсон в 1918 году изложил свои знаменитые Четырнадцать пунктов, провозгласив право на «самоопределение» – принцип, поощрявший украинцев и другие народы к тому, чтобы претендовать на собственную страну.
Россия на протяжении долгого времени вела ту же игру, подстёгивая националистическое недовольство против Габсбургов в Сербии и на других территориях, которыми Австро-венгерская империя управляла или которые жаждала заполучить.
В этом году на Украине случились акции протеста, в результате которых был свергнут президент Виктор Янукович. Пришедшее к власти правительство Россия осудила как фашистское и образованное по замыслу Запада. Подозрения, что за украинским национальным движением скрывается рука Запада, отчасти определившие такую реакцию Москвы, были укреплены в годы Второй мировой войны украинскими националистами, некоторые из которых сотрудничали с нацистами.
В западной части Украины, в 1918 году объявившей себя независимой Западноукраинской народной республикой, почти в каждом городе сегодня есть улица Сечевых стрельцов (стреляли они в основном по русской армии). Место сражения на Маковке превратилось в место паломничества, основным элементом которого стал памятник 49 украинцам, погибшим здесь в бою за Австрию против России.
По словам львовского историка Павлишина, роль сечевых стрельцов, возможно, была преувеличена – как часть [комплекса представлений], превратившихся, по его мнению, в «культ Маковки». Впрочем, добавил он, любая страна нуждается в «героическом культе, прославляющем тех, кто готов был пролить свою кровь».
Хотя украинцы, сражавшиеся по обе стороны фронтов Первой мировой, зачастую убивали лишь своих собратьев, они впервые осознали себя как «представителей одного и того же народа, и начали мыслить, как украинцы». Националистические убеждения, которые прежде были в основном уделом интеллектуалов и политиков, распространились и «породили настоящее национальное самосознание».
Однако вместо одного украинского государства война породила два: первое, с центром в Киеве, сформировалось из контролировавшихся Россией территорий в центральной и восточной Украине, а другое, вокруг Львова, возникло на западноукраинских землях, которые до Первой мировой войны управлялись Габсбургами. Ни одно из этих государств особым авторитетом не пользовалось.
Большевики, в 1917 году захватившие власть в России, создали ещё и третье, номинально украинское государство со столицей в восточноевропейском Харькове. Но это было сделано в первую очередь для того, чтобы пресечь попытки украинцев под прикрытием хаоса войны проводить самостоятельную политику.
Когда около ста лет назад разразилась война, российские войска мобилизовались и стремительно взяли западноукраинский город Львов, а также прилегающий к нему регион Восточная Галиция. Алексей Брусилов, командующий российской армии, объявил эту территорию, на протяжении более чем двух столетий пребывавшую под контролем Габсбургов, а до того управлявшуюся Польшей, «русской с незапамятных времен, населенной, в конце концов, русскими людьми».
Однако многие западные украинцы, вместо того, чтобы сплотиться вокруг России и ее правителя, царя Николая II, встали на сторону династии Габсбургов, даровавшей им право голоса в политике и свободы, немыслимые для живших к востоку подданных Российской Империи, которые тоже говорили на украинском языке.
Стремясь извлечь выгоду из этой лояльности, австрийские власти согласились дать украинцам добро на создание собственного формирования в составе австрийской армии, легиона сечевых стрельцов. Добровольцами записались более 25 тыс. украинцев, но из опасений, что формирование чересчур разрастётся, и им станет трудно управлять, австрийцы приняли лишь около двух тысяч. Легион был создан в августе 1914 года.
Сам факт, что украинцы в таких количествах вступали во враждебную России армию, сделал эту тему табуированной в Советском Союзе. В 1939 году СССР захватил западную Украину и занялся уничтожением любых следов украинского конфликта лояльностей.
Любомир Горбач, режиссёр фильма «Бой за гору Маковку», рассказал, что до тех пор, пока в 1991 году не распался Советский Союз, он никогда не слышал об этом сражении, а его бабушка, чей муж во время Второй мировой войны сражался на стороне антисоветских националистических формирований и был убит, рассказывала ему, что украинцы с давних пор воюют с русскими, и что история эта уходит корнями в Первую мировую войну.
«Я хотел поставить памятник на могиле своего деда, – рассказал Горбач, – но не знал, где он похоронен. Вместо этого решил снять фильм».
Стремясь уничтожить воспоминания о сечевых стрельцах, коммунистические власти разрушили их захоронения на Яновском кладбище во Львове. Обломки каменных могильных крестов пошли на постамент для статуи Ленина перед зданием городского оперного театра.
В 1990 году, когда протестующие разломали статую, в толще облицованного гранитными плитами пьедестала обнаружились кресты. Их вернули на отреставрированное после распада Советского Союза кладбище.
Несмотря на ревностные попытки стрельцов защитить власть Габсбургов, в сентябре 1914 года Россия взяла Львов и начала охоту за людьми, которых обвинили в предательстве и шпионаже. Нередко это были украинцы – носители «чрезвычайно опасного малороссийского сепаратизма», как выразился один царский чиновник. Вновь назначенный во Львов русский губернатор закрыл возникшие при содействии австрийцев школы, в которых преподавание велось на украинском языке, арестовал предстоятеля украинской католической церкви и начал агрессивную кампанию по развенчанию идеи, что интересы Украины на законных основаниях в принципе могут расходиться с интересами России.
Затем, в 1915 году, австрийские войска вновь захватили Львов (они называли его Лембергом). Пользуясь поддержкой Германии, австрийцы продвинулись вглубь находившихся под управление России украинских территорий, в том числе заняли Киев. Там они способствовали созданию Украинской народной республики, недолговечного независимого государства, а также сменившего её немецкого марионеточного государства.
Испытав разрушительное воздействие голода, собственной некомпетентности, эпидемии брюшного тифа и кровавых побочных эффектов от бушевавшей в России гражданской войны между большевиками Ленина и монархистами, известными как белогвардейцы, украинское правительство предложило монархистам заключить союз. Но их командир, генерал Антон Деникин, был твёрдо убежден, что Украина принадлежит России, и сотрудничать с ненавистным ему независимым украинским государством отказался. Президент Владимир Путин за последние месяцы несколько раз одобрительно отзывался об этом решении.
Последний гвоздь в крышку гроба независимого украинского государства забили западные державы, вышедшие из Первой мировой войны победителями. В 1919 году они пришли к соглашению, что территория вокруг Львова, ранее принадлежавшая Габсбургам, должна отойти Польше, а не Украине. Восток остался за Россией. Два ранее провозглашенных на этих землях украинских государства исчезли. Разобщённые отряды украинских националистов, черпая силы из историй о битве на Маковке, продолжали воевать (сначала против польских, затем против советских властей) вплоть до 1950-х годов.
«В моём детстве все говорили о Маковке», – рассказал Юрий Шухевич, 81-летний ветеран-националист, который больше трёх десятилетий провел в советских тюрьмах. Его отец, Роман, возглавлял Украинскую повстанческую армию в борьбе с польским и затем советским господством.
Сечевые стрельцы, добавил Шухевич, «стали первыми украинцами, которые взялись за оружие, вступили в бой и не запятнали свою воинскую честь – этим они подали пример». По его словам, сражаясь в рядах австрийской армии, бригада «воевала заодно с врагом России, но это был не наш враг. Нашим врагом была Россия».
