Проект сохранения бараков Соловецкого лагеря на полуострове Киндо (Белое море) — Письмо организаторов

Во второй половине июля группа волонтёров во главе с Александром Буртиным («Русский Репортёр»), при поддержке Биологического факультета МГУ, намеревается предпринять экспедицию в Кандалакшский район для консервации сохранившихся бараков одной из дальних «командировок» Соловецкого лагеря. В настоящий момент идёт сбор средств на транспорт и необходимую для реставрационных работ экипировку. «Уроки истории» публикуют информационное письмо организаторов ко всем, кто готов помочь в претворении этого проекта в жизнь.

Соловецкий Лагерь Особого Назначения (СЛОН, с 1933 года – Беломорско-Балтийский ИТЛ), с которого началась система ГУЛАГа, – одна из самых страшных страниц русской истории. Специально созданный для наказания «каэров» – «контрреволюционного элемента» – лагерь стал местом пыток, страданий и страшной гибели для многих тысяч русских интеллигентов, офицеров, священников и крестьян.

Кроме основного лагеря на островах, СЛОН состоял из сотен филиалов (так называемых «командировок») по всем берегам Белого моря. В 50-60-х годах все бараки на Соловках были были разрушены, однако до наших дней сохранились многие раскиданные по лесам «командировки» лагеря. Одна из них находилась в окрестностях станции Пояконда, на полуострове Киндо и острове Великом. Чудом эти бараки дожили до наших дней – и мы хотим их сохранить. Вот, что про эту «командировку» писал очевидец:

В дремучем карельском лесу, летом окруженные сплошными болотами, а зимой обледенелые и занесенные сугробами снега, стоят два-три барака для заключенных, небольшой деревянный домик для чекистов-надзирателей и, непременное приложение, – «крикушник» (то есть карцер). Бараки сделаны из сырых тонких бревен, между которыми положена моховая прокладка, и на пол метра сидят в земле. Крыша плоская. Сделана она из тонких сырых жердей и покрыта еловыми ветвями. Пол земляной. В бараке два яруса нар из тонких жердочек. Зимой, от тепла в бараке, снег на крыше тает и заключенных, спящих на верхних нарах, мочат капли воды протекающие сквозь щели между жердями.

В бараке на 400-500 человек 3-4 маленьких тусклых окошечка и две небольшие железные печки, которые зимой топятся всю ночь. Никаких столов и приспособлений для сиденья в бараке нет. Кружки, ложки, чайники, сундучки с тряпками – все это лежит тамже, где заключенный спит: или под головой, или, если есть место, на гвоздях на стене, над его головой. Грязь, неимоверная вонь, вши, клопы, холод… Вонь в бараках так сильна, что чекисты – надзиратели никогда в барак не заходят. В бараке на 400-500 человек горит не более двух маленьких лампочек. <…> заключенные спят в одежде, настелив на нары еловых ветвей. Во сне их холодит пробивающийся в щели стен ледяной полярный ветер, вши немилосердно едят их измученные в работе тела. Пробуждаясь от холода, они соскакивают с нар, бегут к топящейся железной печке, немного греются и опять идут «спать»…

Это фрагмент из воспоминаний Николая Киселева-Громова, офицера службы инспеции С.Л.О.Н.а, в 1930 году бежавшего в Финляндию. Так получилось, что Киселев-Громов оказался с инспекцией именно в «командировке» на полуострове Киндо и острове Великом, находящейся недалеко от современной Беломорской Биостанции МГУ.

Биостанция возникла в послевоенное время. Академик Михаил Виноградов, один из строителей ББС, вспоминал:

Перед войной там на Великом был большой пожар лесной, и когда мы приехали в 48 г. еще стояли на Ершовых озерах обгорелые бараки. Потом уже мы их разобрали с Николаем на бревна <…>

Интересные там были беломорские типы. Вакулин – очень хороший мужик, очень любил приходить к нам пить какао из Нильмы-губы, и рассказывал, как тут раньше было. Великий и Киндо-мыс – это было место ссылки. Причем, это была одна из самых жестоких ссылок. Там на Великом бараки были так поставлены, что люди спали, а когда они вставали, то по колено в ледяную воду. Так стояла вода. Я говорю: «Как, бежали?» – «Да, – говорит, – бежали. Мы специально охраной стояли. Ведь мы-то знаем, отсюда как убежишь? Все равно – один проход, другой проход. Эти проходы закрыл, и бежать-то некуда». Я говорю: «Но хоть с острова убегали?» – «Ну, с острова убегут, потом все равно мы их схватим и обратно отдаем». – Я говорю: «Ну, и что с ними?» – «Ну что, изобьют, убивали». – «Так зачем же вы это делали? Ну, уж убежали люди, что вам-то?» – «Ох, Михаил, по 25 рублей с головы платили!»…

Большая часть строений «командировки» была раскатана на бревна, использованные при строительстве станции. Неразобранными остались лишь четыре барака – которые, благодаря чуду и серверному климату, сохранились до сих пор. Это уникальный исторический памятник. Важно, что он находится рядом с Биостанцией, где каждое лето проходят практику больше сотни студентов, работают ученые из разных стран. Кроме того, в соседней деревне Нильма-губа находится Дайв-клуб МГУ, в который также приезжает много гостей.

Этим летом мы хотим законсервировать остатки бараков и сделать на Биостанции и в Нильме мемориальные уголки с информацией о СЛОНе и «командировке». Мы посоветовались с реставраторами о том, как обработать и укрепить стены. Общество «Мемориал» готово помочь нам с историческими материалами.

Работы планируются во второй половине июля. Делается все на волонтерских началах. С нами поедет пять волонтёров – сильно больше мы не можем позвать, потому что на Биостанции довольно строгий режим.

Чем вы можете нам помочь?

• Во-первых, мы ищем реставратора, который бы согласился поехать с нами и руководить работами. Может быть, вы знаете такого? Нужен профессиональный человек, работавший с деревянной архитектурой.
• Во-вторых, нам нужно собрать порядка 40 тысяч рублей. 28 – на билеты, и 12 – на покупку материалов и реактивов (гидрофобизатора и антисептика) для реставрационных работ. Форма для пожертвований находится в конце этой страницы.

Давайте вместе сохраним эту память – чтобы не пришлось снова ездить в те края в качестве «контры».