23 мая 2012

Вратарь, который не боялся 11-метровых: О фильме «Матч»

Кадр из фильма «Матч». Источник: www.film.ru

Если без метафоры «футбол – поле битвы» не обходится ни один фильм об этой игре, то без цитаты из Билла Шенкли: «некоторые думают, что футбол – это дело жизни и смерти… Уверяю вас, футбол – гораздо важнее»В полной и оригинальной версии: «some people believe football is a matter of life and death, I am very disappointed with that attitude. I can assure you it is much, much more important than that». – не обходится ни одна уважающая себя рецензия на такие фильмы.

Итак, футбол – поле битвы. А также «вещь гораздо более важная, нежели проблема жизни и смерти». Создатели фильма «Матч» взяли за основу киевский военный миф о расстрелянных за победу над оккупантами футболистахДо этого использованный при создании фильма «Третий тайм» (1962) по книге Борщаговского «Тревожные облака», а затем заново переиначенный в американском футбольно-клюквенном блокбастере «Побег к победе» (1981) со Сталлоне, Максом фонд Сюдовым и Пеле в главных ролях., чтобы, как в математическом примере для третьего класса, сложить два этих утверждения и получить на выходе дистиллированный патриотизм для потребляющих это кино зрителей.

«Матч» можно назвать также фильмом о верности. Возлюбленная вратаря Раневича верна ему, сам Раневич верен своей футбольной команде «Динамо», наконец, игроки «Динамо» верны своей Советской родине и ради поддержания боевого духа среди горожан, жертвуют своими жизнями, обыгрывая немецкую команду «Флакельф». Сам патриотизм – частный случай той же верности – проходит лейтмотивом через весь фильм, словно во множество зеркал, отражаясь и преломляясь в каждом новом герое особенным образом.

Противоборствующие стороны в «Матче» показаны строго антагонистично – каждый играет в своём амплуа. Советские футболисты побеждают на поле и совершают благородные поступки вне его, бездушные немцы рационально уничтожают евреев и комиссаров-коммунистов, а на футбольном поле (как будто здесь собралась айнзацкоманда, в том же составе), дают волю эмоциям только для того, чтобы грубо играть против соперников (старое советское пропагандистское клише, использовавшееся ещё Львом Кассилем во «Вратаре республики»). Особенно хороши местные украинские националисты – к концу фильма появление на экране полицаев с жёлто-голубыми повязками оказывает на зрителей эффект, близкий к реакции уже вылеченного Алекса из «Заводного Апельсина» на Девятую симфонию Бетховена — борцы за независимость вероломны, мстительны, устраивают еврейские погромы, ведут к месту казни и помогают расстреливать еврейских стариков и детей. Наконец, у них фрикативное «г», и они играют в футбол гораздо хуже советских украинцев из «Динамо» / «Старта».

С правильно» расставленными моральными оценками в «Матче» проблем нет – неслучайно в Киеве были протесты против проката фильма на территории Украины. Смысл авторского послания для «своего» российского зрителя очень точно описал Василий Корецкий в рецензии для openspace – не нужно бороться «за всё хорошее» – а нужно просто профессионально делать свою работу» (не протестуй, не бери на себя лишнего, история всё перемелет). И сам этот «мессаж» конечно, куда более глубокий, чем несколько раз обронённые максимы голкипера Раневича, неожиданно и против воли создателей фильма одновременно даёт объяснение и массовым убийствам, и нацистскому террору – им трудно, но они просто пытаются сделать то, что умеют. Возможно, это и есть один из тех побочных эффектов, что возникают, когда сложно устроенную историческую картину пытаются вмонтировать в искусственный черно-белый (черно-бело-жёлто-голубой) мир «исторической правды» о войне.

Дело ведь не в том, что реальное «Динамо» никакого «матча смерти» не игралоО создании мифа вокруг «матча смерти» и его развенчании – см. статьи Акселя Вартаняна: Легенда о «матче смерти». Расследование Акселя Вартаняна // «Спорт-экспресс». – а в том, что сам контекст в который погружена легенда, образы героев, мотивы их поступков даны с претензией на историческую достоверность. В современном официозном российском кино всё ещё считается, что нужно показать еврейскую семью (сын скрипач, дочка-Софочка со слезой на длинных ресницах) и сделать медленный проезд камеры над котлованом Бабьего Яра, наполненным телами под ужасную псевдосимфоническую музыку — уместив всё это минут в 15 экранного времени — чтобы разделаться с «контекстом», «расставить акценты» – и перейти, собственно к главному – рассказу о том, «что мы защищали». Трагедия здесь – по-прежнему только фон для рассказа о геройстве, а психологическая мотивация динамовцев, решающих отдать свои жизни «за Родину» бегло разъясняется зрителю за 2-3 минуты в перерыве футбольного матча. В таком варианте они взаимно обесценивают друг друга – и если «Матч» призван ещё раз убедить зрителя в том, что «„матч смерти“ был на самом деле»», то после просмотра фильма скорее события в Бабьем Яру кажутся неудачной выдумкой сценариста.

Погоня за «эффектом реальности» приводит создателей «Матча» к решению рассортировать по сценарию детали, обращённые к культурной памяти своего зрителя – взятые «напрокат» из разных источников, эти детали на деле больше говорят о времени создания фильма, нежели о том времени, которые авторы пытаются воссоздать. Отсюда Раневич, походя цитирующий Сталина, в ответ на чтение поэтического отрывка из Гёте; сваленные нацистами в кучу ботинки расстрелянных евреев (один из самых известных элементов экспозиции музея «Яд-Вашем») и абсолютно нелепая попытка заклеить пустые места на колоннах стадиона в Киеве плакатами олимпийских игр разных лет. Почему создатели фильма могут позволить себе так уверенно фантазировать на заданную тему, осваивая государственный отечественный кинобюджет? Вероятно, по той же причине, по которой вратарь Раневич не боится 11-метровых – они настоящие патриоты своего отечества — и бояться им нечего — особенно в майские праздники, на предполагаемое 70-летие «матча смерти» в год чемпионата Европы по футболу в Украине и Польше. Не стреляйте. Играют, как умеют.

Дополнительные материалы: