Die Zeit о работе Ивана Паникарова: «Сантехник и Гулаг»
«Российские власти не интересуются поддержкой памяти о сталинских лагерях смерти. Работы по сохранению памяти – в руках энтузиастов-добровольцев», – так немецкая газета Die Zeit характеризует состояние современных мест памяти, связанных с Гулагом. Ниже – полный текст статьи (перевод с немецкого).
Текст – Анн Дорит Бой,
оригинальная публикация // ZEIT ONLINE, 10 ноября 2011
В России за усопших пьют молча. Иван Паникаров поднимает стакан, останавливается, молчит. Затем мы опрокидываем водку в себя.
Вокруг нас – золотые лиственницы, заснеженные вершины тайги. Мы пьём за многих и многих лежащих здесь, в этих забытых холмах в районе поселка Ягодный, Магаданской области, в восьми часах лету от Москвы, на Дальнем Востоке России.
Каменная, навечно промерзшая земля под нашими ногами скрывает кости тысяч, возможно десятков тысяч заключенных. Кто были эти люди, никто не может сказать точно. Мужчины, возможно женщины, советские граждане и иностранцы, политические заключенные, воры, убийцы?
По приказу Иосифа Сталина они были обвинены в тридцатых годах прошлого века и на кораблях отправлены в эти враждебные всякой жизни места. Они должны были отвоёвывать у сурового ландшафта дороги и добывать на месторождениях золото для процветания Советской империи. Огромный регион вдоль реки Колыма, простирающийся до Магадана и Якутии, был синонимом ГУЛАГа, огромной сети трудовых лагерей, которые покрывали весь Советский Союз во времена Сталина. До самого закрытия лагерей после смерти диктатора в 1953 через него прошло около миллиона заключенных. Как минимум 130 тысяч из них погибли.
«Лежащие здесь, в братской могиле, – не замерзли, не умерли от голода, болезней или истощения. Они были расстреляны», рассказывает Паникаров. В 80-х годах, занимаясь золотым промыслом, он обнаружил здесь человеческие останки и патроны. Тогда все и началось. Он выяснил, что там, где он наткнулся на кости, находилось СИЗО, в реальности – лагерь смерти, «Серпентинка», в котором уничтожались слабые и истощенные заключенные, которые больше не могли работать. В 1991 году, за несколько месяцев до распада Советского Союза, Паникаров с друзьями притащил сюда грубо обработанный гранитный камень. Это стало первым памятником жертвам коммунистической тирании в России. «Камень совершенно простой, – говорит Паникаров как бы извиняясь, – «но это крепкий маленький памятник».
Иван Паникаров – не историк, правозащитник или интеллектуал, он не работник органов, поставленный заниматься ГУЛАГом. Этот 56-летний человек долгое время работал слесарем-сантехником, был вентиляционным техником и строителем. Сегодня он пишет для местной газеты «Правда Севера» и является добровольным летописцем региона.
Зимой жители сожгли деревянные бараки
Он из числа тех немногих, кто пришел сюда по своей воле. Более или менее по своей – 30 лет назад он убежал от своей первой тещи из Ростова-на-Дону, и устроился работать в котельной недалеко от Магадана. В общежитии, в котором он тогда поселился, он делил комнату с одним бывшим заключенным, который и рассказал ему о ГУЛАГе, что во времена Советского Союза было под запретом. Даже в семьях жертв не говорили о лагерях. Бывшие заключенные, независимо от реабилитации, навсегда оставались врагами народа.
Паникаров слушал. Вскоре он напишет: «Жертвы ГУЛАГа надеялись, что их потомки откроют для себя правду». Он в этом уверен. Хотя у самого Паникорова в семье никто не сидел в лагерях, себя он считает одним из этих потомков.
Вскоре он покинул общежитие. Он встретился с женщиной, женился и переехал в районный центр Ягодное, место расположения управления всеми лагерями района – всего около 200 лагерей. Здесь он начал искать имена заключенных, сидевших в местных лагерях, писал письма чиновникам, родственникам во все концы земли и собирал данные. В 1990 году на свой страх и риск он организовал «Общество по поиску незаконно репрессированных», так как правозащитная организация Мемориал диссидента Андрея Сахарова, которая в 1989 в западной части России начала анализировать Сталинский режим, не имела в Магадане филиала.
Предоставленный сам себе, ведет Паникаров с тех пор больбу со временем: снег и лед в течение долгих зим разрушают деревянные бараки, рельсы лежат ржавые и разбитые в долинах, заброшенные мосты обрушиваются. Здесь располагались сотни лагерей, но природа отвоевала их, следы сталинского террора на грани уничтожения.
С десяток лагерей Паникаров многократно уже посещал и фотографировал. Большинство из них достижимы только летом на джипе по грязной дороге или по руслам рек. Сейчас, перед самой зимой, можно дойти только до Эльгена, который находится в двух часах на езды к северо-востоку от Ягодного по вполне проходимой на взгляд местных жителей дороге. В 1934 году здесь был открыт один из самых крупных женских лагерей региона.
Гора разбитых серых щитов из лиственницы покрывают землю, кое-какие стены бараков еще стоят, но крыши – обвалились. Стол и шкафы, выкрашенные светлозеленым, остались. «Смотри под ноги!» – предупреждает Паникаров. Там и здесь блестит вода. Когда-то тут было 4 барака. Но после того, как несколько лет назад ближайший поселок был «ликвидирован», и руководство отключило отопление, последние жители мало по малу растащили лагерные строения на дрова.
В лагере Эльген жили и страдали около 5 тысяч женщин. Самые удачливые выращивали в теплицах капусту, картошку и помидоры, остальные – работали на лесоповале. В апреле 1940 через эту землю на 40 градусном морозе, в густом морозном тумане брела профессор литературы еврейка Евгения Гинзбург. Убежденная коммунистка из Казани, она была осуждена в 1937 году, во время Великого Террора, по обвинению в участии в так называемом Троцкистском заговоре. Когда она оказалась в лагере, она расплакалась от ужаса, увидев отмороженные, безучастные лица потерявших всякую женскость заключенных. Ее книга воспоминаний «Крутой маршрут» наряду с мрачно-грандиозными «Колымскими Рассказами» Варлама Шаламова, которые недавно были открыты немецкими читателями, принадлежат к самым значительным свидетельствам о ГУЛАГе.
Паникаров исследует местность. Он всегда ищет свидетельства лагерной повседневной жизни. Здесь осталась только колючая проволока. Однако кусок ее, ломкой от мороза, пополняет его коллекцию, отправляясь к кипятильникам, мискам, инструментам, табакеркам, зэковской обуви и одежде.
Сдаваться? Это не про Паникарова!
В 1994 году в своем панельном доме в Ягодном Иван Паникаров устроил свой первый музей. Позже ему было разрешено заполнить своими экспонатами четыре комнаты бывшего общежития для экспедиций. Однако после того как начальник предприятия умер, управление перестало снабжать музей электричеством и отоплением.
Местные власти, считает Паникаров, не заинтересованы в сохранении истории региона. Почти все, что ему удалось создать в последние годы – книги с воспоминаниями заключенных, коллекция документов и списки репрессированных, интернет-страница с фотографиями и лагерными песнями, подростковый велосипед, на котором он объезжает лагеря – все это финансировалось за счет иностранных грантов, на которые он постоянно подает свои заявки. Когда в 2007 году Паникаров был приглашен в Сорбонну для участия в конференции по ГУЛАГу, он прилетел в Париж, полон гордости, и с забитым артефактами чемоданом. При этом он считает позорным, что изучать историю своей страны ему приходится за иностранные деньги.
В прошлом году даже столичные газеты писали: «Паникаров строит музей под открытым небом!» Он собрал деньги, около € 20,000 – и на этот раз это были российские деньги, из частного фонда олигарха Владимира Потанина. На трех гектарах земли за пределами города должны быть построены бараки, сторожевые вышки, окруженные колючей проволокой. Паникаров мечтал о том, что люди со всего мира смогут посетить его музей. Но местная администрация разрушила мечты, не дав Паникарову обещанной земли. Без объяснения причин. Друзья предполагают, что он нажил себе могущественных врагов, когда несколько лет назад выставлял свою кандидатуру на выборах мэра.
Перед полностью заставленным гаражом на окраине Ягодного сохнут дверцы шкафа. Паникаров выкрасил их в красный цвет. Он стоит внутри и спокойно прибивает ржавые инструменты и другие экспонаты к этим дверям. Вместо музея под открытым небом он собирается теперь сделать выставку. «Там не будет вышки, но можно будет представить, как это было в лагерях», – говорится Паникаров. Отказа для него не существует. Паникаров не теряет слов на ветер, он не может позволить себе толковать историю. «Важна истина, важно уметь собирать и хранить», – говорит он. Сталин в его глазах преступник. Однако Паникаров говорит: «Он делал не только плохие вещи».
До сих пор нет достойного памятника жертвам сталинских репрессий
Сталин победил немецких фашистов, которые захватили Россию и хотели превратить ее жителей в рабов – в глазах кремлевского руководства это по-прежнему
истина в последней инстанции. Память о великих достижениях русской
истории имеет приоритет над памятью о темных ее страницах, говорит Владимир
Путин. Россия не позволит внушить себе чувство вины. Лагеря, считает Путин,
были необходимы для экономического роста страны. Распространенное мнение.
Когда преемник Путина Дмитрий Медведев напомнил в 2009 году в День памяти жертв политических репрессий, что память о жертвах так же священна, как
праздник Победы, и что террор Сталина не может быть оправдан никакими высшими государственными целями, все прислушались. Но, как обычно, за либеральными словами не последовало никаких дел.
Единственный значительный на данный момент памятник жертвам сталинизма –
простой валун из Соловецкого лагеря, установленный работниками Мемориала перед бывшей штаб-квартирой КГБ на Лубянке в Москве. Государственный музей ГУЛАГа в Москве представлен на смехотворно малой выставке стенгазет, спрятанной в заднем дворе. Единственный музей под открытым небом на месте бывшего лагеря недалеко от Перми на Урале был, как и многие другие памятники, построен Мемориалом. На протяжении многих лет организация призывает, совместно с оппозиционными политиками, и при поддержке последнего президента Советского Союза Михаила Горбачева, к тому, чтобы, наконец, был создан приличный, общероссийский музей. Недавно вновь обсуждлось, как этот памятник должен выглядеть. Фонд Потанина финансировал исследование. Будет ли этот памятник когда-нибудь построен, остается под вопросом.
А пока на площади рядом с ягодинской начальной школой в этот сентябрьский субботний день стоят десятки дверей от шкафов. Паникаров открывает свою выставку для 3000 жителей таежного городка. Постепенно собираются люди: пара пожилых дам, знакомые, прохожие – изучают стенды и вносят себя в гостевую книгу. Бродят несколько подростков, изучают ржавый детский велосипед. Паникаров объясняет, что его сделали заключенные. Какая-то женщина приносит пожелтевшую полуистлевшую справку об освобождении. Она нашла ее в старых документах. Паникаров бережно и с радостью берет новый экспонат в руки.
В течение четырех часов его музей под открытым небом принимал гостей, затем он сворачивается. Около 35 посетителей осмотрели экспонаты, приезжало местное телевидение, посетили также редактор областного радио из Магадана и репортер из Германии. Паникаров доволен. Вечером он уберет импровизированные стенды в свой гараж. Когда и где он покажет их в следующий раз, неизвестно.
Вначале должна пройти зима.
Перевод Алины Титовой
