Какого роста Родина-Мать? Как воздвигают монументы / советская дискуссия о памятнике, которой не было
Монумент Вучетича на Мамаевом Кургане в Волгограде сегодня – символ города, Сталинградской битвы и советского героизма в целом. Однако многие очевидцы и участники войны видели этот символ совсем по-другому. На эту тему в 1960 году, когда стал известен проект, но еще не возведен памятник, могла бы состояться публичная дискуссия — уже были написаны заметки Полевого, Симонова, военоначальников. Но не состоялась. Рассказ об этом неудачном и поучительном опыте гражданской активности – ниже.
Я решил рассказать историю одного несостоявшегося выступления «Литературной газеты», в отделе литературы которой я тогда работал, потому что в ней мне «что-то слышится родное» нашим сегодняшним дням…
Было это в 1960 году, почти сорок лет назад. То ли в ЦДЛ, то ли во дворе Союза писателей я столкнулся с Борисом Полевым. Утром я прочитал в «Комсомольской правде» большое его письмо «Таким ли должен быть памятник героям Сталинграда?», в котором он, побывавший там во время боев за город, с горечью и возмущением писал о том, что многие исторические места сталинградской обороны уничтожены или вот-вот будут уничтожены, резко критиковал проект мемориала на Мамаевом кургане Евгения Вучетича за помпезность, безвкусное и дорогостоящее украшательство.
«Люди вправе ожидать, даже требовать, — говорилось в письме, — чтобы в этом городе, возрожденном после войны, им показали заповедные уголки, своим видом напоминающие о том, что тут было, как бы сохраняющие героический дух минувшего времени. Мне кажется делом большой важности восстановить такие наиболее памятные места в разных концах города. Сейчас это нетрудно и недорого сделать.
Сам же памятник героям этой легендарной битвы должен, как мне кажется, быть строгим, мужественным и простым. Кто из участников и свидетелей битвы не мечтал о таком увековечивании?»
Стоит сказать, что это писалось задолго до того, как слова «никто не забыт, ничто не забыто» стали несомненными. Помню, в ту пору писателю, сказавшему, что в Москве необходимо установить мемориальные доски, увековечивающие события и героев войны, один очень ответственный товарищ бросил реплику: «Нечего превращать нашу столицу в кладбище».
Я сказал Полевому, что его письмо мне очень понравилось (так сложилась моя фронтовая биография, что мне было небезразлично, какой монумент воздвигнут в Сталинграде), и спросил, будет ли «Комсомолка» давать отклики.
− Скорее всего, нет, − ответил Полевой.
− Жаль, что не у нас напечатали, − сказал я, явно преувеличивая свои служебные обязанности и возможности. – Мы бы обратились к тем, кто там воевал, к писателям, связанным со Сталинградом..
− А что вам мешает это сделать сейчас? Дело-то общее. И это будет прекрасно, если не одна «Комсомолка» выступит, − загорелся вдруг пришедшей ему в голову мыслью Полевой.
− Так-то оно так, но после другой газеты… − промямлил я, уверенный в тот момент, что совершенно невозможно пойти по следам другой газеты, это явное нарушение принятых в газетном мире правил.
«А почему, собственно, нельзя? Кто устанавливал навеки эти правила? Разве мы что-нибудь отбираем у «Комсомолки», ведь она не собирается дальше этим заниматься? А нам кажется, что точку ставить еще рано», − так примерно рассуждали мы в отделе литературы, когда я рассказал моим коллегам о разговоре с Полевым. И решили сделать полосу.
Естественно, сразу же пришли в голову как возможные и самые желанные авторы Некрасов и Симонов. я позвонил Некрасову в Киев, а Симонову в Ташкент – он там тогда жил. Оба они уже прочитали письмо Полевого в «Комсомолке» и сразу согласились написать. Симонов посоветовал обратиться к Михаилу Луконину, который детство и юность провел в Сталинграде, а из военных (мы хотели, чтобы в обсуждении непременно участвовал кто-нибудь из военачальников, прославившихся в Сталинграде) – к генералу Родимцеву. «А как его отыскать?», — спросил я. «Кажется, он служит теперь в Петрозаводске, — сказал Симонов. – Я выясню и позвоню вам». Назавтра Симонов – он ничего не забывал – позвонил мне и продиктовал номер Родимцева. Я позвонил генералу т предложил прислать корреспондента. «Зачем, — удивился он, — я сам напишу». Луконин связал нас с маршалом Еременко, который тоже дал свое согласие и вскоре прислал статью – это был самый большой материал на полосе, которую мы сделали очень быстро.
Полоса состояла из выступлений всех этих авторов и большой фотографии макета мемориала на Мамаевом кургане. Увы, у меня полоса не сохранилась, не нашел я ее и в архиве «Литературной газеты», только в архиве К. Симонова разыскал копию его заметки «О конкурсе на проект памятника защитникам Сталинграда», которая в полосе была заверстана под снимком как приглашение к всенародному обсуждению. Я воспроизвожу ее (наверное, читатели уже поняли, что раз я заговорил о поисках в архивах, значит, полоса света не увидела – как и почему, чуть позже расскажу); по-моему, некоторые общие соображения автора и нынче не утратили актуальности:
«Я рад предложению «Литературной газеты» высказаться на ее страницах о будущем памятнике героям Сталинградской битвы.
Мне кажется, что это важный вопрос, и Борис Полевой, уже писавший об этом на страницах «Комсомольской правды», был очень прав, что громко заговорил о принципиальной важности того, каким будет этот памятник, и того, в какой обстановке должно проходить создание и обсуждение его проектов. начну со второго. Сталинградская эпопея – гордость нашего народа и его армии. Создание памятника героям Сталинграда – такое же всенародное дело, как создание Дворца Советов или Пантеона.
Думается, что право любого советского человека и в том числе в первую очередь участников минувшей войны, среди них участников битвы за Сталинград, — знать, каким памятником хотят скульпторы и архитекторы увековечить в сознании будущих поколений это великое и героическое событие.
А проект, конечно, должен быть не один. На такой памятник должен быть объявлен закрытый и открытый конкурс. Да и как же иначе! Разве мы можем, думая о таком памятнике, все многочисленные и разнообразные возможности будущего творческого решения этой задачи заранее ограничить тем, что будет предложено одной архитектурной мастерской, одним, даже пусть очень даровитым скульптором?
Польза конкурсных проектов очевидна. Вспоминая, например, конкурс на памятник Маяковскому и все обсуждения и колебания, творческие споры вокруг него, я думаю, что не будь этого конкурса – на площади Маяковского, вполне возможно, стоял бы не нынешний замечательный памятник Кибальникова, а другой – менее значительный, менее сильный и смелый.
Ведь были и другие проекты, и сами авторы считали их более выдающимися, чем проект Кибальникова, и у этих авторов были свои и очень энергичные сторонники.
К несчастью, у нас в искусстве и до сих пор еще порой случается так, что иной маститый художник подкрепляет силу своего таланта еще большей силой напора, дополняет свое искусство мощными организационными мерами. От таких вещей мы должны быть полностью застрахованы, в особенности когда речь идет о произведениях искусства, которые должны стать достоянием сотен миллионов зрителей.
Итак, на мой взгляд, на памятник героям Сталинграда должен быть объявлен и открытый и закрытый конкурс. Результаты этих конкурсов должны предстать глазам не только жюри, но и многочисленных зрителей, как это за последнее время уже вошло в нашу советскую традицию.
На этом конкурсе наш даровитый скульптор Вучетич, создатель прекрасного, на мой взгляд, памятника советским воинам в Берлине, сможет вступить в достойное его таланта открытое и честное соревнование с другими старыми и молодыми мастерами нашего искусства, воодушевленными желание создать памятник героям Сталинграда.
Чей проект окажется достойнейшим, покажут результаты широкого обсуждения и конкурса.
Вернувшись к первому вопросу – каким должен быть памятник героям Сталинграда, я скажу только одно, — по-моему, он должен быть великим и в то же время простым, как те люди, которым он был поставлен.
Сталинградский подвиг был самым громадным событием войны. Но вовсе не обязательно самый громадный подвиг увековечивать самым громадным памятником.
Настоящее искусство так же хорошо должно знать чувство меры, как его знают настоящие люди. И добавим: подлинно героическому искусству должна быть всегда присуща скромность, так же, как она присуща подлинным героям.
Эта мысль кажется мне принципиально важной, а конкретно о памятнике работы Вучетича я хотел бы высказаться тогда, когда для сравнения увижу рядом с ним другие конкурсные проекты.
Я хочу верить, что так и будет».
Стоит отметить, что все остальные наши авторы отрицательно отнеслись к проекту Вучетича.
Что же случилось с подготовленной нами полосой? Дважды она ставилась в номер и дважды по причинам, к ее содержанию не имеющим прямого отношения, она слетала. В газете почти всегда так бывает: если в первый раз что-то не заладилось, то дальше жди новых и новых осложнений. А тут все просто кончилось крахом. В третий раз полосу поставили в номер, когда из отпуска вернулся наш тогдашний главный редактор Сергей Сергеевич Смирнов. У него возникли какие-то сомнения, и он ничего лучше не придумал, как отправиться «посоветоваться» «наверх», к заведующему отделом культуры ЦК Поликарпову. Тот, у которого мы уже давно были как бельмо на глазу, устроил ему настоящую головомойку: проект уже утвержден, никому не будет позволено «ревизовать» решение инстанций, как это могло прийти в голову, положить этому конец, наказать виновных, и т.д. и т.п. При разборе этой истории на редколлегии свою порцию начальственного гнева получил и я. Особый упор делался на то, что отдел литературы не должен был браться за дело, в котором его сотрудники ничего не смыслят, в такой «самодеятельности» просматривается какой-то опасный, чуть ли не злодейский умысел…
Я снова попал в Сталинград, ставший Волгоградом, через много лет после войны – уже давно был сооружен на Мамаевом вучетичевский мемориал. В нем не было не только простоты, но и величия – он лишь подавляя величиной. И не вызывал мыслей о том, что происходило здесь в сорок втором, какие кровавые шли бои, какого мужества они потребовали от защитников этой земли, — у экскурсовода (я присоединился к экскурсии) спрашивали, какой высоты фигура Матери-Родины, сколько ступенек ведет к ней, сколько весит меч…
По теме:
