Спорт в СССР: физическая культура – визуальная культура
О'Махоуни М. Спорт в СССР: физическая культура – визуальная культура. М., НЛО, 2010. – 296 с.
Довольно парадоксальным образом современные работы о советском спорте и его роли в повседневной жизни и культуре почти всегда оказываются работами «на преодоление» – их авторы неизменно настаивают на «недостаточном внимании» к механизмам функционирования советской культуры и невозможности сведения её к канонам «культуры тоталитарного государства».
В самом общем виде эти подходы можно обозначить как «традиционный» и «ревизионистский», причём работы второго типа, предполагающие более сложные аналитические размышления о сути сталинской советской культуры, чем просто констатации её «тотальности» и «тоталитарности», составляют в последние полтора-два десятилетия заметное большинство.
Таковы, в частности, две англоязычные работы о советском спорте, вышедшие на русском языке в последние несколько лет — «Серьёзная забава: история зрелищного спорта в СССР» Роберта Эдельмана [fn]Эдельман Р. Серьёзная забава: история зрелищного спорта в СССР, М., 2008. – см. рецензию на эту книгу на УИ[/fn] и «Спорт в СССР: физическая культура — визуальная культура» Майка О'Махоуни.
О'Махоуни, по его собственным словам, анализирует «сложные взаимоотношения между спортом, как официально одобренной социальной практикой, и спортом, как культурным продуктом» (с.12)
Границы между двумя этими пониманиями размыты, и далеко не всегда мы можем сказать, что в головах болельщиков или в государственной политике в отношении спорта можно проследить их разграничение или даже последовательное к ним отношение. Тем не менее, основания для такого разделения – в качестве способа изучения культурологических проблем советского спорта – очевидно, существуют. На протяжении 20-30-х годов можно увидеть довольно серьёзные трансформации, как в государственных подходах к спорту, так и в культуре «боления», распространяющейся в обществе – это два параллельных процесса.
Во многом О'Махоуни солидаризируется с Эдельманом. Его советский спорт также «спорная территория» между властью с одной стороны, зрителем и участником, с другой (очевидно связанными между собой).
И потому, рассуждает он, основы «болельщицкого взгляда» на спорт, устоявшегося в 20-е – начале 30-х годов, с их культурой парадов и массовых шествий, как бы накладываются на уже имеющуюся матрицу восприятия, подминая её под себя, стремясь стереть «лишнее», «ненужное» и «опасное». Лишнее и ненужное — это спонтанность — пожалуй, главная отличительная черта спорта, которая в 30-е годы, с их установкой на заведомую запрограммированность результата[fn]«единственным гарантом истинности результата <…> может быть лишь знание этого результата заранее» (Паперный В. Культура Два. М., 2007 С. 238)[/fn] явно кажется опасной.
О'Махоуни называет стратегию власти на подавление «срежиссированной спонтанностью» — заготовленным экспромтом, «попыткой государства и официальных художников подмять под себя непредсказуемость и вечную изменчивость народных видов спорта, прежде всего футбола, выстраивая единообразную театральность парада» (с.108). Попытку, завершившуюся закономерной неудачей. Узловым в этом отношении становится 1937-й год, за несколько летних месяцев которого случились главные довоенные события в советском спорте — приезд сборной Басконии по футболу [fn]Об этом см.. Старостин Н.П. Футбол сквозь годы, Старостин А.П. Большой футбол (любое издание)[/fn], крупнейший парад на Красной площади с очередным футбольным «матчем у стен Кремля», 3-я Рабочая Олимпиада в Антверпене(1937), в которой участвовали советские спортсмены.
Другой пример этого отчасти воображаемого, отчасти метафизического противоборства — борьба против восприятия сексуальности тела спортсмена, вуайеристской роли зрителя — проанализированы на примере повести «Зависть» Юрия Олеши и спортивных эпизодов в фильме «Человек с киноаппаратом» Дзиги Вертова. Следуя за И. Голомштоком [fn]Голомшток И. Тоталитарное искусство. М., 1994.[/fn], О'Махоуни признаёт здесь успешность стратегии власти – в советском искусстве и в советском спорте сексуальность оказалась отодвинута на задний план.
Важнейшее и принципиальное отличие книги О'Махоуни от англоязычных предшественников (главным образом Риордана [fn]Riordan J. Sport in Soviet Society: Development of Sport and Physical Education in Russia and the USSR. Cambridge, 1976.[/fn] и того же Эдельмана) – в материале, на котором он делает акцент. Книга имеет подзаголовок «Физическая культура — визуальная культура» — и действительно самые оригинальные её главы посвящены, прежде всего, анализу произведений искусства на «спортивную тематику» с точки зрения её преподнесения обществу, репрезентации власти через спортивную тематику в искусстве. Это работы Дейнеки, Дормидонтова, Самохвалова, Манизера и др. В отдельную главу выделены архитектурные и живописные работы, использованные при оформлении станций московского метро.
К сожалению, автор, стремясь охватить наибольший спектр источников и примеров по раннесоветскому спорту оставляет незаполненными важные «белые пятна». Так фильм режиссера С. Тимошенко «Вратарь»(1936) [fn]По ссылке можно скачать этот фильм[/fn] оказывается лишён литературной основы — повести Льва Кассиля «Вратарь республики» (крупнейшее и наиболее известное советское литературное произведение на спортивную тематику в довоенное время), о которой О'Махоуни не упоминает ни разу.
По мере приближения к современности скорость повествования увеличивается, впечатления автора выглядят всё более фрагментарными, в том числе и потому, что «занятия спортом» и «социальный конформизм» становятся всё ближе друг к другу, а «спонтанность» укореняется в развивающемся «неофициальном искусстве». Классический нонконформизм позднесоветского болельщика, из всех газет читающего только «Советский спорт», к сожалению, остаётся в стороне. Вся сложность разграничения «зрителя» и «участника» (их «пассивности» и «активности», «включённости» в игру или позиции «внешнего наблюдателя»), которым автор уделяет особое внимание в главах о 20-40-х годах, здесь отходит на второй план.
Сергей Бондаренко
