Места памяти о войне в Германии
Российский «День Победы» в Германии называется «Днём освобождения» и связан не только с избавлением от фашистов, но и от фашизма. Большую роль в этом сыграла «проработка прошлого» – осторожная работа общества с коллективной памятью и идеологическими концептами. В идеологической борьбе с собственным прошлым Германия явно одержала победу – достаточно посмотреть, насколько часто и в каких формах немцы вспоминают о Второй мировой войне
Подробную обзорную статью о том, что знают немцы о войне и как вспоминают о ней, опубликовала газета «Время новостей»:
Юлия Кантор. «Мы хотим, чтобы война закончилась»
(источник)
«Капитуляция Германии» — так называется выставка, приехавшая в Музей политической истории России из Карлсхорста, где 65 лет назад был подписан документ об окончании второй мировой войны в Европе. В самом музее «Карлсхорст» аналогичная, еще более масштабная, экспозиция открылась месяц назад. Германия готовится праздновать День освобождения. Что знают немцы о войне, как вспоминают о ней, выяснила обозреватель «Времени новостей».
Камни преткновения
Идя сегодня по Берлину, то здесь, то там встречаешь невысокие стенды, скупой и мрачный дизайн которых подчеркнуто контрастирует с броскими цветами немецкой столицы. У этих стендов общая первая строка. Она гласит: “Об этом мы никогда не забудем”. Далее — белым шрифтом на черном фоне — только названия: Освенцим, Треблинка, Майданек, Бухенвальд, Дахау, Заксенхаузен… Эти стенды сделаны по инициативе сената Берлина.
А вот инициатива снизу: более 20 лет назад жители берлинского Баварского квартала решили увековечить историю своего района, который до 1933 года был местом спокойной немецко-еврейской жизни. Собрали средства и установили восемьдесят табличек с цитатами из гитлеровских расовых законов и распоряжений. На фонарных столбах таблички: “Евреи не могут иметь собственных кустарных предприятий”. “Еврейским детям запрещено играть с арийскими детьми”. “Если работник немецкой почты женится на еврейке, он должен уйти в отставку”. “Евреи не должны звонить по международному телефону”, “Евреи должны содержать свое имущество открыто, с тем, чтобы их состояние могло быть использовано для немецкого народного хозяйства”.
«Вы участвовали в реализации этой инициативы?» — спрашиваю у седой пожилой дамы, сидящей на лавочке рядом с табличной “Евреи не должны заниматься врачебной практикой”. «Да, я участвовала… Не только теперь, но и тогда. В 1938-м, когда произошла Хрустальная ночь, мне было десять лет… Я перестала встречаться со своими еврейскими подружками. И потом, когда война началась и их увозили, я не вышла попрощаться. В школе у меня были хорошие оценки по расовой теории. Я участвовала. Как все. Потом очень хотелось забыть, закрыться. Вот потому мы и решили сделать такие таблички — чтобы ни у кого не было возможности забыть». Kein Vergessen — -нет забвения. Общественные объединения с таким названием существуют по всей Германии…
В очень приятном районе Хакских дворов с застройкой в красивом стиле модерн с маленькими уютными и нарядными сквериками, около домов, где когда-то жили евреи, в мостовую вмонтированы медные таблички с указанием их имен. Это так называемые “Камни преткновения” в память о жителях этих домов, отправленных в лагеря уничтожения. Автор этого проекта скульптор Гюнтер Демниг. Изготовление табличек и установка также его работа. Всего создано более 20 тыс. камней в 430 городах и деревнях Германии, Нидерландов, Польши и других стран Европы. Работы Демнигу хватит до конца жизни…
Протест жен
В марте 1943 года в Берлине произошло необычайное событие. Несколько тысяч мужчин — евреев, собранных в пересылочном лагере на улице Роз для отправки в лагеря смерти, были отпущены на свободу. Некоторые, уже депортированные, были возвращены в Берлин. Освобождение заключенных было документально оформлено. Оно стало следствием протеста и отказа от развода их немецких жен. Это был единственный публичный протест «арийцев» против уничтожения «недочеловеков», увенчавшийся успехом. Этого никто не ожидал — в 1943 году в Германии, как казалось, было уже давно покончено с инакомыслием. Тем оглушительнее был эффект. О любви, оказавшейся сильнее ненависти, напоминает памятник розового гранита.
С 1933 года в Германии не было единого движения Сопротивления. Подпольные группы антифашистов, конечно, существовали, была и оппозиция в нацистской элите, с ней Гитлер расправился в первое пятилетие своего пребывания у власти, были индивидуальные акции неповиновения. Но, увы, консолидированно противодействовать тоталитарному режиму немцы оказались неспособны. Как говорил один из персонажей знаменитого советского фильма «Щит и меч», «пока интеллигенты шепчутся на кухне, крепнет аппарат тайной полиции, пока коммунисты ссорятся с социал-демократами, к власти приходим мы — НСДАП».
Музей немецкого Сопротивления расположен в здании, где размещался штаб сухопутных войск вермахта. К нему ведет Штауффенбергштрассе — улица, носящая имя главного героя немецкого Сопротивления. В этом штабе и служили руководители заговора против Гитлера во главе с полковником Клаусом Шенком фон Штауффенбергом. 20 июля 1944 года он пронес в ставку фюрера «Вольфшанце» («Волчье логово») взрывное устройство и привел его в действие. Фюрер остался жив, Штауффенберг и практически все остальные члены оппозиции были арестованы и после пыток казнены во дворе военного министерства. Заговор против Гитлера был явлением масштабным, формировавшимся в течение нескольких лет — при том, что недовольство нацистами стало возникать в армейских и гражданских интеллектуальных кругах уже вскоре после прихода НСДАП к власти в 1933 году. В самом знаменитом в истории Третьего рейха заговоре против Гитлера и его режима участвовали люди разных политических и религиозных убеждений, чиновники, военные, промышленники и ученые.
Всего за 11 лет покушений на диктатора было около полутора десятков. Среди них — попытки подарить ему букет с взрывным устройством внутри в 1933 году, начинить взрывчаткой колонну, около которой фюрер должен был произнести речь в 1939-м, заложить бомбу в его самолете в 1943-м… Музей немецкого Сопротивления ведет изучение и сбор материалов обо всех формах противостояния гитлеровскому режиму. Музей, открытый тридцать лет назад, состоит из нескольких экспозиций, честно, без ретуши рассказывающих об истории нацистской Германии и тех, кто «плыл против течения». Отдавая должное участникам индивидуального и группового Сопротивления (об их деятельности можно в деталях узнать, посетив открытый музейный архив), здесь не стремятся замаскировать факт, что подавляющее большинство немцев поначалу поддерживало режим Гитлера. А потом было уже поздно. В сегодняшней Германии помнят и об этом.
За Берлин
В эти дни в Германии по приглашению сената немецкой столицы находится с ознакомительным туром группа журналистов и молодых историков из 15 стран: в течение недели их будут возить по стране — по памятным местам, им будут рассказывать о катастрофе, которая началась в 1933-м и закончилась в мае 1945-го. Среди пунктов программы, конечно, — Трептов-парк. В знаменитом берлинском Трептов-парке — братская могила 5 тыс. советских солдат, погибших в 1945 году при взятии Берлина. (Всего в Берлинской наступательной операции, продолжавшейся с 16 апреля по 8 мая, — штурм германской столицы продолжался с 25 апреля по 2 мая, — по опубликованным данным, погибло 78 тыс. 291 человек, еще 274 тыс. 194 человека ранено, взято в плен или пропало без вести. — Ю.К.) И, конечно, знаменитый символ Победы: советский солдат с немецкой девочкой на руках, мечом разрубающий фашистскую свастику. Недавно отреставрированное творение Вучетича возвышается на кургане, венчающем мемориал и пребывает в идеальном состоянии. В восточной части страны установлено 120 мемориалов, посвященных Победе. Все они находятся на попечении германского правительства
«Вообще после объединения Германии у нас обсуждался вопрос о монументах в восточной зоне — их много, они далеко не всегда имеют художественную ценность. Некоторые, появившиеся через много лет после войны, ассоциируются не с Победой, но с советским присутствием в ГДР. Один из депутатов сената как-то позволил себе высказаться в том смысле, что памятники нужно либо демонтировать, либо отдать русским, пусть увозят. Но это даже не стало предметом обсуждения», — говорит специалист по ланшафтному дизайну сената Ганс Георг Бюхнер. Каждый год федеральное правительство ФРГ и берлинский муниципалитет выделяет средства на уход за этими монументами, закономерно рассматривая их как документ истории.
Один из памятников в районе Тиргартена находился в британской зоне, и во время «холодной войны», когда Западный Берлин по приказу из Москвы обнесли стеной, было много голосов в пользу сноса памятника. Но даже тогда в ФРГ понимали, что нужно разделять освободителей и тех, кто насаждал свой политический порядок на территории страны потом. А в 90-е годы бундесвер (немецкая армия) отреставрировал танки этого монумента.
Вопреки сложившимся в советское время стереотипам могилы красноармейцев Западной Германии, а их более 27 ты., находились в идеальном порядке. «Когда говорят, что советские войска принесли много вреда после войны, нужно понимать, что они пришли к нам как победители, в результате того, как наши правители обрекли мир на страшную войну, ставшую катастрофой для Германии. Они отдали жизнь, освобождая Германию, и не их вина то, что произошло потом», — продолжает Бюхнер.
Право на память
В 50 километрах к югу от Берлина находится кладбище, где похоронены 1200 советских танкистов. Радом с ним до конца 80-х годов располагался штаб Западной группировки наших войск. Я смотрю на фотографии могил до реставрации: зрелище удручающее — буйная трава, покосившиеся плиты, явно ржавые танки. В советское время это кладбище не входило в число «показательно-протокольных», потому его вообще не реставрировали. Как аккуратно сказано в каталоге советских захоронений на территории Германии, о могилах соотечественников «заботились государственные учреждения и Советская Армия». Теперь кладбище выглядит ухоженным, и мемориальные танки как новенькие. Реставрацию надгробий проводил германский Народный союз по уходу за военными могилами, наши танки приводили в порядок специалисты бундесвера. Разумеется, все это финансировала немецкая сторона. Реставрация стоила 840 тыс. евро. «Чем жизнь мальчиков, погибших здесь, менее ценна, чем тех, кто погребен в Трептове или в Панкове? Неважно, ходят на могилу политики и дипломаты по торжественным датам. Посмертный почет останкам должен быть одинаковый, ведь все они имеют право на память. Сохранить ее — наша обязанность», — говорит президент союза Райнхард Фюрер. Народный союз по уходу за военными могилами является гуманитарной общественной организацией. По поручению правительства ФРГ он занимается сбором данных о погибших. Сегодня членами союза является миллион триста тысяч человек. Его деятельность на 90% финансируется частными лицами. Эта организация была создана после первой мировой войны и была разогнана в 1933-м, после прихода Гитлера к власти. Только в 1946 году Народный союз был восстановлен, но действовал только в Западной Германии. После 1991 года он работает по всей стране, на территории которой находятся три тысячи шестьсот захоронений, на которых покоятся около 760 тыс. советских граждан, из них более 400 тыс. военнослужащих. На уход за военными могилами немецкое правительство ежегодно выделяет 25 млн евро, в том числе на содержание берлинских мемориалов — миллион.
Народный союз занимается и установлением мест захоронения и имен захороненных: с 1996 года работает российско-немецкая исследовательская группа, финансируемая ФРГ. Уже обработана картотека почти на 100 тыс. советских офицеров, прошедших фашистский плен, которая стала основой для изданий «Книги памяти» и мартиролога «Во имя жизни помнить о погибших». Сейчас Народный союз занимается электронной обработкой карточек на 900 тыс. советских военнопленных, что позволит установить большинство точных мест их захоронения. Уже обработано коло 200 тыс. «Ведь ваш великий полководец Суворов говорил, что война не кончена, пока не похоронен последний убитый на ней солдат. Мы хотим, чтобы война закончилась. И чтобы осталось как можно меньше безымянных могил», — резюмирует Фюрер.
Народный союз много работает над поиском могил немецких солдат, погибших в России. «Я хочу поблагодарить жителей за бесценную помощь, в основном это русские бабушки, — они показывают нам места братских могил. Эти люди пережили войну, она искалечила их жизнь, кто-то потерял мужей и отцов. Но эти тихие старушки в платочках способны к высшему гуманизму — следовать традиции упокоения. Низкий им за это поклон, напишите об этом», — говорит Фюрер.
Окончательное решение
Элегантная вилла с тенистым парком на берегу огромного озера Ванзее настраивает на лирический лад. Случайный турист никогда не догадается, что этот милый, вполне дружелюбный уголок в предместье Берлина — одно из самых мрачных мест в политической топонимике ХХ века. Здесь 20 января 1942 года состоялась конференция, организованная главой службы безопасности и шефом гестапо Райнхардом Гейдрихом. На ней было принято решение о методах, средствах и сроках уничтожения европейского еврейства. (Притеснения евреев в Германии начались практически сразу после прихода нацистов к власти, с началом второй мировой войны, последовало их физическое уничтожение, потому Ванзейская конференция была ориентирована на «окончательность».) Этот особняк был музеем почти полвека, но несколько лет назад его экспозиция была существенно расширена и обновлена. Ее пополнили ранее недоступные материалы, прибывшие сюда из Восточной Европы и России. “Документальной основой экспозиции стали найденные в 1947 году папки материалов из архива германского МИДа. Но с открытием массива документов из архивов стран Восточной Европы прояснилась роль полицейских батальонов, действовавших совместно с гестапо в истреблении евреев в Восточной Европе. Главная цель музея — рассказать потомкам о “преступлениях предков, чтобы подобное никогда не повторялось в истории цивилизаций”, заявил на открытии экспозиции директор музея Норберт Камп. На «реорганизацию музейного пространства, научную обработку материалов и реставрацию виллы ушло около 700 тыс. евро.
В результате «окончательного решения еврейского вопроса» в Европе должно было быть уничтожено 11 млн евреев на территории от Греции до Ирландии, включая, конечно, Советский Союз. (В самой 50-миллионной Германии к началу второй мировой войны жило около полумиллиона евреев.)
«Окончательное решение (еврейского. — Ю.К.) вопроса в разных странах будет сталкиваться с препятствиями», — этим ожидаемым препятствиям, свидетельствуют ванзейские документы, было сопротивление местного населения. В каждой стране, в каждом городке или деревушке находились люди, которые даже под страхом смерти не захотели соучаствовать в убийстве. В каждой стране находились люди, которые, рискуя жизнью, укрывали обреченных.
Но были и другие: те, кто охотно пособничал нацистам, — кто-то из звериной ненависти, кто-то — из звериной же жажды наживы, и таких было немало. Сохранились документальные свидетельства о том, как в только-только опустевшие дома отправленных в лагеря входили вчерашние дружелюбные соседи. Входили, чтобы мародерствовать.
В ранее закрытых архивах стран Восточной Европы, в том числе бывших республик СССР, сохранились и материалы о коллаборантах, действовавших рука об руку с фашистами. Эти документы тоже экспонируются в мемориале.
А еще были равнодушные — те, кто соучаствовал молчанием. Ванзейская конференция, по сути, постфактум свела воедино уже существовавшие нацистские законы, касающиеся “недочеловеков”. Истребление приобрело промышленный характер, с безупречно отлаженной технологией. Так было уничтожено 6 млн человек.
В музей Ванзейской конференции приходят немецкие школьники. Шаг в трагедию собственной истории — один из важнейших на пути осознания ответственности за настоящее и будущее. История нацизма изучается подробно, и не только в школьном классе или в учебном кинозале: обязательны выезды в памятные места — от Музея немецкого Сопротивления (с умной богатой документальной и изобразительной экспозицией) до Освенцима. Моя собеседница Эльке Штрук — экскурсовод Ванзейского музея. «В Германии люди оказались недостаточно бдительными и допустили фашизм, они позволили властителям делить граждан на своих и чужих. И немецкое общество стерпело и это, шло на поводу — соучаствовало. Тезис о том, что молодежь “не хочет больше находиться под прессингом памяти”, старательно эксплуатируют неонацисты. Значит, мы обязаны противостоять такой точке зрения. Здесь не может быть прошедшего времени — такое отношение не должно пересматриваться, оно должно быть воспринято обществом раз и навсегда, окончательно».
«Зло было везде»
Ораниенбург, прелестный пригород Берлина, утопает в зелени. Подхожу к двухэтажному особнячку с красной черепичной крышей. До 1945 года здесь размещалась комендатура СС и концлагеря Заксенхаузен.
Лагерь уничтожения Заксенхаузен на окраине Ораниенбурга был создан в 1936 году по личному указанию Гитлера — как “образцовая модель” и центр подготовки СС. Только в октябре 1941 года здесь были замучены 12 тыс. советских военнопленных. Именно в Заксенхаузене разрабатывалась и шлифовалась “индустрия смерти”, совершенствование системы “конвейерного уничтожения”. «Разработки» становились темами “научно-практических конференций”, на которые в образцовый, особенно по части практики, Заксенхаузен с июля 1941 года съезжались коменданты других лагерей — “перенимать опыт”. Карьера многих эсэсовских вождей Третьего рейха начиналась с “ораниенбургской школы”…
С лязгом открываются ворота лагерной улицы — “дороги смерти”. Иду вдоль трехметровой глухой стены с колючей проволокой. Сквозь проволоку видны крыши домов. До 1945 года в этих домах жила лагерная администрация с семьями. А теперь в них же — с видом на колючую проволоку — живут простые немецкие граждане, периодически бунтующие против соседства с бывшим лагерем смерти.
«Во времена ГДР лагерь пытались «очеловечить». Посадили деревья, разобрали многие бараки, в лагерном музее поместили тематические картины. Получался как бы беллетризованный рассказ. В результате острота восприятия смягчалась, а значит, искажалось, облегчалось представление о катастрофе фашизма», — мой собеседник — пресс-атташе мемориала Хорст Сеференс. Действительно территория лагеря с выросшими за несколько десятилетий березками и дубками, с пышной травкой между бараками смотрится едва ли не идиллически. В течение последних пяти лет руководство фонда меняло экспозицию, «приближая ее к реальности». И я цепенею от фразы: «Пойдемте, посмотрим — мы восстановили крематорий».
В еврейском бараке обуглены стены — кажется, даже пахнет гарью. Галлюцинации? Ничуть — барак с экспозицией “Холокост” несколько лет назад был подожжен неонацистами. «Мы решили сохранить часть барака в таком виде, — комментирует мой немецкий спутник. — Пусть люди знают — фашизм не стал прошлым. Мы не имеем права это скрывать или маскировать. Мы не имеем права не говорить людям всю правду».
Заксенхаузен освободили советские войска в апреле 1945 года. В лагере к этому времени находились 3 тыс. изувеченных, истощенных узников. Остальных, тех, кто был еще в состоянии двигаться, — их было около 30 тыс., отступавшие фашисты угнали на «марш смерти». Лагерь освободили, но уже в июне его бараки вновь заполнили заключенные, среди которых оказались и советские военнопленные, находившиеся в Заксенхаузене до прихода Красной Армии. На территории Заксенхаузена с июня 1945 года до весны 1953 года, до смерти Сталина, размещался спецлагерь НКВД №2. (Спецлагерь НКВД №1 в тот же период был в Бухенвальде.) Снова попав за колючую проволоку, снова пройдя через ворота с надписью «Работа освобождает», люди с номерами на руках сходили с ума…
«Заксенхаузен находился на территории ГДР, и, естественно, о послевоенной истории лагеря ничего не было известно. Все документы после закрытия его в 50-е годы советские военные увезли в Москву, — рассказывает Сеференс. — И лишь относительно недавно мы обнаружили близ лагеря массовые захоронения». Там оказались останки 12 тыс. человек, умерших, как выяснила экспертиза, от болезней и истощения… “Ныне благодаря российской стороне мы смогли получить доступ к документам лагерной администрации”. В Заксенхаузене открыта экспозиция, рассказывающая о послевоенной истории лагеря.
«Я хотел бы подчеркнуть — мы ни в коем случае не смещаем акценты от фашизма к сталинизму и, напротив, стараемся противостоять такой тенденции. Наша задача — рассказать всю правду о фашизме, об истории этого лагеря. Мы не проводим никаких параллелей», — настаивает мой политкорректный собеседник. Лагерная колючая проволока в годы фашизма была внутри общества, на долгие годы лишив его возможности нормально развиваться. И те, кто родился после войны, должны видеть — это страшное зло рядом, оно было везде, оно не существовало изолированно. «У нас есть маленькие городки, где существовали лагеря для военнопленных, маленькие, временные. Но и там обязательно сохраняются памятные территории. Пусть каждый, понимаете, каждый, с детства знает, к чему приводит экстремизм, начинающийся с молчаливого шествия по тихой улице, с “безобидной” свастики, нарисованной в тетрадке».
Общий язык
«Перед приближающимся 65-летием окончания второй мировой войны о ней много говорят. Но о тех, кто пережил ее, вспоминают нечасто. На международной конференции, которая пройдет 6—7 мая в Берлине, в связи с этой годовщиной будет рассмотрено нынешнее положение жертв войны в Восточной Европе. На конференции, тема которой называется «Быть старым в Восточной Европе. Опыт и потенциалы жертв национал-социализма», социологи, историки и представители организаций гражданского общества обсудят актуальную ситуацию в Центральной и Восточной Европе жертв войны и перспективные концепции большего участия пожилых людей в жизни общества. В особенности сохранение и передача дальше опыта и воспоминаний этих сегодня уже старых людей необходимы для сохранения коллективной памяти наций в Европе. Не менее важная задача — обеспечить этим людям достойную жизнь в старости и предоставить возможность поделиться в обществе своим опытом», — написано в пресс-релизе мероприятия, организованного правительством Берлина. (6 мая с докладом «Война в сознании жертв» на форуме выступит российский правозащитник, руководитель общества «Мемориал» Арсений Рогинский.) В списках государственных и общественных мероприятий к 65-летию Победы — от парадов и торжественных шествий на мемориальные кладбища до научных семинаров и концертов, которые пройдут в эти дни в обеих российских столицах, я, увы, не нашла ни одного, по важности и прикладному значению темы подобного этой берлинской конференции.
Участники посетят и документационный центр «Топография террора», где когда-то располагались штаб-квартира гестапо, гестаповская тюрьма и начиная с 1939 года штаб-квартиры СС и СД. В мемориальном комплексе работает постоянная экспозиция, рассказывающая об истории национал-социалистской политики уничтожения и преследований и распространении этой политики «из центра в стороны», — из Берлина по всей Германии, а потом и за ее пределами. Здесь есть масштабный исследовательский и просветительский проект «Подневольный труд в период национал-социализма». Выставки из европейских стран воссоздают картину подневольного труда при национал-социализме и рассказывают о судьбах тех, кто был угнан в рейх или испытал на себе тяготы рабского труда на оккупированных территориях. В центре очень ждут ученых, педагогов и, самое главное, представителей военного поколения из нашей страны, которые могут рассказать о пережитом, для кого эта трагедия — часть жизни. Сотрудники сокрушаются, что упущено время. Ведь в советское время пребывание на оккупированной территории, тем более в плену, было чревато крупными неприятностями — можно было лишиться работы, а то и вовсе угодить в лагерь. Потому об этих фактах биографии старались умалчивать не только в официальных анкетах (где графа о пребывании на оккупированной территории сохранялась до 90-х годов), но и не рассказывать в семейном кругу. Потому только в последние пару десятилетий база данных Документационного центра начала пополняться информацией о жителях бывших союзных республик.
И еще об одном. Практически все немецкие серьезные музейные и научные, государственные и общественные проекты, выставки, конференции и интернет-сайты, посвященные второй мировой войне, русифицированы. Русско-немецкий диалог и на правительственном уровне, и на общественном вполне продуктивен. У Германии и России в прямом и переносном смысле общий язык, которым оба государства говорят о войне, и общие взгляды на многие ее события от 1939-го до 1945-го. Потому и совместный, российско-немецкий учебник по истории, задуманный год назад, вскоре станет реальностью. Ответы на вопросы, кто начал войну, кто победил и кого освободили, в нем будут даны четкие — без эвфемизмов и умолчаний. Так ответила на них сама история 65 лет назад.
