По замкнутому кругу. Часть I
«Тайные дневники» бывшего председателя КГБ Ивана Серова, найденные через 25 лет после его смерти, стали настоящей сенсацией начала года и заслуживают особого разговора с участием серьезных историков. Нам в данном случае хотелось бы обратить внимание лишь на симптоматичность одного совершенно конкретного феномена – попыток обнаружить в советском прошлом прообразы тех явлений XXI в. на постсоветском пространстве, которые получили стигматизирующее наименование «цветных» или «оранжевых» революций. Своей трактовкой венгерских событий 1956 г. книга Серова-Хинштейна продолжает ряд изданий, начало которому было положено в 2009 г. выходом книги «Венгерские события 1956 года глазами КГБ и МВД СССР». Книга выступила своего рода антилиберальным манифестом в деле интерпретации мощнейшего вплоть до 1989 г. восстания в одной из стран советской сферы влияния, приведшего к моментальному распаду существующих властных партийно-государственных структур в стране и начавшемуся формированию новой, плюралистической политической системы. Прочтение соответствующих разделов «дневников Серова» заставило еще раз перечитать его донесения, направленные в ЦК КПСС из Венгрии осенью 1956 г., другие документы КГБ СССР, относящиеся к тому времени, а заодно и оценить качество самого документального издания, посвященного деятельности советских спецслужб в условиях венгерского кризиса 1956 г. и их противостоянию западным спецслужбам.
В сборник включено более 150 документов из Центрального архива ФСБ, РГАНИ, РГВА, раскрывающих деятельность советских силовых структур в условиях венгерского кризиса осени 1956 г., и большинство из них впервые вводится в научный оборот. Правда, у компетентного читателя складывается впечатление, что некоторые из ранее не опубликованных документов все же использовались в 1950-е годы при выполнении определенных политико-идеологических заказов – фабрикации судебного дела Имре Надя, подготовке ряда пропагандистских публикаций, призванных разоблачать деятельность западных спецслужб в Венгрии, а также выступлений советских и венгерских представителей с трибуны ООН при обсуждении доклада специальной комиссии, изучавшей ситуацию в Венгрии после советского военного вмешательства.
Представленные в сборнике донесения дают представление о тех конкретных задачах, которые ставились перед советскими спецслужбами в Венгрии в дни «наведения порядка» в ноябре-декабре 1956 г. после военной акции 4 ноября и силового приведения к власти нового, абсолютно лояльного руководству СССР правительства во главе с Яношем Кадаром. Как выясняется из документов, структуры КГБ и МВД занимались в Венгрии разоружением бойцов повстанческих отрядов, выступивших в конце октября против венгерского коммунистического режима и ввода в Будапешт советских войск. В их функции входили также охрана объектов, патрулирование и поддержание комендантского часа, сбор оружия у населения и ликвидация подпольных типографий. Задача была немаловажной, потому что все оружейные склады в стране были фактически опустошены, а число разоруженных спецслужбами людей превысило 3 тыс. человек. МВД СССР задерживало и помещало под арест оппозиционно настроенных лиц, в частности – свергнутого премьер-министра Имре Надя и его соратников, которые были арестованы при выходе 21 декабря из югославского посольства. В дальнейшем их незаконно переправили их в Румынию – в одном из документов дается подробное описание важных этапов этой акции, правда, без необходимых комментариев. Советские спецслужбы были причастны и к разгону оппозиционных демонстраций, а также всевенгерского съезда рабочих советов, на котором могло быть провозглашено создание альтернативного правительства.
Вплоть до конца ноября, в условиях крайней непопулярности нового правительства, массового саботажа венгерским обществом всех его постановлений и явной слабости венгерских силовых структур, на плечи советских спецслужбистов вообще ложилась главная нагрузка в деле нейтрализации любой оппозиционной активности.
Публикуемые документы раскрывают довольно сильные антисоветские настроения в венгерском обществе, в массе своей не принявшем силового вмешательства извне в целях разрешения внутриполитического кризиса. В одной из докладных записок, относящейся к ноябрю, откровенно признается, что «большинство населения продолжает относиться к советским войскам недружелюбно и даже враждебно». Это касалось и основной массы пролетариата, и военнослужащих Венгерской Народной армии, которая не только не могла быть надежным союзником советских войск при ликвидации вооруженного сопротивления повстанцев, но фактически распалась. Многие солдаты и офицеры армии и сотрудники полиции выступали с оружием в руках в повстанческих отрядах либо участвовали в других акциях сопротивления внешней силе. Полицейских нередко приходилось разоружать, а из отделений полиции изымать оружие.
Донесения сотрудников КГБ не только раскрывают многообразие форм сопротивления общества новой власти, но и свидетельствуют о трениях, которые возникали в ноябре 1956 г. между советским военным командованием и структурами госбезопасности, с одной стороны, и представителями венгерских властей с другой. Не желая выглядеть в глазах широкого общественного мнения в роли коллаборационистов, чиновники разных госучреждений, функционеры местных советов, начальники отделений полиции и т. д. занимали, как правило, более умеренную позицию в отношении противников режима. Жалобы на отсутствие твердого руководства с венгерской стороны – общее место в донесениях сотрудников КГБ СССР в центр. Со всей остротой стояла на протяжении не одного месяца и проблема лояльности правительству Кадара сотрудников венгерских силовых структур.
Документы предваряются большой вступительной статьей. Ее концепцию и задачи в определенной мере раскрывает само название: «Инспирированная революция (западные спецслужбы в венгерских событиях 1956 года)». Авторы (кстати сказать, не указанные) не считали нужным выявлять и анализировать внутренние истоки венгерского кризиса, очевидно, будучи уверенными в том, что драматические события «будапештской осени» были всецело инспирированы извне западными спецслужбами и Ватиканом. А потому, по их мнению, оправдана трактовка венгерского кризиса как эпизода в противоборстве спецслужб в условиях холодной войны, но не более того. Эта установка нашла отражение не только во вступительной статье, но и в хронологии событий, где содержится подробная информация прежде всего об американских директивах, связанных с деятельностью спецслужб, о том, как планировались и осуществлялись отдельные акции.
Принципиальная позиция составителей заявлена как в резюме, так и уже в первых строках книги: речь идет о «тщательно спланированной и скоординированной экспансии западных спецслужб против ВНР», рассматривавшейся ими как «слабое звено» в стратегической парадигме советского блока. Более того, венгерские события 1956 г. явились якобы одной из первых в истории «цветных» революций, организованных спецслужбами США и западноевропейских стран во второй половине XX и начале XXI в.. За ними последовали другие антисоветские и антироссийские «диверсии» американских и прочих западных спецслужб – в Чехословакии в 1968 г., в Польше в 1980-е гг., в странах Восточной Европы в конце 1980-х годов, а затем, уже после распада СССР, в бывших советских республиках – на Украине, в Грузии, Молдавии и т. д. Венгерские события 1956 г. и украинская «оранжевая» революция 2004 г. рассматриваются, таким образом, как звенья одной цепи.
По мнению составителей книги, «трагический финал венгерских событий 1956 г. не наступил до настоящего времени», отголоски его, в частности, были слышны в протестных лозунгах людей, стоявших осенью 2006 г., в дни 50-летия тех драматических событий, перед национальным парламентом. «Задают ли молодые венгры себе вопрос: что приобрела их страна, обратившись к холодно-расчетливому миру Запада, и что потеряла, порвав почти все прежние связи с Россией?», – вопрошают авторы вступительной статьи. Строки, писавшиеся, кстати говоря, еще в период пребывания у власти в Венгрии социалистического правительства, для которого тесные экономические связи с Россией были одним из краеугольных камней внешнеполитической концепции.
Действительно, организаторы ряда уличных политических митингов 2006 г. настойчиво пытались актуализировать в историческом сознании венгерской нации память о событиях 1956 г., возродить некоторые символы «будапештской осени», вызвать к жизни «духи прошлого». Так, в некоторых массовых действах тех недель, свидетелем которых был и автор этих строк, открыто имитировались и даже цитировались конкретные формы и проявления массового движения 1956 года. В 2006 году основные митинги проходили в эпицентрах наиболее бурных событий 50-летней давности. Толпа, как и в 1956 г., размахивала национальными флагами с дырой посередине – на месте зияющей дыры после 1949 г. красовался герб ВНР. Все это содержало в себе ярко выраженные элементы карнавальности и бутафории. Достаточно сказать об извлеченном из музейных запасников и заведенном, «рычащем» советском танке, призванном, по мнению политиков новой генерации, символизировать преемственность в событиях.
Игра на параллелях между происходившим осенью 1956 г. и осенью 2006 г. проявилась во многих митинговых речах. В который уже раз политики, зачастую родившиеся уже после 1956 г., апеллировали к наследию «будапештской осени» для того, чтобы скомпрометировать своих же сверстников в глазах потенциальных избирателей. Между тем, кардинальное различие событий 1956 и 2006 гг. особенно четко проступало при сопоставлении их внешнеполитических аспектов. Это хорошо понимали и венгерские правые. Ведь в отличие от осени 1956 г. теперь уже не было ни малейших оснований говорить хотя бы о минимальном российском вмешательстве во внутренние дела суверенного государства, о стоящих на повестке дня задачах национально-освободительного характера. В силу этого любые попытки проведения параллелей носили заведомо фарсовый характер. Молодежь, митинговавшая осенью 2006 г. у стен парламента, адресовала свои конкретные претензии отнюдь не Москве, а своим собственным властям, не сумевшим справиться с экономическими проблемами. Совершенно некорректной и недобросовестной представляется и попытка составителей рецензируемого труда «сыграть» на параллелях.
Большое внимание во вступительной статье уделяется подробному описанию планов и конкретных действий ЦРУ в отношении СССР и его восточноевропейских союзников с конца 1940-х годов. Цитируемые американские директивы свидетельствуют, что в Вашингтоне отдавали предпочтение мирным средствам достижения своих внешнеполитических целей в Восточной Европе. Американца, кроме того, осознавали, что, вопреки доктрине «освобождения» администрации Д. Эйзенхауэра, реальные возможности воздействовать на ситуацию в стране из советской сферы влияния весьма ограниченны. Тем не менее задачи ослабления советского влияния в Центральной и Юго-Восточной Европе, поощрения национального коммунизма, «титоизации» коммунистических режимов и т. д. неизменно считались актуальными. На их решение были мобилизованы разнообразные средства поощрения оппозиции, психологического давления на общество, бойкот экономических связей и т. д. Вопрос, однако, заключается в том, насколько эффективны были все эти средства в принципе и какую роль они сыграли в конкретных условиях такого глубокого внутриполитического кризиса как венгерский осени 1956 г. Полноценный ответ на него невозможен, на наш взгляд, без обращения не только к внешним, но и к внутренним факторам.
Не уделяя сколько-нибудь значительного внимания анализу социально-экономического положения в Венгрии, политики правящей партии, настроений в обществе, авторы вступительной статьи последовательно и при этом бездоказательно проводят версию о венгерских событиях 1956 г. как о «контрреволюционном путче», организованном остатками внутренней реакции при опоре на помощь Запада. Само восстание 23 октября явилось якобы результатом хорошо спланированного заговора, нити руководства которым тянулись за рубеж. Эта версия была признана научно несостоятельной и отброшена российской историографией после распада СССР прежде всего вследствие глубокого изучения большого количества документов, введенных в оборот в 1990-е годы. Составителями рецензируемого сборника документов, судя по вступительной статье, она открыто реанимируется. Ссылки на новейшую литературу носят зачастую формальный характер, историографические достижения последних двух десятилетий игнорируются, в ряде случаев информация некритически берется из работ первой половины 1980-х годов венгерского партийного функционера Я. Береца, выполнявшего политический заказ по разоблачению «контрреволюции» 1956 г., а в 1989 г. признавшего свою «необъективность». Это касается данных как о масштабах террора в Венгрии в дни октябрьских событий, так и о деятельности западных спецслужб. Круг конкретных персоналий, олицетворяющих собой западное вмешательство в венгерские дела, за неимением достоверных данных по-прежнему весьма узок, некоторые из них фигурировали еще в обвинительном деле Имре Надя.
Важно при этом заметить, что данный труд воспринимается как составная часть более широкого проекта, призванного выполнить определенные политические задачи: разоблачить на большом историческом материале непрекращающуюся подрывную антироссийскую деятельность западных, прежде всего американских спецслужб. Если факты не всегда вписываются в концепцию, тем хуже для фактов?
Непредвзятый читатель не может не обратить внимание на противоречие между концепцией вступительной статьи и содержанием публикуемых документов, по прочтении которых складывается иная картина происходившего. Так, из документов явствует, что, вопреки версии о заговоре, пик активности американских спецслужб в Венгрии пришелся отнюдь не на дни, предшествовавшие восстанию 23 октября, а на более позднее время, уже после 4 ноября, когда в условиях присутствия гораздо большего количества советских войск было еще труднее повлиять на ситуацию. При этом реальные масштабы шпионажа и всякого рода подрывной деятельности, проводимой извне, были и в это время явно невелики – в разных донесениях приводятся цифры от 6 до 12 разоблаченных агентов. Многие подозрения относительно «шпионской» работы тех или иных лиц (сотрудников Международного Красного Креста, приехавших в Венгрию с гуманитарными целями; западных дипломатов и журналистов; перебежчиков из Австрии; а также венгерских граждан), их сотрудничества со спецслужбами основывались на предположениях, вовсе не доказанных. И это при всем вполне понятном желании офицеров КГБ показать вышестоящему начальству свою эффективную деятельность по разоблачению вражеской агентуры Кстати, как явствует из документов, многие из задержанных, в том числе иностранные подданные, были вскоре освобождены за неимением доказательств их враждебной деятельности.
Наиболее правдоподобными выглядят свидетельства о сборе информации относительно дислокации советских воинских частей в Западной Венгрии в ноябре 1956 г.: в Австрии проявляли обеспокоенность, не перейдут ли советские войска границы под тем или иным предлогом, хотя бы в «погоне» за беженцами – в задачи советских спецслужб входило среди прочего противодействие массовому исходу венгров в Австрию. Стремясь к получению разносторонней информации о положении в Венгрии, западные спецслужбы делали главный упор на работу именно с беженцами – на территории Австрии, в лагерях для беженцев. Нельзя, впрочем, отрицать и большого интереса западных военных атташе в самой Венгрии к новой советской военной технике.
Вообще случаи задержки лиц, перебежавших в Венгрию из Австрии, были немногочисленными, даже радикально настроенные представители венгерской антикоммунистической эмиграции не торопились на родину, ожидая более решительной помощи Запада «венгерскому делу». Австрийское же правительство проявляло немалую осторожность: венгерские события стали для него пробным камнем политики нейтралитета в соответствии с духом и буквой государственного договора об Австрии 1955 г. Когда бывший премьер-министр Венгрии (в 1946-1947 гг.) Ференц Надь приехал в дни событий в Вену, его попросили побыстрее покинуть страну во избежание кривотолков.
Не очень поощрялась с австрийской стороны и активность представителей радикальной русской эмигрантской организации НТС на венгерском направлении. Как довольно голословно отмечалось в одном из донесений, «фактически открытая австро-венгерская граница позволила проникновению в Венгрию большого количества реакционного элемента, хортистов и агентуры иностранных разведок». Однако конкретные факты, приведенные в представленных документах, не дают никаких оснований говорить о массовом проникновении с Запада политически активных лиц, а также агентуры иностранных разведок, даже в условиях хаоса конца октября – начала ноября, когда граница в течение более двух недель действительно была фактически открытой с венгерской стороны. Приводимые в одном из отчетов в центр в начале 1957 г., данные о том, что до начала ноября на самолетах Красного Креста было доставлено с Запада в Венгрию 500 путчистов, а через западные границы хлынули многочисленные воПо замкнутому кругу / Венгерский мятеж как “цветная революция”оруженные группы, в составе которых было около 4 тысяч (!) хортистских и жандармских офицеров – плод откровенного мифотворчества, ни один из документов, рассматривающих конкретные факты, не подтверждает даже косвенным образом подобные масштабы активности западных спецслужб в Венгрии. Некритическое отношение составителей сборника к информации, содержащейся в некоторых публикуемых документах, отсутствие каких-либо комментариев на этот счет, сопоставления с другими источниками ставят под вопрос их профессиональную компетентность.
Утверждения об активной подрывной деятельности извне в канун восстания 23 октября выглядят в свете представленных документов особенно голословными. Факты хулиганского нападения на советских солдат, враждебности некоторых должностных лиц к гражданам СССР, антисоветская агитация свидетельствуют скорее об определенных настроениях в обществе, нежели о скоординированной подрывной деятельности.
Решение об осуществлении крупномасштабной военной акции по свержению действующего правительства Имре Надя и приведению к власти нового правительства, принятое Президиумом ЦК КПСС 31 октября, расценивается как безусловно оптимальное: «кто знает, какой еще более страшный счет человеческим жертвам могла бы принести братоубийственная резня в Венгрии, не будь туда вовремя введена мощная, способная сдержать буйные эксцессы военная сила?». Действительно, крайне жестокие эксцессы как в Будапеште, так и в провинции имели место в дни, предшествовавшие решающей советской акции. Достаточно напомнить о взбудоражившей всю мировую общественность кровавой драме у здания будапештского горкома партии 30 октября, когда жертвами насилия стали десятки человек.
Как не без оснований писала 2 ноября одна из самых влиятельных западноевропейских газет, далекая от симпатий к коммунизму «Frankfurter allgemeine zeitung», охота на сотрудников госбезопасности превратилась в последние дни октября в «своего рода спорт». На свободу было выпущено не только 3,5 тыс. политических заключенных, но не меньше, а, вероятно, даже больше уголовников, что придало происходившим в Будапеште событиям весьма своеобразную окраску и заставило через 12 лет пражских реформаторов 1968 г. приложить все усилия для того, чтобы избежать развития событий по венгерскому варианту. Реальный, немифологизированный опыт венгерских событий 1956 г. стал грозным предостережением для последующих поколений борцов с тоталитаризмом. При всем этом применительно к субботе 3 ноября, дню кануна решающей советской военной акции, можно, пожалуй, говорить о первых симптомах нормализации положения и консолидации, что подтверждает, на наш взгляд, правоту А. И. Микояна, который настойчиво и тщетно убеждал соратников по Президиуму ЦК КПСС не торопиться с силовым решением.
