Жить для себя никогда не умела. Памяти Галины Цивирко.

«Всякий, кто любит, в какой-то мере умирает. Кто любит, уже не живет для себя, а для дорогого, любимого, родного. Тот, кто любит совершенно, себя забывает до конца, и живет только в том, кого любит, для того, кого любит.»
Митрополит Сурожский Антоний

 «Крестили меня Галиной, но я крымская татарка по отцу. Священник не хотел крестить именем Гюли, потому что оно не православное. Но все везде зовут меня Гюли. Зовите и вы меня так.»
Г. Ф. Цивирко-Лещинская

Каждому человеку отмерено по его мере, которую он в силах вынести, – любви, страданья, радости и боли. Кому-то дано много, кому-то достается лишь чуть-чуть. Богатство сердца, души, духа, – то, чего нельзя отнять у человека. А ей было отмерено много.

Они жили в Ленинграде, городе, в котором творилась история, где в июне ночью на улице можно читать газету, где дует ветер с Балтики, принося дожди и сырость, в городе, любимом поэтами и музыкантами, городе, где всегда веяло какой-то особенной свободой… Их было двое – он и она. И скоро их должно было стать трое. Они ждали ребенка. Он был капитаном дальнего плавания, она – начинающей художницей. Она уже пробовала свои силы в разных издательствах Ленинграда, как книжный оформитель.

Струящиеся складки полупрозрачной ткани, округлые линии, плавные движения – она танцует, она творит рисунок танца, она создает образ. Гюли. Восточная красавица, танцовщица.

Лето 1941 года. Для многих оно стало поворотным в судьбе. Началась война. Но не только на фронтах шли бои… Беда пришла с другой стороны. Это случилось 24 августа. День, когда рухнула жизнь. Арест. Подозрение в шпионаже. Одиночка. Допросы. Тюрьмы, одна страшней другой. Разлука. Его арестовали через несколько дней после нее. Они встретились на этапе. Пешком шли до берега Ладожского озера, оттуда – в трюме баржи в неизвестном направлении. На палубу выставляли девушку с начищенными наручниками, и фашистские самолеты обходили их стороной. Расстреливали не враги. Свои.

Потом товарный вагон. Теплушка. Долгая дорога в Сибирь. Санитарный вагон. Из 16 находящихся в нем человек живой доехала она одна.

15 февраля 1942 года в тюрьме Новосибирска родился сын Олег. Он прожил 8 месяцев. От сердца, и без того истерзанного судьбой, откололся кусок. Не утихающая боль на всю оставшуюся жизнь. Невысказанную любовь она дарила, как могла, другим.

КарЛАГ, совхоз. В Долинке, ее пункте назначения, она сдавала свою кровь на фронт и спасала своей кровью детей, которых там был целый корпус. Она рисует детские книжки, сама же и пишет текст. На ужасной упаковочной бумаге. Забавные картинки про жителей «Теремка»… Желание жить, потребность, и даже жизненная необходимость, – видеть и самой творить красоту – пробивалась сквозь все ужасы лагерного быта.

Театр. Живопись. Искусство спасает, заставляет пережить свою боль, помогает дарить другим крохи тепла. Она пишет картины. Она художник в передвижной опере.

Через пять лет кончился срок, но ее не освобождают, оставляют до особого распоряжения. И оно приходит, и в самом деле особое – Господь (или кто-то из знавших ее в Москве) помог – ее направляют в театр художником. Каждый сезон – новый город и новый театр. Везде страшная нищета. И везде она умудряется из ничего творить красоту. Яркие краски, точно схваченная идея спектакля, удачно найденное решение. По 10 спектаклей за сезон – это адская работа, а она не только художник, но еще и постановщик, да еще и сама играет. Кадров не хватает. И она вкладывает в это всю свою измученную душу. Без остатка, заражая своей любовью молодежь, уча и наставляя.

И потом – встреча с мужем, чудо, о котором даже мечтать было трудно. 4 месяца вместе. Он работает на судоверфи, она организовывает там театральный кружок, ставит как режиссер и художник несколько вещей. Но нет. Это слишком много счастья. Муж умирает у нее на руках. Лагерные болезни не проходят бесследно. Он был очень болен. Она писала письмо Сталину с просьбой освободить ее и позволить заботиться о муже. Через два дня после его смерти ее вызвали и избили. Таков был «ответ».

Жизнь потеряла смысл. Нет больше сил. Соседка вытащила ее из петли. Больница. Выходили… А потом снова – в театр… С головой в работу. Это ничего, что нельзя в областные, это ничего, что везде – с конвоиром… Жить для кого-то, отдавать, дарить, помогать – лишь бы не помнить о своей боли, лишь бы заглушить ее, забить в уголок души… Души, которой любви отмерено – за троих…

Производственная характеристика из Сызранского драматического театра

Г. Ф. Цивирко-Лещинская работала в нашем театре с 10.7.1948 по 14.09.1949. За это время Гюлли Федоровна оформила очень много спектаклей как художник-постановщик и в то же время трудилась и как исполнитель, декоратор и т. д., выручая театр из очень затруднительного положения при нехватке кадров.

Отличительными чертами в ее работе является огромная любовь к театру, к ее делу. Одаренный художник, она умела буквально при минимальных возможностях театра создавать яркое красочное оформление. Всегда умела найти верное решение основной мысли пьесы, верными деталями освятить (так в документе) сущность спектакля, его основную мысль. Неутомимый труженик, она дни и ночи проводила в театре, не считаясь со временем и здоровьем. Интересный творческий работник, она в то же время чуткий отзывчивый товарищ и пользуется большой любовью коллектива театра. В любом деле в театре в Доме Культуры Г. Ф. Цивирко-Лещинская будет очень ценным и полезным работником.

Наиболее удачно оформила Гюлли Федоровна пьесы: «Не ждали», «На той стороне», «Анджело», «Мачеху», «Заговор обреченных», «Сестры» и т. д. Верное решение по мысли, яркая форма, интересные детали и правда – вот главное. Она всегда умела буквально из ничего создавать хорошее оформление.

Сызранский Госдрамтеатр, главный режиссер КЕНИГ Л.Е., Директор драмтеатра Можаев, г. Сызрань, 13.09.1949. Круглая печать Куйбышевского Областного Отдела по делам искусств.

Через 15 лет снята судимость. Она возвращается в Москву, где отдает себя заботе о матери. Остается жить ради нее. Будущего давно нет, а прошлое не отпускает. Она рисует серию картин из тюремного быта. Сцены, на которые невозможно смотреть, а тем более трудно представить, как можно было пережить это. Мучают свои болезни. Болит разбитый позвоночник, печень. Болит сердце памятью о сыне. Она считает его годы. Думает о нем.

После смерти матери, в свои 72 года она вновь выходит замуж, чтобы отдать себя кому-то, жить для кого-то, кому-то дарить свою невысказанную любовь. Муж парализован. И самое страшное – это остаться одной. Ведь жить для себя никогда не умела.

Умерла Гюли в 2000-м году, в Москве, в возрасте 84 лет.

Среди наследия, оставленного Гюли Федоровной Цивирко-Лещинской, – графика и живопись. Большая часть работ хранится в Музее Международного Мемориала. Здесь – эскизы театральных декораций, костюмов, орнаменты, эскизы ковров для лагерной мастерской, ряд работ, выполненных уже в поздние годы жизни на лагерную тему.

Эскизы костюмов – случайные, разовые заработки, которыми жила художница в первое время после возвращения в Москву. Несколько эскизов было сделано для самодеятельного ансамбля МГУ.

В 1953-м году Гюли Цивирко передала 10 предметов из своего творчества в Карагандинский областной краеведческий музей. Среди них – рисунки, живописные и скульптурные миниатюры: персонаж из водевиля Чехова «Юбилей», «Арабеска», «Танцовщица», эскиз костюма Пугачева для «Капитанской дочки» и др.