«Когда завтра еще не определилось...»
В субботу, 21 сентября 2013 года, в «Мемориале» открылась выставка «Москва – 1993. Четырнадцать дней осени», подготовленная по материалам фондов Государственной публичной исторической библиотеки России, Международного Мемориала и Правозащитного центра «Мемориал».
Михаил Афанасьев, директор Государственной публичной исторической библиотеки России:
И «Мемориал», и Историческая библиотека делают важную вещь, собирая то, что в дальнейшем будет документом для историка. Мы сами фиксируем живую историю. Вообще, человечеству не свойственна такая деятельность – все время думать о том, что ты живешь в тот момент, который должен быть зафиксирован для истории. Из-за этого историкам приходится решать по отношению к прошлому сложнейшую задачу: по крупицам, по воспоминаниям, естественно, искажающим действительность, реконструировать события.
Вторая важная миссия, к которой относится эта выставка, – непрерывно напоминать обществу, что все, происходящее вокруг тебя, – факты исторического процесса. И вот, с одной стороны, для историков эта экспозиция преждевременна, ведь нужна дистанция – культурная, историческая, – чтобы беспристрастно оценивать произошедшее. С другой стороны, выставка чрезвычайно актуальна, поскольку объясняет сегодняшнему молодому человеку, что он живет в историческую эпоху и что его ответственность перед будущим крайне велика.
Арсений Рогинский, председатель Правления Международного Мемориала:
В том небольшом отрезке истории осенью 1993-го сплелось все: право, сила, демагогия, жестокость, подлость, искренность, наивность… Разные люди, разные мотивации… Распутать клубок мне и тогда было трудно… Кристальным правозащитникам было проще: главным для них было не допустить пролития крови (которая, как известно, все равно пролилась). И они что-то делали. А я помню свою растерянность и перед толпой, и перед неожиданно возникшей мрачной решимостью власти…
Эта история, как мне кажется, еще по-настоящему не оценена и не осмыслена. Где ставить плюс, а где минус, я не знаю. Но совершенно очевидно: об октябре 93-го надо продолжать говорить. Не только ответов нет, но и многие вопросы еще не поставлены.
Дмитрий Борко, фотокорреспондент, журналист, автор снимков, представленных на выставке:
События осени 93-го для меня в первую очередь – факты, нечто материальное: указы, листовки, осколки, флаг в крови – в него был завернут человек, с которым я недавно встретился, – он выжил, но лишился ноги. Вместе с тем, мне тогда впервые стало страшно, хотя к тому времени я уже повидал горячие точки. Война пришла ко мне домой. То, что историки потом назвали «Малой гражданской войной», я ощутил чрезвычайно остро. 3 октября, когда развернулись основные события, я не мог себе представить, что будет завтра, чем все это кончится. Когда я увидел грузовики с вооруженными людьми, несущиеся по центру Москвы непонятно куда, я вспомнил подобные сцены в других местах, охваченных хаосом, анархией, кровью, яростью…
Сейчас, конечно, легко рассуждать о том, кто был прав и неправ, о «кровавом Ельцине» с одной стороны и «коммунофашистах» – с другой… Это абстрактные рассуждения. А тогда, кого бы ты ни поддерживал, ты смотрел на это другими глазами. Кусочек московской войны, совсем не похожий для меня на образ «бархатных революций»… Я не желал тогда победы никому. Я желал, чтобы это скорее закончилось.
Вячеслав Игрунов, участник диссидентского движения, один из создателей партии «Яблоко», депутат Госдумы первых трех созывов:
Ужас тогда заключался и в том, что было видно, как ненависть пришла в души людей. На собрании московских интеллигентов 17 человек сказали, что нельзя применять силу, что в отставку должны уйти все – и Верховный Совет, и президент. А более 80 потребовали „раздавить гадину”. Ненависть той среды, в которой был и я, меня лично повергла в шок. «Кто не с нами, тот против нас». И это по-прежнему живо, никуда не делось.
Александр Черкасов, председатель Совета Правозащитного центра «Мемориал»:
Тогда действительно было страшно. С другой стороны, было еще и непонятно, было удивительно. Интересная задачка на сегодня – подумать, а что бы ты делал, если бы знал, что будет дальше, и если бы не знал. Понять, какие были варианты. Многие сейчас говорят, что «октябрь 93-го предопределил дальнейшее трагическое развитие России». Я сам не раз это писал и знаю, что это ерунда. Развилок было больше, чем одна. И октябрь был не последней.
Можно, конечно, говорить, кто был прав тогда – на какую сторону нужно было переходить интеллигенции или кому-то еще. Только вот незадача: когда мы берем многочисленные документальные источники и пытаемся посмотреть цепочку принятия решений, оказывается, что тогда, когда народ призывали защитить демократию, народ оказался одним большим лишним человеком. Генералы уже сделали все, что нужно. Тоже урок: ты думаешь, что делаешь историю, а ее уже за тебя сделали, и ты в лучшем случае декорация. Но здесь тоже не в полной мере правда: когда Гайдар выступал с этим призывом, он не знал, какая обстановка сложилась. Каждый делал тогда то, что считал нужным.
Главный же урок, по-моему, в том, что все тогдашние противоречия не стоили пролитой крови. Один раз пролитая кровь обесценивает человеческую жизнь и делает возможными последующие кровопролития.
Молодым людям, пришедшим на выставку, скажу так: смотрите сами, читайте, анализируйте, пробуйте почувствовать тот момент, когда завтра еще не определилось.
Антон Дубин
