Криминальный мир Ростова-на-Дону в 1917 г. История о раскаявшихся уголовниках

Публикуемый УИ в пересказе и выдержках материал «Российской газеты», основанный на нескольких исторических работах по криминалу в революционной России, затрагивает вопрос об организованной преступности и способах борьбы с ней в Ростове-на-Дону в период между двумя революциями. Чрезвычайно красочно автор статьи описывает создание, расцвет и закат деятельности общества «Помощь бывшим уголовным Ростова и Нахичевани».

В качестве своеобразного предисловия к выдержкам из статьи, отметим некоторые дискуссионные моменты в изображении в статье этого яркого движения:

1) В литературе (Сидоров А. Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Кн. 1: 1917-1940. Ростов-на-Дону, 1999) создание сообщества взаимопомощи уголовников изображается скорее как попытка Думы Ростова организовать некую площадку для диалога с чрезвычайно сильным в городе криминальным элементом, чем как «инициативу снизу», как это представлено в статье.

2) Общества взаимопомощи как следствие революционной либерализации могли возникнуть лишь в короткий период между Февральской революцией и ужесточением политики Временного правительства по отношению к уголовникам, отмеченным Постановлением о создании уголовного розыска 16 апреля 1918 (в провинции эти процессы происходили с некоторым запозданием). В этом смысле связь между Октябрьской революцией и роспуском общества предстаёт несколько менее прямой, чем предложено автором статьи.

***

В середине апреля 1917 года из Богатяновского централа сбежали две сотни уголовников. В первые месяцы после революции, когда старая система полиции была уничтожена, а новая – не налажена, такие беглецы могли чувствовать себя вполне вольготно. Вскоре, впрочем, выяснилось, что сбежавшие преступники не намерены более нарушать закон и грабить, а планируют, наоборот, бороться за общее дело революции. О своём единении с трудовым народом уголовники открыто заявили на демонстрации:

«Обыватели были в ужасе, когда вечером 30 апреля несколько сотен завсегдатаев воровских „малин“, богатяновских „хаз“, тюремного замка и полицейского околотка собрались на Софийской площади Ростова (ныне Театральная) и в течении нескольких часов призывали друг друга „отречься от старого мира“ и начать новую жизнь. Знаменитые ростовские „халамидники“ (базарные жулики), „маровихеры“ (карманники), „монщинки“ (обиратели сонных), „фотографы“ (специалисты по чужим часам), „вентерюшники“ (налетчики), „блатер-каины“ (скупщики краденого), „скокари“ (грабившие в трамваях на „скок“ подножки), а также домушники, чердачники, форточники, поездушники и прочие джентльмены удачи рвали на себе косоворотки и клялись навечно „завязать“. В конце встречи была принята резолюция к „таганрогским товарищам“. Им предложили „хотя бы временно, во имя революции перестать воровать“»

На следующий день (1 мая) группа из 300 человек прошествовала к администрации Ростова. Во главе процессии шел, сжимая в руках российский флаг, подосланный в среду воров сотрудник органов Тусузов.

«Толпа вальяжно шествовала к Городскому Дому, держа над собой транспарант: „Товарищи, уголовные! Откажемся от своего преступного прошлого!“. Исполняемая под гармошку фиксатым дядей „Марсельеза“ закругляла абсурдистскую пастораль».

Для обеспечения уголовников социальной поддержкой в городе было открыто общество «Помощь бывшим уголовным Ростова и Нахичевани». Во главе общества стал авторитетный вор Колька Рыбалка. «В состав „правления“ были включены „расстриги“: Кривошеин, Корнеев, Ершин, Леонтьев, Балуев, Пришко, Семенов, Кириченко, Кенко, Симаньянц. С председателем и секретарем как раз 12 человек – как присяжных в суде… казначеем Общества сделали комиссара судебно-уголовной милиции Киселева.» Основными задачами общества стали трудоустройство «бывших уголовных», борьба со скупкой краденного, культпросвет.

«Процедура вступления в Общество была на редкость проста и неприхотлива. Неофит вставал под портретом министра юстиции Александра Керенского, словно под икону, и давал честное слово никогда больше не возвращаться „к преступному прошлому“. После чего получал 500 рублей из суммы пожертвований, продовольственный паек, рекомендацию на получение работы и братское уверение в том, что в случае нарушения клятвы его ждет „жестокая месть остальных членов“».

Вскоре общество насчитывало более 500 членов, удовлетворенные снижением уровня преступности промышленники и профсоюзы становились жертвователями фонда. О ростовской инициативе узнали и в Петрограде, оттуда ростовчанам пришло письмо от «коллег», также организовавшихся в общество взаимопомощи.

Конец деятельности общества взаимопомощи пришелся на осень 1917 г.:

«Однако поздней осенью в России погода переменилась. Подули совсем другие ветры из Смольного, которые „снесли крышу“ не только у обоих Обществ, но и у страны в целом. Новые власти предпочитали перевоспитывать несознательную босоту штыком и маузером. Во время взятия Ростова в феврале 1918 года матросами Рудольфа Сиверса на улице был расстрелян уважаемый всей местной босотой Павел Калмыков. После чего Правление, тяжко вздохнув, в полном составе шагнуло в ростовскую подворотню».

Источник:

Кисин С. 95 лет назад в Ростове массово раскаялись уголовники // rg.ru

Дополнительные материалы:

Сидоров А. Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Кн. 1: 1917-1940. Ростов-на-Дону, 1999.