Культура протеста: лозунги / стенограмма I семинара

Первая встреча серии круглых столов «Культура протеста: Язык, формы, символы» прошла 31 января 2012 года и была посвящена лозунгам и языку протеста; её тема – «Слово как дело: Лозунги протестных движений». Ниже – полная стенограмма выступлений и дискуссии.

Подробная информация о программе, составе участников и концепции семинаров – здесь.

Ирина Щербакова. Вступительное слово. Вопросы и контексты круглого стола.

Несколько слов о том, что бы мы хотели обсудить на этом круглом столе. Все-таки мы представляем проект «Уроки истории», поэтому наша задача и наш интерес – посмотреть на культуру протеста, а в данном случае – лозунги протестных движений – в исторической перспективе. И посмотреть, вообще, имеет это смысл, не имеет это смысла – потому что это ведь такая невероятно сиюминутная вещь  – то, что у нас сегодня и сейчас происходит. Может ли нам вообще что-то дать диахронная перспектива? И может ли она нам что-то дать, чего не может дать синхроническая? И вообще что такое синхронный анализ лозунгов? Можно ли их как-то семантически классифицировать? И по каким социальным и политическим признакам? Можно ли говорить о каком-то сходстве – мы имеем в виду сегодняшнюю культуру протеста – с протестными выступлениями разных эпох и разных периодов, прежде всего, конечно, 1968 и 1989 года?

Жизненный цикл лозунга. Лозунг «За вашу и нашу свободу» появился на демонстрации («Демонстрации семерых»), прошедшей на Красной площади 1968 года против ввода войск в Чехословакию.

И конечно, нас бы чрезвычайно интересовали такие вопросы как: кто формулирует эти лозунги, как они затем используются в политтехнологиях, лозунг и политический контекст. Как лозунги аккумулируют протестные настроения? Риторика лозунгов.

Сегодня мы решили об всем этом поговорить. Вообще нужен ли нам чужой опыт? Нужен ли нам исторический опыт тут вообще? Кстати говоря, эта идея к нам пришла на Гавеловском вечере, может, кто-нибудь был на вечере, посвященном памяти Гавела <подробнее о вечере, прошедшем в «Мемориале» и посвященном памяти Вацлава Гавела>? Потому тогда здесь в Мемориале, когда мы смотрели фотографии, когда видели фотографии огромной демонстрации в Праге, на которой впервые выступил Гавел, было такое ощущение , что это чрезвычайно для нас интересно. Тогда даже лозунг возник: «нам нужен свой Гавел» — с такой аппеляцией к истории. Но, не только Гавел! В передаче, которая было по радио «Эхо Москвы» в воскресенье и была посвящена культуре протеста (правда, там говорили в общем о других вещах), Наталья Иванова сказала, почти выкрикнула – «нет, это совсем не то же самое, что 1989 год, совершенно другая история! В 1989 году были такие личности! Разве можно сравнить нынешних с Сахаровым, Адамовичем и т.д.?!»

И тут возникает еще один вопрос: откуда эти личности берутся? Играют ли они роль в этих протестных движениях?  Демонстрации каким-то образом с ними связаны или нет?

Позавчера я летела из Берлина, открываю последний «Шпигель», и первое что я вижу – это рассказ о выставке, которая так и называется «Демонстрации». Она открылась во Франкфурте, и одновременно, как это часто бывает, она сопровождается исследовательским проектом Франкфуртского университета, который посвящен анализу и культуре демонстраций. Я даже выписала вступительный текст к этой выставке, который звучит примерно так:

«Человечество переживает глобальный  новый 68-й год. Все изменится, потому что происходит очень много всего разного, разных протестов в разных местах – Испания, Греция, Нью-Йорк, Лондон, Россия, в арабском мире и т.д. Тема нашей выставки – вне времени, и, тем не менее, актуальна как никогда. Люди выходят на улицы, потому что они протестуют. Их тело – это их оружие. Как выяснилось, отсутствие невозможно, невозможно осуществить протест без физического присутствия. Даже в эпоху интернета физическое присутствие необходимо.»

И дальше рассказывается о том, что на этой выставке представлено, и разные примеры и отсылки к демонстрациям, начиная с 1848 года. От России там присутствует группа «Война».

Вот сегодня мы и пригласили вас поговорить с нами на эту тему.
Я очень рада, что я могу предоставить слово Яну Махонину, программному директору чешского культурного центра в Москве. Его выступление так и называется: «Жизненный цикл лозунгов: от Пражской весны до бархатной революции».

Ян Махонин. Жизненный цикл лозунгов: от Пражской весны до бархатной революции.

Ян Махонин — программный директор Чешского культурного центра в Москве

- Здравствуйте. Я очень благодарен за то, что вы нас тепло приняли в Мемориале. Я хотел немного по-другому, но перехвачу ваши слова о Вацлаве Гавеле, раз уж Вы упомянули его имя. Откуда берутся такие личности как Вацлав Гавел?

Мне кажется, что они, конечно, берутся от какого-то глубокого понимания ситуации и способности с этой ситуацией справиться. И скажем, если мы оглянемся на период 1988-89 года в Чехии, и рассмотрим то самое основное, несложное, что было у всех на виду, какие-то лозунги, кричалки, поверхностные с первого взгляда моменты, то можно в них уловить какое-то более глубокое сочетание с другими соврешенно пластами — и чешской истории, и чешской культуры, некоторых чешских стереотипов тоже. Я думаю, что как раз Вацлав Гавел был одним из тех людей, которые способны были рассмотреть эти основные моменты повестки дня, и использовать их для того, чтобы примирить – сначала разруганную оппозицию, а со временем – ту часть общества, которая занимала скорее какую-то активную позицию и ту часть общества, которую назвали серой зоной, которая стояла на таких осторожно-обывательских позициях.

Если всмотреться в то, что можно назвать лозунгом того времени и начать с самого основного… Скажем, что есть такой момент простой, цифрология даже. 1968 и 1989 года – они, конечно, всплывали очень часто на плакатах и даже устно в каком-то сочетании. Можно рассмотреть сочетание графическое – если 68 перевернуть вверх ногами, то получается 89. Это можно расширить – весна 68 и осень 89-го. Все это использовалось даже автоматически, я бы сказал. Но конечно в этом можно было уже прочесть какую-то связанную линию между моментом этой огромной волны единства, которая охватила чешское общество после вторжения войск Варшавского договора в Чехословакию, и началом волнений, которые происходили в Чехословкии в 88 году. Если еще остаться у этих цифр, посмотрите, в чешской истории есть 18 год – основание Чехословацкой Республики, 38 – оккупация Судет немецкой армией, 48 – приходят коммунисты, 68 – оккупация и 88, под конец, – начало волнений, которые привели в конце концов к крушению коммунистического режима. Восьмерки как-то мистически всплывают, и, кажется, что история на это как-то повлияла. Но может быть, все наоборот – эти цифры до некоторой степени являются поводом того, как развивался историчесикй процесс.

Если задуматься, то в этом есть доля правды. Я бы привел такой пример начала всех этих волнений в Чехословакии в начале 88 года. Мы припомним вторжение 21августа 88 года. И дальше все, кто считал себя как-то оппозиционно настроенными, искали какой-то повод для того, чтобы выразить свой протест. В принципе напрашивалось несколько возможностей. 10 января 1989 года отмечался день прав человека, он тоже прошел в каких-то протестных настроениях. Но больше всего, конечно, всем было понятно.. надо припомнить смерть Яна Палаха. Ян Палах в то время стал практически самой важной фигурой, я бы скорее сказал, символом всего, что происходило. На нем, на его личности, на его этой жертве, которую он положил, сосредоточилось все внимание людей, которые готовы были как-то выразить свой протест. И совершенно не удивляет, что как раз напоминание дня его смерти, такое траурное, стало началом недели, которая развернулась как полноценный процесс в тогдашнем чехословацком обществе, без которого не было бы, наверное, ноября 89 года и бархатной революции. Т.е., конечно, было бы, но совсем в другом качестве. Потому что этот период по ноябрь 89 года с волнением, с этой неделей Яна Палаха был каким-то временем для мобилизации того лучшего, что существовало в нашем обществе, лучших сил.

Более конкретно описание обстоятельств. В то время, в 88 году впервые появилась такая очень интересная инициатива, которая как раз играла с символикой, в которой присутствовало что-то совершено другое, чем актуальна ситуация. Это объединение называлось «Чешские дети». Появилось это движение на публике вместе с его основателем Петром Плацаком таким способом, что был опубликован манифест этих «Чешских детей» в официальной коммунистической прессе. «Руде Право», наша «Правда» такая, решила, что сам манифест настолько непонятный, невнятный и вон выходящий из нормального мышления, что он сам себя загубит, и решили напечатать. Провозглашение «Чешских детей» требовало восстановления чешского королевства. Вот момент: кто-то подбирает символику, вон выходящую из того, что использовалось до того – Святого Вацлава, напоминает миллениум святого Вацлава 29 года, напоминает старые государственных традиции Чехии, требует отмены политических партий, требует возвращения королевского достоинства. Ну скажем, что там конечно присутствовал тоже юмор. Но главное втягивалось что-то другоое, чем актуальная повестка дня. И как раз это объединение «Чешских детей» в принципе спровоцировало всю эту неделю Яна Палаха. Ян Плацак попытался положить ленточку с надписью «Чешские дети – Яну Палаху» к памятнику Святого Вацлава. Как необычное сочетание актального момента, исторических моментов, момента отличного юмора какого-то. Ему этого не позволили сделать. Все договорились, что если не получилось положить ленточку в первый день, мы ее положим во второй день. И пошло. На второй день Плацака арестовали. И всю неделю, уже не только «Чешские дети», но и намного более широкая публика начали собираться у памятника Святому Вацлаву. На этом можно демонстрировать немножко такое наслаивание разных пластов – исторических, культурных. Скажем что, рядом с этой традицией Вацлавской, такой скорее королевской, появились одновременно тоже тенденции соединить то, что происходит в Чехии, скорее с традициями Гусизма, протестантскими традициями. Снова появился лозунг: Правда восторжествует! – изначально библейский, но который был после заимствован Янном Гусом. Такая наша мартирология в принципе, дальше Томашем Гариком Масариком, первым президентом Чехословакии. Ну и под конец этот лозунг появился уже как основной лозунг в 89 году в известном двустишии Вацлава Гавела, что «Правда и любовь победят ложь и ненависть». Вот таких моментов, где можно было наблюдать попытки придать актуальному происходящему какие-то более глубокие символические значения, извлеченные из совершенно других пластов, чем те, которые можно назвать актуально-политическими, конечно, в это время наблюдались. Вацлав Гавел этим, конечно, пользовался. Он очень хорошо знал, что есть моменты, которые могут объединить народ. Он не в качестве идеолога, но в качестве вдумчивого человека их хорошо чувствовал, и смог объединить и бывших политзеков, и бывших реформных коммунистов, и позже все общество под одним флагом этой бархатной революции.

Ирина Щербакова. Заговорившая улица, «Мы один народ».

Это действительно мы с вами очень хорошо знаем – эту силу слов на нашей истории. Потому что, когда мы думаем о силе слов и лозунгов, то перед нами ленинский пример – когда вовремя, когда не сработал лозунг, во всяком случае его удалось перешибить – «Вся власть Учредительному собранию!», который вроде бы такой хороший, такой понятный, такой очевидный, такой ясно к чему пока людей зовущий – который не сработал, а сработали несколько ясных популистских лозунгов, придуманных, выдвинутых в совершенно определенный момент. И что говорить – можно сказать, которые массы за собой повели. Такие примеры есть не только  у нас.

Если обращаться к сегодняшнему дню, первое что мы увидели – и об этом уже очень много говорилось всюду – это вот это море, заговорившая улица, которая изъяснялась только языком рекламы до этого, или в редкие моменты каких-то флешмобов или монстраций высказываниями вроде «здесь вам не тут!»  Вдруг она заговорила. Это был эффект Болотной площади. Она заговорила. Прервалась немота. Мы увидели, как заговорили на площади представители каких-то совершенно других социальных групп.
Почему мы пригласили Яна, почему пригласили Марека? Потому что мы увидели, что у нас происходит культурный разлом времени. И возникает что-то такое новое, что становится очень мощной частью выражения протеста.

Мне еще на ум приходят немцы, для которых слово значило очень много и формула, как вы знаете, всегда значит очень много. Мы в следующий раз обязательно французов позовем и немцев позовем, потому что есть очень хороший пример того, как это происходило в Германии. Ведь там события развивались очень быстро. Немцы ведь очень опаздывали в 1989 году. И когда они стали выходить на эти знаменитые демонстрации в Ляйпциге в 89 году, каждую неделю подряд они выходили на демонстрации, вплоть до открытия Стены. Там главный лозунг сначала был совершенно очевидный: «Мы – народ!», да? «Мы не быдло, мы – народ!» И это была не речевка, которая просто объединяет толпу: «Мы едины, пока мы непобедимы!». А тут был сознательно сформулированный лозунг: мы – не быдло вот это гэдэеровское, а мы народ! «Wir sind das Volk!»  И в течение двух недель сменился артикль в этой фразе. И лозунг поменялся. Потому что ясно со всех сторон было, политическая ситуация была такая, что было ясно, что дело идет к объединению, что это будет главный лозунг. Определенный артикль поменялся на неопределенный, и тогда лозунг стал: «Wir sind ein Volk!», что значит «Мы – один народ!» Достаточно было лишь смены артикля, чтобы произошла, чтобы сменилась система ценностей! Кстати говоря,  этот лозунг и остался как главный в памяти о 89 годе. Потому что был сметен куда-то вот круглый стол, который создали гэдэеровские диссиденты, очень быстро его значение начало утрачиваться – все быстрее, быстрее и быстрее. Потому что все были охвачены этой совсем простой формулой.

Таких вещей мы можем, я думаю, с вами, и еще припомнить, и подумать над тем, как это рождается, как это возникает, и сопоставить с тем, что у нас сегодня происходит.

Я хотела бы, потому что для нас это сегодня наиболее важно, предоставить слово Мареку Радзивону, директору Польского культурного Центра в Москве. Его доклад называется «Лозунги революции 1989 года, и их использование политтехнологами в предвыбоной кампании Леха Валенсы». Чрезвычайно для нас актуальная тема. Пожалуйста, Марек.

Марек Радзивон. Лозунги революции 1989 года, и их использование политтехнологами в предвыбоной кампании Леха Валенсы.

Марек Радзивон — директор Польского культурного центра в Москве

 –  Спасибо!

Я частично только буду говорить на эту тему, которая была заявлена, а потом объясню, почему. Хочу затронуть еще другие моменты немножко, другие темы и другие примеры.

Я потом расскажу, что на этих фотографиях, в завершающей уже части моего короткого выступления.

Действительно, хочу начать с тех лозунгов, которые использовал Валенса в 1989 и 1990 году, потому что в 90 году это было еще виднее – то, что происходило во время его президентской кампании. Но перед тем, как я перейду к конкретным лозунгам, стоит сказать, что происходил в Польше в середине 80-х годов. Потому что наша встреча здесь, я так понимаю, не случайна – после Болотной, после проспекта Сахарова.

Но ситуация у нас совсем другая в Польше в середине 80-х годов, и говорить о каком-то польском опыте, по-моему, нельзя все-таки.

Политзаключенных, тех, которых посадили в декабре 81 года, во время военного положения, последних заключенных отпустили где-то в середине 85 года. Хотя многие вышли намного раньше. И тогда всем было понятно, что военное положение не принесло ничего никому, в том числе, и власти. Что экономика в полном тупике, что в магазинах – только уксус. И круглый стол 89 года – это тот момент, – хотя, на мой взгляд, этим столом мы можем гордиться, – но все-таки, это тот момент, когда поражение признают обе стороны. Только тогда возможен был круглый стол. Потому что власть понимала, что она в полном тупике, в первую очередь, в экономическом плане. Но Солидарность тоже не было крепким движением. Очень тогда было вопросов. Вообще, новое поколение, которое выросло, после 80 года, они вообще помнят, что это такое: Гданьск и август 80-го года? Кто помнит Валенсу? Прошло почти 10 лет, выросло совсем новое поколение, почти взрослых людей. Мне кажется, что это очень важно –  учитывать, что в свои силы не верили ни они, ни мы, так, обобщая, можно сказать. В 90 году главные лозунги предвыборной, уже президетской компании, Леха Валенсы, звучали так: «Я умен вашей мудростью», «Я силен вашей силой» и «Его биография говорит сама за себя!» В это время у главного соперника, так скажем, раньше из той же самой среды, Тадеуша Мазовецкого, главные лозунги звучали так: «Сила спокойствия», «Наш премьер – наш президент» — тут надо вспомнить статью Адама Михника в 89 году «Ваш президент, наш премьер». Это статья, которая обозначила совсем новую ситуацию, новый компромис, к которому никто после Круглого стола не был готов. «Ваш президент», имелся в виду Ярузельский, — «наш премьер», премьером был Тадеуш Мазовецкий, как известно. И у партии: «Упорно вперед!», не очень удачно, по-моему, в польском оригинале лозунг не очень удачный.

Главный лозунг Леха Валенсы, самый главный – это «Ускорение». Подразумевалось: не хотим компромиса с бывшими коммунистами, не хотим уже Ярузельского как президента, не хотим уже Киштака в качестве министра внутренних дел, не хотим ничего, что удалось достичь на год раньше круглым столом. Все это уже прошлое, мы хотим двигаться намного быстрее вперед, с ускорением. С моей точки зрения, чистый популизм, но это другой вопрос. Но что самое интересное и то, что для меня сейчас кажется самым интересным, это не те лозунги, которые придумали для Валенсы, для Мазовецкого и для других кандидатов тогдашней предвыборной кампании в 90-м году специалисты по этим вопросам, но то, что происходило тогда спонтанно, и то, что сейчас спонтанно происходит в Москве. Сейчас, когда я увидел много спонтанных лозунгов типа «Вы нас даже не представяете!» на Болотной, или позавчера в субботу  на автопробеге на Садовом кольце один из них я даже записал – где-то в интернете его тоже видел, но эта машина – я ее сам тоже видел! – «Эта машина едет не на бензине, а на энергии протеста!» Это говорит не только о политических взглядах человека, который там сидит за рулем в этой машине, но это тоже очень остроумно.

Я подумал тогда, что, возможно, намного интереснее будет говорить о тех лозунгах, и о тех акциях, которые проходили спонтанно, которые никто не организовывал. И тут я бы хотел показать несколько фотографий. Хочу немножко рассказать про группу, которая появилась в середине 80-х годов. Они работали 5 лет, до 89-го года, и потом исчезли, так как исчез предмет их протеста. Группа называлась «Оранжевая альтернатива», совпадение с оранжевой революцией в Украине – чистый случай, конечно. Нельзя их назвать группой художников, никто из них художественными акциями ни раньше, ни потом не занимался. Это 100%-ое спонтанное протестное движение, которое нашло свой момент и свой контекст, и которое было неповторимое ни до, ни после. Хотя у них были очень конкретные политические взгляды, конечно, их нельзя назвать какой-то политической группой, политическим движением. Никто из них в политику потом не пошел и даже не пробовал. Они организовывали хэппенинги в основном в Варшаве, в Кракове, в Вроцлаве, в городах-миллионниках, скажем так, в Польше. И главное их оружие это абсурд и чувство юмора на грани абсурда, или даже за гранью абсурда. Вот это такой протест, с которым в начале 80-х годов польская милиция не очень понимала, что делать: сразу бить, сажать в автозаки, или может быть, лучше не обращать внимания. И потом они поняли, что лучше не обращать внимания, но это был довольно длительный процесс, когда они это поняли.

Вот первая фотография. Я коротко о них расскажу.

Вот этот гномик – их главный лозунг, это «Революция гномиков», этот гномик был логотипом их движения. Он появлялся спонтанно, не всегда он был талантливо нарисован. Рисовали их разные люди. Потом, гномики возникали на стенах разных домов. Я так понимаю, их рисовали не только члены этой групп, а и совсем другие люди. Всегда спонтанно это возникало. Такой оранжевый гномик. Их куча везде. Я прекрасно помню: и в школе, и на детских садах, и на доме, в котором я жил. Но сразу все понимали,что это «Оранжевая революция» (тогдашняя, никакой связи с Украиной тут нет).

Следующая фотография. Революция гномиков в июне на улице Швидницкой. И тут ОМОН наш польский и гномики.

Следующая, пожалуйста. День войска. Большие военные учения на улице Швидницкой. Тут тоже такой протест.

Следующую, пожалуйста. Тут тоже все понятно. Разные варианты. General Motors там не очень видно. Это генерал Ярузельский на танке. Тут тоже все понятно. Это один из активистов этой группы. Один из танкистов из «Четырех танкистов и собаки». А тут «Светлой памяти туалетной бумаги и прокладок!», в тот момент, когда в магазинах в Польше, ну абсолютно, ничего не было, кроме уксуса. «Долой жару!» — это рынок в Кракове.
А это фотография одной из самых знаковых акций этой Оранжевой альтернативы. Активисты этой группы, когда они устраивали разные шествия, подходили к милиционерам, и давали им почитать «Трибуна Люду», главную газету ЦК. Устраивали такую очередь, каждый подходил с такой же точно газетой: «почитайте, пожалуйста!». 

Кроме газеты подходили тоже с паспортами, устраивали длинную очередь, человек 20-30, один давал паспорт: «пожалуйста, проверьте мою прописку!», подходил второй: «ну давайте, мою тоже проверьте». Толпа бросалась на этого бедненького милиционера: «проверьте и мой паспорт!», «а мой почему не проверили?!». 30 человек, и каждый из них.. конечно, это выглядит как детская игра, но это очень сильно меняло атмосферу.

Тут очень плохая фотография, извините, качество очень плохое. Это танкисты. Это тоже время военного положения. 95-й.., уже после военного положения. Во время такой абсолютной военной смуты после военного положения в Польше. Какие-то бумажные коробки от старых телевизоров. Вот это танки. Они там устраивают войну, тоже наезжают на милиционеров, одетые в такие бумажные танки. Это один из таких танков. Тут надпись на правой стороне, плохо видно, там написано «Варшавский договор в авангарде мира». Тоже танкисты «Оранжевой альтернативы». И вот еще один такой танк. Очень многие акции «Оранжевой альтернативы» заключались в войне, в такой, скажем даже, атаке на милицию, на наш ОМОН, но так, чтобы сразу было понятно, что это безопасно, что никто на самом деле в них камнями бросаться не будет. Мы на вас там бежим, но на самом дела, у нас бумажное все… оранжевого цвета. Еще раз хочу подчеркнуть, что это выглядит не очень серьезно, такие игры детские вроде бы, но они очень сильно меняли атмосверу в Польше. Может быть, не в 81-82 году, но в 84, 85 точно, когда было понятно, что власть в тупике, и в экономическом смысле, и в идеологическом тоже, вот эти акции как-то очень сильно звучали. И они попадали в какой-то очень хороший момент, и в такую атмосферу абсолютной смуты с этим юмором. Этого сильно не хватало раньше. Так что им удалось как-то вписаться в такой момент.

Хочу еще сказать про один из способов протеста, который обходился абсолютно без слов, хотя мы с вами сегодня говорим про лозунги. Но как раз хочется сказать об отсутствии лозунга неслучайном. Это 86 год, это длилось до начала 89 года. Шествия, которые шли каждый день в разных городах, небольшие, в каждом из больших городов, таких как Варшава. Они проходили чуть ли не в каждом районе, десятки. Каждый вечер, с пол-восьмого до восьми. Когда на первом канале шла самая главная официальная информация, главная передача. Молча, с пол-восьмого до восьми, нельзя было опаздывать, и приходить в 10 минут девятого тоже не было смысла, потому что информация уже закончилась. С пол-восьмого до восьми. Очень часто те, кто не выходил, выставлял телевизор на балкон, или в окно, так, чтобы его было видно с улице. Ну, чтобы подчеркнуть, что мы этого не смотрим.

Это, кажется все, что я хотел сказать для начала. Под конец только один пример лозунга. Это как раз не Оранжевая альтернатива, но в этом духе. Там лексика очень неприличная, но тут все взрослые, так что.. Он тоже очень часто появлялся в разных местах. Про Войтека Ярузельского и про военное положение. Он исчезал, потом в декабре, в годовщину военного положения, он появлялся еще раз, все восьмидесятые годы. По-русски:

«Войтек, история может тебя и рассудит, но я – тебя хуй прощу!»

Спасибо!

Ирина Щербакова. Язык протеста: абсурд, ирония, молодость, мрачность?

– Марек, спасибо! Поставила на нас и положила на них, в общем! Примерно соответствует этому.

Мне кажется, что возникает очень важная параллель. И кстати, она возникает по поводу вот этих лозунгов, когда доводится до абсурда. Абсурд ведь появляется всегда, когда есть желание взорвать лживый официальный язык, официальную идеологию. И тогда самый действенный способ,  как с туалетной бумагой, – довести это до абсурда! И мы, кстати, недаром все время себе пересказываем всякие лозунги. Вчера на этом автопробеге – я вспомнила про гномов – там белоснежки против гномов и т.д., надпись «джип белый» на черном джипе. Масса же было таких абсурдных лозунгов. И это отсылает к этому молодежному протесту и, довольно интересно, к молодежному протесту 68 года. Здесь уже мелькали эти знаменитые лозунги в Сорбонне, которые писались: «запрещено запрещать!» я все время это вспоминала, видя некоторые лозунги на наших на Сахарова и на Болотной. «Перезаключу общественный договор», например, когда там стояли с портретом Руссо. Или там шла компания таких ботаников с филфака, которые несли фотографии разных писателей, на которых было написано: «Кафка за честные выборы!», «Гоголь за честные выборы!», «Брокгауз.., Салтыков-Щедрин за честные выборы». Я даже себе выписала лозунги, которые в Сорбонне писали: «Да здравствует Гераклит, долой Парменида!». И там много было такого. Это, конечно, особенно людей моего поколения так сказать радует, что это явно язык протеста все-таки безусловно молодой части населения и все-таки определенного культурного слоя, который до этого очень часто говорил: да пошли вы с вашей политикой, да все мне это надоело, я думать про это не хочу, все это меня не интересует, не волнует… И вот направленное туда, канализированное, совершенно заработавшее творческое сознание и через этот абсурд тоже, понятно, что и разрушающее стереотипы, сакрализацию власти и т.д., т.д. тут явно можно увидеть какие-то даже социально-культурные параллели. И между прочим, это тоже внушает какую-то надежду. Потому что мы часто говорим сейчас, и вот когда были эти годовщины, 68 года, а потом, кстати, и 89-го тоже, ну а что, собственно говоря, мы получили? Особенно после 68 года. Ну что там было во Франции, в конце концов, к чему был этот процесс. Что они в результате получили? Де Голь, он через год ушел, вроде бы как-то это ничем не кончилось. На самом деле, ведь произошло нечто может быть гораздо более важное. Произошла совершенная смена культурного направления, смена тех, кто в культурной элите занял ключевые места, смена всюду в образовании. И это произошло и в Германии, и во Франциии и в Италии. И это в процессе. Ушли действительно и старые профессора, и сменились совершенно темы. Вообще изменились абсолютно подходы. И на самом деле мы знаем, что такого рода культурная революция бывает подейственней часто каких-то политических процессов.

Возвращаясь к нашему опыту. Тут мы видим все лозунги наши с 89 до 91 года примерно. И знаете, что приходит в голову? Какие они страшные! Правда? Какие они страшные, какие они серьезные! Дело идет о самых действительно серьезных вещах.

Я бы сказала, что они дико мрачные! И я стала вспоминать.. может быть, Лена нам скажет – были ли среди них веселые? Но ясно, что на повестке дня стоит все-таки совершенно серьезный такой разрыв с прошлым, с одной стороны, а с другой стороны – такая просто абсолютно революционная повестка дня. Если мы сравним, у нас сейчас этого, этой интонации в общем нет.

Я предоставляю слово, и очень рада, Елене Струковой, зав. сектором государственной  публичной исторической библиотеки. «Трансформация лозунгов российских митингов от 1988 к 1991 году». Пожалуйста, Лена.

Елена Струкова. Трансформация лозунгов российских митингов от 1988 к 1991 году.

Елена Струкова — зав. сектором Государственной публичной исторической библиотеки

– Спасибо.
Я хочу сказать, что действительно, лозунги перестройки, они мрачные, трагичные. И, в общем, как я ни пыталась найти какие-то аналогии и параллели, юмора было намного меньше. Трансформация лозунгов, безусловно была, но она шла в сторону как раз радикализации лозунгов. И я когда смотрела материалы – а в частности, материалы, которые вы видите, это материалы, по которым мы готовили нашу выставку «Герои и антигерои эпохи», это совместная выставка с Мемориалом, которая проиходила в исторической библиотеке летом этого года.

В истории о лозунгах перестройки я бы выделила три этапа. Это пролог – 88 год, кульминация – 89-90 и эпилог – 91 год. И что у нас происходит на каждом из этих этапов?  Я сразу оговорюсь, что я не говорю ни о националных движениях, ни об интерфронтах, ни «Память» сюда не входит. Мы берем только те силы, которые в конечном итоге привели Ельцина к победе и Советский Союз к распаду.

Итак, 1988 год. И главные действующие авторы – это инициативная группа за увековечивание памяти жертв политических репрессий – будущий Мемориал и семинар «За демократию и гуманизм», который как раз в 88 году и оформляется в Демократический Союз. И лозунги, с которыми выходят. Самый первый, который появляется, – это как раз о жертвах репрессий: «Преступления сталинизма – преступления против человечества», например, «Эксперимент стоил жизни десяткам тысяч людей». Демократический Союз дает более радикальное звучание: «Долой красный террор!», его можно трактовать и применительно к прошлому, и к настоящему. Да, начинается критика партии, но она – такая, очень деликатная. «Долой! Ура!», «Коммунисты, верните власть беспартийным!». В 89 году уже начинается некоторая радикализация, и лозунги становятся более жесткими. Вот призывы к 1 мая 89 года, которые были опубликованы в сообщениях газеты «Экспресс-хроника»:  «Проклятие палачам!», «Позор убийцам невинных людей!», «Палачам не место на Красной площади!». Более разнообразными становятся о лозунги о политической жизни и о коммунистической партии. «Многопартийность – путь возрождения страны», «Сила партии – в невежестве масс», «Статья 6-я – с поля вон!», «Коммунизм – коммунистам!». Кстати, в этой же заметке рассказывается о том, что первомайская демонстрация проходит во Вроцлаве, в Польше. И в это время там демонстрация идет уже под более резким лозунгом «Долой коммунистов!». У нас в это время еще лозунга «Долой коммунистов!» нет. И конечно же, по сравнению с 88 годом более резко звучат лозунги и по национальному вопросу, например: «СССР – последняя колониальная империя». В то время, как, например, национальные вопросы Демократический Союз в 1988 году ставил так, что не может быть свободен народ, угнетающий другие народы.

В 1989 году, надо сказать, что среди митингующих нет единодушия. Участники одной и той же демонстрации могли нести прямо противоположные лозунги. Ну вот например, с этого же митинга 1 мая: «Вся власть Советам, вся власть – народу, вся власть -  Учредительному Собранию!», «Все – на выборы!», «Бойкотируйте выборы в тоталитарные Советы!»,  «Поздравляем Сталина и Брежнева с победой при выборах в Верховный Совет!» — ну вот может быть что-то, единственное такое с юмором. «Вотум недоверия съезду номенклатуры». И к митингу 21 мая в Лужниках: от имени организаторов, в число которых входили Трибуна, московский Мемориал, московски Народный фронт, Демократическая Перестройка, Клуб избирателей, выпускается листовка, в которой публикуется некие единые призывы для митинга. Они, сразу скажу, не были удачными. Например, такие: «За союз действительно свободных и суверенных народов!», «Надвигающуюся экономическую катастрофу – в повестку дня съезда!», «Мы больше не потерпим нищеты и унижений!», «Демократии!», «Научитесь разговаривать с собственным народом!», «Позор выступавшим на последне пленуме ЦК КПСС реакционерам!», «Обанкротившихся чиновников – в отставку!», «Все мрачно и писать долго». Но далее следовала в листовке спасительна приписка: «Избиратели, приходите на встречу со своими депутатами!» . И избиратели пришли., и принесли обращение к своим депутатам. И на митингах 21 и 28 мая 1989 года в Лужниках в основном присутствовали в основном плакаты, обращенные к депутатам. К Афанасьеву, там же появляется Гдлян-Иванов, как раз начинается кампания, к Ельцину. Да, есть как раз и «Вся власть – съезду», как было рекомендовано, но это уже незначительно. Основная же масса – это обращение к депутатам. И лозунги за последующие полгода, до 4 февраля и 25 февраля 1990-го года, проходят дальнейшую эволюцию. На этот раз усугубляется положение КПСС. «Самозванцев – вон из Кремля!», «Долой КПСС!» – кстати, вот лозунг, который через девять месяцев после событий в Польше, т.е. немножко все идет позже. Ну вот, пожалуйста, с юмором: «Проведем 29-й съезд в Нюрнберге!», но юмор мрачный; «Партию палачей – к суду народа!», «Динозавров партократии – в отставку!» — а было как раз «Обанкротившихся чиновников в отставку!», т.е. все усугубляется, усугубляется. И опять же, вопрос о личности: переходим к Михаилу Сергеевичу Горбачеву. Пока на вы, и очень вежливо: «Михаил Сергеевич, остановитесь!», «С кем Вы, Михаил Сергеевич?».

Дальше проходит демонстрация 1 мая 1991 года. Она идет к дальнейшему мрачному усугублению ситуации: «КПСС – чума 20 века», «Нет мафии КПСС!», «Меню правительство Рыжкова на килограмм макарон!» — но это вот один лозунг на десять, скажем так, вот если мы посмотрим на фотографии. С Горбачевым уже меньше церемонятся, уже на ты: «Горбачев, куда ты нас завел?».

28 марта 1991 года, и в репортаже об этом митинге «Экспресс-хроника» отмечает: самый радикальный лозунг годичной давности – «С кем Вы, Михаил Сергеевич?» — на этом митинге уже немыслим. И действительно: «Горбачев, как ты нам надоел!», «Власть Горбачева и права человека несовместимы», «Михаил Кровавый, мы тебя презираем, стреляй!» , «Горбачев, хватит краснобайствовать!». Всего прошло каких-то полгода, «Вы, Михаил Сергеевич» превращается в «Михаила Кровавого». Народное творчество идет дальше: «Союзный договор – смертный приговор», «КПСС – идеология людоедов». Это уже 91 год, и ситуация становится все мрачнее. И действительно, 19 августа власть в стране переходит на несколько дней к ГКЧП. С чем же люди выходят против ГКЧП? И если мы посмотрим на фотографию 19 августа – нет никаких плакатов. Плакаты появляются чуть позже, и в основном самые распространенные: «Долой хунту!» и «Хунте хана!». Да, появляются лозунги в поддержку Ельцина. Но что примечательно, интересная деталь, если вы обратите внимание – очень много плакатов у митингующих полугодовой давности, т.е плакатов за Ельцина во время выборов президента Российской Федерации. Т.е. они взяли эти плакаты, и вышли с ними в поддержку Ельцина. На этом, в общем-то, историю лозунгов перестройки можно и закончить. Кроме одного момента. 23 августа был снесен памятник Дзержинскому, как того и требовали первые лозунги перестройки.

Спасибо!

- Лена, спасибо! Анатолий Голубовский, пожалуйста, реплика.

Анатолий Голубовский. Реплика о Гдляне и «Прювет всем!».

Анатолий Голубовский — социолог, теле- и радиопродюсер, музейный консультант

- Если зашел разговор о лозунговой культуре конца 80-х – начала 90-х годов и о том, что сейчас сравнивают героев этих митингов и шествий, которые тогда происходили, с тем, что происходит сейчас, то я считаю, что всегда, когда речь идет о том, что теперича не то что давеча, если фигурально говорить, срабатыват, конечно, абберация памяти. Потому что, конечно, если вы как следует сосредоточитесь, то поймете. Что главными героями митингов 89-90 годов, которых многолюдных было не так уж много, всего 2 или 3, были три человека: Гдлян, упомянутый здесь, Иванов и генерал КГБ Олег Колугин, иных уж нет, как известно, а те далече, и самое интересное, что репутация всех этих людей была впоследствии жутким образом разрушена. Но тем не менее, в моей личной памяти сохранился даже не столько лозунг, сколько речевка, во всяком случае, это было зафиксировано на бумаге. Она мне запомнилась очень сильно своей серьезностью, полным отсутствием юмора, и в то же время какой-то мрачной энергетикой протестной волны. Это стихи. Позволю себе их процитировать:

«Шли народные деньги налево.
Всюду правили ложь и обман.
Тут из моря народного гнева
Вышел Тельман Харенович Гдлян».

Я считаю это абсолютным шедевром. И с одной стороны, самодостаточный, с другой – текст, который очень хорошо характеризует это время по всем его параметрам. И понятно, что нынешняя протестная волна, она не способна на то, чтобы вот так чеканно все сформулировать.

И последнее буквально. Дело в том, что у меня есть личный, семейный опыт лозунговой деятельности, связанной с известной первомайской демонстрацией 89-го года, потому что вдруг непосредственно неким провидческим образом дети нескольких друзей, в том числе и наш сын, они тогда были очень маленькие все, нарисовали такую рожицу, и там было написано – «Прювет всем!» Те.е каким-то странным образом они почувствовали, что необходим какой-то общественный консенсус и проявление такой, я бы сказал, доброжелательности. Что доброжелательность должна стать главным. Если б этот лозунг каким-то образом овладел массами, может быть ГК ЧП бы не было. Надо сказать, что их лозунг пользовался сногсшибательным успехом! Детей фотографировали, публиковали потом в газетах, в какой-то учительской газете. Это было забавно, мы не задумывались, конечно, тогда над глубинным культурологическим и политическим смыслом этого. Спасибо!

- Спасибо! Елена Струкова, пожалуйста!

- Елена Струкова. На самом деле, это очень интересный момент по поводу Гдляна, потому что я, когда собиралась готовить это сообщение, первое, что я подумала – ой, сейчас про Гдляна, Иванова, и больше ничего там не было! А потом оказалось, что Гдлян-Иванов – это один из сюжетов. Но в памяти у многих, в том числе у вас и у меня, отложилось, что это чуть ли не основной лозунг пересройки.

Ирина Щербакова. «Требий, проснись и выбирай!»

- Да, это очень интересно. У меня тоже возникла какая-то абберация, потому что настроение было во время особенно больших демонстраций – приподнятое. Не мрачное совершенно. А вот плакаты, как мы видим, и язык плакатов – очень мрачный. И я стала вспоминать, и, действительно, плакаты, похожие на то, что сегодня происходит, почти нельзя вспомнить. Я сейчас вспомнила в разговоре один: «Меняем старое политбюро на круглый стол из чешского гарнитура!». И это один из немногих, он потому и запомнился, плакатов, которые корреспондируют с сегодняшним днем. Есть, между прочим, такого рода у немцев, тоже довольно-таки серьезные, лозунги 89 года, правда, по немецкой традиции, всегда в стихах, это всегда почти двустишие. Например, один был вполне распространенный, с отсылкой тоже к нам: «Нам не нужны маляры, нам нужны архитекторы». Это в то время, как Хоникер сказал: «если сосед у себя делает ремонт, или разрушает свое помещение, то это не означает, что мы должны переклеивать у себя обои!». Таким образом, это перекликалось.

Если вспоминать о том, какие вообще бывают лозунги и как они рождаются, то есть ощущение какой-то буквально вечности. Ведь масса есть лозунгов в Помпеях. Помните, что когда их раскопали, то там нашли много надписей на стенах, граффити и т.д.? Я вспомнила, что там в частности большое количество осталось разных надписей, которые были связаны с выборами эдила, и всякого черного пиара – например, «выбирайте такого-то – за него голосуют все жулики и воры Помпеи!», но есть и самые прямые: «Требий, проснись, и выбирай!». А на соседней стене целый список имен кандидатов, в котором автор предупреждает: «чтоб ты заболел, если с завистью уничтожишь весь мой список!»

И с этим я передаю сейчас слово Елене Петровской, доценту русской антропологической школы РГГУ, главному редактору журнала «Синий диван», с ее докладом: «Больше, чем слова. О границах семиотической интерпретации лозунгов».

Пожалуйста, Лена!

Елена Петровская. Больше, чем слова. О границах семиотической интерпретации лозунгов.

Елена Петровская — доцент Русской антропологической школы, РГГУ, главный редактор журнала «Синий диван»

- Спасибо. Прежде всего я хочу всех успокоить, это не доклад, это сообщение, которое я попытаюсь сделать максимально коротким. Поскольку все уже, наверное, устали от непрерывного разговора.

Вы знаете, я хочу попытаться обратить ваше внимание, переключить, даже точнее, ваше внимание на некоторую вещь, которая присутствует в лозунге, но не прочитывается на уровне того, что лозунг выражает как некое языковое высказывание. Позволю себе напомнить исследователей, которые в начале прошлого века фактически занимались анализом агитационной речи. Один из таких исследователей, Борис Эйхенбаум, анализируя агитационную речь не кого-нибудь, а Владимира Ильича Ленина, справедливо заметил, что в этой речи, и я добавлю от себя – в лозунгах, как форме агитационной речи, всегда присутствует эмоциональный тон. Речь, конечно не идет, что мы выкрикиваем что-то, когда собираемся на городскоих площадях, а речь идет о том, что эта форма высказывания предполагает некоторую эмоциональную спрессованность уже внутри себя. По способу своего производства, если хотите. Но я думаю, что эту мысль можно выразить несколько иначе. Я думаю, что можно сказать, что лозунги содержат в себе и то, что сегодня принято называть утопическим импульсом, который, конечно, всегда переводится на язык слов, что-то утрачивая. Всякий перевод на язык слов утопического импульса есть его искажение, есть его деформация, и тем не менее, вот что интересно для нас – этот импульс все равно в лозунге присутствует. Здесь важно понять вот что. Что утопический импульс это не какая-то исключительно абстрактная вещь, это всего лишь указания на некоторые чаяния, некоторые надежды, если хотите, мечты, которые люди пытаются выразить с помощью привычных им средств языка, но которые не всегда, может быть, находят в языке адекватное выражение.

Мне очень отрадно, что этот стол проходит в контексте того протестного движения, которое у нас сейчас складывается. Может быть, это первое обсуждение того, что у нас сейчас происходит. И это лично мне кажется очень важным. Обращаясь к нашему сегодняшнему опыту, который, наверное, никто еще не анализировал по-настоящему, — требуется время, требуется дистанция, чтобы этот опыт проанализировать – тем не менее, хочется задаться вопросом: что можно об этом сказать? Что об этом движении говорят сами лозунги? Вот такой вопрос я позволю себе поставить.

Первое, что приходит в голову, и здесь это уже звучало в вашем выступлении,  я осмелилась бы, как и вы утверждать, что лозунги сегодня не являются программными. Они не являются, если хотите, перформативными, в том смысле, что прежний лозунг мог, утверждая, менять. Перформативное высказывание – это то, которое меняет положение вещей. Т.е. то, которое фактически инициирует некоторое новое общественное состояние или какое-то иное. Не буду приводить пример, но я думаю, что вы понимаете, о чем идет речь. Я думаю, что нынешние лозунги во многом носят характер констативный, они являются некоторой констатацией. И в этом смысле это не столько лозунги, сколько, я бы сказала, индивидуальные высказывания, которые тем не менее предъявляются публично. Они очень остроумны, я с вами согласна. Вспомним совсем недавний, например: «Нас надули», или гораздо более скромное высказывание, но очень трогательное в смысле своей индивидуальной интонации : «Я видел вброс». Я хочу сказать, что, видимо, эти очень разнородные высказывания являются констатацией некоторого пробуждающегося политического сознания. Вот о чем они нам в какой-то степени говорят. Больше, чем о некоторых программных требованиях, которые могли бы быть сформулированы на этом языке. Одновременно эти лозунги не предполагают наличие массы, на которую нужно воздействовать, как это было в случае Ленина, у него были противники. Противники у нас есть и сейчас, но самое главное, нет массы, которая требует какого-то манипулятивного воздействия. И поэтому я думаю, что эти лозунги – это скорее опознавательные знаки. Это такой способ увидеть своих единомышленников, и фактически это способ дать выход тем разделяемым настроениям и надеждам, которые еще, на самом деле, может быть, еще предстоит сформулировать.

Вы знаете, я позволю себе процитировать слова Михаила Прохорова из его интервью, которое он дал в январе. Причем он давал его на английском языке, поэтому у меня есть основания думать, что он использовал именно эти слова. Он сказал буквально следующее: feeling is sweeping Russia – «Россию охватило чувство», так можно перевести. И мне кажется, это на самом деле довольно интересное высказывание, потому что, действительно, Россию охватило некоторое чувство, но, я даже скажу, это не просто чувство, это некоторые структуры чувства, которые нас всех одновременно объединяют. То, что является формой некоторого совместного существования, но что предшествует языковым формам выражения.

И теперь очень коротко, если позволите, я бы взяла один лозунг для примера, который мне кажется крайне интересным и крайне показательным. Он здесь уже назывался. Это лозунг: «Вы нас даже не представляете!». У этого лозунга есть автор, и этот автор давал интервью Радио Свобода. Этого автора зовут Павел Арсеньев. Это молодой поэт и филолог, который проживает в Петербурге и, надо сказать, весьма артикулированный молодой человек, который, кстати говоря, принадлежит тому самому путинскому поколению, условно говоря, или поколению «нулевых», которое было заподозрено в отсутствии интереса к политике. Я познакомилась с этим лозунгом через facebook, мне его отправил один мой коллега, бывший студент. Мы обсуждали эти сюжеты, и ему показалось, что это отсылает нас к общим темам. Первое, что мы прочитываем в этом лозунге – очевидно, что речь идет о кризисе представительства. Это совершенно очевидно. О кризисе представительной демократии: «вы не являетесь нашими представителями», это простой и первый смысл. Тут же к нему присоединяется второй смысл, который фактически подразумевается, эта игра определенная, это объяснено Арсеньевым, автором лозунга, так – «вы не представляет, на что мы способны».  Совершенно правильно, вы не представляете, на что мы способны. Правда, вот тут уже начинается более сложный уровень интерпретации, о котором знает Арсеньев, но о котором могу не знать я, как участник этого мероприятия. Оказывается, что Арсеньев надеется, что в людях проявит себя потенциал самоуправления, прямой демократии. Но это уже не очевидный смысл, который мы можем прочитать, но можем и не прочитать. Но я бы сказала, что здесь есть и еще один смысл, который может быть вчитан в этот лозунг, но не произволом интерпретации, а который подсказан самой ситуацией, в которой мы с вами находимся. Можно сказать так: в вашей системе представлений – речь идет о людях, к которым обращается автор лозунга, люди, которые солидаризируются с этим лозунгом – представлений идеологических, нас нет. Или: ваша идеология устроена так, что она нас не видит, мы исключены из вашей системы идеологических представлений. И вот это очень интересный смысл, который мне кажется совсем не чужеродным первым двум, прозвучавшим вначале, и подразумевает он указание на определенное сообщество, которое формируется вот прямо на наших глазах. В котором принимаем участие мы с вами, вот что особенно интересно. Причем, формируется он самим фактом появления на городских площадях. Кстати, это анализировалось уже современными авторами, я имею в виду совсем недавно. Речь идет о том, что люди, выходящие на городские площади, заново присваивают себе городское пространство в качестве публичного. Заново определяют его в качестве публичного, и их коллективное действие, которое по необходимости, по определению является действием многих тел, должно себя проявить как коллективное, именно как действие многих тел. И тела себя проявляют, и одновременно действенный аспект этого соединения тоже дает о себе знать. Об этом уже написано, что отрадно, потому что есть какие-то реакции на то, что происходит.

Арсеньев, автор лозунга, выражает это по-своему. Он говорит: мы не хотим, чтобы протест был присвоен парламентскими партиями. Правильно, можно сказать и так. Вы знаете, я опускаю возможную интерпретацию того, что здесь происходит. Но мы знаем лозунги, здесь звучали лозунги, это все уместно и интересно. Но можно сказать, что все-таки эти лозунги являются выражением силы, которая выходит на поверхность, которая по-прежнему институционально не оформлена. Отсюда ирония слов, кстати говоря, «оппозиция», «несистемная оппозиция». Потому что эти слова уже организуют то, что еще не имеет никаких контуров. Причем, организуют так, как хочется интерпретаторам этих событий. Но интересен еще один лозунг, который отсылает нас к интервью Михаила Прохорова. Я не знала ничего об этом лозунге до вчерашнего вечера, но вчера изучала интернет, хороший лозунг: «Чувствуете – действует?» так что, речь идет о каком-то другом измерении сегодяшней жизни.

И наконец, самое последнее. Я бы хотела отметить роль интернета в этой стихийной политизации. Вы знаете, я не буду говорить того, что мы все знаем. Я хочу сказать о том, что мне показалось интересным, анализируя то, как собираются люди, как мы 4-го собираемся пойти, – мне интересно, как действует интернет. И что я в нем подмечаю, это определенную логику заражения. Эта политизация спонтанная в том смысле, что ты уже вовлечен в некоторую ситуацию, ты уже движим некоторым эмоциональным тоном, но ты еще не знаешь, во что это выльется. Тогда это было, может быть, не ясно, сейчас это принимает более четкие формы. А все кончится тем, что ты окажешься на городской площади в числе тех, кто выражает свои эмоции против или за, т.е. ты вдруг окажешься политическим субъктом, таковым никогда не быв. Вот это очень интересная трансформация. И последнее, что я хочу сказать, что, когда мы обсуждаем эту общую ситуацию,  мы все-таки имеем дело не с политическим субъектом в традиционном смысле слова, а с тем, что во времена Спинозы подозрительно называли толпой, то, что сегодня называют сетью и неудачно переводят как множество. Но вот интересно, что когда так определяют социального субъекта или коллективного социального агента, то здесь одновременно указывают и на кризис модели представительства, представительной демократии, и на кризис самой логики представления, которая действует, кстати говоря, на уровне суверенных государств. Благодарю за внимание!

- Спасибо, Лена.

ДИСКУССИЯ

Борис Беленкин. Воплощенные лозунги – предложение для дискуссии.

Борис Беленкин — директор библиотеки Международного Мемориала

- У меня просто несколько есть реплик и несколько, может быть, таких тематических предложений для каких-то будущих обсуждений, потому что сегодня вряд ли на это будет время. Буквально несколько…  Я хочу немножко вернуться к докладу Лены, которая ближе ко мне сидит, Струковой. Я не буду продолжать какие-то ряды конкретных лозунгов. Она в любом случае, Лена, это сделает лучше. Но вместе с тем если мы целиком сосредоточимся на сегодняшнем дне, на сегодняшних лозунгах, сегодняшних каких-то тенденциях, то все-таки многое будет непонятно, многое придется оставлять незаслуженно за скобками. Я бы хотел все-таки вернуться к разговору, который здесь прозвучал. К разговору о жизни и смерти. Здесь одной из тем была «Жизнь и смерть лозунга». И это очень важно. Дело все в том, что тут немножко такая мемуарная заметка в связи с некоторыми уже мемориальскими и библиотечнами проблемами. Я лично не пропустил ни одного митинга. Но я не пропустил ни одного митинга не перестроечного до 91-го года, ну был как и все. А я не пропустил ни одного митинга 90-х годов. Да, так получилось. И я был на всех… Как понятно, в основном какие-то фашистские, антисемитские. Не важно. Коммунистические, красно-коричневые, как тогда говорили, митинги.

И почему мне вот этот разговор о жизни и смерти показался интересным. Собственно, о смерти лозунга, о том, что на следующий день. Вот, лозунг претворен в жизнь. Условно говоря, сумма текстов, лозунговых текстов 87-88-91 год, ну очень условно. Они вот притворились в жизнь в каком-то виде. Точка. И наступил буквально следующий день. И очень быстро произошло, как говорится у Станислава Ежи Леца, «высоко нес знамя, не хотел его видеть». Это произошло очень быстро и на глазах. Собственно, с лозунгами этих годов перестроечных выходили на какие-то митинги, неважно какие, в90-ые годы, это в основном были городские сумасшедшие в буквальном смысле слова, в самом буквальном смысле слова. И вот здесь обратили внимание на какую-то может суровость этих лозунгов. У меня немножко память почему-то сохраняла, что все-таки… Окраска часто была и юмористическая, на самом деле, ну мне.  Но дело не в том, что мне так вспоминается, а другому иначе. Дело все в том, что мне бы казалось интересным посмотреть лозунг с точки зрения: «Лозунг умер или лозунг продолжает жить?» Вот это очень интересно. Напрмиер, мои «любимые» антисемитские лозунги, которые я знаю наизусть, они не интересны, но каждому свое, но они оказались абсолютно бессмертными. Вот первый вышел в 87-ом году. Скажем, первый митинг общества «Память». И последним мне потом надоело ходить, там уже не важно, у нас с Леной стал другой механизм сбора всяких документов. В общем, поднадоело. Но лет десять ходил. Но они были вечные, эти лозунги были совершенно вечные, бессмертные. Подозреваю, что через какое-то время эти лозунги опять достанут из нафталина и принесут.

- А можно вопрос? А какие, вот какие именно лозунги? Извините, «Бей жидов, спасай Россию?»

- «Нет, ну производные от.  Ну, «Чемодан, вокзал..», не знаю, чего угодно. Там были частные. Нет, многие лозунги безусловно… Там, где в лозунгах появляется конкретный исторический фигурант, он заменяется на другого конкретного фигуранта. Это такая вещь достаточно условная. Я имею в виду, что… Не хочу говорить слово «толпа», но, скажем, сообщество людей, которое выходило на митинги в течение, не важно какого времени, четытырех — трех лет в перестроечные годы. Вот в какой-то определенный момент оказалось…  Бог с ними с лозунгами, но мы же говорим о лозунгах, но они оказались в ситуации, когда их лозунги победили…

И начинается. Предположим с вами — я понимаю, что все не хотят, — но вот завтрашний день и условные сегодняшние протестные лозунги, они перестанут быть актуальными за счет претворения каких-то требований, каких-то чаяний. Мне интересно всего лишь посмотреть 4-го числа. Мне было интересно 5-го, 10-го и 24-го. Мне именно интересно посмотреть на те лозунги, которые, возможно, возникнут при другой обстановке, при другой ситуации. И в заключение хочу сказать, что любимое всеми слово в каком-то смысле, и имелось в виду, это, конечно не лозунг, это, конечно, не что-то, это конечно перформанс в первую очередь. И люди имеют в виду скорее всего именно это сегодня. Поэтому разговор сегодня, мне кажется, о протестных лозунгах, — он все-таки разговор достаточно суженный разговор, он достаточно узкий, потому что мы очень быстро в разговоре о протестных лозунгах переходим чуть-чуть в то, что было в случае с «Оранжевой альтернативой». Почему «Оранжевая альтернатива» и одноименный фильм, который мы недавно в Мемориале смотрели, благодаря нашим польским друзьям… Почему это смотрится и сегодня? Это будет и сегодня и послезавтра, и спустя какое-то время. Потому что здесь немножко есть не политика, а немножко другое. Понятно, да? Некая такая культурная составляющая совершенно из другой области. То есть, я возвращаюсь, вот моя заявка была «Жизнь и смерть».

- Ирина Щербакова. Спасибо, Борис Беленкин за направление нашего может быть разговора на следующем нашем круглом столе, и кто хотел бы сейчас высказаться?»

- Елена Фанайлова. Ирин, а мне кажется, что самое время попросить художников наших рассказать, вот после выступления Бориса тем более. Рассказать о сегодняшней практике. Вот, Антон <Литвин> и Антон <Польский>.

Антон Литвин. Лозунги художников и о границах иронии.

Антон Литвин — художник, создатель (модератор) группы «Нас видно» в Facebook.

Творчество участников «Нас видно»

- Я готов начать только, если готово слайд-шоу, которое я попросил включить.

Да, сейчас сразу небольшая преамбула. Здесь подборка, она не структурирована. Здесь они будут идти, я не знаю, в какой последовательности. И, может быть, это даже хорошо, потому что здесь есть те, которые были присланы еще по итогам ноября. Я хотел поправить, я не совсем создатель группы «Нас видно», а в данном случае хотел бы себя считать неким модератором, потому что инициатива создания этого проекта, она скорее была мной подхвачена и просто административно оформлена, нежели… Это, конечно, обидно, что ничего не показывает, потому что…

- Можете рассказывать…. Пошлó.

- Я немножечко повторюсь для тех, кто был в ГЦСИ. Идея организации группы навеяна была тем, что художники ходят на митинги, но, собственно говоря, поскольку они все крайние индивидуалисты, то в общем даже ничего не кричат и ничего не делают и как бы являются такими созерцателями. Мне показалось, что это крайне неэффективно, посколько художник… Поскольку я  сам такой, хочется верить, что мы люди, особо тонко чувствующие, что-то видящие, замечающие. И мне показалось, что можно как-то эффективно повысить участие художников вот в этом. <Комментирует презентацию с лозунгами> Но здесь надо начинать, извините, перебьюсь, тут надо начинать, когда первые пять, идет: один, два, три, четыре, пять.. а здесь идет: один, два, три, четыре, стоп. А вся фишка в том, что вот эта зашифрованная надпись, дата выборов, она начинается с пяти: «1,2,3,4,5, обманут решил опять.» «1,2,3,4,6,…» «1,2,3,4,1000, МБХ тебя разыщет». То есть это такая серия с некими цифрами, чтобы все понимали, откуда там взялась тысяча. Вот первый он идет: 1,2,3,4,5. Но это так, к слову.

Так вот, и когда я увидел, что есть действительно некий потенциал, но непонятно, как его усилить, то я предложил своим друзьям–коллегам высказаться и помочь что ли людям, ходящим на митингские, на шествия, визуализировать это настроение, то, что может быть, не все понимают, но чувствуют. Еще может быть даже и не чувствуют, но как-то находятся на пороге, раз уж они пришли. И, более того, чтобы не дать людям почувствовать себя неким материалом, потому что есть лозунги, которые звучат со сцены, они могут не всем быть близки, а есть вещи, которые могут касаться каждого и вот как раз создав некий, — простите за такое промышленное слово, -  ассортимент каких-то настроений. Они помогут выбрать каждому выбрать себе то, что ему близко на данный момент в силу его профессии, культурному бэкграунду или чего то еще. То есть, не хотелось, чтобы люди почувствовали себя пешками в чьей-то игре. И все это вместе последние месяц-два друг на друга наслаивалось. Кто-то прислал картинки, вот с этого началось, это был первый. Это было создано еще в 2000-м году. Просто в момент прихода нашего друга к власти. Поэтому это был первый. На него потом начало нанизываться. Собственно, я вообще хотел говорить о другом, рассказыть действительно об авторах, о механизмах но буквально вот последние дни меня повергли, я даже не знаю, как это назвать, ложку дегтя я вылью, или задам немножко иной вектор нашего такого позитивного и такого радостоного обсуждения, но у меня получились примерно те же тезисы, что у Елены Петровской. Я буквально записал, сейчас тоже показал, что там: лозунги – это констатация факта, что «Вы нас даже не представляете!» — это самый такой заметный, но совершенно хотел интерпретировать это немножко по-другому, потому что, как мне кажется, что тот юмор, которому мы радуемся, и которому пытаемся придать позитивный смысл, находя в нем общее и с 68-ым годом и с поздними событиями, мне кажется, правильнее искать не совпадения или общее, а различия, потому что там парижский юмор, он как бы был философский, а наш юмор, не в обиду будет сказано, это юмор поколения, выросшее на рекламе. И здесь, вот вы говорили «Джип черный,… белый». Мне кажется, что юмор становится уже не приемом, а самоцелью. Кто кого пересмешит, кто кого перехохмит, и это уже становится все… Как бы,трансформируется в вот такую «хохмочку». И мне кажется, что это реальная проблема, потому что, заметьте, не возникает никаких социальных лозунгов. Все вертится вокруг двух, в принципе, тем: это Путин и честные выборы, хотя сегодня честные выборы – это очень большой вопрос, насколько это актуальная тема. Потому что, какие бы выборы не были, даже если они были бы честными. Результат, что у честных… Может быть, я захожу слишком далеко, и говорю не совсем…

- Говорите, говорите!

- Да, то есть, какие будут выборы — честные или нечестные – результат будет скорее всего один. И я вот просто нахожусь в прямом диалоге… Чем хорош фэйсбук – вот я в данном случае нахожусь как бы изнутри. Вот вы все теоретики – смотрите и пытаетесь это анализировать, что очень приятно. А я вроде бы нахожусь внутри, и мне люди пишут ответы на какие-то такие выложенные картинки. И, получается, что когда я говорю типа: «На ваши выборы мы не придем!» , никто не чувствует, что здесь ключевое слово «ВАШИ выборы», а люди начинают радостно со смайликами писать, что «мы придем, придем!» И речь например может идти о втором этапе или какой-то стратегии, вообще отношениям к этим выборам. Но нет,  люди уже втянулись в игру! Уже важно придти, уже важно похохмить, что-то переслать.  Да, «я видел вброс» Ну да, прекрасно. Но что дальше-то? Да, это из Берлина, из Германии к нам пришло.

- «Чемодан, вокзал, Пхеньян»?

- Но это понятно, когда было сделано, практически в тот же день. Вызывает беспокойство то, что все лозунги, как правильно сказала Елена, это даже не просто констатация факта, а они как бы уже являются не актуальными, а лозунгами вчерашнего дня. То есть, говорить сейчас что-то про Путина или про честные выборы – я сейчас повторюсь чуть-чуть – это как бы бессмыссленно, а новых тем не возникает. И, более того, не поднимаются социальные темы, несмотря на то, что мы пытались поднять тему политзаключенных, это абсолютно не является массовой, что называется, востребованной проблемой. Там про МБХ (Михаила Ходорковского)  чуть-чуть, но тоже только скорей как хохма, а не как реальная проблема. Я уже не говорю про все остальное. Например, про учебу присылали люди – это вообще никому неинтересно, это не идет, потому что это серьезные темы, а не юмор. И сейчас я — надо уже, наверное, потихонечку заканчивать –  я, собственно говоря, на что хотел обратить внимание. Неспроста мы все помним и считаем фактически шедевром  как раз «Вы нас даже не представляете» – так он и возник, если я правильно понимаю, на Болотной – когда это была абсолютно как бы дикая энергия, которая была непонятно откуда взята.

- Он в Питере возник, Антон.

- В Питере? Ну я имею в виду по времени. По времени, а не по месту. Когда было совершенно непонятно, во что это выльется и в какой масштаб это разольется и, собственно говоря, кто возьмется за это, это организовывать. И поэтому он и выглядит таким философским и наиболее близким к 68-ому году. Понятно, что это выяснилось давно, но неспроста это филолог сделал, да? А не просто так. С тех пор ничего лучше не появилось и в этом проблема. Проблема в том, что динамики, нет, скорее наоборт. И я попрошу заранее прощения, но мне кажется, что я в этом смысле на этом круглом столе чуть-чуть говорю о другом…

- Ирина Щербакова. Я хочу сказать, что, Антон, я не знаю, почему вы нас так услышали. Это абсолютно не закладывалось. Наоборот. Мне кажется, в том, о чем я в самом начале говорила… Я и говорила о том, что это показывает разлом сейчас очень большой, и ясно совершенно, что вот этот абсурд и этот юмор — это некоторая попытка сломать то, что накопилось за это десятилетие. Но вы же все время говорите, что нет настоящей позитивной объединяющей всех, мощной повестки дня. Собственно, вот в этом и заключается ваш посыл. А, видимо, это исходит из того, что… У людей ведь нет ощущения, как в 89-ом году, что они должны… У них есть противоречие между тем, что есть система, которую надо ломать. Возникло это уже как система, или, вот вы сами говорите,  все-таки благодаря честным выборам удастся что-то поменять, или уже все зашло так далеко, что надо ломать? Нет у людей ясного представления о том, что надо сейчас. И даже у тех, у кого есть сейчас эти представления… Ведь лозунги иногда тоже фигуры умолчания. Когда мы всех звали идти на честные выборы, и мы понимали, что этот лозунг всех объединит «За честные выборы!», но ведь разные группы, участвовавщие в этом процессе, понимали совершенно разное по поводу того, к чему эти честные выборы вообще-то могут привести. И вот это мы хотели тоже в том числе обсуждать. Так что, это ваша, так сказать, озабоченность, более, чем, мне кажется, понятна нам тут всем сидящим.

- Я вот ищу скорее различие со всеми событиями, нежели сходство. Потому, что сходство, оно нам ничего не даст, оно такое поверхностное, мне кажется.

- Да. Так, пожалуйста.

- Анатолий Голубовский хотел прокомментировать, мне кажется.

Анатолий Голубовский. Монстрация как жанр и лозунги как понятные истории.

- Да, я хотел прокомментировать и я хочу сказать, что мне кажется как раз, что озабоченность Антона, модератора такого рода активности, она, мне кажется, очень уместна. Потому что, действительно, когда мы еще видим, как легко, вроде бы, и непринужденно встает в контекст, например, «Оранжевая альтернатива», монстрация, какие-то отдельные лозунги, или, то же Белое кольцо в такой мировой контекст… За этим внешним сходством могут скрыться в общем серьезные опасности увлеченности очень многих людей, которые.. Ну, очень вдруг пробудилась их активность, и такое впечатление, что она может канализироваться в игру слов, в игру понятий, в более или менее эффектные какие-то действия, и тем самым ограничиться. Хотя, на мой взгляд, маловероятно. С моей точки зрения, тупик системы, он был обозначен с акции монстрации, с акции Артема Лоскутова. И даже не столько с того момента, когда они были проведены, сколько с того момента, как они были обнародованы, и получили широкое хождение в сети, когда все увидели, что возможно какое-то параллельное существование.

- Что это возможно.

- Да, что это возможно, абсолютно верно. При этом, я считаю, что вот как раз монстрация, как явление, она настолько укоренена, она настолько действительно реально осуществляет связь времен, как ничто другое. Связь времен связана с тем, что мы вышли все из совковых форм жизни, быта, стереотипов сознания, и переносим их, меняя только декоративные какие-то оболочки. И вот эту, собственно, неискореннимость они и вышучивали, ребята Артема Лоскутова. И это очень важно, как мне кажется. Другим, на мой взгляд, явлением, которое в сущности… Лозунги какие-то, тексты, которые произносятся, они в общем, действия символические, когда они в общем происходят на таких массовых действиях. И вот то, что мы сейчас нервничаем, что, может, в общем, ничего не получилось, связано еще и с тем, что и мы, и власть придержащие, не понимали на самом деле… И до сих пор я не уверен, что все хорошо понимают важность символических действий, ритуалов, каких-то структур, которые происходят и которые могут подстегивать развитие и модернизацию или, наоборот, их задерживать или блокировать, например. Вот я считаю, что главным признаком такой – это такой, конечно, несколько отстраненный взгляд, скажем так, но не вполне теоретический, я бы так сказал — я считаю главным признаком того, что очень серьезные изменения грядут и они необратимы, как многое из того, что произошло, уже необратимо, было то, что например, по-моему, 20-го декабря не только не состоялась трансляция концерта, посвященного Дню работника спецслужб на Первом канале, но и то, что сам концерт не состоялся. Это первый случай с 1995 года, когда собственно был введен день. Это вовсе не советский праздник. День работников спецслужб или день чекистов был введен в календарь и начал праздноваться концертами в 1995 в разгар Бориса Николаевича Ельцина. И я считаю, что это действие было абсолютно символически, оно заменяло собой снесенный памятник Держинскому, который как бы водружался каждый год на сцене Кремлевского Дворца Съездов. В том, как это все происходило, какой нарратив там предлагали люди, которые делали эти концерты. И они говорили: «Ну, ребята, не нервничайте, памятник мы, конечно, не восстановим. Вот вам, пожалуйста, памятник каждый год — День чекиста. Нерукотворный, но тем не менее замечательный. И концерт, посвященный Дню милиции, главное символическое действие, которое объединяло у экранов телевизоров в советские времена всех, кто только может. И главным признаком того, что не будет никакой реформы МВД, было то, что после майора Евсюкова все-таки состоялся концерт, посвященный Дню советской милиции. Он точно также транслировался на телевидении, и все сидели и смотрели, а председатель общественного комитета МВД поэто Илья Резников пел, какие все замечательные миллиционеры, и стало понятно, что не будет никакой реформы, хотя она и была объявлена, потому что вот это символическое действие, реально демонструющее эту связь времен, преемственность и связь времен – самая главные вещи. Если лозунг не нарушает преемственность, то это не лозунг никакой. Он должен нарушать какую-то преемственность, он должен ломать ситуацию в корне. И, конечно же, то, что говорила Лена здесь о том, что не перформативные эти лозунги, что они ничего не предлагают. Ведь были же перформативные лозунги. Они говорили например: «Долой шестую статью Конституции!» И даже не всегда это сопровождалось разъяснениями о том, что шестая статья Конституции – это статья о руководящей и управляющей роли Коммунистической партии Советского Союза, потому что все знали, что КПСС – руководящая и направляющая партия. И это был черно-белый мир, тот мир, в котором все были либо были за КПСС, либо против КПСС. Мир конца 80-х, с самого начала 90-х годов. Мир усложнился чрезвычайно, он стал не черно-белым, он стал многоцветным, стало много интересов. А сознание наше, к сожалению, именно в связи с тем, что никакая идеологическая работа не велась с людьми – я совершенно серьезно это говорю – оно осталось! Оно не поспевает за изменениями. А поскольку феномен этого сознания выражается в лозунгах, то  лозунг «Отстоим 31 статью Конституции!», во-первых, очень сложный, потому что за ним стоит довольно сложное понятие, связанное со свободой мирных шествий, и мало кто это понимает на самом деле. Существует законодательство, которое развивает эту статью Конституции. И, кроме того, этот лозунг призывает не изъять эту статью из Конституции, а наоборот ее как-то защитить. Встает масса вопросов: «От кого ее надо защищать, а грозит ли ей какая-то опасность, и что вообще происходит, и кто эти люди?» и т.д.

- Не говоря о том, что слово «отстоять» и слово «отстой», они имеют много смыслов.

- Совершенно верно, согласен.
И последнее, что я хотел сказать. Сомнения и опасения Антона, они, мне кажется, совершенно обоснованы, они связаны с тем, что сознание общественное не поспевает, к сожалению, за меняющеейся ситуацией. И, буквально самое последнее: мы все время говорим о том, как лозунги использут протестное движение и только одна его сторона, но буквально в последние дни я убедился, в том, что..  Вчера тут <30 января в «Мемориале» был круглый стол «Стратегия развития событий в 2012 году»>, кстати выступал замечательный болгарский политолог Иван Крастев, который говорил о том, что произошел эстетический провал власти, которая 24-ого сентября поменялась местами, и это стало эстетическим провалом, потому что исчез нарратив, исчезло повествование. Видно, что людям нечего сказать. Они могут сказать, что «мы меняемся местами и все, вы тут ни при чем». Там же говорили и про возможный эстетический провал протестного дваижения. Это говорил  <Александр> Даниэль и, действительно, есть такие опасения, потому что, если люди увидят по телевизору какой-то лозунг или какое-то действия и скажут «Нет, это не про меня», то это очень серьезная история. И, действительно, те лозунги, которые вбрасывает, например, Алексей Навальный, у них есть нарратив, очень жесткий. Там есть сюжет, и он связан с чем? «У нас украли голоса, у нас украли выборы».  Это совершенно понятная история. «У меня украли». Это не тридцать первая статья Конституции, которую никто не крал, она на месте, вроде как.
«Нас обманули, и в связи с этим мы можем жестко и четко сказать «Не забудем, не простим» .Что собственно «не забудем, не простим»? Вот это самое действие… При этом никто не задумывается, откуда оно взялось. Конечно, это осколки советского детства Алексея Навального, потом что «Не забудем, не простим» — это серия графики. Нет?…

- «Не забудем, не простим» — это лозунг Антифа после серии убийств их активистов.

- Правильно, но, конечно, они это тоже взяли…

Я, конечно загнул, но тем не менее. На екатеринбургском митинге, который проходил вот тут на днях на Привокзальной площади города Екатеринбурга <подробнее о митинге «За трудовой Урал» «в поддержку трудового народа и кандидата в президенты Владимира Путина»>. Там один из ораторов, он пытался технологию как бы Навального… «Да или нет?». Вот это вот знаменитое «да или нет?», эта отсылка к нарративу. Но у екатеринбургского оратора не было нарратива, а у Навального был нарратив. И поэтому, когда Навальный  спрашивал «да или нет?»  — толпа отвечала «да!» или «нет!», а этот человек из Екатеринбурга, у которого нет нарратива, которому совершенно нечего сказать людям, он спрашивает их: «Рабочий человек должен управлять? Рабочему человеку должна принадлежать власть.., да или нет? Да!», говорит он в ужасе, обращаясь к этой толпе. И эта толпа ошарашено так, еле-еле: «да». Он сам за них говорит, да или нет, потому что у него нет нарратива. Поэтому, во всех лозунговых текстах всегда должен быть какой-то нарратив, очень внятный, не исчерпывающийся игрой слов, о которых говорил здесь Антон Литвин. Спасибо.

- Кто у нас будет дальше выступать?

- Давайте дальше послушаем художников. Антон Польский.

Антон Польский. Искусство революции и художественный активизм.

Make (Антон Польский)  — художник-активист, редактор сайта partizaning.org

- Здравствуйте. У меня такой набор комментариев, я надеюсь, я не собьюсь.  Во-первых, я хотел сразу сказать, что вышла интересная книга, я как раз читаю сейчас, там очень много интересных мыслей, и там как раз история активизма и того, как различные художественные явления, высказывания меняли окружающую действительность и играли роль. Она вышла совсем недавно, в этом году еще. Называется «Искусство и революция. Художественный активизм в долгом двадцатом веке». И многое из того, что мы сейчас здесь говорим, оно перекликатеся с тем, что написано в этой книге. В частности, пару мыслей, которые как раз перескаются. Одна из мыслей по поводу стратегии и целей, то есть, ради чего собственно эти протестные движения устраиваются и какова цель людей, которые выходят на митинг и чего они хотят добиться. По мнению автора этой книги, очень часто исторические революционные действия, они ориентированы так или иначе на захват власти, и в этом смысле вот как раз такие серьезные лозунги свергнуть того-то, поставить другого как раз отсылают к этому желанию захватить власть. И в этом смысле, вот это желание захватить власть очень часто заканчивается примерно тем же самым, что было и до этого. То есть, приходят к власти какие-то новые люди, которые ведут примерно ту же самую политику и в общем-то люди, в этом смысле толпа, они выступают в роли тех, кого обманули, по-хорошему. И, с другой стороны, есть такая, по мнению автора, версия, связанная с прямой демократией и с какими-то новыми формами не-представительства и это, по мнения автора, впервые проявляется во время Парижской Коммуны. И там интересные пересечения, в этом смысле про себя могу сказать, что в течении всех нулевых, — мне 29 лет — в конце 90-х, нулевых, это ощущение от политики было такое, что на них лучше вообще не обращать внимания, что, грубо говоря, если серьезно воспринимать политику и серьезно выступать против кого-то или за кого-то, то ничего не меняется. И единственная альтернатива как раз заключается в том, что моделлирует какую-то свою собственную реальность и эти юмористические лозунги они как раз на мой взгляд отличают эти серьезные лозунги тем, что они в первую очередь ориентированы не на власть имущих и эту систему, а они в первую очередь ориентированы на самих себя, на поиск своих друзей, единомышленников. Или, опять же, какова стратегия была у акции Occupy Wall Street.

Изначально они предлагали единственный лозунг и все остальные лозунги они потом уже на это навешались и, в основном немного даже испортили этот изначальный посыл, потому что это не выдвижение никаких требований. То есть, мы ничего не требуем, мы просто захватываем и забираем то, что нам принадлежит нам, и это пересекается как раз с идеей захвата публичных пространств города, который оккупирован, скажем, власть-имущими либо автомобилями. И в этом смысле, вчерашний заезд как раз отсылает к этой проблеме, к тому, что, грубо говоря, люди пытаются отвоевать какое-то пространство, при этом сами занимая его, потому что автомобили — это не меньшее, а может и большее зло, — для города и для публичной жизни в городе, для площадей, для того образа жизни, который для этой толпы или большого количества людей, которые в течении десятилетий спали, и которые по сути являются такими же сообщниками этого режима, которые не думали, никак не реагировали, потребляли, использовали автомобили в большим количестве и сейчас они вроде как частично проснулись и пытаются что-то себе отвоевать, но при этом, в общем-то, к ним эти лозунги точно так же обращены.

То есть, с одной стороны, в последние 10 лет было много людей, которые не спали, которые занимались активной деятельностью и, скажем,  грубо говоря, street art’ом , всякими различными партизанскими стратегиями, про которые мы мониторим на нашем сайте, про это много пишем, и до этих митингов… Было очень мног различных, интересных таких городских интервенций, в которых проявлялся весь потенциал. Очень многое происходило и в интернете, в сети. В контакте есть огромные сообщества с очень насыщенными юмористическими посланиями, которые сейчас начали выхлестываться наружу, начали замечаться прессой, но это все было. И сейчас просто это все обострилось и маятник немножко в другую сторону качнулся.

У меня нет презентации, но я взял с собой несколько постеров как раз с Болотной площади, которые отражают…  «Мы стали более лучше одеваться». Как раз это связано с обществом  потребления и то, что процитировано, это Света из Иваново, но, соответственно, в общем-то это камень в город всех нас, по хорошему счету. Опять же похожа эта цитата с требованиями: «У меня три требования – 1. честные выборы,  2. свобода собрания — ну ладно, пусть будет два». В общем-то: Что дальше-то? То есть, у меня три требования. Это опять же цитируются известные ролики, которые под впечатлением, при сотрудничестве с Артемом Лоскутовым, который сейчас обсуждался. «146 процентов москвичей за честные выборы». Можно сказать, что как раз это иллюстрация того, что эти лозунги, они направлены в основном не на власть имущих, потому что с ними просто не имеет смысла общаться, и моя активисткая деятельность, которой я занимаюсь последние годы особенно активно, она показывает, что с властями практически невозможно сотрудничать, и в общем это проявляется на самых бытовых вещах, связанных с обустройством города, с отвоевыванием и популяризацией велодвижения, которым я занимаюсь. И в этом смысле эти лозунги, они идут… Непонятно, кого мы здесь критикуем этими лозунгами, но мы критикуем всех. Но можно сказать, что сейчас ситуация поменялась очень сильно и в общем-то такие лозунги уже немножко не работают. Уже понятно, что это смешно, что уже люди проснулись, что люди чего-то хотят. Но дальше что, что за этим, какова альтернатива? И за этим лозунгами должна быть какая-то большая работа проделана. То есть, какова эта альтернатива? Это какой-то гражданское вече или как это? Какова система управления? Как эти люди должны содействовать? И тут большое количество вопросов. И понятно, что за этими лозунгами что-то должно быть. И это сейчас формируется. Я думаю, что последние несколько месяцов очень многие дискуссии только об этом и идут. И будем смотреть, какие дальше лозунги появятся и что будет дальше.

- Спасибо. Антон Польский, спасибо. Александр Черкасов.

Александр Черкасов. «Чумикан возьмем, Москва сама падет!». Лозунги и контексты.

Александр Черкасов — сотрудник правозащитного центра «Мемориал»

- Мне очень удобно, потому что после всех. Я хочу напомнить лозунг, который никто здесь не знает. Это лозунг, выдвинутый в конце 30-х годов в ходе, так называемого, Чумиканского восстания. Где-то на востоке России, на побережье Охотского моря, наконец поняли, что коллективизация — это не очень хорошо, и там еще землепроходцами построенный такой поселок Удское восстал и пошел на райцентр, на Чумикан с лозунгом: «Чумикан возьмем, Москва сама падет!» Надо сказать, что очень правильный лозунг, потому что правильный лозунг, он должен быть ориентирован на победу. Я знаю примерно два движения чуть-чуть более поздние, уже в период развала Советского союза. Вот когда-то в Таджикистане, году в 91-ом, оппозиция взяла власть. Она до самого того момента, коггда ее обратно турнули люди из другого клана, кажется, продолжала называть себя оппозицией. Это не совсем правильно. Такое же я ощущал в Азербайджане от правительства народного фронта. Оно все время сидело на краешке, ждало, когда же их попросят. Их попросили.

Это очень правильно, когда есть вот такой перехлест, когда мы –большинство. Понимаете? Мы – большинство. Ты понял, слон? Это я — большинство! Слон поймет. Но в конце концов, кажется, Бёрнс еще заметил: «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае он звался бы иначе.» А вот в противном случае, как нам вчера напомнил Иван Крастев, как сейчас напомнил Антон Голубовский, эстетический провал власти привел в действие вот эту лавину, спустил ее. Но может быть и эстетический провал оппозиции.

Лет этак цать назад в ходе антивоенного митинга на Пушкинской площади ведущий этого митинга попытался заставить толпу скандировать лозунг: «Пе – Ре – Го – Во – Ры Не – Ме – Длен – Но!» Александр Павлович Лавут, который кстати и рассказал мне это историю про Чумикан, потому что он там был в ссылке в 80-ые годы, Людмила Евгеньевна Улицкая, посчитали слоги в этом лозунге, развернулись и ушли. Да, эстетическая часть очень важна, но важно и другое. Как Антон совершенно правильно сказал, дело не только в надписях. Дело в том, что за этими надписями стоит. Да, лозунг, он короткий. Это как, извините, линк. Тюкнул, и это отсылает к какому-то смыслу, к контексту. Что за контекст? То ли текст, который у всех в головах и все понимают более или менее одинаково, то ли какая-то дата: 68-ой, 89-ый, то ли какое-то место. Вот, с этим проблема. У нас очень неплохо с тем контекстом, который мы доконструируем,  отчасти это удалось, но только отчасти.  Я практически слышал цитаты из Довлатова, как у него в «Филиале» было написано, что лучший ответ на окружающую бессмыслицу, это абсурд. Но, замечу вам, советский, антисоветский, какая разница. Вот иллюстрация.

Тут иногда заседает инициативная группа по подготовке митинга. Она заседает у нас напротив Канадчиковой дачи, по другую сторону третьего кольца. Там заседают очень серьезные люди, которые более всего похожи на все тот же Довлатовский «Филиал», не очень поменяли. Они, кстати, за то, чтобы изгнать с митингов всех этих художников, артистов, и т.д., потому что они занимают место. «Мы все эти годы готовились что-то сказать, пусть слушают нас!» Их уже послушали. Вопрос в том, к чему отсылать должны эти лозунги, к какому контексту. Боюсь, что это здесь выходит за рамки нашего круглого стола и переходит к основной деятельности «Мемориала». Наша задача-то была дать возможность не забывать те вещи, которые не стоит забывать, а при случае можно и вспомнить. Не очень получается. Понимаете, лозунги или демотиваторы, — вот модная вещь, да? — они бывают очень разные. Знаете, очень драйвовые нацисткие демотиваторы, потому что они аппелируют к очень простым архетипам. Анти-коррупционная составляющая — это хорошо, анти-бюрократическая, это тоже понятно, ксенофобская – это еще более понятно. Вопрос, насколько перформанс может действительно стать событием. Да, он может менять. Когда-то пан Марк Новицкий рассказывал, как в Польше 80-х годов вот эти акции клоунов, про которых говорил Марек Радзивон, они меняли сознание людей в ходе военного положения, когда всех арестовывают на митингах, всех арестовывают. А тут эти гномы проводят свою акцию, приезжает полиция, всех сажает. А у гномов своя гномская полиция, которая помогает полиции сажать всех в эти автозаки, потом залезает туда и тоже уезжает, можно не бояться. Это поступок, поступки бывают разные. Разные поступки меняют людей. Ян Палах. Я замечу, что кроме Яна Палаха были и в Советском союзе такие же люди, которых помнили их соотечественники.

Это Ромас Каланта, покончивший с собой, сжегший себя в Литве, и  Муса Мамут, совершивший самосожжение в знак протеста против преследований крымских татар в Крыму. Это люди, которые своими поступками изменили национальное движение: и крымское-татарское и литовское, вернули их к ненасилию. Иногда вот такой предельный художественный акт, он меняет что-то, но чаще всего мы сталкиваемся с тем, что нужно возвращаться от лозунгов, от плакатов, от коротких фраз к длинным текстам, к длинные историям, большим образам, которые подразумеваются. Вот собственно все, что я хотел сказать.

- Это уже почти заключение. Но у нас есть все-таки тут желание высказаться. Да, пожалуйста.

Вадим Лурье. Лозунги как современный фольклор.

- Добрый вечер, я Вадим Лурье, Петербург. Я модерирую сайт, посвященный 24-ому декабря, лозунговой стихии. Сам в составе группы исследователей из РГГУ и Государственного центра фольклора. Учавствовал в фотофиксации лозунгов. На мой взгляд, нам удалось зафиксировать не меньше трех четвертей. На сайте я попытался их рассортировать и сделать некоторый анализ. И, собственно говоря, то, что я сейчас хочу сказать, вызвано не тем, что я хочу сказать, что я делаю такой сайт, а тем, что одна тема совершенно не была затронута. На мой взгляд… Эта цифра у меня на сайте, я не могу сказать, какой процент, но это приближается к половине всех лозунгов, которые были 24-го декабря. Это были не просто некоторые тезисы, некоторые посылы и какие-то собственные высказывания. Это была коммуникация с представителями власти. Конкретно, премьером и президентом. Это был ответ на то, что перед этим заявили президент и премьер в своих выступлениях. Это касалось белой ленты, это касалось всей Киплинговской темы, это касалось тех поступков, которые тоже нашли отражение в лозунгах. Все эти бадминтоны. Это, в данном случае, может быть это даже уникальный случай, когда очень такая большая активность лозунговая и карнавальная была направлена исключительно на то, чтобы ответить представителям власти. И вот тут я сделал некоторый вывод, что если… Глупо идти на следующий митинг с теми же самими лозунгами. Шутка устаревает. Если их все убрать, то остается маленькое количество, на самом деле, поэтому с одной стороны я жду до сих пор, — сейчас еще есть какой-то кусок времени, — что власть себя проявит и даст повод ей ответить, с другой стороны, — если это не произойдет, — надо посмотреть, какие будут главные тезисы вот этой лозунговой активности. Спасибо.

- Я забыл привести два примера. Вот тут кто-то рисует наше советское время в мрачном тоне. Были хорошие лозунги. Лозунг 90-го года, который сейчас я видел на многих фотографиях: «Переплавим дубинки на презервативы». Перекликается с современным, но это не единственное. Знаете, было, а вот компания выборная тоже что-то давала. Раз я клеил листовки, был грех, за Ельцина, с Пельши. Но не с тем Пельши, который с политбюро, а с его сыном, полковником авиации отставным, который почему-то очень был оппозиционным. И чудная вещь была. Заклеена была Москва, какой-то район, вот такими лозунгами: «Перестройка – дело не всякого. Если веришь, что в демократии сила, голосуй за товарища Бракова, генерального директора ЗИЛа!» Слава Богу, рядом был завод со своей заводской типографией. Тут же было отпечатано для наклеивания на это  следующее: «Ельцин – это вам не всякий, а совсем наоборот. Мы надеемся, что брака не допустит наш народ!» То есть, на самом деле, русские… Как было сказано в изданном где-то в конце 40-х годов сборнике фольклора -в конце 40-х годов, когда все за приоритеты боролись, а тут фольклор, всячески веселый, нужно же как-то назвать, нужно же как-то начать, нужно подвести предысторию к сборнику – и сборник начинался словами: «Русский народ – народ-весельчак.»

- Так, есть ли еще какие-то комментарии?… Да, пожалуйста. Конечно, наше время истекает.. Тогда нужно вот сюда к микрофону. И представляйтесь, пожалуйста.

Андрей Мороз. Перформативность протеста и контрпротесты.

- Я долго внимание ваше не задержу. Андрей Мороз, РГГУ. Я вместе с Вадимом пытаюсь как-то это все, и еще с коллегами, суммировать, анализировать, и в частности тоже обращаю ваше внимание, мы создали сообщество в фэйсбуке, которое называется «Фольклор снежной революции», в качестве инструмента для сбора материала.

Я хотел сказать две вещи. Во-первых, в эту же копилку со старым лозунгом ну конечно же: «Забил заряд я в тушку Пуго», который был, наверное, самым креативным того времени в 91-м году. По существу вот что я хотел сказать. Елена Петровская говорила о перформативности или, точнее, неперформативности многих лозунгов. На мой взгляд, это не совсем так, поскольку даже лозунги.. Сейчас я попытаюсь вспомнить, не воспроизведу может быть точно. «Хочу какое-то платье… какое? … модное платье и чтобы сдохли все мудаки». Или даже просто «Доброе утро!» — огромный был плакат. Они же тоже на самом деле абсолютно перформативные, но это все тот же самый Советского времени анекдот, когда мужик раздает листовки на площади, а на них ничего не написано. Его хватают и говорят: «А что это?» — «А и так все понятно. Что писать?» И вот этот механизм работает, потому что, действительно, что не скажи, а все будет в кассу. Наверно все видели фотографии с Лего-митингов, игрушечных митингов. Была публикация где-то, что организаторов вот этого Барнаульского митинга, которые игрушечки расставили, их пытаются найти и привлечь. О чем тут говорить? Чувствуется напряжение. Я не про то, что думают власти, а про то, что все понимают прекрасно, что вот эта игра на самом деле — не игра и, что не напиши, а все равно это будет перформативно.

А второй момент, на который я хотел обратить внимание – я целиком и полностью поддерживаю тезис об эстетичности, об эстетизме, как одной из главной движущих сил всего происходящего, и я пытался и пытаюсь коллекционировать пропаганду против противоположный стороны,контрпротесты потому что без этого, конечно.. Тут диалог очевиден и этот диалог такой трехчастный. Реплика, то, о чем говорил Владимир, — реплика властей. Ответ, такой, по полной программе, ответ масс. Но есть и обратная. Вот те же механизмы, демотиваторы, лозунги, листовки, перформансы, Поклонная гора и т.д. со стороны властей. Насколько это убого, пошло, эпигонски  и беспомощно выглядит. Отнюдь не только потому, что уважающий себя художник не пойдет служить таким властям, но и потому что художественная акция несет некую информацию, и требует эту информацию, которую надо высказать. А когда нечего сказать больше? Знаете, есть ПЖиВ <«Партия жуликов и воров», подробнее об истории появления названия>, а есть ПШИК – вот это пожалуй один из лучших примеров. ПШИК – Партия шпионов и клоунов.  Оранжевого цвета картинка с клоунскими носами, там Навальный, Немцов, Чирикова и кто-то еще,  не помню. Но вот это один из лучших примеров. Плагиат чистой воды. Спасибо.

- Ирина Щербакова. Заключение. Спасибо большое. Но я хочу сказать, что это только начало. Я очень, во всяком случае, надеюсь. И надеюсь, что вы не разочаровываны, участники, все. Потому что я считаю, что это был черезвычайно полезный разговор ,и мы будем продолжать. Через месяц мы вас всех приглашаем снова, перед 4-м марта, мы думаем, где-то 27-ого февраля продолжить этот разговор. Мы будем больше говорить о формах и символах протестных движений и больше тогда наверное, о каких-то вещах, связанных действительно с артом. И о, может быть, разных формах. И опять постараемся все-таки сравнить разные опыты. Ведь сравнивать, — я хотела сказать Антону, — это совсем не значит, вытаскивать похожее, а может быть все-таки как-то попытаться классифицировать. Например, мне кажется, что даже здесь немножко получилось вот и у Лены Струковой…

Классифицировать то, что было как-то в прошлом, потому что мы видим, что это классификация возможна. Даже по этому вечному лозунгу, — да, из Помпей, — который у нас остается главным: «Требий, проснись и выбирай». Даже если прошло такое количество лет. И еще одна вещь, о которой мы думаем… Многие тут говорили, ссылаясь на  классиков и Вальтера Беньямина, которому присягали участники протестных движений 68-го года, что у нас происходит в этом смысле нечто похожее. Что точно происходит, — эстетизация политики и политизация эстетики. Куда это нас приведет, это, что называется, большой вопрос. И, конечно, смертельно будет обидно… опять же, обращаясь к немецкому опыту… Был такой немецкий сатирик, главный сатирик Ваймерской Республики, Курт Хольский, который покончил с собой через полгода после того, как нацисты пришли к власти. От того, что он оказался со всей своей сатирой и талантами бессильным. Где-то в 32-ом году он написал такие слова — он иногда писал короткие афоризмы: «Из-за плохой погоды немецкая революция состоялась в музыке.»  И постараемся все-таки, чтобы этого не произошло, общими усилиями.

Я очень благодарна нашим друзьям, которые пришли, нас поддержали, и Мареку и Яну.

И хочу сказать, что этот круглый стол и эту презентацию готовили сотрудники-редакторы сайта «Уроки истории». Они вон сидят где-то сзади: Наташа Колягина, Наташа Петрова, Юлия Черникова, Дмитрий Кокорин, Саша Поливанова. Это все те люди в Мемориале, которые готовили эту встречу, этот круглый стол.

И мы приглашаем вас продолжить этот разговор. И до встречи, я очень надеюсь, и спасибо всем!

- Мы стали более лучше собираться!

По теме:

• «Демонстрации семерых»  (август, 1968 г.)
• «Коллективные действия»: документация художественных акций / Лозунг — 1977 / Лозунг - 1978
• «Нас видно» / Facebook
• Монстрация.ру
• Партизанинг / «cайт об уличном искусстве, городе и человеческих взаимодействиях»
• Геральд Рауниг. Искусство и революция. Художественный активизм в долгом двадцатом веке / о книге
• «Чумикан возьмем, Москва сама падет!» / история поселка Чумикан
• Герои национальных движений: Ромас Каланта и Муса Мамут
• Фольклор «Снежной революции» (материалы для научного использования): основной сайт и группа в Facebook