Опыт дарования прав. 19 февраля 1861 года отменили крепостное право
19 февраля 1861 года император Александр II подписал манифест «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей». Великие реформы вступили в стадию практического воплощения. Полуторастолетний юбилей главного освободительного акта — хороший повод современному российскому обществу вспомнить главные уроки эпохи великих реформ, уникальной в отечественной истории эпохи глубокой и вместе с тем мирной модернизации. Тем более, что осмыслить эту реформу так и не нашлось времени и места в XX веке, хотя именно в ее контексте становятся более понятны события отечественной истории, а также перспективы и ограничения новейших реформ
Автор: Никита Соколов
Модернизации в России
Напомнить об этом сейчас особенно уместно, поскольку «модернизация» вновь сделалась актуальным политическим лозунгом. Образцы для продвижения вперед отыскиваются в насильственных индустриализациях Петра Великого и Иосифа Сталина, достигавших кратковременного решения насущных технических задач, но приводивших общество в более архаическое состояние, чем оно было до их начала. Более того эти «мобилизации» надолго блокировали создание институтов, обеспечивающих перманентную мирную адаптацию к меняющимся условиям жизни. Реформы Александра II, усложнявшие сам общественный организм, умножавшие число субъектов общественно-исторического творчества, выведены из актуальной памяти, и нередко по-прежнему, вопреки данным, полученным историками в последние три десятилетия, клеймятся на советский лад «грабительскими». И только судорожные реформы проводимые «властной вертикалью» и с целью своего укрепления воспринимаются как национальный специфический и исключительно доступный стране образ реформирования.
Великие реформы: пролог
Необходимость кардинальных реформ была осознана верховной властью под впечатлением очевидного краха режима Николая I, тщившегося обеспечить высокую стабильность системы, отстранив общество от всякого влияния на государственные дела, и управляя посредством одной только бюрократической властной вертикали. Постыдное поражение в Севастополе — провал в военной области, в которой власть считала себя наиболее компетентной и на нужды которой бросила все народные силы, открыло глаза на действительное положение дел даже благонамеренным защитникам самодержавия, веровавшим в «правду воли монаршей».
Важной предпосылкой Великих реформ служило наличие, прогрессивно мыслящей интеллигенции. Этот немногочисленный слой «либеральной бюрократии», подспудно и нешумно в самые глухие годы николаевского царствования в содружестве с либерально настроенными учеными, литераторами, педагогами выработал общий взгляд на задачи предстоящих преобразований и методы их исполнения.
Эффективные реформы были сопряжены с решительным отказом от национальной фанаберии, ложной гордыни самобытности и мифологии «особого пути». Опыт более развитых и благоустроенных стран Старого и Нового света тщательно анализировался и применялся к отечественным реалиям. К оценке и даже разработке законопроектов широко привлекались академические ученые и эксперты-практики Западной Европы.
Уместно вспомнить, что действительные реформы оказались возможны только благодаря «гласности». Не единожды преобразования затевались и в предшествующее царствование под покровом бюрократической тайны. Но только публичное провозглашение реформаторского курса и предоставление обществу известной свободы в обсуждении плана преобразований сделали реформы возможными и необратимыми.
Организация преобразований
Для выработки окончательного проекта крестьянской реформы были сформированы «редакционные комиссии» — особый орган из отечественных «сведущих людей», стоящий вне бюрократической иерархии, учреждение по характеристике работавшего в них географа Петра Семенова-Тян-Шанского, «доселе небывалое» в России, независимое и самостоятельное.
Напомним, что главное преобразование — «отмена навсегда» крепостной зависимости половины российских крестьян была верховной властью лишь провозглашена и поставлена в законные рамки. Однако сам механизм этого освобождения и выработка конкретных условий доверены были самим помещикам и крестьянам. Великое государственное дело совершалось в форме множества частноправовых соглашений крестьян со своими бывшими владельцами. Власть, признавая свою неспособность учесть все бесконечное разнообразие местных условий, отказалась от мелочной регламентации и провозгласила, что только
«взаимными добровольными соглашениями разрешится большая часть затруднений, неизбежных в некоторых случаях применения общих правил к разнообразным обстоятельствам отдельных имений, и что сим способом облегчится переход от старого порядка к новому и на будущее время упрочится взаимное доверие».
Манифест прямо возвещал, что государь полагается «на здравый смысл нашего народа». Бюрократическая пошлость о неготовности к свободе малокультурного народа, полтора столетия служившая главным аргументом мракобесов, была с великой пользой для страны отброшена. Власть более не считала себя единственным и непогрешимым субъектом исторического творчества, перестала мнить себя «единственным европейцем» и призывала все сословия к сотрудничеству в деле обновления страны.
Модернизация как комплексная мера
Модернизация — это широкий комплекс мер, в котором невозможно выделить «главное звено», от которого будто бы только и зависят все остальные области народной жизни. Реформы проводились комплексно, готовились одновременно и реализовывались по мере законодательной готовности. По точной формуле Василия Ключевского:
«Крестьянская реформа была исходным моментом и вместе конечной целью всего преобразовательного дела. С нее предстояло начинать это дело, и все другие реформы, из нее вытекавшие как неизбежные следствия, должны были обеспечить успехи ее исполнения и в успешном ее исполнении сами находили себе опору и оправдание».
Только при таких условиях удалось достигнуть внушительных результатов.
Издержки, последствия и перспективы
Глубочайшая социальная трансформация совершилась почти бескровно при минимальных социальных издержках. Тогдашнее щепетильное русское общество и эти издержки считало непомерно высокими, но по прошествии времени справедливости ради необходимо указать, что почти одновременные аналогичные трансформации в США и Японии были сопряжены или явились причиной кровопролитных гражданских войн, приведших к разорению, исчезновению с исторической сцены и даже физическому уничтожению многочисленных социальных групп.
Крестьянская реформа открыла, вопреки усиленно внедрявшемуся в советские времена и доселе широко распространенному стереотипу, простор хозяйственной самодеятельности крестьян. В стране развернулся в невиданных прежде масштабах процесс перехода крестьянских общин от традиционного трехпольного хозяйства к интенсивному многопольному с ориентацией на производство новых товарных видов сельскохозяйственной продукции. Вместе с тем, развитие неземледельческих промыслов привело к всплеску промысловой миграции крестьянства.
Важнейшим шагом на пути либерализации политической системы стало созданий земских и городских органов местного самоуправления. Посредством этих «хозяйственных» учреждений достигалось не только сотрудничество членов разных сословий в деле благоустройства, но в их недрах вырабатывался навыки разрешения конфликтов парламентскими методами и механизмы эффективного поиска гражданского консенсуса.
Новые сферы и формы деятельности не могли существовать и развиваться без «скорого, правого и милостивого» суда. Судебная реформа 1864 года утвердившая в России взамен старинного инквизиционного розыска современный состязательный процесс, не только обеспечила эти условия хозяйственного развития, но и сделалась одним из инструментов выработки современной гражданской нации, укоренения идеи верховенства права. Этому способствовали не только существенная независимость нового суда от исполнительной власти, но и появление института частной адвокатуры, а также отделение следствия от полиции.
Таким образом в ограниченных пределах, но на деле в России начало устанавливаться разделение властей. Губернаторы и чины полиции сохраняли по закону довольно значительное влияние на суд, однако, суды с большим успехом утверждали свою независимость благодаря гласности судопроизводства. Публикация судебных отчетов, а по делам имевшим значительный общественный резонанс — даже полных стенограмм, в повременных изданиях радикально сужало поле подковерных бюрократических манипуляций правосудием.
Система наказаний была модифицирована ради выработки в российских подданных большего уважения к человеческому достоинству. В 1863 году военным и гражданским судам было запрещено приговаривать к телесным наказаниям. Розги до 1904 года сохранились только для ссыльных, арестантов и штрафных солдат и матросов, а также для крестьян по приговорам волостных судов.
Способствовало сближению сословий и введение в 1874 году всеобщей воинской повинности, завершившее формирование принципиально новой армии обнаружившей высокую боеспособность уже во время русско-турецкой войны 1877-78 годов.
Преобразования не могли быть успешны без модернизации государственной финансовой системы. До 1862 года в России не было единого бюджета; многие доходы получались, и расходы производились отдельными ведомствами самостоятельно, без ведома министерства финансов. С ведением в 1862 правильного бюджета — единой государственной росписи, финансы были упорядочены, а ведомственные аппетиты впервые были сообразованы с приоритетными целями страны и возможностями налогоплательщиков.
Отмена предварительной цензуры и установления судебного порядка преследования преступлений в области печати открыло дорогу к становлению влиятельной и ответственной прессы — верного зеркала и стража общественных интересов.
Реформы народного просвещения, из которых важнейшей следует признать отказ государства от монополии на образование, выразившийся в появлении частной и общественной (земской) школы и утверждение автономии университетов, обеспечили вскоре последовавший небывалый подъем отечественной науки. Но кроме того они закладывали основы системы развития национального самосознания на светских и рациональных основаниях, способствовали воспитанию в гражданах чувства достоинства, подорванного во всех сословиях полуторостолетним крепостническим развратом. Один из видных деятелей реформ, глава Редакционных комиссий Яков Ростовцев не без основания полагал, что реформами Александра II вообще «началось создание русского народа».
Это формирование полноценной гражданской нации не завершилось однако полным успехом в силу хорошо видимых ныне промахов и ошибочных презумпций реформаторов. Но этот отрицательный опыт великих реформ также представляет большую ценность и должен быть ясно артикулирован и отрефлексирован.
Ставя перед собой благую как тогда казалось цель — избежать массовой пролетаризации освобождаемых крестьян, сознавая вместе с тем, что экономические условия освобождения тяжелы, и помещики будут стремиться всячески потеснить крестьян, реформаторы утвердили общинную собственность на крестьянские надельные земли. Сохранение общины с ее архаичными правилами переделами земли, с круговой порукой в уплате податей и отбывании повинностей, препятствовало свободному развитию самостоятельного крестьянского хозяйства. Реформаторы не имели в виду сохранить общину навечно, выход из нее при определенных условиях предусматривался и со временем должен был расширяться. Тем самым, по выражению одного из авторов реформы, решение этого вопроса было «предоставлено времени и самому народу». Однако при перемене ветра во властных эмпириях, в эпоху «подмораживания» России, к которой прибегло правительство Александра III, процесс был искусственно затруднен и замедлен. Искусственная консервация общины — порождения крепостного порядка — не только способствовала застою агротехники в крестьянском хозяйстве, но и ослабляла понятие о собственности в сознании нации. А слабость позиций собственников в свою очередь открывала путь к новому усилению бюрократии.
Этому способствовало и казавшееся частным и малосущественным поражение создателей новых судебных уставов. Им не удалось утвердить в законе принцип ответственности должностных лиц перед судом. Предавать суду чиновников за противозаконные действия можно было лишь с разрешения их начальства.
Но главное — боясь усилить «плантаторскую партию», предоставив ей трибуну «Всероссийского земства», реформаторы сделали ставку на добрую неограниченную волю монарха-либерала, отказавшись от внедрения институтов парламентского типа, необходимых для правильного функционирования государственного организма открытого общества. При этом они не сомневались, что «верховная власть впоследствии сама сознает необходимость призыва себе на помощь, при дальнейшем широком развитии своей законодательной деятельности выборных представителей местных интересов и разделит с ними законодательные функции».
Тактический ход, давший реформаторам преимущество в начале реформы, в долговременной перспективе оказался проигрышным. Твердости Александра II, переживавшего к тому же тяжелый семейный кризис, недоставало, чтобы противостоять консервативным силам в собственном ближайшем окружении. Эти силы успешно использовали польское восстание 1863 года, как аргумент для доказательства губительности либерализации для великой империи.
Путь к катастрофе
Начавшееся вслед за тем и усилившееся после первого покушения на государя в апреле 1866 года очевидное торможение реформ и даже попятное движение, выразившееся в ограничении прав ранее дарованных земским учреждениям, привели к утрате доверия к верховной власти со стороны легального либерального общества, что и обеспечило успех маргинальных террористических группировок. Запоздалая попытка восстановить «доверительные отношения» между обществом и властью, путем формирования при Государственном совете совещательных комиссий из выборных представителей земского и городского самоуправления, которую по традиции называют «конституцией» Лорис-Меликова, так и не была реализована.
Цареубийство 1-го марта 1881 года служит предельно убедительным доказательством того, как опасно правительству отсекать от себя общественные силы, оставаясь единственным игроком на политической сцене.
Курс на незыблемость самодержавия, провозглашенный Манифестом 29 апреля 1881 года и подкрепленный указом 14 августа 1881 г. об «усиленной охране», означал наступление реакции в смысле утраты властью инициативы в осуществлении крупномасштабных реформ, отныне она могла лишь оборонительно реагировать на вызовы стремительно меняющегося времени. Как мы теперь точно знаем это был путь к катастрофе.
