Идеология “особого пути” в России и Германии: истоки, содержание, последствия
В издательстве «Три квадрата» вышла в свет книга «Идеология “особого пути” в России и Германии: истоки, содержание, последствия», подготовленная московским офисом Института Кеннана при финансовой поддержке Фонда Ф. Науманна.
В чем особенности исторического пути России? Сегодня этот вопрос интересует не только ученых и политиков, но и широкий круг рядовых граждан. Тот же вопрос задавали себе и немцы, как до объединения Германии, так и в различные кризисныепериоды существования этой страны. Сама идеология (система взглядов) «особого пути» России, оказывается, вовсе не особенная, не уникально российская. Почему возникли однотипные идеологии в разных странах? Как они отражаются в политической практике и влияют на нее? Можно ли использовать идеологию «особого пути» как инструмент модернизации России? Эти проблемы обсуждают в представленном сборнике статей российские и немецкие ученые – историки, социологи, политологи и др.
Авторы: Александр Верховский, Лев Гудков, Александр Дмитриев, Борис Дубин, Александр Кубышкин, Леонид Люкс, Сергей Магарил, Мария Майофис, Александр Мелихов, Эмиль Паин, Александр Сергунин, Андреас Умланд, Борис Фирсов, Александр Хряков, Юрген Царуски
Идеология «особого пути» в России и Германии: истоки, содержание, последствия. Под редакцией Э.А. Паина. Институт Кеннана. М.: Три квадрата, 2010. 320 с. ISBN 978-5-94607-143-2
Эмиль Паин. Предисловие
Высокая озабоченность общества или хотя бы только его образованного сословия поиском особого пути своей страны – верный признак несформированности политической нации или глубокого кризиса национально-гражданской идентичности. Оба эти признака характерны для современной России. Советского общества уже нет, а новое, российское, еще не сложилось. Даже географические границы политической нации – все еще предмет дебатов. Одни партии и движения ставят вопрос о восстановлении СССР, другие – о возрождении России в масштабах империи Романовых, третьи, напротив, – считают необходимым отбросить так называемое «мягкое подбрюшье» России и отделить от нее республики Северного Кавказа. Россия – империя или федерация? И этот вопрос не снять с повестки дня. Еще больше споров о политической стратегии или, на языке публицистики, о политическом пути России. Сердцевиной этих дискуссий является вопрос о роли государства и общества в политической системе. Казалось бы, все это уже определено в Конституции России, провозглашающей ее народ источником власти в федеративном государстве, определяющей его границы и прокламирующей светский и демократический характер политического режима в стране. Однако положения Основного Закона не сильно сказываются на общественном сознании. Уж то, что Россия не стала правовым государством и ее граждане не опираются на Конституцию как на свод высших норм, легитимирующих повседневную жизнь, признают все – власти и оппозиция, ученые и публицисты, так называемая «элита» и рядовые граждане. В таких условиях вопросы «Кто мы?», «Куда идем?», «В чем особенность нашего пути?» являются не только предметом научных исследований, но и политической повесткой дня.
Между тем подобные вопросы не новы и совсем не уникальны. В фокус общественного внимания они впервые попали в Европе в конце XVIII – XIX веках в связи со становлением государств-наций, сопровождавшимся поиском объединительной «национальной идеи». В XIX веке население множества германских государств, а затем и объединенной Германии неоднократно возбуждалось идеями общего германского и одновременно особого, отличного от других стран Европы пути. Так было во время войны с Наполеоном и в процессе объединения Германии под эгидой Пруссии. Идея «особого германского пути» обсуждалась в Германии и позднее, после Первой мировой войны.
Итак, понятие «особый путь» является ключевым в системе взглядов и идей (идеологии), сопровождающей становление национального государств или его глубокие кризисы, осознаваемые как провал предшествующего национального проекта. Оба явления порождают острые приступы общественной саморефлексии о сущности нации и ее «национальной идее». Формирующаяся в таких условиях идеология отражает ранние, можно сказать, «юношеские» формы общественного самоутверждения, отталкивающиеся от некоего внешнего образа («конституирующего иного»), в роли которого может выступать страна или группа стран. Вряд ли можно отыскать пример целостной идеологии «особого пути», сложившейся в доктрину или завершенную концепцию. Однако при сравнении идеологических конструкций национального самоутверждения в ряде стран (например, в России и Германии) возможна реконструкция контуров такой идеологии, формирующейся в процессе так называемой «негативной национальной консолидации».
Впрочем, само понятие «особый путь страны» (или близкие ему аналоги) встречается в различных дискурсах и характеризует родственные между собой, но все же различные явления.
В наиболее завершенной форме оно сформулировано в рамках направления германской историографии XIX–XX веков, получившего название Deutscher Sonderweg. Это научное направление состояло не только в поиске особенностей исторического развития Германии в сравнении с другими странами Европы. Такого рода исследования не могли бы претендовать на статус «особого направления», поскольку любая страна имеет свои особенности, фиксируемые практически каждым историческим исследованием. Заметная специфичность указанной концепции связана с одной весьма примечательной ее деталью – попыткой обосновать предопределенность пути страны некими историческими травмами, а именно отклонением Германии от «нормального» исторического развития в процессе ее перехода от доиндустриальной эпохи к индустриальной. Одним из таких отклонений признавалось то, что гражданское общество и гражданская нация складывались в Пруссии «сверху» в условиях просвещенного абсолютизма, а не «снизу», под давлением масс после социальных революций, как это было в Англии и во Франции. Это своеобразие стадиального перехода в Пруссии обусловило якобы особую и неизбывную веру германского народа в авторитет государства и правителя, что создавало барьеры на пути формирования либеральной демократии в Германии. Такая концепция часто использовалась при объяснении феномена германского тоталитаризма, однако ныне, когда Германия стала ключевым звеном европейской либеральной демократии, о концепции Deutscher Sonderweg в этой стране вспоминают лишь как об одной из версий исторической науки, не оправдавшейся с точки зрения долгосрочного прогноза. Иначе обстоят дела в России. Здесь аналогичные концепции предопределенности истории, пусть и менее обоснованные теоретически и не имеющие единого названия, сложились со времен Н. Карамзина.
В его «Истории» изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья
И прелести кнута.
(А.С. Пушкин)
Эта историографическая традиция весьма популярна до сих пор, поскольку вера в возможность полноценного демократического развития страны нашей страны не прибывает, а вот в «прелести кнута» (разумеется, не для себя, а применяемого к другим) – периодически вспыхивает.
И наконец, можно говорить об «особом пути» как форме мифологического сознания, рисующего образ особого развития страны, но отказывающегося от рациональных объяснений этих особенностей. Мифологическую версию «особого пути» России прекрасно выразил поэт Ф. Тютчев: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить».
Из названия книги ясно, что ее авторов в наибольшей мере интересует идеологический ракурс понятия «особый путь» страны. К тому же именно идеология в немалой мере обусловила как соответствующее направление в историографии, так и мифологию «особого пути».
При сравнении высказываний философов, политиков, литераторов и других производителей идей в Германии и России, так или иначе обозначающих «особый путь» своей страны, поражает сходство ключевых признаков этой идеологемы.
К числу таких признаков, прежде всего, относится идея противопоставления своей страны некоему Западу. Такое противопоставление характерно даже для Германии, воспринимаемой в России как несомненный Запад. Но в том-то и дело, что в контексте рассматриваемой идеологии «Запад» – это не географическое понятие. Сторонники Deutscher Sonderweg не сравнивали Германию с Испанией или Португалией – самыми западными в географическом отношении странами Европы. В истоках этой идеи лежало противопоставление абсолютизма Пруссии конституционной монархии Англии и республиканскому строю во Франции. И во всех других проявлениях идеологии «особого пути», как в Германии, так и в России, в ней непременно подчеркивались:
- особая роль верховной власти в управлении страной в противоположность западному демократизму;
- особая ментальность народа, характеризующаяся извечной и неизбывной его верой в авторитет правителя;
- особое уважение своей страны к духовной культуре, к «духовности» в широком смысле, как противоположность западному прагматизму.
Со времени немецких отзывов на книгу Анн-Жермен де Сталь «De l’Allemagne», («О Германии», 1813) многие немцы компенсировали свое чувство отсталости по сравнению с Англией и Францией тем, что подчеркивали свое культурное превосходство над Западом. Они считали Германию «культурно избранной» страной, Эдемом писателей и мыслителей, ссылаясь при этом на Гёте и Шиллера, Канта и Гегеля. Культура как духовное понятие противопоставлялась поверхностным ценностям цивилизации, привнесенной в мир Западом. Особенно горячо защищал эту концепцию уже в начале XX века Томас Манн в «Заметках аполитичного». В России по сути ту же идею, с некоторыми нюансами, развивали многие писатели, но, пожалуй, наиболее последовательно Федор Достоевский в «Дневнике писателя» и ряде романов.
Несомненно влияние немецкой версии идеологемы «особого пути» на русскую. Во всяком случае, Ф. Тютчев и Ф. Достоевский хорошо знали немецкие первоисточники идеи «особой духовности». И все же сравнение однотипных узлов этой идеи в обеих странах указывает не столько на ее заимствование, сколько на сходство базовых социальных и политических условий, вызывающих необходимость однотипных форм национального самоутверждения, выражающихся в противопоставлении своей страны, своего народа, своей культуры некоему Западу, географический смысл которого исторически изменялся. Это самоутверждение требовало психологических компенсаций ощущению отсталости («проигрываем в экономике, выигрываем в духовности»). Сравнение идеологии «особого пути» в России и Германии указывает на ее социальную типичность, и в этом смысле само это сравнение выступает оппозицией представлениям об уникальности «особого пути» в России. Не скроем, это входило в задачу книги, предлагаемую вашему вниманию.
Разумеется, книга, построенная как сборник статей, не может претендовать на систематическое описание идеологии «особого пути». Зато принятая форма позволяет продемонстрировать разнообразие ракурсов анализа этого явления. Сборник включает как исторические исследования, так и материалы, посвященные современным проявлениям этой идеологии. Понятно, что современное бытование этой идеологии в наибольшей мере характерно для России и представлено в основном статьями российских авторов. Немецкие авторы рассматривают эту проблематику лишь как предмет исторических исследований и общетеоретических построений, основанных на сравнении, например, германского и советского тоталитаризма.
В основу сборника легли статьи, написанные по итогам докладов тех же авторов на Шестых Старовойтовских чтениях: конференции «Идеология “особого пути” в России и Германии: истоки, содержание, последствия», проведенной 20 ноября 2009 года в рамках Дней толерантности в Санкт-Петербурге.
Чтения были организованы московским офисом Института Кеннана совместно с московским бюро Фонда им. Фридриха Науманна, Всероссийской государственной библиотекой иностранной литературы им. М.И. Рудомино и Благотворительным фондом «Институт толерантности».
Уже после конференции при подготовке сборника выяснилось, что какие-то доклады выбиваются из основной тематики книги. От таких докладов пришлось отказаться. Взамен составители сборника заказали известным авторам статьи, закрывающие тематические лакуны.
Исторический раздел книги открывает статья омского историка А. Хрякова. Составители отказались от размещения исторических сюжетов в хронологической последовательности и поставили первым именно это исследование, которое, казалось бы, посвящено в основном сравнительно позднему этапу (начало XX века) отражения идеологии «особого пути» в немецкой историографии. Зато эта работа наиболее полно отражает как теоретические, так и социально-культурные предпосылки включения мифа об «особом пути» не только в немецкую историографию, но и в национальное самосознание. Она также исследует роль немецких интеллектуалов в конструировании этого мифа и в формировании соответствующей общественной психологии.
С. Магарил поставил перед собой похожую исследовательскую задачу: отразить роль русских интеллектуалов (образованного сообщества) в формировании российской версии идеологии «особого пути», восходящей к известной мифологеме «Москва – Третий Рим». ека)алоия идеолгии осбого пути в немецкой историографиивведение в историческую проблематику, в силу широты и глубины подхода.
На этом фоне статья М. Майофис выглядит более узкой по своей тематике. Вместе с тем и в ней на конкретном историческом материале отражены метания российской элиты от идеи интеграции к идее «особого пути». Автор показывает, что эти перемены были обусловлены вовсе не мистической предрасположенностью России к автаркии, а вполне рациональными историческими обстоятельствами. На примере изменений взглядов графа С.С. Уварова, выдвинувшего известную доктрину российской специфики «Православие, самодержавие, народность» хорошо видны обстоятельства, побуждавшие русских «западников», «интеграционистов», к которым поначалу примыкал С. Уваров, повернуть к идее замкнутости страны.
Сходные сюжеты анализирует А. Дмитриев. Его статья опирается на материалы иного исторического периода (1920–1930-х годов) и также характеризует причудливые переливы и взаимосвязи идей универсализма и, казалось бы, противоположной им доктрины «особого пути» в среде «евразийцев», идеологического течения русской эмиграции.
Немецкий историк Г. Люкс на примере двух идеологических течений – русского «евразийства» и немецкой «консервативной революции» 1920–1930-х годов – отразил глубокое сходство причин, порождающих идеологию «особого пути», и прежде всего тех из них, которые связаны с психологическим оправданием провала «национального проекта».
Еще один немецкий исследователь, Ю. Заруски, в своей статье выделил этапы эрозии правового сознания населения под воздействием идеологии «особого пути», закрепленной в правовом дискурсе двух диктатур: национал-социализма и сталинизма.
На стыке исторического раздела и того, который посвящен проявлениям идеологии «особого пути» в современной России, находится статья А. Кубышкина и А. Сергунина. Авторы проанализировали историю метаний постсоветской внешней политики России от идеи интеграции в Европу к идее «особого пути». При этом они указали на разные версии реализации этой идеи во внешнеполитических концепциях политиков, от умеренных державников до более жестких, современных последователей «евразийцев».
А. Верховский и Э. Паин представили теоретическую концепцию, согласно которой основной версией идеологии «особого пути» в современной российской политике выступает «цивилизационный национализм». В статье дана панорама политических сил, использующих эту идеологию в России, и наибольшее внимание уделено радикальным националистическим партиям и движениям.
В какой-то мере эту же тему развивает и немецкий политолог А. Умланд, который выбрал своеобразный ракурс такого анализа, связанный с отношением российских антизападничесих сил к «оранжевой революции» в соседней Украине.
Динамику российского общественного мнения по отношению к идее «особого пути» России анализирует социолог Б. Дубин. Автор выявляет причины маятникообразных колебаний массового сознания, как под влиянием элит, так и под воздействием традиционных массовых стереотипов российского общества, а также выделяет несколько уровней стереотипного сознания.
Социологическую тематику в сборнике подхватывает Б. Фирсов, который представляет взгляд иностранцев на особую российскую ментальность.
Э. Паин в своей статье предпринял попытку дать анализ специфики современного политического режима, опирающегося с разными целями на идеологию «особого пути».
Вместо заключения было решено представить две противоположные точки зрения относительно возможности использования идеологии «особого пути» как инструмента российской модернизации. Одну из них отстаивает петербургский писатель А. Мелихов, позиция которого отражена в названии его статьи: «Идеология “особого пути” как орудие модернизации». Эту мысль анализируют и в основном полемизируют с ней социологи Л. Гудков и Б. Дубин, а также составитель сборника.Авторы книги надеются, что их совместный труд поможет обсуждению ряда острых проблем, характеризующих состояние и перспективы развития российского общества. Мы выражаем благодарность московскому бюро Фонда им. Фридриха Науманна, спонсорская поддержка которого сделала возможным как проведение упомянутой конференции, так и публикацию этой книги.
Содержание
Предисловие«Особый путь»: к истории идеи национального самоутверждения
Александр Хряков Психология «особого пути» и немецкие историки (1920–1940-е годы)
Мария Майофис От идеи «единой Европы» к идее «особого пути»: С.С. Уваров в 1819–1821 годах
Александр Дмитриев Большевики, интеллигенты и российская самобытность: к истории сменовеховских диагнозов
Леонид Люкс «Особые пути» России и Германии на примере евразийства и «консервативной революции»
Юрген Царуски Элементы идеологии «особого пути» в правовом дискурсе двух диктатур – национал-социализма и сталинизма
Сергей Магарил Мифология «Третьего Рима» в российском образованном сообществе. «Особый путь»: современные российские реалии
Александр Кубышкин, Александр Сергунин Проблема «особого пути» во внешней политике России (90-е годы ХХ века – начало ХХI века)
Александр Верховский, Эмиль Паин Цивилизационный национализм: российская версия «особого пути»
Борис Дубин Мифология «особого пути» в общественном мнении современной России
Борис Фирсов Апология «особого пути» и ментальность россиян: взгляд извне
Андреас Умланд Новый «особый путь» России после «оранжевой революции»: радикальное антизападничество и паратоталитарный неоавторитаризм 2005–2008 годов
Эмиль Паин Особенности постсоветского политического режима. Заключительные размышления
Александр Мелихов Идеология «особого пути» как орудие модернизации
Лев Гудков, Борис Дубин, Эмиль Паин
Беседа на тему: «Есть ли модернизационный ресурс у идеологии “особого пути”?»
