Память как поле состязания и/или взаимопонимания: Украина, Польша, Россия
О чем и зачем эта страница?
Взаимоотношения в треугольнике Польша-Россия-Украина играли важнейшую роль в истории Европы, даже когда не все стороны этого треугольника были независимыми государствами или полноценными субъектами международной политики. В настоящее время стратегическая роль трех стран и обществ в европейской политике уже не вызывает сомнений, все чаще слышны призывы к их «прагматическому» сотрудничеству и, одновременно, все заметнее острые углы, неразрешенные исторические споры, инерция стереотипов и пересудов.
Так сложилось, что автор этих строк неожиданно для самого себя уже несколько лет тому назад начал заниматься проблемами исторической памяти и политик памяти. И обнаружил, что в дискуссиях о украинско-польских, польско-российских или российско-украинских проблемах очень часто (да, собственно, почти всегда) ощутимо не хватает третьей стороны нашего треугольника. Не хватает даже самого осознания ее важности.
В российских публикациях и тем более официальных заявлениях о военнопленных красноармейцах в межвоенной Польши (а они почти всегда прямо связаны с вопросом о оценках расстрела польских офицеров в Катыни) не найдешь упоминаний о солдатах армии Украинской Народной Республики («петлюровцах») – недавних союзниках Пилсудского, деливших лагеря интернирования с красноармейцами. Анализируя указ Виктора Ющенко о присвоении «Героя Украины» Степану Бандере, польские СМИ сосредоточились на польской памяти о кровавой Волынской резне 1943 года, не принимая во внимание весь контекст украинских правовых и политических дискуссий о статусе ветеранов УПА. Украинские публикации о Голодоморе 1932-33 гг. слишком редко упоминают о голоде в Казахстане и в Поволжье или пробуют предложить содержательный сравнительный анализ аграрной политики СССР в разных регионах страны.
Так сложилось, что профессиональная деятельность и личная жизнь автора этих строк очень тесно связана со всеми тремя странами и языками. В Варшаве я писал и защищал магистерскую диссертацию, во Львове – кандидатскую. Летом 2010 года в Москве вышла моя книжка «Упражнения с историей по-украински», изданная общими усилиями Мемориала, Полит.ру и О.Г.И.
На этой странице я бы хотел, прежде всего, предложить вниманию читателей своеобразную Хронику событий, связанных со сферой памяти в трех странах, обращая, при этом, особое внимание на общие сюжеты и их отзвуки в трех обществах. Кроме того, я бы хотел периодически публиковать переводы на русский интересных и провокационных польских и украинских текстов. Надеюсь, найдут здесь свое место и информация о новых книгах или конференциях, дискуссиях, семинарах по проблемам памяти.
Понятно, что выбранные мной сюжеты, тексты и подходы будут отражать мои профессиональные и политические предпочтения. Хочу честно об этом предупредить. Однако, главной своей целью я все же вижу возможность пригласить к дискуссии, представить разные точку зрения, заинтересовать читателя определенным сюжетом. Если это удастся, я буду считать, что согласился на предложение друзей из «Мемориала» не зря.
УКРАИНСКАЯ ОСЕНЬ ПАМЯТИ
От президента Януковича ожидали разного. Условно «пророссийский» кандидат победил на украинских выборах не впервые. Когда в 1994 году стало известно, что президентом выбрали Кучму, казалось, что очень скоро Украина едва ли не «воссоединится» с Россией. Кучма достаточно быстро эти страхи и/или надежды развеял, а под конец своего президентства даже издал книгу под названием, кажущимся нынче гораздо смелее, чем в уже далеком 2003-ом – «Украина – не Россия». Януковичу многие предрекали именно возвращение к кучмовской «многовекторности» с «исправлением» наиболее очевидных «перегибов» Ющенко (вроде присвоения Степану Бандере «Героя Украины»). Казалось, что компромиссной будет и новая система власти.
Празднование 9 мая развеяло многие из таких предположений. Сначала донецкий суд признал незаконным указы Ющенко о присвоении званий «Герой Украины» Степану Бандере и Роману Шухевичу, аргументировав свое решение тем, что оба они не были гражданами Украины или ее правопредшественницы – УССР. В преддверии проведенного в советском стиле парада на 9 мая в Луганске были вывешены изготовленные Компартией Украины (членом правящей коалиции) плакаты со Сталиным. А в Запорожье возле здания обкома КПУ был открыт памятник Сталину, который позже во время прокурорской проверки, оказался «элементом украшения» партийного офиса коммунистов, на изготовление и установку которого не требуется разрешения местных властей.
Хотя критика памятника Сталина прозвучала также из уст членов правящей коалиции (например, министра юстиции Александра Лавриновича), раскола во власти эта тема не вызвала, а главной объяснительной стратегией был избран тезис, озвученный заместителем Администрации президента Анной Герман. Мол, такова была воля местного населения, а центральная власть не будет вмешиваться, поскольку это элемент «регионального плюрализма памяти». И пусть на открытии «украшения обкома КПУ» в виде бюста «отца народов» в Запорожье собралось не более 100 людей, само событие и его акцептация властью дали прекрасный козырь тем журналистам (в частности, польским), поспешившим написать о драматически расколотой (и в равной мере, ксенофобской) украинской памяти, когда на западе страны ставят памятники Бандеры, а на востоке – Сталина. Не говоря уже о том, что запорожская инициатива великолепно диссонировала с решением российских властей отказаться от праздничных портретов Сталина в Москве.
Накануне 9 мая в публичный дискурс о Второй мировой войне (которой в Украине остается чрезвычайно болезненным и неопределенным) был запущен еще один пробный шар. В Украинском доме в Киеве открылась выставка «Волынская резня: польские и еврейские жертвы ОУН-УПА». Инициатором мероприятия выступил депутат Партии регионов Вадим Колесниченко, представивший ее как инициативу «русскоязычных украинцев». Так чрезвычайно болезненный, деликатный и важный сюжет истории войны и польско-украинских отношений стал предметом политтехнологий. Последним следует признать некоторую новизну, поскольку до сих пор во внутриукраинских политических дебатах о УПА роль жертв националистов была зарезервирована за советскими гражданами, приехавшими в 1944 г. в Западную Украину (именно их и только их упоминают открытые в 2000-х памятники жертвам УПА в центре Симферополя и Луганска).
В определенной связи с возвращением к героическому образу «Великой Отечественной войны» (отмечу, что этот термин активно использовался и Ющенко) можно рассматривать и отказ Януковича от интерпретации Голодомора 1932-33 гг. как геноцида украинского народа. Президент публично озвучил такой отказ в Страсбурге, выступая перед депутатами Европарламента. Пока рано судить о том, насколько изменение политической линии повлияет на историков, достаточно активно включившихся в спонсируемую Ющенко кампанию по увековечиванию «Голодомора-геноцида». Но последнее словосочетание, до недавнего времени казавшееся многим удручающим официозом, уже приобрело налет оппозиционности.
К августовскому приезду (уже второму со времени избрания Януковича президентом) патриарха Кирилла Киевсовет переименовал часть улицы Мазепы (бывшей Январского восстания), на которой находится Киево-Печерская Лавра, в улицу Лаврскую. Идеям патриарха о «Русском мире» и Украине как интегральной (если не ключевой) его части никто из официальных лиц не перечил. О популярной при Ющенко идеи объединения украинского православия, а тем более мечтах (канонически, мягко говоря, сомнительных) о даровании или признании автокефальной украинской церкви Константинопольским патриархом не вспоминали.
После достаточно длительной паузы новая власть назначила и нового директора Института национальной памяти – институции, созданной Ющенко как декоративной кальки подобных (но по-сути, полномочиям и финансированию очень отличных) польского, литовского или словацкого Институтов с тем же названием. Вместо ветерана Красной армии, физика-академика и одного из лидеров национально-демократической оппозиции конца 1980-х Игоря Юхновского директором стал бывший историк партии, известный уже в постсоветской Украине публикациями о революции 1917-1921 гг., член ЦК КПУ, не скрывавший своих взглядов и при предыдущих президентах, Валерий Солдатенко.
Но роль главного «громоотвода» и главного раздражителя патриотически настроенной интеллигенции был призван сыграть новый министр образования, в прошлом – глава Администрации Кучмы (кстати, в свое время выступавший в парламенте с докладом о необходимости осуждения Голодомора), позднее – известный своими резкими высказываниями о украинском языке и галичанах, а также невыясненной до конца ролью в истории о краже документов из украинских архивов, доктор исторических наук Дмитрий Табачник. Табачник с отведенной ему ролью справился замечательно. Он сразу же подписал несколько распоряжений, дружно интерпретированных в прессе как наступление на права украинского языка. Так же он выступил с инициативой «деполитизации» школьных учебников истории и согласования их оценок с Россией.
Процесс «деполитизации» начали с вводного курса истории Украины для 5-го класса, из которого уже с 1 сентября этого года исчезли упоминания о Оранжевой революции и бое под Крутами (в котором в 1918 г. несколько сот киевских студентов противостояли неравным силам большевиков). Исчезла из учебника и формулировка «искусственный Голодомор», и часть предложения о том, что в 1939-1941 гг. советская власть «рассправлялась с патриотами» в Восточной Галиции и на Волыни. Хочу подчеркнуть, что к подвергнувшемуся пока что косметическим правкам учебнику можно иметь много претензий (часть из них автор этих строк изложил в уже упомянутой книги «Упражнения с историей по-украински»). Но важно другое. Под лозунгами «деполитизации» происходит достаточно очевидная пере-политизация учебного курса, только в несколько ином ключе. Своими действиями министр Табачник и новая власть в целом содействуют распространению чувства угрозы для культурной и национальной идентичности у значительной части населения страны (справедливости ради, важно подчеркнуть, что подобное чувство вызывали и многие инициативы Ющенко). Более того, они способствуют формированию социально опасной и интеллектуально непродуктивной оппозиции «история национальная – история денационализированная», при которой в публичном пространстве остается совсем мало места для критической историографии, интеллектуально ответственной, а не голословной «антропологизации» образования.
Если инициативы новой власти положить на условные весы, где с одной стороны будут мероприятия «антиукраинские», а с другой – «проукраинские» (употребляю такие упрощенные обозначения совершенно сознательно, для заострения способа их восприятия в массовом сознании), то на вторую чашу придутся разве что открытие музея Тараса Шевченко в Каневе и заявление Януковича возле могилы поэта, что украинский останется единственным государственным языком. Правда, сам проект реконструкции музея был воспринят, мягко говоря, неоднозначно, а свидетельств того, что при новой власти украинский теряет и без того не слишком уверенные позиции уже насобиралось достаточно.
Одним словом, на многовекторность времен Кучмы шаги новой власти, предпринятые на данное время, явно не тянут, хотя и назвать их однозначным принятием российской или, тем более, советской схемы было бы недопустимым упрощением.
Для полноты картины стоит вспомнить заявление главы Службы безопасности Украины (СБУ) Валерия Хорошковского, что его предшественник слишком много занимался вопросами открытости архивов о советских репрессиях. За словами последовали действия. 8 сентября на киевском вокзале был задержан сотрудник СБУ, директор недавно открытого во Львове мемориала «Тюрьма на Лонцкого» (бывшая польськая тюрьма, а позднее – следственный изолятор КГБ) Дмитрий Забилый. Без санкции суда у него были изъяты персональный компьютер и два жестких диска с копиями 16 тысяч рассекреченных в 2009 документов КГБ о политических репрессиях. Против Забилого возбудили уголовное дело по факту «подготовки к разглашению сотрудником СБУ сведений, содержащих государственную тайну». Чем закончится эта история, и заполучим ли мы в ближайшее время «украинского Сутягина» пока сказать трудно.
Как можно описать политику Януковича за неполный год его президентства? Уже достаточно очевидно, что мы имеем дело не просто с некоторым перегибом палки в другую сторону или поисками противоядия к наиболее значимым символическим мероприятиям Виктора Ющенко. Похоже, что в безусловно изменившимся геополитическом контексте новой власти удалось заставить нас всерьез задуматься о угрозе унификации украинского публичного пространства и (не)возможности ощутимого ограничения плюрализма, который до сих пор отличал Украину от тех же России и Беларуси. В тоже время, все более очевидной становится проблема полного отсутствия идеологической основы для такой возможной унификации. В отличии от России на эту роль не годится ни Великая Победа, ни тем более ностальгия по имперскому величию. Заезженные же фразы о «стабильности» как пути к «процветанию» не содержат никакой стратегической перспективы. Ключевой вопрос я попытался бы сформулировать так: Приблизилась ли Украина к моменту определенности, которого так успешно избегала благодаря спасительному плюрализму на протяжении почти двадцати лет независимости? И какой выбор она сделает?
***
В следующем очерке речь пойдет о «перезагрузке» польско-российских отношений и месте в них украинского сюжета, о попытке открыть памятник красноармейцам, погибшим во время польско-советской войны 1920 г. и новом раунде дискуссий о актуальности идей парижской «Культуры» Ежи Гедройца.
