4 мая 2009

Советский футбол

В словосочетании «советский футбол» – прилагательное «советский» несёт в себе скорее социокультурный, нежели географический смысл. На протяжении десятилетий футбол в СССР был в центре общественного внимания – как самая массовая и популярная игра и важный инструмент государственной политики. Уже в 20-30-е годы было заметно стремление партии превратить футбол в один из функциональных элементов пропаганды. В эти десятилетия сформировались государственные представления о том, какой должна быть игра.

Футбол сам по себе не несёт никакой смысловой нагрузки. Эта игра самодостаточна и аполитична. Для государственного строительства тоталитарного типа такое недопустимо: «опасность абстрактной формы в том, что она позволяет зрителю свободно интерпретировать содержание» (М. Геллер. Машина и винтики: история создания советского человека).

Средства массовой информации противопоставляют «социалистический» футбол и футбол «западный», «буржуазный». Советские футболисты исповедуют «коллективный» футбол, в противоположность западным «индивидуалистам». В СССР «большой» футбол – спорт «любителей», а не «профессионалов», как в Европе (в реальности же разница между ними оказывается почти минимальной – в Советском Союзе игроков сильнейших команд освобождают от какой-либо иной деятельности, кроме футбола). Популярный в 30-е годы роман Льва Кассиля «Вратарь республики» представляет собирательный образ «зарубежной» команды – грубых и несимпатичных профессионалов из клуба «Королевские буйволы».

Первостепенное внимание уделялось политике во время международных матчей сборной СССР. Наиболее значимы в этом отношении были игры со сборной Югославии в 1952 г. (5:5 и 1:3) – после поражения в которых Сталин приказал расформировать ЦСКА – базовый клуб национальной сборной; несостоявшиеся игры СССР – Испания (1960 г., Франко отказывался посылать команду для матча в Советский Союз) и Чили – СССР (1973 г., в знак протеста против переворота Пиночета советские футболисты не прилетели на игру в Сантьяго).

В то же время для многих болельщиков футбол, напротив, представлял собой один из последних «островков» существующей свободы – возможности говорить о том, что видишь, избегать вездесущего «двоемыслия». Великие игроки и тренеры зачастую обретали статус культурных или контркультурных героев: такими стали репрессированные братья Старостины, лирический герой поэзии Евтушенко Всеволод Бобров и, конечно, Эдуард Стрельцов – игрок редкого таланта, арестованный и проведший в заключении 7 лет и сумевший после освобождения вернуться на поле.

Ещё одно редкое качество советского футбола, присущее и игре на Западе, но имевшее в СССР особое влияние – возможность выразить свою гражданскую позицию, поддерживая ту или иную команду. ЦДКА (ЦСКА) был командой армейской, «Динамо» олицетворяло собой ГБ, «Торпедо» — рабочие и заводские районы, традиционно свободным, неприкаянным (у команды не было своего стадиона) и отчасти даже «антисоветским» был московский «Спартак». Другой стороной этого же явления были крупные республиканские команды, культивировавшие местный национализм – это прежде всего «Динамо» из Киева, Тбилиси и Минска, ереванский «Арарат», «Нефтчи» (Баку) и многие другие.

Но и в каждое десятилетие (а иногда и меньший срок – 3-5 лет) появлялись команды, общие симпатии к которым могли перерастать традиционные «болельщицкие» рамки: в конце 30-х такой командой был московский «Спартак», одолевший непобедимых басков, альтернатива «бериевским» командам «Динамо»; в 40-е армейская «команда лейтенантов» ЦДКА – живой символ победы СССР в войне; в следующие десятилетия – «Торпедо» Эдуарда Стрельцова, киевское «Динамо» Валерия Лобановского, молодой, почти диссидентский «Спартак» Константина Бескова. «Процессы развития игры происходили и происходят в постоянной взаимосвязи с процессами развития общества, со временем, в котором мы существуем», — писал Николай Старостин, живой свидетель первого и последнего чемпионатов СССР (1936 и 1991 гг.). Замкнутый на себе отечественный футбол 20-30-х сменился куда более ориентированным на Европу футболом 70-80-х, но в целом вместе с государством остался советским.

Литература: