5 декабря 2009
Примо Леви
Примо Леви (31 июля 1919 – 11 апреля 1987) – итальянский писатель еврейского происхождения, профессиональный химик, человек, переживший Холокост, автор мемуаров, рассказов, поэм, эссе и романов. Известность ему принесли работы о Холокосте, которые рассказывают о личном биографическом опыте автора, представляют его реакцию на год, проведённый в Освенциме , философские размышления о проблеме Холокоста.
«Уроки истории» публикуют подробный материал о Леви (большей частью – адаптированный перевод статьи о нём в английском секторе Википедии), поскольку на русском языке до сих пор представлено крайне мало информации об этом писателе и общественном деятеле, чья позиция сыграла большую роль в общеевропейской рефлексии по поводу Холокоста. Следует отметить, что составители оригинальной статьи опирались во многом на факты, изложенные самим Леви в его автобиографических работах, небольшая часть которых переведена на русский. Редакцией «Уроков истории» проанализированы наиболее интересные из доступных ссылок в списке рекомендованной литературы. Кроме того, статья дополнена выдержками из реферата книги Дж. Агамбена «Что останется после Аушвица».
Биография
Примо Леви родился в Турине 31 июля 1919 г. в семье пьемонтских евреев, разделявших либеральные взгляды. Его отец Чезаре работал в промышленной фирме «Ганц» и должен был проводить множество своего времени за границей в Венгрии, где находился головной офис компании. Мать Леви Эстер, всем известная как Рина, была хорошо образованной женщиной – в молодости она посещала занятия в Институте Марии Летиции. Она, как и отец, была увлечена чтением, а также играла на пианино, бегло говорила по-французски. В 1921 г. родилась сестра Примо Мария, с которой он был близок всю свою жизнь. В 1925 г. Леви поступает в начальную школу. Его школьные записи фиксируют долгие периоды отсутствия на занятиях – в это время он занимался на дому с Эмилией Клаудией и Марисой Дзини, дочерью философа Дзино Дзини.
В сентябре 1930 г. он поступает в Королевскую Гимназию Массимо д’Адзелио, на год раньше обычных возрастных требований. В классе он был младшим, самым маленьким и самым умным учеником, так же, как и единственным евреем. Из-за этого его часто обижали другие ребята. В 1933 г., как того ожидали от всех молодых итальянских юношей, он вступил в фашистское движение «Авангардисти». Ему удалось избежать занятий стрельбой из винтовки из-за того, что он попал в отряд лыжной подготовки. Теперь он проводил каждую субботу на склонах в окрестностях Турина. Подростком Леви и его друзья проникали на заброшенные спортивные стадионы, где проводили между собой спортивные состязания.
В 1934 в 14 лет он сдал экзамены в классический лицей Миссимо д’Азеглио, где преподавали учителя, разделявшие антифашистские взгляды, среди них – философ Норберто Боббио, Чезаре Павезе (последний позже станет одним из известнейших романистов в Италии). Леви по-прежнему обижали и в лицее, несмотря на то, что в его новом классе училось уже 6 евреев. После чтения «О природе вещей» Уильяма Брага Леви решил стать химиком. В конце лета 1937 г. он сдаёт экзамены и в октябре поступает в Университет Турина на химический факультет. 80 кандидатов, подавших документы на факультет ещё весной, должны были выдержать 3 месяца занятий, которые готовили их к коллоквиуму и устному экзамену, по результатам которых только 20 из них зачисляли в студенты. С февраля 1938 г. Леви посещает уже полный курс (после освобождения на нём вакантных мест).
Положение евреев в Италии в 1930-е гг.
Изначально фашистская Италия не была строго антисемитской. Некоторые итальянские евреи даже примкнули к фашистскому движению, и в 1930-е г. дискриминация евреев в этой стране была лишь небольшой. Поскольку исторически в Италии проживало одно из наиболее ассимилировавшихся в Европе еврейских сообществ, итальянцы долгое время игнорировали или прямо нарушали любые расовые законы, которые, как они это видели, «навязывались» немцами. Всё это изменилось в 1938 г., когда фашистское правительство издало расовые законы, которые, помимо прочего, запрещали евреям посещать государственные учебные заведения. Еврейским студентам, которые уже начали обучение, всё же разрешалось закончить курсы, но абитуриенты среди евреев уже не могли поступить в университеты. К счастью для Леви, он подал документы на год раньше, иначе он не смог бы завершить образование и получить диплом.
Первая работа Леви
И всё-таки из-за новых антисемитских законов и усиливавшихся фашистских настроений, Леви с трудом нашёл научного руководителя для своей дипломной работы, которая касалась изучения асимметрии в углеродном атоме. В конце концов, его руководителем стал доктор Николо Даллапорта, и Леви окончил университет в 1941 г. с отличным аттестатом, написав дополнительную работу о рентгеновских лучах и электроинженерии. В его аттестате, однако, была сделана пометка о его «еврейском происхождении». Расистские законы не давали возможности Леви найти хорошую позицию после окончания университета.
В декабре 1941 г. Леви находит нелегальную работу в асбестовой шахте Сан Витторе. Проект, который ему поручили, касался получения никеля из добытого в шахте асбеста. Леви понимал, что в случае удачи он тем самым поможет немецкой военной промышленности, испытывающей острую нужду в никеле для производства вооружения. Леви вынужден был работать под вымышленным именем, с фальшивыми документами. В марте 1942 г., когда Леви был занят на производстве, умирает его отец.
В июне 1942 г. Турин попадает в немецкую зону, поэтому Леви покидает шахту и находит работу в Милане. Ему помог бывший однокурсник, который получил позицию в швейцарской фирме «Вандер» – она осуществляла проект по выделению анти-диабетических веществ из овощей. Леви начинает работать в этом проекте – швейцарские компании не подчинялись расистским законам. Вскоре становится ясно, что проект не сможет принести ожидаемых результатов, но признавать это не входило ни в чьи интересы, и работа продолжалась.
В сентябре 1943 г., когда новое итальянское правительство, возглавляемое маршалом Пьетро Бадольо, подписывает соглашение о перемирии с союзниками, немцы освобождают из заключения бывшего лидера Бенито Муссолини и ставят его во главе Итальянской Социальной республики (Республики Сало) – марионеточное государство в оккупированной немцами северной Италии. Леви возвращается домой в Турин, откуда вместе с матерью и сестрой скрывается в их загородном доме Ла Саккарело. Оттуда они убегают в долину Аоста, где им по-прежнему грозит опасность. Преследуемые властями, они направляются в Амэй – этот посёлок находился по пути в Швейцарию, в которую в то время направлялось множество беженцев, пытавшихся спастись от немцев.
Итальянское движение сопротивления в оккупированной немцами зоне становилось всё более активным. Леви вместе с группой товарищей решил примкнуть к партизанскому движению, для чего они предприняли марш-бросок через Альпы. Совершенно неготовые к такому приключению, они быстро попали в руки фашистской милиции.
«Фашистские полицейские схватили меня 13 декабря 1943 года. Мне было двадцать четыре, я был наивен, неопытен и исполнен решимости, — внушённой обособленной жизнью предыдущих четырёх лет, навязанной мне расовыми законами, – хранить свой собственный мир, населённый видениями цивилизованного рационализма, искренней мужской и бесплотной женской дружбы. Я культивировал в себе умеренный и абстрактный дух бунтарства.
Мне было во всех отношениях нелегко бежать в горы и помогать созданию там организации, которая по единодушному мнению – как моему, так и моих более опытных друзей – должна была стать зародышем партизанского отряда, связанного с движением «Справедливость и свобода». Контакты, оружие и деньги, а также опыт, необходимый для их приобретения, – ничего этого у нас не было. Нам недоставало подходящих людей, зато вместо них на нас нахлынуло множество всевозможных изгоев, пришедших с равнины в поисках несуществующей военной или политической организации, оружия или хотя бы просто защиты, укрытия, костра, пары теплых ботинок.
В ту пору я ещё не знал принципа, который позднее мне столь поспешно пришлось усваивать в лагере и который гласил, что человек обязан добиваться своих целей всеми возможными средствами, и тот, кто хоть раз оступился, дорого за это заплатит. Поэтому вся последующая цепь событий представляется мне вполне оправданной. Три отряда фашистской полиции, вышедшие ночью в расчете ошеломить куда более серьезную и опасную партизанскую часть, чем наша, ворвались в наше убежище в призрачном свете заснеженного утра, и повели меня вниз, в долину, как подозрительную личность.
В ходе последовавшего затем допроса я предпочёл признать свой статус «итальянского гражданина еврейской расы». Я полагал, что в противном случае не смогу объяснить, каким образом оказался в местах, слишком заброшенных даже для беженца. Я думал (ошибочно, как выяснилось позже), что признание в политической активности повлечет за собой пытки и верную смерть. Выяснив, что я еврей, фашисты отправили меня в Фоссоли, под Моденой, где находился большой пересыльный лагерь, первоначально предназначавшийся для британских и американских военнопленных, а теперь превращённый в сборное место для различных категорий людей, неприемлемых для новорожденной фашистской республики»
– отрывок из книги «Если это человек», рассказ «Путь».
«Условия в лагере были сносными, – вспоминает Леви. – Не было и речи о пытках, и атмосфера была довольно спокойной. Нам оставили деньги, которые были при нас и разрешали получать деньги со стороны. Мы по очереди работали на кухне и в других лагерных службах. Мы даже построили довольно просторную столовую».
Освенцим
Когда Фоссоли попал в руки немцев, евреев отправили в депортацию. 21 февраля 1944 заключённых лагеря перевезли в Освенцим (Леви попал туда под номером 174 517) в двенадцати грузовиках. Там Леви провёл 11 месяцев до освобождения лагеря Красной Армией. Из 650 итальянских евреев в Освенциме остались в живых лишь двадцать. В среднем продолжительность жизни в лагере составляла 3 месяца.
Леви немного знал немецкий из чтения немецких публикаций по химии. Он быстро ориентировался в жизни лагеря, не привлекая внимания тех заключённых, кто находился здесь на привилегированных позициях. Он отдавал хлеб, чтобы платить более опытным итальянским заключённым за уроки немецкого и помощь в ориентировании в Освенциме, а его друг Лоренцо Перроне, итальянский каменщик, находившийся в лагере на принудительных работах, тайно передавал ему порцию супа каждый день. Профессиональные качества Леви тоже оказались полезными: в середине ноября 1944 г. он получает позицию помощника в химической лаборатории, которая занималась получением синтетической резины, поэтому Леви удалось избежать тяжёлого труда на морозе. Незадолго до освобождения лагеря советскими войсками он заболел скарлатиной и попал в лагерный лазарет. В середине января с приближением Красной Армии нацисты начали поспешную эвакуацию лагеря, но большинство тяжелобольных заключённых не выдержали стремительного марш-броска и умерли. То, что Леви находился в это время лазарете, спасло его от этой участи.
Несмотря на освобождение 27 января 1945 г., Леви не смог вернуться в Турин до 19 октября 1945 г. Сначала он провёл некоторое время в советском пересыльном лагере для бывших заключённых концентрационных лагерей в Катовице, после заключения мира между Италией и союзниками он начал путь домой в рядах Итальянской армии в СССР. Его возвращение лежало через Польшу, Белоруссию, Украину, Румынию, Венгрию, Австрию и Германию.
Писательская карьера.
«Если это человек»
В Турин Леви вернулся почти неузнаваемым. Недоедание истончило его лицо. Сухощавый, бородатый, в красноармейской форме он вернулся в Корсо ре Умберто. Несколько последующих месяцев он приходил в себя, восстанавливался физически, налаживал контакты с выжившими друзьями и семьёй и начал поиски работы. Леви переживал серьёзную психологическую травму. Не найдя работы в Турине, он начал поиски в Милане. В своих поездках он начал рассказывать попутчикам о времени, проведённом в Освенциме. На еврейской новогодней вечеринке 1946 г. Леви повстречал Лючию Морпурго, которая впоследствии стала его женой.
В январе 1946 он нашёл работу в DUCO, компании в пригороде Турина. Поскольку в компании было мало мест в поезде для служащих, приезжавших из других городов, в течение недели Леви оставался в заводском общежитии, что дало ему возможность спокойно писать. Именно здесь он начал создавать первые наброски книги «Если это человек». Каждый день он делал записи на билетах поезда и на клочках бумаги, как только к нему приходили воспоминания. К концу февраля он написал уже десять страниц, подробно описывающих десять дней между эвакуацией нацистов из Освенцима и занятием лагеря Красной Армии. В течении нескольких последующих месяцев эти записи постепенно обрели форму книги, он фиксировал воспоминания каждую ночь.
22 декабря 1946 труд был завершён. Лючия помогала Леви редактировать книгу, заставляя повествование звучать более естественно. В январе 1947 Леви показывает свой труд разным издателям, но эпизоды, которые он описывал, были ещё слишком ранящими, а он не имел на тот момент никакой репутации как автор, и издатели отказывались публиковать книгу. Наконец, издатель нашёлся. Им стал Франко Антоничелли – издатель-любитель, но человек с глубоко антифашистскими взглядами.
В июне 1947 г. Леви неожиданно уходит из DUCO и совместно со старым другом Альберто Салмони организует химическую консультацию, приспособив под офис нижний этаж дома родителей Салмони. Они выручали деньги, изготовляя специальную субстанцию для производителей зеркал, развозя по всему городу нестабильные соединения на велосипеде. Попытки создать губную помаду или эмаль для зубов оборачивались целыми историями. Происшествия в лаборатории наполняли дом Салмони ужасными запахами и едкими газами.
В октябре 1947 г. Примо женится на Лючии, в этом же месяце «Если это человек» выходит в свет в количестве 2000 экземпляров. В апреле 1948 Леви уходит работать в семейный бизнес Федерико Аккатти – его фирма СИВА занималась производством красок.
В 1952 г. умирает Лоренцо Берроне – товарищ Леви по лагерю. История Лоренцо подробно рассказана в книге «Если это человек». Если бы Лоренцо не приносил Примо суп каждый день, на свой личный страх и риск, скорее всего, Леви не выжил бы в лагере. После войны Лоренцо не смог справиться с воспоминаниями об увиденном и пережитом и вёл неровную жизнь, много пил… Леви несколько раз приводил своего друга домой с улицы, но в один из таких дней Лоненцо умер, когда не смог самостоятельно вернуться домой.
В 1950 г. Леви становится техническим директором в СИВА, теперь он должен был совершать множество заграничных поездок. Несколько раз он был и в Германии, тщательно выстраивая свои контакты с немецкими бизнесменами и учёными. Он надевал рубашки с короткими рукавами, которые открывали татуировку с его номером, сделанную в лагере, что заставляло людей признавать ужасность нацизма, многие говорили о невозможности изжить и искупить этот опыт теми, кто был вовлечён в эксплуатацию принудительного труда во время войны.
Леви был вовлечён и в организацию мероприятий, посвящённых памяти об ужасе концентрационных лагерей. В 1954 г. он посещает Бухенвальд, чтобы отметить девятую годовщину освобождения лагеря от нацистов. В последующие годы было множество таких годовщин, и Леви чувствовал свой долг присутствовать на этих мероприятиях, чтобы рассказывать и делиться своими воспоминаниями.
Несмотря на положительный отзыв Итало Кальвино в газете L’Unita, было распродано только 1,5 тыс. копий «Если это человек». Леви пришлось ждать до 1958 г., когда его книгу переиздало крупное издательство «Эйнауди».
В 1958 г. в тесном сотрудничестве с Леви книгу на английский язык перевёл Стюарт Вольф, и она была опубликована в Великобритании в 1959 г. в издательстве «Орион-Пресс». В 1959 г. Хайнц Ридт, также при совместной работе с автором, перевёл книгу на немецкий. Поскольку одной из причин, побудивших Леви написать эту книгу, было дать понять немцам, что осуществлялось во имя их национальной идеи, и побудить их хотя бы частично принять свою ответственность, этот перевод, пожалуй, был знаковым.
«Передышка»
Книгу «Передышка» (La Tregua) Леви начал писать в 1961 и опубликовал в 1963, спустя почти 16 лет после своей первой книги. В том же году эта книга получила престижную литературную премию Кампьелло. Её часто публикуют в одном томе с «Если это человек», поскольку она рассказывает о его долгом возвращении из Освенцима. Леви становился всё более знаменитым. Он регулярно писал статьи в туринскую газету La Stampa, поскольку хотел, чтобы его узнали и как автора, который умеет писать и на другие темы, не только о своей депортации.
В 1963 г. случился первый приступ его серьёзной депрессии. К тому моменту он был отцом двоих детей, занимал ответственную должность, много путешествовал, был публичной фигурой, но однако воспоминания о том, что случилось почти двадцать лет назад, не могли его оставить. Он начал принимать лекарства, некоторые из них – на протяжении многих лет, что-то из них имело побочные эффекты.
В 1964 г. он принимает участие в создании радиоспектакля на основе «Если это человек», созданного государственной компанией RAI, а в 1966 – помогает в организации театральных постановок по книге. Он публикует две книги научно-фантастических рассказов под псевдонимом Дамиано Малабайла («Естественные истории», «Storie naturali», и «Структурный дефект», «Vizio di forma»), где поднимается этическая и философская проблематика, а также исследуется влияние на общество изобретений, которые, на первый взгляд, кажутся только выигрышными, но влекут необратимые последствия. В 1974 г. он выходит на пенсию, чтобы посвятить больше времени литературному творчеству и снять с себя груз ответственности по руководству крупным промышленным производством.
Сборники 1970-х гг.
В 1975 г. выходит в свет сборник стихов Леви, опубликованный под названием «Бременская пивная» (L’osteria di Brema). Он также написал две мемуарные работы — Lilit e altri racconti (1978) – этот сборник рассказывает о людях, которых он повстречал во время заключения, и «Периодическую систему» («Il sistema periodico»), 1975 – сборник коротких эссе, в основном пересказывающих эпизоды его жизни, но в их числе – и две выдуманных истории, написанных им до заключения в Освенцим – все из них некоторым образом относятся к периодической системе химических элементов. Королевским Институтом в Лондоне в 2006 г. книга была признана лучшей научной книгой всех времён[1].
Как и все его другие книги, роман «Замок и звезда» («La chiave a stella»), 1978, трудно отнести к какому-либо литературному жанру. В некоторых обзорах его описывают как собрание рассказов о работе и рабочих, написанных от лица рассказчика Фауссоне, голосом которого говорит сам Леви. Другие называют книгу романом, поскольку в каждой рассказанной истории есть общие персонажи, и они расположены в хронологической последовательности. Действие происходит в российском городе Тольятти, где собираются автомобили по модели итальянских Фиатов, и рассказывает об инженере-сборщике – человеке, от которого зависят остальные. Сквозная мысль произведения – гордость за свою работу необходима для ощущения полноты жизни. Фауссоне путешествует по миру как эксперт по установке кранов и мостов. Это произведение вызвало нарекание со стороны левого крыла критиков, поскольку Леви не описал в нём условия труда рабочих Фиата. Однако роман привлёк широкую аудиторию в Италии и выиграл награду Стрега в 1979 г.
«Если не сейчас, то когда?» и поздний период творчества
В 1984 г. был опубликован его роман «Если не сейчас, то когда?» («Se non ora, quando?») Он описывает судьбу нескольких еврейских партизан в занятой немцами территории, как они пытаются продолжить борьбу против оккупантов и выжить. Конечная цель – достичь когда-либо Палестины, чтобы принять участие в создании там еврейского национального государства, но отряду необходимо сначала пройти Россию, Польшу, а затем Германию, прежде чем выжившие его члены обретают возможность попасть на заветную территорию. В финале на пути в Палестину они приезжают в Италию. Роман получил две литературные премии – Кампьелло и Виареджо. Книга имеет и биографическую подоплёку – она отсылает к образу дома-вагончика на колёсах, который автор описывает и в повести «Передышка». Леви однажды был свидетелем, как группа сионистов прикрепила свой собственный вагон к уходящему поезду. Леви был потрясён их силой, решительностью, организованностью и осознанием ими своих целей.
Леви становится главнейшей литературной фигурой Италии. «Передышка» входит в программу обязательного чтения в средних школах страны. Его книги регулярно переводятся на разнообразные языки. В 1985 г. он летит в Америку и выступает там с речами в течение двадцати дней. Для него чрезвычайно важно было быть услышанным на другом континенте. В Советском Союзе его ранние работы не публиковались, не пройдя цензуры – он изображал советских солдат как обычных людей, часто плохо организованных, без героического ореола. В Израиле, стране, многие жители которой пережили ужас, более или менее сопоставимый с опытом Леви, его работы не переводились вплоть до его смерти.
В марте 1985 г. он пишет вступление к переизданию автобиографии Рудольфа Хёсса (Höß) – тот был комендантом концентрационного лагеря в Освенциме с 1940 по 1943 г. В нём Леви пишет: «Книга полна зла… её чтение – агония».
В том же 1985 г. выходит сборник эссе «Занятия других» («L’altrui mestiere»), которые до этого были опубликованы в La Stampa. Эти истории Леви писал и отдавал в публикацию в La Stampa примерно раз в неделю.
«Канувшие и спасённые»
Книга Леви «Канувшие и спасённые» («I sommersi e i salvati») была опубликована в 1986 г. В ней он старается разобраться, почему люди так, а не иначе, вели себя в условиях Освенцима, почему выжили одни и погибли другие. В характерной для него манере он не выносит приговоров, он только свидетельствует и задаёт вопросы. Например, одно из эссе в его книге называется «Серая зона» – о тех евреях, которые выполняли самую грязную работу для немцев, тем самым работая на систему, но это помогло им выжить. Что заставило скрипача стать бесчувственным распорядителем лагерных работ?
«Канувшие и спасённые» Леви послужили важнейшим материалом для работы итальянского философа Джорджио Агамбена «Что остаётся от Аушвица. Архив и свидетельство»[2].
«Неожиданное открытие, сделанное Примо Леви в Аушвице, – пишет Агамбен, – материя, непроницаемая для любых попыток вменить ей ответственность. Леви сумел выделить своего рода новый элемент этики и назвал его “серой зоной”.
«Речь идёт о “привилегированных заключённых”, – комментирует далее эту мысль Б. Дубин, – (по гулаговской терминологии, “придурках”), на которых, считает Примо Леви, и держится лагерь, насилие именно с их стороны – первый шоковый факт, с которым сталкивается новоприбывший. Среди подобных “привелегированных” были прислужники самого низкого ранга от подметальщиков до переводчиков, были начальники (капо) разного уровня, от писарей до бригадиров и старост бараков и т.д. Все они в совокупности разделяли и, вместе с тем, соединяли два, казалось бы, противоположных мира – хозяев и рабов, мучителей и мучеников. Общим для множества привилегированных и коллаборационистов было одно – те или иные привилегии, чаще всего минимальные, но в конечном счёте позволявшие выживать: будучи меньшинством среди лагерников, они составляли большинство уцелевших (“Выживали худшие, те, кто умел приспосабливаться, – свидетельствует Леви. – Лучшие умерли все”)[3].
Отсюда следующий парадокс Леви:
«В любом свидетельстве есть ещё один изъян: свидетельствуют, по определению, выжившие, а они все, в той или иной степени обладают преимуществом… О судьбе обычного лагерника не рассказал никто, поскольку ему было просто физически невозможно выжить… Да, я описал обычного лагерника, когда говорил о “мусульманах”, но ведь сами мусульмане не сказали о себе ни слова»[4].
«Мусульманин» (название пришло из лагерного жаргона, «der Muselmann») – характерная лагерная фигура, это «ходячий труп», тот, кто опустился на самое дно, и отказался от борьбы за жизнь, но ещё не умер, в гулаговской терминологии – «доходяга», «фитиль». Одно из обозначений «мусульманина» у Леви – «увидевший Горгону»: «Все окружающие отводят от него глаза, словно он и есть Горгона, как бы не видят его и не разговаривают с ним, не обращаются к нему, а он при этом составляет самый центр лагерного мира, символическое воплощение лагеря», – объясняет Дубин[5].
«Мусульманина единодушно не замечают именно потому, что каждый узнаёт в его вычеркнутом лице самого себя», – пишет Агамбен[6]. Спустя несколько десятилетий после войны о «мусульманах» почти не писалось в работах и воспоминаниях о Холокосте. Между тем, «мы не поймём Аушвица, не поняв, кто такой или что такое мусульманин, не сумев вместе с ним глянуть в лицо Медузе-Горгоне»[7].
Именно мусульманина Леви, а за ним и Агамбен, называет подлинным свидетелем, хотя именно он не оставил никаких свидетельств и не смог бы это сделать. У них нет, по словам Леви, ни «истории», ни «лица», ни «мысли». «Берущийся свидетельствовать от их имени понимает: ему придётся свидетельствовать о невозможности свидетельства»[8], – пишет Агамбен.
Взгляды Леви на нацизм и антисеметизм
Причиной, подтолкнувшей Леви к написанию «Если это человек», было желание нести свидетельство об ужасе нацистской попытке искоренить евреев. Он читал множество свидетельств перенесших тяготы лагеря или видевших жизнь в лагере со стороны, посещал разнообразные встречи уцелевших свидетелей, в конце концов, став для Италии и мира символической фигурой, олицетворяющей антифашизм.
Леви посетил более 130 школ, рассказывая о пережитом в Освенциме. Он был шокирован ревизионизмом – когда историю концентрационных лагерей пытаются переписать как менее страшную (теперь в Европе подобные взгляды рассматриваются как отрицание Холокоста). На его взгляд, нацистские лагеря смерти и их попытки уничтожить евреев – уникальное историческое явление, поскольку целью было тотальное уничтожение всей нации другой нацией, которая представляла себя «высшей»; это осуществлялось планомерно, всё было тщательно организовано и механизировано, вплоть до утилизации останков евреев – даже пепел, остававшийся от их тел, использовался для посыпания дорожек.
С публикацией в конце 1960–начале 1970-х произведений Александра Солженицына мир узнал системе советских лагерей для политзаключённых, которые могли отбывать там наказание вплоть до 20 лет. В советской лагерной системе было много общего с нацистскими лагерями – принудительный тяжёлый труд, скудный рацион, ужасные условия проживания… Однако Леви отрицал, что «Архипелаг ГУЛАГ» был тем же, что и немецкая система лагерей уничтожения (Vernichtungslager). Смертность в ГУЛАГе составляла приблизительно 30%, – писал он, – в то время как в немецких лагерях она достигала 90–98% (впрочем, Леви не даёт никаких ссылок на происхождение этих цифр). Целью нацистских лагерей было уничтожение евреев как расы. Без исключения. Без возможности отказаться от иудаизма – нацисты рассматривали евреев именно как расу, а не религиозную группу. В лагеря попало множество детей, которые также умерли. Цели нацистских лагерей были иными, нежели в советском ГУЛАГе, «как бы ни было скорбно сравнивать эти две модели ада», – пишет Леви в заключении к книге «Если это человек».
Примо Леви умер 11 апреля 1987 г. По официальному заключению полиции, он покончил с собой (бросился вниз с лестницы), хотя версия о самоубийстве подвергается сомнениям (высказывается предположение о несчастном случае).
Литература и ссылки:
1. Д. Агамбен. Что останется после Аушвица. Архив и свидетельство. Реферат Б. Дубина // «Отечественные записки», 2008, № 43 (4).С. 58 – 68.
2. Материал английской википедии, статья Primo Levi.
3. Подборка публикаций о Примо Леви, сделанных Йаном Томпсоном и Каролем Анджиром в американских и британских периодических изданиях (на англ. языке).
4. David Keffer, Allen B. Ruch. Primo Levi // Spectrum. – Материал содержит краткое изложение биографии Леви, а также литературоведческий анализ шести его произведений – рассказов из сборников «Естественные истории» и «Структурный дефект» (в английском издании они были объединены под одной обложкой в книге «Шесть дней»); «Периодическая система», «Замок и звезда» (в американском издании – «The monkey's Wrench»); «Если не сейчас, то когда?»; «Зеркальщик» (сборник рассказов 1986 г.); «Занятия других». Здесь же авторы приводят ссылки на некоторые рецензии на книги Леви, восстанавливают историю споров вокруг смерти писателя.
Подготовила Наталья Дарсавелидзе
[2] См. реферат этой работы, сделанный Б. Дубиным, в «Отечественных записках», 2008, № 43 (4). С. 58 – 68.
[3] Д. Агамбен. Что останется после Аушвица. Архив и свидетельство. Реферат Б. Дубина // «Отечественные записки», 2008, № 43 (4). С. 61.
[4] Там же. С. 63.
[5] Там же. С. 67.
[6] Там же. С. 66.
[7] Там же.
[8] Там же. С. 63.
