Музыка
Очередной обзор литературы из библиотеки «Международного Мемориала», в этот раз посвящённый одной теме – музыке. Пять книг об истории феномена в Советском союзе, от Шостаковича до Макаревича, от бардов до газеты «СДВИГ-афиша».
1948 год в советской музыке. 
Е. С. Власова. М., 2010.
1948-й длился в советской музыке не один год. В документированном исследовании Екатерины Власовой рассказана культурная и социальная история становления «советского» в музыке на протяжении первых послереволюционных десятилетий. Это были годы авангарда, «формализма» – но и годы РАПМа, музыкальной цензуры и поиска «народности» , в противовес музыкальному «цинизму» и «безыдейности».
Цитата:
«События 1931, 1936 и 1948 годов свидетельствуют о неоднократных попытках партийно-государственных структур <…> напомнить художественному сообществу – какую необходимо «сочинять музыку»».
Большие музыкальные события – симфонии и оперы Шостаковича, сочинения Прокофьева, даже Рахманинова существуют в книге в их полемическом отражении: в стенограммах заседаний, в открытых письмах, в цитатах из партийных обсуждений. Точно так же, как это было и в литературе – ни одна разгромная кампания не могла существовать без запроса и поддержки со стороны самих композиторов (писателей, поэтов), сводящих личные и «художественные» счёты со своими оппонентами за государственный счёт. Мурадели топит Шостаковича, Шостакович разносит Мурадели, все вместе высмеивают композитора Дзержинского (И.И., а не Ф.Э.).
Большое достоинство книги о музыкальном 1948-м в том, что все эти события существуют в движении, их сложную взаимосвязь подчеркивает полифония использованных автором источников, выгодно отличающаяся этим от культурной прессы 30-х:
Цитата:
«Если обязательно орать в статьях, то нельзя ли орать на разные голоса? (Аплодисменты, смех)»
(Борис Пастернак, цит. по докладным запискам осведомителей НКВД)
Когда, в конце концов, наступил 1948-й (помимо прочего – год написания и черновое/настоящее название романа Оруэлла) инерция предыдущих перестроек, опыт партийно-музыкальной борьбы, превратился в полноценную кампанию политической цензуры и чисток. «Агитационная» музыка победила «художественную», а советское музыковедение на долгие годы превратилась в «специфическую область идеологии».
Музыка и власть (постсталинский период).
А. Богданова. М., 1995.
Бодрая и ударно-антисоветская книжка по истории классической и альтернативной (бардовской и фолксингерской) истории советской музыки 60-80-х годов. В своем роде «Музыка и власть» – в не меньшей степени источник по первой половине 90-х, нежели по рассматриваемому в ней периоду.
Повествование в книге разбито на истории-новеллы, практически на каждой странице врезками даны цитаты и афоризмы самых разных «мыслителей»: от Сантаяны до Ларошфуко, от Якова Свердлова до безымянных «латинских изречений» (ошибались те, кто считали, что художественно использовать такой прием умел только Дуглас Коупленд в романе как раз об этом времени – Generation X). Богданова разбирает документальные истории запретов на гастрольные выступления Ростроповича, Рихтера, Вишневской, многочисленные более ли менее явные проявления государственного антисемитизма в музыке, партийного и КГБ-шного давления на советских бардов (докладные записки о сорванных концертах Юлия Кима пишет сам Юрий Андропов).
Цитата из доноса осведомителя:
«Не случайно на сборище в Новосибирске было предложено послать приветственную телеграмму от имени „съезда” всем „бардам” капиталистических стран».
Во многих своих проявлениях книга кажется наивной, назидательный тон напоминает детские роспэновские энциклопедии – впрочем, обширные цитаты из источников не становятся от этого менее красноречивыми. Почему Ростроповичу нельзя было выезжать за границу с женой? Почему немецкие родственники Рихтера не давали властям покоя и как вышло, что Вишневская не могла спеть в Лондоне партию, специально написанную для нее Бенджамином Бриттеном? Всё это описано в книге со всеми подробностями и с бескомпромиссным авторским возмущением.
Цитата:
«Лицемерие Тартюфа – наивная детская игра по сравнению с той игрой, которое вело наше славное общество»
Музыка вместо сумбура. Композиторы и музыканты в Стране Советов. 1917-1991. Документы. 
Автор-составитель: Максименков Л. В. Изд.: Международный фонд «Демократия», 2013.
Попытка написать политическую историю музыки в СССР сама по себе заслуживает внимания. Сборник документов «Музыка вместо сумбура», подготовленный историком Л. Максименковым, конечно, такой попыткой не является, но подготовительной работой считаться может. Книга представляет собой хронологически упорядоченный сборник в основном государственных и окологосударственных документов, так или иначе регулировавших жизнь музыки в советском государстве.
Нужно отдать должное составителю, ведь работа проделана огромная, но в практическом смысле сборник, кажется, представляет собой несколько странный рудимент советской пропагандистской машины, что можно трактовать или как жесткий пример реального постмодерна или как показательный случай шизофрении в области документоведения. Составитель провозглашает в предисловии чудо создания советской музыкальной школы, завоевавшей мир, путем мудрого руководства функционеров и отказом от радикальных взглядов авангардистов и вообще деполитизации собственно музыкального в СССР, на фоне документов, в которых, например, Д. Д. Шостакович вынужден писать слова немыслимого унижения с просьбой о протекции, пытаясь защитить сестру и себя:
Я надеюсь, что ей простят близость с её мужем и разрешат вернуться к своему сыну и к своей любимой работе, тем более что сейчас она развелась с мужем и прекратила с ним связь.
Кроме того существенным недостатком сборника является его фактическая ограниченность. Если читатель захочет почитать какие-нибудь документы, посвященные истории травли джаза, рока или бардовского движения, то ничего такого он в книге не найдет. В случае с так называемой популярной музыкой, речь заходит в лучшем случае о советской эстраде.
Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции, мода.
В.В. Марочкин. М.: Центрполиграф, 2014.
Владимир Марочкин – редактор журнала «СДВИГ» и газеты «СДВИГ-афиша», проработавший в Московской рок-лаборатории с начала 1987 г. до ее закрытия в 1992 г. В своей книге он, руководствуясь личностно-географическим принципом, излагает историю советского рок-н-ролла. Группа «Сокол», студенческий рок – по университетам и институтам, «Рок-н-ролл на Раушской набережной», «Москва Сергея Маврина», история возникновения рок-лаборатории – по указанию КГБ и т. д. Основная часть повествования привязана в первую очередь к «местам происшествия». С той или иной подробностью обсуждаются все известные имена московского советско-российского рок-н-ролла, да и не только московского.
Книга наполнена и мелкими эпизодами жизни и творчества музыкантов, и рассказами о формировании групп, разных движениях, анализом происходившего. Историю московского рок-н-ролла В. Марочкин излагает «изнутри» – по рассказам музыкантов и по собственным воспоминаниям, так что текст сильно окрашен личным восприятием автора. Многое представляется скорее результатом его субъективного видения, кроме того, некоторые рассуждения строятся на фактических ошибках. Например, он объясняет изменение места скопления хиппи в 85 г. открытием первого Макдональдса (открылся в 90-м – почти пропасть во времени для тех лет, да и на Пушкинской хиппи в 80-е не собирались). Соответственно, не всегда понятно, на какие сведения в книге можно в действительности полагаться.
Вероятно, в первую очередь «Москва рок-н-ролльная» будет полезна тем, кто уже достаточно погружен в историю московского рок-н-ролла. Ошибки будут представлять для них меньшую опасность, а неизвестные подробности дополнят их знания об этой невероятно интересной части советской и российской культуры. Прочим же остается читать книгу на свой страх и риск.
Цитата:
«Эта „тюремная” эстетика всё здесь сейчас перевернула, вывернула, как тряпку выжала, но получилась лишь другая тряпочка. Есть в этом всё-таки какая-то мизерабельность, ведь даже люди, которые никак не связаны с зэками и тюрьмами, постоянно утверждают, что в нашей стране нет ни одной семьи, которую бы не коснулись сталинские репрессии! Мою семью они не коснулись! И многих других семей они тоже не коснулись, и тем не менее всё это витает в воздухе! <…> Мне кажется, что всё это насаждается извне. И началось это в перестроечные времена, когда в основном полилась негативная информация…»
Музыкальная классика в мифотворчестве советской эпохи 
Марина Раку. – М.: Новое литературное обозрение, 2014.
После революции 1917-го года советскому обществу предстояло переосмыслить само понятие классики. Изучению этого процесса в музыке, рецептивной эстетике советского общества и посвящено исследование Раку.
История адаптации или отторжения музыкальных классиков в СССР представляет собой драматическое движение по пути идеологической редукции искусства. Глинке, с его народным пафосом, отводится место борца против космополитизма. Автор хоров «Оды к радости» Бетховен провозглашается музыкальным предтечей современных вождей масс, «Лениным вчера». Безусловный любимчик интеллектуалов начала XX века Вагнер, напротив, проигрывает свое место на авансцене, потому что его Gesamtkunstwerk подходит советской власти только как формализующий принцип искусства, а сам автор «Валькирии» оказался не таким уже прогрессивным.
Сложнее всего оказывается пореволюционная судьба Чайковского, проделавшего долгий путь от пессимистичного композитора-мистика и врага всей современности до признанного классика классиков, этакого Пушкина от музыки. Чайковский был освоен через свою доступность и массовость, которая ассоциативно связалась с молодежной или даже детской музыкой. Так запросто в детской книге 1940, процитированной в исследовании, обозначался образ композитора:
Он профессор был московский,
Вечно в музыке живой;
Чудный Петр Ильич Чайковский
Композитор наш родной.
Авторы рецензий: Иван Шеманов, Сергей Бондаренко, София Лахути
