#SavetheEU Можно ли спасти Европейский Союз?
Какой европеец, трижды верующий,
все равно во что – туфлю папы,
в мировой прогресс или в симпатичные
«совьеты», – оцарапает себя
булавочкой во имя идеи?
Илья Эренбург, Необычайные похождения Хулио Хуренито
Ставили на Чудо, выпала Беда
Александр Башлачев
Предложенные ниже заметки – не предостережение и, тем более, не рецепт. Они скорее набор впечатлений с осторожной попыткой размышлений об «уроках истории». Под уроками, конечно же, понимается не воспроизведение «того, что уже когда-то было» в новых условиях, но типология отдельных процессов и явлений.
***
С января текущего года возобновлен паспортный контроль на датско-шведской границе. Отправляясь из аэропорта Копенгагена поездом в Швецию теперь необходимо сначала – на входе на перрон – предъявить паспорт представителям охранной фирмы, которые фотографируют его первую страницу, затем – уже в самом поезде на границе – показать его полиции, которая проверяет основания для Вашего въезда в Швецию. Из-за введенных проверок время в пути от датской столицы до первого крупного шведского города увеличилось с 20–25 минут до почти часа. Причина нововведений (а паспортный контроль между скандинавскими странами был упразднен еще в 1954 году!) проста – летом прошлого года вокзал в Мальме представлял из себя большой лагерь беженцев. Сегодня – это обычный вокзал с необычно большим количеством полицейских.
***
Еще в 1996 году, когда вступление Польши и других восточноевропейских стран в ЕС было предметом обсуждения, Тони Джадт написал, что Европейский Союз, при всем своем желании, не может пообещать тогдашним странам-членам такое же богатое и безопасное будущее, каким было их прошлое. Сегодня эти слова звучат как сбывшееся пророчество. Миллионы граждан стран ЕС охвачены, как никогда сильным, страхом за будущее и непониманием перспектив евроинтеграции, которая совсем недавно казалась гарантией благополучия и стабильности.
Недавние кризисы, прежде всего, финансовый и миграционный, показали неадекватность институциональной структуры ЕС, неспособность всех стран-членов выполнять одинаковые правила и, как следствие, ощутимое неравенство внутри ЕС и серьезные проблемы с принятием солидарных решений. Ныне очевидна непродуманность введения общей валюты без общего правительства и проблемы, порождаемые тем, что не все страны ЕС перешли на евро. Не меньшие трудности Союз испытывает во внешней политике. Он так и не решился на создание европейской армии, а в ситуации войны на Донбассе ведет себя не более решительно, чем во время войны в бывшей Югославии.
***
Тем не менее, распад ЕС до сих пор кажется многим чем-то невероятным. В этом контексте стоит вспомнить предостережения политолога Ивана Крастева, которые он высказал еще в 2012 году, сравнивая ситуацию в Европе с распадом Советского Союза. По мнению Крастева, именно убежденность в невозможности распада усиливает риски последнего, а непродуманные реформы могут принести больше вреда, чем отсутствие реформ как таковых. Принципиально важным фактором является и доверие правящих элит к ими же созданным институтам. Ведь в случае с СССР именно значительная часть коммунистических элит выступила гробовщиком вырастившей их системы.
***
Сегодня просто необходимо задать вопрос, кто пострадает и кто выиграет от возможного распада ЕС? Вполне вероятно, что пострадает экономика многих (если не всех) стран Содружества, в развитии которой огромную роль играют мобильность рабочей силы и капиталов. Возобновление паспортного контроля на внутренних границах ЕС принесет многомиллионные (если не миллиардные) затраты для публичных финансов (у нас до сих пор называемых «государственным бюджетом») и многомиллионные убытки в сферах туризма и торговли. Это именно тот случай, когда «время – деньги», и потраченное на бюрократические процедуры время будет дорогого стоить. От смерти или ограничения Шенгенского соглашения очень сильно пострадают транснациональные регионы, такие как та же Бавария. О путешественниках из третьих стран и говорить не приходится.
Список бенефициантов распада ЕС, по мнению некоторых аналитиков, возглавляет Кремль. Независимо от идеологических коннотаций этого тезиса, очевидно, что серьезные трансформации европейских структур, напрямую отразятся на всех соседях ЕС.
***
Ведущие европейские политики признают, что миграционный кризис способен развалить ЕС, но практически ничего не делают, чтобы предотвратить такой сценарий. Избиратели во многих странах, уставшие от малоубедительности, а часто и наивности правящих партий, склоняются к поддержке крайне правых, обычно ратующих за ту или иную модель предложенного премьером Венгрии Орбаном «решения»: отгородиться забором от мигрантов (а то и от остальных европейских проблем).
Рост политического влияния популистов – реальная угроза. Тем более, что в современной Европе – как никогда в послевоенные годы – высок риск торжества иррациональности в политике. Примеров тому множество: от угроз исключить Грецию из Шенгенского соглашения (при том, что у Греции нет сухопутной границы с другими странами Шенгена!) до назначенного на 6 апреля совещательного референдума в Нидерландах о соглашении об ассоциации Украины с ЕС. А уже 23 июня состоится референдум о членстве в ЕС Великобритании. Его позитивный исход окончательно откроет «ящик Пандоры» с «особым статусом», на который, по разным причинам, может претендовать любая страна-член ЕС. К негативному исходу, европейские политики похоже не готовы вовсе. Британский референдум, видимо, при любом исходе станет последней каплей (сознательно воздержусь от образа гвоздей и крышки) во временное торжество идее национального государства над идеей Соединенных Штатов Европы.
***
В разговорах о будущем ЕС и «еврооптимисты», и «евроскептики» преимущественно прибегают к догматичным аргументам, подчиненным идеологическим императивам. В этом смысле между лозунгами: «Пусть с беженцами разбирается Германия, которая их пригласила» и «Все беженцы, добро пожаловать!» нет принципиальной разницы. Расширение пространства рациональности возможно скорее при ограничении дискурсивной власти подобной риторики. Пока же очевидна склонность политической дискуссии к безнадежной дихотомии апокалиптических и излишне успокоительных описаний происходящего.
