Фильм-гротеск про неонацистов «Хайль»: Германия с коричневым загаром

Автор: Ханна Пиларчик
Оригинальная публикация: Der Spiegel, 15.07.2015
Перевод: Олег Мацнев

Что за чудо эта первая сцена: неонацист стоит совсем рядом с камерой и начинает что-то рисовать баллончиком с краской. По его простоватому взгляду и частым заминкам становится ясно, что правильно воспроизвести заряженный ненавистью лозунг ему непросто. На заднем плане мы видим, как женщина открывает фургон с уличной едой, а совсем вдалеке медленно бредет пенсионерка. Увидев надпись, женщина из фургона начинает выражать недовольство, и тогда неонацист, натравив на женщину собаку, гонит ее прочь. Тут же приезжает полицейский и учиняет обыск в брошенном фургоне.

Тем временем тележурналист, снимавший эту сцену, поднимает с земли баллончик и дописывает лозунг, чтобы снять еще одну сцену про нацистов, сопроводив ее назидательными закадровыми рассуждениями о том, как же плохи все-таки дела в Восточной Германии. Тут возвращается неонацист – он охотился на людей – и, увидев, что журналист снимает, набрасывается на него. Полицейский спешит на помощь, раздается выстрел, вся компания бросается врассыпную, и остается только пенсионерка, которая тем временем добралась до переднего плана.

В оставшиеся сто минут фильма «Хайль», пятой художественной ленты Дитриха Брюггеманна, действие разворачивается не столь свободно и гениально с композиционной точки зрения. Но сформулированный в первой сцене посыл сохраняется, безусловно, и в дальнейшем: «Хайль» призван показать панораму уязвимых мест немцев – пусть и чрезвычайно преувеличенную, в сатирическом ключе.

Завязкой Брюггеманну (а он на этот раз писал сценарий в одиночку, без помощи своей сестры Анны) служит нападение на немецкого социолога африканского происхождения Себастиана Кляйна (Джеффри Хоффманн). Он приехал в восточнонемецкое захолустье, чтобы представить свою новую книгу «Страна с коричневым загаром». Но в подземном переходе Себастиан получает по голове от неонацистов, и с этих пор он, вместо того, чтобы выступать за интеграцию, как попугай начинает повторять за неонацистами их агрессивные лозунги. Председатель местного отделения Немецкой националистической партии (ДНП) по имени Свен (Бенно Фюрманн), догадывается, какой грандиозный капитал в условиях медийной демократии заключен в Себастиане, и начинает таскать его по телевизионным шоу и дискуссионным форумам.

Незадолго до мировой премьеры «Хайль» на Мюнхенском кинофестивале небольшая продюссерская компания из Лейпцига обвинила Брюггеманна в том, что свой сюжет он украл у авторов как раз выходящего в прокат фильма «Черный наци», в котором немец африканского происхождения после удара по голове тоже превращается в правого радикала. Брюггеманн у себя в блоге это обвинение сразу же отверг – в своей неподражаемой манере, сочетая чрезмерную тщательность с вальяжностью.

Я не стремлюсь определить исход этого спора о плагиате, но в «Хайле» завязка с одурманенным амнезией Себастианом – это деталь в лучшем случае второго плана. Брюггеманну она служит лишь поводом для того, чтобы в бешеном темпе «отоварить» всех: тупых неонацистов – само собой; но и Ведомство по охране конституции, которое раскошеливается на «своих» людей в правой тусовке; и органы правосудия, которые ни в одном нападении не могут разглядеть расистскую подоплеку; и движение антифа, которое скорее само себя уничтожит в идеологических баталиях, чем единым фронтом выступит против нацистов; и теоретиков интеграции, которые считают своей главной задачей навязывать другим понятие «people of color»; и не в последнюю очередь падкие до сенсаций СМИ, которым разжигать общественные конфликты нравится больше, чем их тушить.

Достается всем, даже решительному деревенскому полицейскому Саше (Оливер Брёклер), который вместе с подружкой Себастиана (Лив Лиза Фрис) пускается на поиски этого заблудшего человека и бросает все добрые намерения ради интрижки с горячей любовницей-нацисткой Дорин (Анна Брюггеманн). Это, видимо, должно означать, что все мы в некотором смысле подвержены похоти и страстям. Вот только на что конкретно эти побуждения направлены?

Насколько четко удалось Брюггеманну выставить фокус в некоторых сценах (прежде всего про телевизионное ток-шоу «На двенадцать часов», в котором двенадцать гостей с удивительным упорством говорят, что называется, на разных языках), настолько же размытым остается при этом сюжет фильма в целом.

Что хочет показать Брюггеманн – что и левые, и правые в плохом смысле этого слова помешаны на истории? Или что борцы с нацистами выглядят не умнее самих нацистов? Что никакой разумный разговор о правом экстремизме в Германии невозможен? С какой стороны ни посмотри, все это выливается в грубый релятивизм: если все одинаково тупые, значит все в итоге будут прощены. Если следовать этой логике, то дальше впору ставить точку в исторической политике.

Это стирание границ в содержательной части Брюггеманн удваивает и своими сценическими приемами: в фильме больше сотни эпизодических ролей, в нем занята половина кинематографического сообщества и четверть поп-сообщества Германии – от Бернда Бегеманна до Тиса Ульманна, Андреаса Дрезена и Ханнса Цишлера. У кого есть желание, тот может со своими искушенными кино-компаньонами сыграть в угадайку (кто узнает Акселя Раниша, тому дополнительные очки!). Но на что-то большее, чем просто занимательный междусобойчик, это не тянет.

В итоге «Хайль» напоминает очень мотивированного на победу боксера, который сыплет ударами во все стороны. И как раз поэтому не может никого отправить в нокаут.