И ночь падёт
В архивах Имперского военного музея в Лондоне нашли и смонтировали рабочие материалы документального фильма Сидни Бернштайна – «German Concentration Camps Factual Survey» («Факты о немецких концентрационных лагерях») режиссёрскую работу Альфреда Хичкока, соединяющую в себе плёнки военных операторов, снимавших освобождение нацистских концлагерей в конце Второй Мировой войны.
Плёнки 1945-го года были найдены ещё в 2008-м году, монтировались и реставрировались в течение нескольких лет, однако их история была рассказана заново лишь в конце 2014-го года, в фильме Брайана Сингера «Night Will Fall», где, помимо прочего, использованы 12 минут оригинальной плёнки с материалами старого фильма.
Естественный вопрос – почему только 12 минут, разрешается довольно быстро. Операторы, получившие у Бернштайна и его команды камеры для съёмок в лагерях, снимали много и предельно близко. Это были первые западные плёнки с концлагерной хроникой. Советские свидетельства об освобождении Освенцима многими в среде союзников считались большим преувеличением, тем неожиданнее и ужасней оказались плёнки, пришедшие из Берген-Бельзена, Бухенвальда, Дахау.
Горы трупов, которых немцы называли Die Figuren, чтобы вытравить из себя представление о них, как о людях, были сняты с десятков ракурсов. Затем, когда очень быстро стало понятно, что материалы будут использоваться в качестве свидетельства на каком-то подобии судебного процесса, к ним прибавились зафиксированные эпизоды «экскурсии» по освобождённым лагерям немцев из соседних городов. Авторы протоколировали весь процесс, чтобы избежать любых возможных и невозможных обвинений в подлоге и постановке. Местные жители длинной колонной проводились вдоль дороги, по границам которой мёртвые тела были выложены как улики. Таким образом, те кадры, которые Брайан Сингер взял в фильм 2014-го года, превратились в свидетельство о свидетельстве, художественном и человеческом.
Сегодня зрителю должна быть вполне ясна историческая роль подобной плёнки – несмотря на наличие всех этих записей, а также книг, интервью «выживших» людей и допросов преступников, традиция отрицания Холокоста никуда не исчезла, пройдя сквозь весь исторический период после окончания войны. Но есть и художественная роль, в виртуозной и отстранённой манере работы операторов и режиссёрской стратегии, за которую отвечал, в частности, специально приглашённой в помощь киногруппе Альфред Хичкок.
Об особенностях своей работы частично рассказывают сами операторы – несколько человек из тех, что дожили до создания фильма Сингера, а также те, кого успели зафиксировать на плёнке раньше – в 80-е годы. Принципиальное различие в работе военного и «лагерного» оператора, по их словам, заключалась в том, что в динамических и тем более «мирных» кадрах на фронте избегалась демонстрация смерти. Не только потому, что эти записи использовались для патриотической пропаганды, но и потому что герои, даже снятые на максимально общем плане, могли быть узнаваемы. Это были чьи-то дети, братья, отцы. И фиксация их превращения из живого в неживое была бы воспринята зрителем очень болезненно. Лагерная съёмка представлялась почти полной противоположностью. До съёмок сцен захоронения погибших (в роли похоронной команды, как правило, выступала не успевшая сбежать лагерная охрана), в кадре практически не было никакого движения. Двигались только операторы, меняя ракурсы и приближение, чтобы, как следует из рассказа Бернштайна, избежать любых обвинений в подтасовке фактов или постановке. Люди, или то, что осталось от людей, было совершенно неузнаваемо, деформировано, дегуманизировано. Многим из свидетелей освобождения не хватает слов для описания увиденного (феномен «невозможности свидетельствовать», многократно описанный в литературе о лагере, от Примо Леви до Джорджо Агамбена), а то, о чём они всё же говорят – «ад», «самый страшный кошмар» – только подчёркивает нереальность происходящего, не имеющего никаких аналогов в их предыдущей человеческой жизни. В некотором смысле это то самое «новое», о котором пишут Кьеркегор и Гройс – нечто, что не обладает признаками чего-либо, существовавшего в прошлом. И потому задача демонстрации всего этого в нужном контексте, способном рассказать зрителю историю, а не просто шокировать его ужасным зрелищем, оставалась на режиссёрской команде фильма.
На этом этапе и появляется Альфред Хичкок, с его идеями, развивающими изначальный план Бернштайна – не просто показать жителей местных городов в роли свидетелей в открытом лагере, но и снабдить фильм картами, иллюстрирующими близость лагерей к обычным немецким – и даже не немецким, но и просто европейским городам. Показать их обыденность и повседневность, широту их распространения в том числе и в западной Европе. Лишить зрителя возможности поместить этот ад подальше от своего дома.
В виде целостной работы фильм Бернштайна и Хичкока остался неизвестным. По причинам, о которых рассказано в «Night Will Fall» – необходимости развивать западно-германскую политическую линию против опасности коммунистического влияния СССР, и тех событий, которые были связаны с требованиями о создании в Палестине израильского государства. Было очевидно, что возможная демонстрация такого фильма будет поддержкой проекта для помощи выжившим, вызовет дополнительную волну сочувствия, усилит давления на Великобританию, не принимавшую план создания Израиля.
В Великобритании, США и во многих европейских странах «Night Will Fall» демонстрировался с конца прошлого года, специальные показы также устраивались к 27 января – официальному дню освобождения Освенцима. Тогда же фильм был единственный раз публично показан в России, в московском Центре документального кино. Тем не менее, полная версия фильма Сингера доступна в интернете всем пользователям по-прежнему не вполне нелегальных по российскому законодательству торрент-трекеров.
