Аркадий Гайдар и «император тайги»
Продолжение блога Игоря Свинаренко, при партнёрстве с сайтом polit.ua
После Тамбова, когда восстание там было подавлено, то есть заложники перестреляны, повстанцы перебиты или посажены, деревни спалены, всё как положено – Голикова перебросили в Башкирию – для чего? Решать аналогичные вопросы. Трудиться по специальности?
Снова – Солоухин:
«Сразу же после того, как он (Гайдар) откупался в крови тамбовских крестьян, его командировали в Башкирию. Если кто поинтересуется у башкирских старожилов (а уже передалось и следующим поколениям), то услышит, как приехавший в Башкирию Голиков со своим сослуживцем-чоновцем с двух тачанок из пулемётов расстреляли толпу непокорных башкир в несколько сот человек. После этого злодеяния Голиков вскоре (нечего стало делать в Башкирии) переводится в Сибирь, в Красноярск, а конкретнее – в район Ачинска и Минусинска, где действовал Горно-Партизанский отряд Соловьёва».
Про Хакасию нашлось и сохранилось побольше свидетельств и версий, чем про предыдущие дела Голикова. Поскольку этими строками биографии коллеги заинтересовался знаменитый, правда молодёжь его вряд ли знает, Владимир Солоухин и кой-чего нарыл. И изложил свое видение в книге «Солёное озеро». Таки деревенщики, пожалуй, больше ненавидели советскую власть, чем городские писатели…
Писатель привёл версию – ещё одну – происхождения псевдонима «Гайдар». По рассказам местных, хакасов. Якобы «хайдар» означает не «вперёд идущий» и не «вперёд-смотрящий», а просто «куда». (Это ему рассказывали очевидцы, но большей частью, те, кому рассказывали очевидцы.) «Его так хакасы называли. Он у всех спрашивал: „Хайдар?“ То есть куда ехать? А искал он банду Соловьёва. „…Когда окончилась, короче говоря, гражданская война, один казак, хорунжий (унтер-офицер) из колчаковской армии, оказался непокорившимся. Его фигура привлекает к себе внимание, исполненное почти болезненного интереса, потому что на территории всей необъятной России это был фактически последний вооруженный очаг сопротивления бандитам, захватившим страну, и конечно, тотчас же объявившим бандитами непокорившегося унтер-офицера и казака, а также его отряд… Этот отряд он назвал именем Великого Князя, брата царя Михаила Александровича. На знамени он написал „За Веру, Царя и Отечество“, ввёл погоны, установил дисциплину… Ни бессмысленными убийствами, ни грабежом крестьян Соловьёв не занимался. У него было настоящее, дисциплинированное войско, небольшое, конечно, однако достигавшее временами до 600, до 1000 человек“.
Тогда продразверстка была, хлеб у мужиков отбирали подчистую. Свозили в общественные амбары, на ссыпные пункты, увозили обозами. А Соловьёв этот хлеб отбивал, оставлял на прокормление отряда, то есть банды. Остальное возвращал мужикам…
Солоухин, оказавшись как-то в Абакане и уже имея интерес к обоим персонажам, и к Соловьеву (которого он идеализирует)? и к Гайдару (которого, напротив, с чувством демонизирует), зашёл в архив. Его допустили до старых документов, но они были слепые, выцветшие, неразборчивые, да и времени было писателю жалко, там месяц бы надо было копаться, а у него всего день был, не ломать же график. (Не знаю, как сейчас, может Абакан стал сверкающим city с небоскребами, а в 1980-м, когда я там побывал, это был мрачный пыльный поселок, нагоняющий тоску). К тому ж Солоухин сразу заметил, что «в Абаканском архиве вообще нет упоминаний о Голикове. Я даже удивился и высказал свое удивление хранительнице фондов. Она, потупив глаза, проговорила, как если бы не относящееся к делу: „Вы не первый москвич листаете эти архивы…“ Тонкий намёк.
В итоге, вот ведь забавно, историю охоты чекистов на Соловьёва Солоухин изложил со слов девятиклассницы, которая как раз про это написала свой детский наивный реферат. Её имя Таня Соломатова. Тема была сформулирована ого как: «Действия ЧОН (Части Особого Назначения) на территории Ачинского и Минусинского уездов Енисейской губернии».
Она, а за ней, с её слов, Солоухин цитирует документы такого рода:
«За смерть одного советского работника, павшего от рук контрреволюционера и разбойничьих банд, будут расстреливаться все заложники, находящиеся в руках советской власти. Все пойманные с оружием, не имеющие на то разрешения, будут объявлены вне закона».
Это, понятно, со стороны Советов. Все с этим ясно.
Но девочка нашла и переписала, что куда интереснее, воззвание самого Соловьёва!
«КО ВСЕМУ НАСЕЛЕНИЮ
Советская власть вступила на новый путь борьбы с белой партизанщиной, стремясь запутать партизан в бессильной злобе. Власть хватает и расстреливает родственников партизан. Мы вообще всегда считали власть жидов и коммунистов смелой и бессильной. Мы всегда были уверены в том, что эта власть кроме обмана и жестокости, кроме крови ничего не в силах дать населению, но всё-таки полагали, что правительство состояло из людей нормальных, что власть принадлежит хотя и жестоким, но умственно здоровым. Теперь этого сказать нельзя, разве на самом деле допустимо, чтобы люди умственно здоровые стали делать то, что делает теперешняя власть. Разве вообще допустимо, чтобы психически нормальному человеку (на Голикова что ли намекает? Контуженного что твой полковник Буданов, и еще надо понимать, что в те годы были не лекарства, а смех один. – ИС) пришла в голову мысль требовать ответа за действия взрослых – человека малолетнего. Конечно нет. Власть арестовывает партизанских родственников от семилетнего возраста. Да разве придёт когда-нибудь мысль нормальному человеку наказывать семилетнего ребенка за действия сорокалетнего дяди, конечно же нет. Но власть не только наказывает, власть убивает, уничтожает, и не того человека, который делает по ее мнению зло, а другого, который этому злу не причастен. Может ли быть более дикое распоряжение, чем то, которое делается Советской властью. Граждане, вы теперь видите, что нами управляют идиоты и сумасшедшие, что ваша жизнь находится в руках бешеных людей, что над каждым из вас висит опасность быть уничтоженными в любой момент, ибо, если наша очередь пришла сегодня, то ваша может прийти завтра. Чтобы спастись вам от неминуемой гибели, необходимо браться за винтовки и примыкать к нам. Братья, так как только в этом случае уйдёте от преследования Советских деятелей, которые обрушатся тогда на невинных ваших соседей. Мы, белые партизаны, относимся к пролитию крови отрицательно, несмотря на соблазн отомстить Советской власти, не считаем себя вправе идти по её пути. За сумасбродство и кровожадность родителей мы не можем поднимать оружие против детей коммунистов, мы же будем направлять нашу борьбу против самих коммунистов, не только расстреливать их как своих политических врагов, но как врагов России, как врагов своего народа.
Есаул СОЛОВЬЕВ 1922 год».
Господи помилуй… Я читал эти строки в дни, когда разгорались страсти по поводу нападения банды на поселок Сагра в Свердловской области – те же безумные действия властей и беззащитность простой публики… Ну а что, тот режим, большевицкий, не был ведь осужден, никто не назвал вещи своими именами.
Далее Солоухин клеймит не только Гайдара и ЧОН, но и всю продразвёрстку и всю красную идею:
«Продотряды отбирали у крестьян последнее пропитание, свозили его на ссыпные пункты, в общественные амбары, и, пока ещё не успели отправить обозами на железнодорожные станции, случалось, отряд Соловьева опустошал ссыпные пункты и раздавал хлеб обратно крестьянам. Если же хлеб или мясо забитого скота отправлялось уже обозами на железнодорожные станции, Соловьёв нападал и на обозы. Впрочем, комиссары продразверстки, большевики, не очень-то и заботились об отправке продовольствия, отнятого у крестьян: им важно было отнять это продовольствие, оставить население голодным и холодным, то есть, по их мнению, более беспомощным и покорным».
Так кто же «держал в напряжении и разорил громадную Енисейскую губернию с её хлебом и скотом»? – продотряды, насчитывающие тысячи продкомиссаров и продагентов, рыскавших по всем деревням и держащих их всех под контролем, или небольшой отряд Соловьёва, прятавшийся в тайге? И если Соловьёв «держал в напряжении и разорял», то почему же он пользовался неизменным сочувствием, симпатиями и поддержкой местного населения, и не только русских крестьян, но хакасов, называемых тогда инородцами?
Таня Соломатова (просто золотая девочка, я вам скажу! – ИС) приводит воспоминание Аграфены Александровны Кожуховской (у которой, кстати сказать, в своё время квартировал Голиков и которой приписывали близкие отношения с атаманом):
«Я хорошо помню, как боролись с бандой Соловьёва. Соловьёв родился в нашей деревне, сам крестьянин. Поэтому он никогда не убивал и не грабил наших жителей».
А вот про Голикова хакасы – эти свидетельства привел Солоухин — рассказывали совсем другие истории!
«…он на глазах у бабушки застрелил её внука, молодого хакаса. Бабушка потом со стены соскабливала мозги внука, чтобы похоронить вместе с телом. А ещё рассказывают, как он в одном аиле трупами расстрелянных доверху набил деревенский колодец».
«Моего родственника, 12 лет, который играл железным шомполом, увидел Голиков. „Что это такое? Где взял? Ты, наверное, связной?“ Мальчик ничего не мог ответить. Наверное, он даже не знал, что такое – связной. В ярости Голиков шашкой зарубил мальца».
«Голиков подозревал, что хакасы знают, где Соловьёв, знают, а не говорят. Вот он и спрашивал у каждого встречного и поперечного. „Хайдар?“ А ему не говорили. Один раз в бане запер шестнадцать человек хакасов. „Если к утру не скажете, где Соловьёв, всех расстреляю“. Не сказали. Утром он из бани по одному выпускал и каждого стрелял в затылок. Всех шестнадцать человек перестрелял. Своей рукой. А то ещё, собрал население целого аила, ну, то есть целой деревни… Семьдесят шесть человек там было. Старухи и дети, все подряд. Выстроил их в одну шеренгу, поставил перед ними пулемет. „Не скажете, всех перекошу“. Не сказали. Сел за пулемет и… всех… А то ещё в Солёном озере, да в Божьем озере топил. В прорубь под лёд запихивал… под лёд сам лично пихал почти живых людей ещё. Много, очень много, шибко много. Я, как и другие односельчане, давно здесь не ловлю рыбу и никто не ест рыбу этого озера. Хоть и хорошая она, жирная… Например, озеро Большое… каждый день и ночь люди, красные люди, учёные люди, русские люди к шее хакасов камни привязывали, пули-свинец берегли, живых в прорубь пихали. Весной сотни трупов – людей, обезображенных рыбой, всплывало».
Некто Килижекова, из местных, рассказывала:
«Ночью Голиков с отрядом много хакасов привёл к озеру. Камни привязал, на лёд положил. Но спустить под лёд сил не хватило у красных. Устали.
Соловьёв пришёл. Голиков бежал. Соловьев сестёр-братьев позвал, говорит хакасам, я вам брат. Забирайте, лечите своих родственников. Поэтому люди добро такое вечно помнят».
«Научный сотрудник Института Истории Хакассии Сергей Михайлович Тодышев обогатил этот эпизод чудовищной подробностью. Оказывается, чоновцы оставили связанных хакасов на льду до утра не потому, что устали, а потому, что это было накануне дня рождения А. Голикова. Вот он и хотел ознаменовать этот день истреблением десятков людей. Однако ночью налетел Соловьёв и освободил полуживых заложников».
Ну просто Хичкок! Вестерн! То есть, пардон, истерн.
Но при советах у нас сняли другое кино, вялое и лживое – «Конец императора тайги». В котором нежный и ласковый Гайдар разбивает, то бишь ликвидирует, отряд Соловьёва. При том что, как известно, атаман успешно действовал в Хакассии ещё полтора года после отъезда Голикова.
А куда ж это он уехал? И с чего вдруг? Так удачно всё складывалось, удалось наладить эффективный менеджмент…
Самая распространенная версия такая.
«А. П. Голиков самовольно расстрелял четверых пленных, вместо того, чтоб, как было ему приказано, отправить их в штаб. За что был в конце концов привлечен к суровой ответственности».
Значит, таки убивал… Кто б сомневался. Даже Камов признал, что да, были расстрелы, и оправдывал Гайдара тем, что ну не было возможности этих пленных кормить и охранять. Да понятно всё, чего уж там…
Суровая ответственность – это кстати как? Об этом позже. Пока послушаем Солоухина:
«Между тем в „чоновский“ центр в Красноярске пошли на Голикова бесчисленные жалобы на его кровавые действия. Жалоб этих было так много и они были так доказательны и настойчивы, что красноярские власти решили вызвать восемнадцатилетнего комбата с „тамбовским опытом“ и во всём разобраться. Телеграммы три или четыре Голиков оставил без ответа. Наверное, ему казалось странным, что его действия представителями советской власти могут оцениваться как предосудительные. Однако в конце концов он вынужден был подчиниться и явился в Красноярск.
Нет стенограмм разбирательства этого дела, но есть заключение по делу № 274. В этом заключении командующий ЧОН губернии В. Какоулин написал: «Мое впечатление: Голиков по идеологии неуравновешенный мальчишка, совершивший, пользуясь своим служебным положением, целый ряд преступлений». Были, оказывается, проверочные комиссии. Так вот, председатель одной из проверочных комиссий, а именно т. Виттенберг, потребовал для Голикова суда и высшей меры наказания, то есть расстрела. Биографы Голикова утверждают, что суд не состоялся. Сергей Михайлович Тодышев уверял меня, что суд был и что Голикова приговорили к расстрелу, но что Тухачевский (поделец Голикова по тамбовским кровопролитиям), находясь в то время на высоте государственного положения, спас своего бывшего подчинённого, отозвав его из Красноярска в Москву «для лечения». И то, и другое правдоподобно, ибо к этому времени всем стало ясно, что Голикова нужно лечить. Что он не просто убийца (все чоновцы – убийцы), но что он убийца – псих, что он убийца – маньяк. Не исключено, что Голикова надо было наказать, дабы успокоить возмущение нацменьшинства (но тем не менее коренного населения Хакасии). Тогда не исключено, что для этого успокоения вынесли Голикову суровый приговор, а потом вместо расстрела тихонько отправили его на лечение в Москву. Чоновец чоновцу глаз не выклюет. Но из партии его всё-таки исключили. А это по тем временам – не мало. И ни за что, за какие-нибудь мелочи едва ли вынесли бы такое решение. Хотя биографы и утверждают, что он ни разу с просьбой восстановить его в партии не обращался, что со стороны Голикова благоразумно, ибо при новом разбирательстве дела опять всплыли бы его «деяния» в Хакасии, но существует фольклор, что всё-таки Голиков писал в ЦК с просьбой о реабилитации, на что Иосиф Виссарионович с присущим ему лаконизмом и ставя последнюю точку на «деле» сказал: «Мы-то его, может быть, и простили бы. Но простят ли его хакасы». А потом десятки разных школ, пионерских отрядов, пионерских лагерей, кинотеатров, улиц, домов культуры назвали именем Аркадия Гайдара, да так и зовут до сих пор».
