История о столе и стульях
Рассказ о мебели – о её добывании, использовании и охраны от посягательств соседей. А также об особенностях профессорского труда в сфере самостроя, экономной экономике и невыносимой лёгкости спортивного комплекса.
У мебели, приобретённой в советские времена, есть своя история: люди не просто скучно покупали её, как сейчас. За ней стояли очереди, добывали по блату, либо она доставалась по какой-то счастливой случайности.
Почему-то история приобретения мебели у нас обычно была связана с детьми. Наверное, потому, что до детей у нас мебели особо и не было – кровать и шкаф достались из татьяниной девичьей жизни, был ещё пресловутый стеллаж да письменный стол, подаренный нам на свадьбу. Этот стол недолго был письменным – очень скоро он стал пеленальным, а также гладильным. По понятным причинам мы скоро стали называть его не письменным, а описянным. Потом он всё-таки стал письменным, но уже для сыновей. Потом он стал компьютерным. Когда сыновья стали жить отдельно, мы его выкинули – он уже никуда не годился.
Когда мы, наконец, въехали в собственную квартиру, она была практически пустой. О квартире совсем отдельная история, которую я вспоминать вообще не хочу. Достаточно сказать, что я всерьёз думал о том, чтобы укокошить председателя профкома, которая в самый последний момент нашла-таки причину, чтобы мне квартира не досталась – и пришлось ждать еще несколько лет. Замечу лишь, что квартира строилась «самостроем», то есть мы получали бетонную коробку, а практически всё остальное – штукатурку, побелку, пол – делали самостоятельно. И это было по-советски: в нашем университетском подъезде доктор наук и будущий губернатор Красноярского края таскал на восьмой этаж мешки с цементом, а в университете ему за это шла профессорская зарплата (экономика должна быть экономной!). Я несколько месяцев вообще не появлялся на работе: надо было не только строить, но и сторожить построенное: ушлые советские люди тащили со стройки всё, что ни попадя (да, кстати, я и сам упёр доски для стеллажа с соседней стройки – а что, вы думаете, эти доски можно было где-то купить?).
В детской была двухэтажная кровать, купленная без приключений по случаю (та самая счастливая случайность) да тот самый описянный стол. Потом, правда, мы установили там ещё и детский спортивный комплекс – с турником, веревочной лестницей, канатом и т. п. Я как-то получил неожиданный гонорар и случайно увидел в магазине на Дубровинского этот самый комплекс. Денег как раз хватало, и я немедленно его купил. Я вообще всегда покупаю быстро и не особо раздумывая. Деньги у меня не задерживаются.
– Вы на машине, спросила продавщица.
– Да нет, сказал я.
– А как понесете?
– Да как – возьму да понесу.
– Один?
– А что, один.
Взвалив ящик на плечо, я понял, что имела в виду продавщица. Ящик был длинный и довольно тяжёлый. Я допёр его до дороги, поймал какой-то МАЗ, довёз до подъезда. В лифт ящик не входил, я понёс пешком. Где-то в районе третьего этажа я понял, что если я его сейчас положу, второй раз уже не подниму. Не знаю, как донёс до шестого этажа – и там с грохотом уронил. Он упал вверх этикеткой, и я узнал, что там было восемьдесят с лишним килограммов. Если бы я прочитал этикетку раньше, я бы его не занёс. А если бы ещё раньше, то, может быть, и не купил бы.
В большой квадратной комнате стоял стеллаж и диван, на котором ночью спали мы с Татьяной, а днём резвились дети. Поскольку комната была пустой, по ней можно было рассекать на трёхколёсном велосипеде, устраивать погони и свалки, строить железную дорогу и большие города из кубиков (строительство иногда затягивалось на несколько дней). Единственное, за что я боялся – за стеллаж, и то потому, что детки могли его свернуть, а он, падая, мог их покалечить. Поэтому я его регулярно проверял и укреплял. Потом, увы, появился шкаф, и на велосипеде уже не разъездишься, – а потом, как я ни сопротивлялся, появился телевизор, а значит, и свалки ограничились.
На кухне было и того веселее. Собственно, там стояла печка «Лысьва», раковина и холодильник. Больше там не было ничего.
Кухонный гарнитур был жутким дефицитом, и года два мы жили без него. Потом повезло. Мы гуляли с младшим сыном, зашли в мебельный – а там какой-то ветеран войны со скандалом отказывался от гарнитура «Верба» ДОКовского производства, который ему полагался по льготе – не то цвет не нравился, не то фасон. Гарнитур поступил в свободную продажу. Денег у меня с собой, конечно, не было, я посадил трёхлетнего сына охранять дефицит, а сам понёсся домой. Сын выдержал все покушения конкурентов, заявляя, что мебель куплена, папа сейчас придёт, и т. п. Он вообще сел на эти ящики и тем самым закрепил право собственности.
Гарнитур для своего времени был неплохой, удобный, мы расстались с ним только через двадцать пять лет (и это тоже отдельная история, в которой я пережил много всякого и лишился всех своих зубов). Всем был хорош этот гарнитур, кроме одного: там не было стола. И мы несколько лет жили без стола. Точнее, стол у нас был – детский, низкий. Дети сидели за ним на своих стульчиках, а мы первое время сидели на коробках с книгами или вообще на полу (это был такой прикол, мы и гостей так же принимали), а потом купили-таки табуретки.
Кухонные столы в магазинах были. Но это были очень неудобные уроды. Татьяна же хотела раскладной стол, как у мамы – ей прислали друзья из Москвы. На кухне он стоял небольшим, а когда приходили гости, можно было унести в комнату и там развернуть. Ну и, конечно, он был на порядок красивее того, что продавалось в красноярских магазинах. И мы с сыном купили такой стол в Москве (я как раз взял его с собой в командировку). Как мы его из Москвы везли – это отдельный разговор. Ну, в общем, примерно так же, как я потом вёз из Киева ножную швейную машину.
Замечу опять же, что никаких престижных мебелей у нас не водилось. Что удалось купить по случаю – то и купили. Люди, которые стояли в многолетних очередях за югославскими стенками, могут рассказать и более интересные истории. Люди, которые доставали модную мебель по блату, тоже могли бы рассказать много интересного – но не станут. Они вам скорее расскажут, как хорошо жилось в СССР, где ВСЁ БЫЛО.
Хрусталя, который был тогда большой ценностью и стоял напоказ в сервантах, у нас тоже не водилось – до сих пор не понимаю, зачем за ним люди так гонялись. Впрочем, какие-то хрустальные вещи нам периодически дарили (то вазу, то кувшин, а то и стопочки), но как-то они долго не задерживались. Мы относились к ним без должного пиетета, и потому они быстро разбивались. Их было не жалко – любимая чашка хрустальной не бывает.
О, кстати – а что в чашки наливали?
