20 декабря 2010

Хрустальная ночь глазами очевидцев

Устная история и фотография в проекте CENTROPA

Еврейская семья с желтыми звездами. Источник: CENTROPA Еврейская семья с желтыми звездами. Источник: CENTROPA

Представленные фотографии – результат первого проекта устной истории «Еврейские свидетельства века европейской истории: интерактивная база данных», в котором собраны вместе семейные фотографии и сопровождающие их рассказы. Исследовательская группа CENTROPA опросила почти 1300 пожилых евреев, живущих в Центральной и Восточной Европе, а также оцифровала 25 тысяч их семейных фотографий. Сочетание этих двух источников позволяет по-новому взглянуть на воссоздание истории. Подробнее о проекте CENTROPA – ниже.

Используя материалы, собранные в ходе исследовательского проекта CENTROPA, редакция журнала The Time подготовила подборку фотографий и воспоминаний, связанных с началом физического уничтожения евреев в Третьем Рейхе – Хрустальной ночью 9-10 ноября 1938 года.

Под названием «Хрустальная ночь» подразумевается волна насилия и погромов 9 ноября 1938 года, обрушившаяся на евреев в Германии, аннексированной Австрии и Судетской области Чехословакии, незадолго до этого оккупированной германскими войсками. Погромы Хрустальной ночи совершали преимущественно члены национал-социалистической партии и штурмовых отрядов SA, а также Гитлерюгенда. Наименование происходит от усеявших улицы осколков витрин магазинов, окон синагог и квартир евреев. Впоследствии нацистские власти объявили, что погромы были спонтанным выплеском народного гнева в связи с убийством в Париже советника германского посольства Эрнста фон Рата. 7 ноября 1938 его застрелил семнадцатилетний Гершель Грюнспан (Herschel Grynszpan), узнавший, что его родители были депортированы из Германии в лагерь беженцев на польской границе.

Ночь разбитых витрин
В ночь на 9 ноября 1938 года в Германии и на подконтрольных ей территориях произошли погромы и убийства евреев. Были сожжены синагоги, предприятия, принадлежавшие евреям, – разгромлены. В большинстве случаев, полиция не пыталась остановить толпы и препятствовать этим преступлениям.

Макс Ури
Сыну торговца мануфактурой Максу Ури в 1938 году было 17 лет. Вспоминая эту ночь, он говорит: «Трое эсэсовцев вошли в магазин моего дяди и потребовали отдать им ключи. Но мой дядя Моисей Цвик отказался. Тогда они выбили ему все зубы, забрали ключи, и он никогда больше не смог переступить порог своего магазина. Таков был конец фирмы «Ури и Цвик».
Меня арестовали и заключили под стражу в девятом округе, в школе верховой езды на Прамергассе, вместе с тысячью других евреев, которых хватали по домам: многие были в пижамах и белье. Около трех часов утра они освободили тех, кому не было 18 лет, и тех, кто был старше 60-ти, и велели идти по домам. Однако снаружи собралась толпа и ждала нас. Полицейский офицер в высоких чинах согласился взять нас под защиту, но лишь на то время, что он будет считать до десяти. Я кинулся бежать. К счастью, я был спортсменом».

Эдит Брикелл
Эдит Брикелл в 1938 было пятнадцать, и она ходила в реформистскую школу в Вене. «В 1938 году компания моего отца была немедленно „арианизирована“, и мне больше не позволялось ходить в школу. 10 ноября мой отец и брат Густль были арестованы. Отца забрали в школу на Кенонгассе, а когда на следующий день он вернулся, его волосы были белы как снег. Густля депортировали к концлагерь Дахау.
Сейчас трудно понять, как мой отец не понимал, что происходит. Возможно, это из-за того, что его отпустили. Кроме того, я думаю, что отец устал от скитаний. В молодости он уехал в Японию, затем вернулся в Вену; возможно, он просто не хотел уезжать и начинать все заново. Однажды отец сказал – я прекрасно помню его слова: «Я никогда не причинял никому вреда, и никто мне ничего не сделает». Таков был его взгляд на мир».

Юлиус Чаймович
На фотографии 1937 года – Юлиус Чаймович с братом-близнецом Альфредом. «В 1938 погромы еврейских магазинов были обычным делом. Наша квартира была на пятом этаже. У нас были решетки на окнах; их установили отец или дед, чтобы мы (дети) могли выглядывать на улицу, но не выпали бы из окна. Мы видели, как громят бакалейную лавку напротив. Продукты просто бросали из окон».

Гертруда Критцер
Гертруда Критцер родилась в 1923 году в Крумбахе. Ее выслали в Вену прямо перед Хрустальной ночью. Я шла домой из корабельной школы вместе с отцом. На рыночной площади мы увидели моего учителя иврита – я успела сходить к нему на занятия лишь дважды до того, как их запретили. Он сидел на стуле, который был поставлен на стол. Этот человек страдал эпилепсией, и люди в форме выбрали его специально. Они отрезали ножницами его бороду, по лицу его текла кровь, а они снимали его, вероятно, для «Штурмовика» (антисемитской газеты) и кричали ему: «Покажи уши, у вас не бывает маленьких ушей!» По всей видимости, на фотографии они увеличили уши и представили его в «Штурмовике» как уродливого еврея. Один раз увидев такое, забыть это невозможно».

Назад пути нет
Многие историки считают, что нападения в ноябре 1938 года планировались заранее. Хотя избиения и запугивания евреев были нередки и до этого, за одну ночь они внезапно превратились во всеобщее правило. Историк Макс Рейн замечает «Пришла Хрустальная ночь… и все переменилось».

Пауль Рона
Отец Пауля Роны, бывший солдат австро-венгерской армии, был владельцем небольшого магазина. «Нас с отцом арестовали дома и немедленно увезли. Нам рассказывали, что штурмовики начали громить нашу квартиру, но новый хозяин прекратил разрушение, так как сам хотел завладеть нашими вещами. Он выкинул мою мать, и она ушла с двумя чемоданами; ее приютила семья Маркштайн.
Нас с отцом заперли в моей школе на Караянгассе. Вечером нам раздали буквы: A, B, C, D. Отцу выпала D, а мне – А. Мы могли бы легко поменяться. D означло Дахау, но мы этого не знали».

Вильгельм Штейнер
Вильгельму Штейнеру (на фотографии – справа, вместе с братом Юджином и двоюродным братом Эгоном Фиалой) в 1938 году исполнилось 18. «На утро после Хрустальной ночи прибыл временный управляющий магазином. Он был венцем и вором. Вспыхнула ссора, и я громко протестовал; в конце концов я не мог понять, что по-настоящему происходит. Я сказал ему: «Ты свинья. Ты крадешь тут все, но как ты можешь знать, что будет через два года? Кто знает, все может перемениться!» После этого временный администратор, этот вор, запер магазин изнутри и вызвал полицию. Он заявил, что я оскорблял фюрера. Прибыл венский полицейский, арестовал меня и забрал в участок».

Лилли Таубер
«Около десяти утра какой-то человек пришел в класс и стал шептать что-то на ухо нашему учителю. После этого учитель велел нам идти домой, сказав, что что-то случилось. Мои родители удивились, что я вернулась из школы так рано. Около 11 в нашу дверь позвонили и гестапо арестовало моего отца. Его просто увели. Вечером нас отвели в синагогу. Пол был покрыт сеном; нам дали молитвенные покрывала, чтобы укрыться. Нас держали взаперти три дня. Вокруг синагоги был двор с железными воротами, выходящими на улицу. Из-за ворот жители венского Нойштадта с любопытством смотрели как еврейские дети бегают кругами по двору».

Ужас
Эта фотография из альбома Лилли Таубер. На ней зафиксированы условия жизни евреев в гетто Ополе в Польше. Лилли Таубер рассказывает: «Эту фотографию хранил мой отец; ее сделал фотограф-еврей в мае 1941. Ополе было совершенно изолировано от внешнего мира. Евреи, жившие там, мне могли выйти наружу. Напротив, все больше евреев прибывало туда.
Отец писал: «Если бы ты увидела наш насест… восемь человек спят внизу, семь – наверху. Но мы не жалуемся – у нас достаточно места. Нам завидуют 2700 человек, которые спят на земле или на досках, в лучшем случае – в шезлонге».
Лилли Таубер увезли в Англию до того, как началась война. Ее воспоминания легли в основу короткого фильма, снятого в рамках проекта CENTROPA.

CENTROPA – негосударственная организация с штаб-квартирами в Вене и Будапеште, ставит своей целью применение современных технологий для сохранения еврейской памяти в Центральной и Восточной Европе, на территории бывшего СССР, на Балканах, в Прибалтике.

В течение 2000х сотрудники CENTROPA опросили более 1250 пожилых евреев из пятнадцати стран между Балтийским и Эгейским морями (от Эстонии и России до Греции и Турции). Интервью не записывались на видео, и интервьюеры не концентрировались на теме Холокоста. Визуальную основу исследования составили семейные фотоархивы респондентов, которые были оцифрованы в ходе этого проекта. Длительность некоторых интервью доходила до 20 часов, в течение которых исследователи старались воссоздать картину мира, в котором росли их собеседники, а также то, какой мир они выстраивали для своих близких в послевоенные годы. Разумеется, было зафиксировано все, что респонденты считали нужным сообщить о Холокосте.

Все интервью были записаны на диктофон, расшифрованы, переведены, снабжены ключевыми словами и опубликованы онлайн в виде базы данных «Еврейские свидетельства европейского столетия». Большинство интервью доступны на английском языке, есть также немецкая и венгерская языковые версии.

В период 2000-2007 гг., когда было проведено большинство исследований, в проекте участвовало до 140 человек – интервьюеров, редакторов, историков, специалистов по сканированию и расшифровке интервью в России, Украине, Латвии, Литве, Эстонии, Польше, Венгрии, Чехии, Словакии, Австрии, Румынии, Болгарии, Греции, Турции, Сербии и Хорватии.

В процессе долгих бесед между интервьюерами и респондентами нередко устанавливались прочные связи, которые ни одна из сторон не желала бы прерывать. Теперь руководитель группы интервьюеров в Вене проводит ежемесячные встречи самого представительного в Центральной Европе клуба пожилых евреев: на каждое собрание приходит до ста гостей. В аналогичном клубе в Будапеште каждые шесть недель собирается по 40-60 человек в возрасте от 78 до 102 лет. Примечательно, что многие их них до сих пор работают – кто-то в издательском деле, другие – играют в струнном квартете или занимаются переводами.

Дополнительные источники: